Применительно к России можно констатировать, что «оранжевая революция» на Украине явилась водоразделом, который обозначил новый этап во внешней политике путинского Кремля. Если до Майдана Кремль, в основном, делал ставку на неконфронтационный базовый сценарий отношений с Западом и считал, что процесс легализации российской политико-экономической элиты в евроатлантическом мире идет последовательно и позитивно (с рядом оговорок), то после Майдана Владимир Путин начал воспринимать себя как жертву манипуляций со стороны Запада и, в первую очередь, США. Будучи лидером, твёрдо верящим в силу технологий и материальных ресурсов как главных преобразующих факторов политики / истории, Путин так и не смог понять основных движущих сил Оранжевой революции. В Кремле укоренилось убеждение, что Майдан организовали и оплатили США - вопреки собственному обещанию, которое было дано Путину еще летом 2004 года, не оказывать решающего влияния на исход выборов президента Украины. Владимир Путин мог бы отнестись к Майдану спокойнее, если бы поверил, что революция была порождена сугубо внутриукраинскими факторами, в частности, категорическим неприятием активной частью украинского общества как фигуры В. Януковича в качестве общенационального лидера, так и заведомо манипулятивного сценария предвыборной кампании, разработанного под руководством тогдашнего руководителя администрации президента Украины В. Медведчука. США сами были не готовы к революции (о чем свидетельствует поведение посла в Киеве Дж. Хербста в первые дни Майдана) и легитимировали её результаты задним числом, когда успех Майдана уже стал очевиден (равно стала очевидной категорическая неготовность президента Л. Кучмы к силовому подавлению революции). Однако уверенность в «коммерческом» характере революции и причастности Вашингтона к её организации сыграли с В. Путиным злую шутку. С декабря 2004 г. он чувствует смертельную обиду на «вероломный» Запад и склоняется к риторике «осажденной крепости», квинтэссенцией которой стала знаменитая «мюнхенская речь» (февраль 2007 г.). Агрессивная риторика призвана скрыть глубокую личную обиду Путина на Запад, каковую он так и смог избыть за весь остаточный период своего пребывания у власти.
Стоит особо отметить тот факт, при Л. Кучме Кремль ни разу так и не попытался реально решить проблемные вопросы взаимоотношений двух стран. А речь идёт о целом комплексе вопросов, который в целости перекочевал в новый, уже конфронтационный период отношений. Это, в частности: статус русского языка, двойное гражданство, развитие системы российских СМИ на Украине, статус отдельных территорий (Крым, Севастополь, Керченский пролив, демаркация государственной границы по морю и суше), координация действий при вступлении в ВТО, участие в интеграционных проектах на постсоветском пространстве, статус Черноморского флота РФ, долговременные отношения в сфере торговли энергоносителями.
И если обсуждение и решение названных проблем откладывался Кремлем в расчете на появление в Киеве более удобной для России власти, то этот расчет полностью не оправдался. Все проблемные точки взаимоотношений при новой власти стали открыто конфликтными.
«Оранжевые» правительства Ю. Тимошенко (январь - сентябрь 2005) и Ю. Еханурова (сентябрь 2005 - август 2006) отошли от прежней «многовекторной» внешней политики, взяв курс на ускоренную интеграцию в евроатлантическое сообщество и отказ от интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Это означало глубокий кризис в российско-украинских отношениях и выразилось в новом стиле контактов, который многие эксперты оценили даже как «язык холодной войны». В прессе получил известность весьма примечательный факт: в день вступления Б. Тарасюка в должность министра иностранных дел В. Ющенко подарил ему плакат с надписью «Ни в чём и никогда не уступайте россиянам». Обострение всех проблемных тем выразилось в череде конфликтов, характеризовавших отношения двух стран на протяжении 2005 и большей части 2006 года.
Вновь стала актуальной тема статуса Черноморского флота РФ на территории Украины, которая приобрела новое наполнение: Киев поставил вопрос о незаконности использования Россией ряда объектов, формально не включённых в договоры аренды. МИД Украины заявил, что все маяки и гидронавигационные объекты удерживаются Россией незаконно. Ещё 17 апреля 2005 г. Ющенко указал на то, что статус ЧФ должен быть пересмотрен. В декабре 2005 был поставлен вопрос о необходимости проведения инвентаризации всех объектов, используемых ЧФ. Министр обороны РФ ответил на это угрозой, что Москва может пересмотреть положения по Севастополю Договора о дружбе и сотрудничестве 1997 г. В января 2006 г. Украина вновь заявила о незаконности удерживания Россией маяков в Крыму, а Россия в свою очередь обвинила Украину в захвате Ялтинского маяка. В результате переговоров острый кризис был снят, но вопрос остался так и не решённым, продолжая возникать в двусторонних отношениях и дальше.
Обострилась и проблема разграничения Азово-Керченской акватории и Чёрного моря. Украина настаивает на разграничении по бывшей внутрисоветской административной границе - вариант, крайне не выгодный для России, так как обязывает признать принадлежность Украине большей части морской территории, а также судоходной части Керченского пролива. Вновь встал вопрос о принадлежности о. Коса Тузла, конфликт из-за которого возник ещё осенью 2003 года. Впрочем, 13 июля 2005 года Россия всё же признала его принадлежность Украине, что мало поспособствовало разрешению вопроса о статусе Керченского пролива.
Параллельно с этим заметно активизировались западные связи Украины. 21 февраля 2005 г. Украина и ЕС подписали план действий по европеизации, рассчитанный на три года, а 21 апреля на заседании комиссии «Украина - НАТО» в Вильнюсе было принято решение о начале этапа «интенсивного диалога» между Украиной и НАТО. В том же году Украина принимает новую военную доктрину, в которой прописана цель вступления в НАТО. Москва неоднократно делала заявления, что интеграция Украины в Северо-Атлантический альянс с необходимостью приведёт к серьёзнейшим изменениям во всей системе отношений двух стран, что будет иметь крайне негативные последствия для них обеих. Правда, в июне 2006 года протестные акции жителей Крыма сумели сорвать начало американо-украинских военных учений, что несколько притормозило развитие сотрудничества Украины с Альянсом.
Одновременно Украина изменила своё позиционирование на постсоветской территории. Киев фактически заблокировал становление Единого экономического пространства. 7 апреля 2005 г. состоялся первый интеграционный форум по ЕЭП. На нём министр экономики Украины Сергей Терёхин заявил, что его страну принципиально не устраивает базовое соглашение по формированию ЕЭП от 2003 года, в котором предполагается создание наднациональных органов управления экономикой. Украина готова пойти только на создание зоны свободной торговли, но не интеграционное сообщество, которое было бы альтернативой интеграции с Евросоюзом. Надо признать, что по вопросу об участии Украины в ЕЭП в Киеве в целом сложился консенсус: это участие Украине невыгодно.
Вновь зашли разговоры о перспективе выхода Украины из СНГ. МИД Украины в 2005 г. указал, что «возложенные на СНГ во время его создания задачи на сегодня в целом выполнены», а потом отказался принимать миссию наблюдателей от СНГ на парламентских выборах 2006 г. Причиной этого было обозначено то, что «выводы миссии СНГ необъективны» и «не совпадают с мнением ОБСЕ».
Фактически Киев катализировал процессы распада СНГ на два лагеря - условно лояльный России и антироссийский. Уже в феврале-марте 2005 года началась активизация сотрудничества в рамках ГУУАМ (ГУАМ, в тот же год Узбекистан эту организацию покинул). 2 декабря 2005 года было учреждено Содружество демократического выбора - «сообщество демократий балто-черноморско-каспийского региона», инициаторами создания которого стали Украина и Грузия. Целью такого объединения объявлялась координация усилий в «демократизации» постсоветского пространства и развитии интеграционных процессов с Западом.
В связи с этим принципиально изменилась и позиция Москвы. Если прежде Россия стремилась к включению Украины в новые проекты политической и экономической интеграции на постсоветском пространстве, то после «оранжевой революции» она от этих планов де-факто отказалась. Контакты были ограничены сугубо двусторонними отношениями.
Радикальные изменения произошли также и в энергетической политике Москвы. Фактически, на протяжении всех 1990-х гг. и до 2005 года Россия занималась дотированием экономик стран СНГ, в десятки раз превышающим помощь Запада: неоднократно списывала многомиллиардные долги, удерживала льготные цены на энергоносители. Отказ от планов той или иной формы реинтеграции бывших советских республик обессмыслил такую политику, выведя на первый план задачу снижения издержек. Довольно резкий переход России к линии «сырьевого эгоизма» в отношениях со странами СНГ привёл к череде «энергетических кризисов».
В сентябре 2007 года В. Литвин дал характеристику современному этапу взаимоотношений между странами, заявив, что «на сегодняшний день российско-украинские отношения формализованы и поставлены на «паузу»… Украина всё меньше и меньше интересует Россию как государство, и главная причина этого в том, что Украина - непредсказуемый партнёр». Вести речь о формировании стабильной системы отношений в условиях постоянно возобновляемого политического кризиса на Украине просто невозможно. В Москве постоянно подчёркивается, что на Украине отсутствует договороспособная сторона, вести диалог даже по ключевым вопросам в условиях постоянной смены власти и неурегулированности функций различных властных инстанций (после политической реформы 2006 года) оказывается просто не с кем. Незадолго до новых парламентских выборов посол России на Украине В. Черномырдин оценил отношения между двумя странами «на твёрдую троечку» и подчеркнул вопрос: «Как развернуть эти отношения, если украинская сторона непременно находится в выборах?».
Внеочередные парламентские выборы, состоявшиеся 30 сентября 2007 года, обозначили дальнейшее развитие вектора отчуждения между Украиной и Россией. Сформированный после очередного долгого политического кризиса к 18 декабря новый Кабинет Министров во главе с Юлией Тимошенко изначально позиционировался как ещё более антироссийский и прозападный по своим намерениям, чем предыдущий его состав в 2005 году. (При том, что сама Тимошенко по ряду вопросов, в частности, по НАТО, занимает более гибкую и умеренную позицию, чем Виктор Ющенко). С начала 2008 года вновь обострилась вся серия конфликтных тем российско-украинских взаимоотношений. Снова поднят вопрос о пользовании Россией крымскими маяками, инициирована серия новых решений, направленных на дальнейшую украинизацию общественной жизни и образования.
Несмотря на противодействие со стороны В. Ющенко, новый премьер подняла вопрос о пересмотре газовых договорённостей января 2006 года. Главным образом, с тем, чтобы добиться изменения тарифов на транзит российского газа. Новое обострение во взаимоотношениях двух стран неминуемо будет проходить на фоне непрекращающегося внутриполитического кризиса на Украине и приближающихся новых президентских выборов, которые намечены на январь 2010 года, однако могут состояться и ранее этого срока.
Помимо того, что России по сей день трудно определять дееспособных переговорщиков на Украине (хотя Ю. Тимошенко потенциально подходит на эту роль), дальнейшему ухудшению отношений способствует демонстративно жесткий, односторонний стиль действий «оранжевых» сил в отношениях с Россией. В то же время, кабинет Юлии Тимошенко нельзя признать излишне идеологизированным. Главной целью украинского премьера является концентрация в своих руках всей полноты власти с постепенным переходом от институционального демократического режима (ассоциируемого с перманентной политической нестабильностью и слабой / компромиссной, в целом, фигурой В. Ющенко) к полуавторитарному харизматическому; этот процесс может завершиться в 2010 году, в случае весьма вероятной победы Тимошенко на президентских выборах. Запрос на формирование такого типа режима на Украине ныне существует, он обусловлен усталостью значительной части как населения, так и элит от молодой институциональной демократии с присущими ей высокими уровнями коррупции и политической нестабильности («хаоса»). На пути к смене типа режима и формированию личной вертикали власти нынешний премьер-министр Украины, в принципе, готова к достижению конструктивных договоренностей с Россией по вопросам, представляющим взаимным интерес. Другое дело, что путинский Кремль оказался так и не в состоянии определить перечень таких вопросов. Может быть, медведевский Кремль окажется несколько более удачлив, хотя на это пока трудно надеяться.
Заключение
В заключение данной работы следует отметить, что политологи, в целом, расходятся в оценке являлась ли «оранжевая революция» революцией по сути. Радикальных изменений в государственном или общественном устройстве не произошло. Но в ряде общественных институтов Украины произошли скачкообразные изменения. Наиболее наглядно это видно по беспрецедентному росту свободы СМИ. С уходом президента Кучмы политическая жизнь на Украине диверсифицировалась, прекратилась ситуация, когда все основные вопросы деятельности государства решались в одном центре и фактически по воле одного человека - президента страны. Политическая элита вынуждена перейти на другие стандарты взаимодействия, гораздо более близкие к стандартам цивилизованных обществ. Именно процесс перехода на новые политические стандарты внешне выглядит как определённая нестабильность.
При этом парламентские выборы 2006 года впервые в истории Украины подавляющим большинством наблюдателей были признаны свободными и демократичными. Прямым следствием «оранжевой революции» стал факт признания Украины единственной свободной страной из постсоветских государств, за исключением стран Балтии, авторитетной международной правозащитной организацией Freedom House в 2005 и 2006 годах.
оранжевая революция постсоветский