Тьерри Крузе - Я отключился от Интернета: как выжить без Интернета после передозировки
www.e-puzzle.ru
Thierry Crouzet J'ai debranche Comment survivre sans internet apres une overdose
Крузе, Тьерри.
K84 Я отключился от Интернета: как выжить без Интернета после передозировки / Тьерри Крузе. — Ростов н/Д: Феникс, 2014. — 283, [1] с.
ISBN 978-5-222-21729-0
Сначала вы проверяли вашу электронную почту один- два раза в день. Сколько раз вы это делаете сегодня? А бывает так, что вы проверяете вашу почту через каждые пять минут — так, как если бы это был вопрос жизни и смерти? Ищете ли вы сотовый телефон, испытывая такое же волнение, как будто потеряли ключи от квартиры? Сформулируем вопрос проще: есть ли у вас зависимость от Интернета? Неужели технология, которую изобрели для того, чтобы сделать наше общение более эффективным, превращает нас в рабов?
Автор, гуру социальных сетей, написавший множество книг, посвящённых высоким технологиям, провёл в Интернете треть своей жизни и решил устроить себе полугодовой курс «детоксикации». Эта книга о том, с какими проблемами он столкнулся, возвращаясь к нормальной, полноценной жизни. Она может стать настоящим справочником для каждого решившего взять сетевой таймаут. Притормозить. Замедлить слишком стремительный ход жизни. Убрать ненужное... Возможно, нам всем стоит последовать примеру автора.
УДК 159.9 ББК 88.37 КТК017 К84
УДК 159.9 ББК 88.37
ISBN 978-5-222-21729-0
© Libraire Artheme Fayard, 2012
© ООО «Феникс», оформление, перевод с фр. языка 2013
Содержание
Сентябрь 4
Телефон в солёной воде 4
Интернет — любовь моя 6
Февраль 12
Ночь накануне праздника святого Валентина 12
Март 17
Проклятый GPS 17
Апрель 22
«Гратен дофинуа», или «Картофельная запеканка
|
|
по-французски» 22
Спортсмен-экстремал 25
52 евро за консультацию 29
Сектантский занос 33
Одиночество моего компьютера 41
Обстановка в семье накаляется 43
Сетевой человек 45
Бесплатная медитация 50
Холодный душ 52
Медийная фрустрация 56
Если проводишь слишком много времени перед экраном, то это убивает либидо 61
Встреча с колдуньей 63
Против сланцевого газа 68
Начало психотерапии 73
Онлайн и офлайн 78
Май 84
Метафизический подъём 84
Мечта о славе 85
Неожиданное «лекарство» 88
А теперь ещё и ОКР. 92
Пленник индивидуализма 98
Homo virtualis 103
На работе 106
Прислушиваясь к сердцу 108
Искусство отключаться 110
Интернет как средство решения психологических
проблем 113
Поток самодовольства 118
Отцовская вина 122
Цивилизация кода 124
Отказ от бонусов 132
Прогулка в горах 135
Июнь 143
Чувство беспомощности 143
Клуб анонимных интернетчиков 148
Телевизор против Интернета 152
Простительная вина 155
Синдром Диогена 156
Нарушенный дресс-код 162
Промывка мозгов 167
Социальный детерминизм 172
Отключаться от Интернета — это модно 175
Прерванная съёмка 181
Медитация в Женеве 184
Июль 193 Август 216 Сентябрь 238
Подключение неминуемо 238
Счастья без действия не бывает 241
Интернет — естественная среда обитания 244
Лас-Вегас 246
Новый этап эволюции 248
Нутряной страх 250
Орля 25Л
Октябрь 260
О, Эдвиж, ты прекрасна...
Для меня даже слишком 260
Ложные друзья 266
Ноябрь 273
Интернета недостаточно 273
Долой культуру фастфуда 275
Популярное издание
Посвящается Жану-Лу, без которого не было бы ничего...
Во мне ты видишь, друг, потемки дня такого,
|
|
В котором солнце лик свой клонит на закат,
А ночь уже спешит над жизнию сурово Распространить свой гнет, из черных выйдя врат.[1]
(Вильям Шекспир, Сонет 73)
Телефон в солёной воде
С востока на запад озеро Этан-де-То[2] простирается на расстояние чуть менее двадцати километров. Я живу на одном его конце, а Антуан — на другом. Однажды мы решили совершить почти сверхчеловеческий подвиг — проплыть на байдарках от его дома до моего вдоль всего южного побережья.
День обещает быть прекрасным — небо ясное. Ветер не должен подняться раньше обеда. Проводив детей в детский сад, я покупаю лепёшки с салом, укладываю их в водонепроницаемый отсек своей байдарки, укреплённой на крыше машины, и иду к Антуану. На пляж мы попадаем к девяти часам утра.
— Не шевелись, — говорю я Антуану, фотографируя его на телефон, и тут же размещаю фотографию в социальных сетях, сопроводив её туманным комментарием: «Начало экспедиции». Поскольку накануне я пообещал тысячам моих виртуальных друзей написать рассказ о том, как у меня в режиме «онлайн» пройдёт день, то выполняю обещание.
Мы толкаем наши байдарки по отмели и я с тоской смотрю на другую сторону озера. Антуан успокаивает меня:
— Главное — не перенапрягаться, и у нас всё получится.
Я хватаю весло и устраиваюсь на поролоновом сиденье.
Под моей тяжестью вода попадает внутрь байдарки через дренажные отверстия и я ощущаю под ягодицами какую-то влажную вибрацию, от которой подскакиваю.
— Чёрт! Я сел на сотовый телефон!
По мокрому экрану бегут цветные полосы, и затем он становится чёрным. Телефон больше не реагирует ни на какие команды.
|
|
— Зато теперь мы можем грести спокойно, — смеётся Антуан.
Спустя шесть часов, проведя незабываемый день на свежем воздухе, мы подплываем к моему дому.
Я родился на берегу этого озера, плавал по нему на яхте, на парусной доске, на моторной лодке, но никогда до этого не был к нему так близок, как только что: скользя по его поверхности в тишине, работая веслом, я был подобен путнику, который взбирается пешком на вершину горы. Ни на одну секунду я не пожалел о своём сломанном телефоне. Мне ни разу не пришлось отвлекаться на фотографирование и дальнейшую отправку фотографий друзьям. Я открыл глаза на мир: ласкал воду рукой, вдыхал её запахи, и радовался возможности быть самим собой и тому, что мне не надо входить в тот или иной образ.
Тем не менее, уже на следующее утро я спешу в магазин покупать новый телефон. Там есть сверхточный GPS, мощная карта памяти и оптимизированная камера. В будущем я буду картографировать плавание на байдарке, изготавливая фотографии лучшего качества. Уже пятнадцать лет я рассказываю о своей жизни онлайн и провожу в Сети больше времени, чем где-либо ещё, делая счастливыми других и себя. Мне незнакомо одиночество.
Интернет — любовь моя
Я обязан Интернету всем. Даже тем, что из-за него меня единственный раз в жизни уволили. В 1994 году я был главным редактором журнала PC Expert, освещавшего высокие технологии. За несколько лет до этого я открыл для себя электронную почту. Это открытие не вызвало у меня особых эмоций. Я даже не помню свои ощущения во время первого знакомства с ней, но я быстро понял, что с помощью такого мощного коммуникативного инструмента можно также «отрываться» на коллегах. Дело закончилось тем, что я отправил сообщение оскорбительного характера всей американской издательской группе, насчитывающей ни много ни мало 3500 человек. Это была непростительная ошибка. В результате я стал одной из жертв flame mail[3] Иначе говоря, посеял пламя и получил пожар, от которого сам же и погорел.
После моего увольнения мне выплачивалось неплохое пособие, и я три года бездельничал в своё удовольствие — в основном путешествовал и читал Шопенгауэра, Поппера, Витгенштейна и некоторых других философов. В 1996 году одна из новых европейских стартап-компаний оторвала меня от праздного существования, в котором я пребывал, в обмен на баснословную за рплату. В течение трёх месяцев компания разорилась, и тогда я уже стал задумываться о том, чтобы писать книги об Интернете для начинающих.
Детального плана книги не было, но меня переполняла вера в свои собственные силы. Я отправил нескольким издателям своё предложение в виде писем — это всё ещё было время бумажной корреспонденции, — утверждая, что я готов провести в их бизнесе революционные изменения. Во время личной встречи все они сказали мне одно и то же:
— Вы знаете, заработать себе на жизнь с помощью таких книг невозможно — нужно ещё работать и в других местах.
Я ответил им, что об этом не может идти и речи. Это было время выпуска бестселлеров. Сначала я подписал договор с издательством «Microsoft Press», а потом — с «Firsb>. За несколько лет в этих издательствах было продано более 300 ООО экземпляров.
На одном из собраний в компании Microsoft я познакомился с Изой. Она не любит называть себя моей женой. Дело в том, что она ненавидит притяжательные местоимения, усматривая в этом покушение не только на свою собственную свободу, но и на свободу женщин вообще.
Итак, Иза. Она рассказывала, что я пленил её сердце, когда мы ели яйца всмятку, но я считаю, что мне удалось ее пленить своим знанием электронной почты. Мы обсуждали роман «Шёлк». Вот отрывок из переписки:
— Я читал роман Алессандро Барикко[4] запоем. Книга похожа на хороший фильм, который имеет свойство быстро заканчиваться. И теперь я даже не уверен, что я её читал, — она мне приснилась.
В то время я завершал любовную идиллию с румынской моделью, встреченной мной в Сети.
— После политики Интернет — это то, что интересует меня меньше всего, — говорил я Изе.
С тех пор, как я познакомился с Изой, я пишу эссе, посвящённые влиянию высоких технологий на политику. Благодаря им и научно-популярным книгам, которые были мной написаны, я смог приобрести дом на берегу озера Этан-де-То. Белая вилла с удлинённым фасадом в стиле архитектора Ле Корбюзье. Также благодаря этим книгам мне удалось сделать некоторые накопления, позволившие проводить жизнь онлайн и почти ежедневно писать по статье в своём блоге, и при этом разглагольствовать в социальных сетях о приключениях на байдарке. Правда, эти накопления довольно быстро закончились.
Эта постоянная активность привела к тому, что у меня появилось множество виртуальных друзей. Не осталось больше таких франкоговорящих стран, где я бы кого-ни- будь не знал. Мы переписываемся практически каждый день и обожаем переделывать мир по своему усмотрению. А иногда, во время отпуска или командировок, мы даже встречаемся на террасе какого-нибудь кафе.
Но своим друзьям я обязан также и бессонными ночами.
— Тьерри, у меня рухнул сайт!
И тогда я погружался в хитросплетения web-серверов, писал программы, импровизировал, устанавливал и переустанавливал программное обеспечение, используя для этого свои технические знания, приобретённые в течение пятнадцати лет и усовершенствованные в вузе. В это время я имел репутацию «мастера компьютерного ассемблирования», выстраивая 0 и 1 в ряд с такой ловкостью, которая вызывала беспокойство у моих школьных товарищей. Когда у меня появился первый мотоцикл, то я не стремился с его помощью произвести впечатление на девушек, а чаще всего мчался на нём в Монпелье, чтобы купить электронные компоненты.
Да, я обязан Интернету всем, но я не всегда был счастлив.
С 1985 по 1995 год у меня было ощущение, что я влачил жалкое существование: это десятилетие в моей жизни было безынтересным, упадочным, бесцветным, заунывным. Я был гиком[5] в мире, где ещё только пробивались первые ростки будущей цифровой эпохи. Я пытался научиться стать взрослым в обществе, в котором ведущую роль играла старая гвардия эпохи Второй мировой войны или пока всё ещё молодые представители поколения бурных 60-х годов. Мы усвоили панк-слоган «No Future» на свой манер: вместо того, чтобы понимать его как отсутствие будущего в обществе, в котором мы живём, и которое надо переосмыслить, мы убедились в том, что нет никакого возможного будущего вообще. В это время Фукуяма опубликовал свою книгу «Конец истории». Он верно передал дух времени — это СПИД, безработица, авария на атомной электростанции в Чернобыле, тупиковая ситуация в освоении космоса. Период трёх послевоенных десятилетий, сопровождавшийся небывалым экономическим ростом, остался в далёком прошлом. Я искал утешение в шестидесятых, поскольку в это время я родился. Это было для меня время последних революций, последних утопий, последних радостей. Я всё время слушал The Sounds ofSilence[6], олицетворял его с бальзамом, льющимся на мою израненную душу. Я приходил в кафе один и всё время садился на одно и то же место среди других таких же одиноких посетителей. Пытаясь избавиться как от равнодушного отношения к жизни, так и от всеобщего непонимания, я проводил время вместе с друзьями за настольными ролевыми играми. Мы входили в образы фантастических персонажей, чтобы забыть о тоскливой рутине нашего повседневного существования. На работе я поспешно выполнял свои обязанности, а потом сочинял зашифрованные романы, основанные на принципе серийной музыки.
Наступил 1995 год. Интернет материализовался для всех, вызвав своим появлением большой социальный взрыв. День за днём ко мне и к моим новым друзьям по Интернету стала возвращаться надежда; при этом мы продолжали зарабатывать по 10 ООО евро в месяц, не прилагая особых усилий. Жизнь опять заиграла прежними красками. У нас появилось ощущение, что мы участвуем в политическом, эстетическом, интеллектуальном и духовном возрождении. Девушки снова одели мини-юбки. Это состояние настолько нас опьяняло, что мы стали сравнивать его с мыльным пузырем.
Я обязан Интернету всем: в 1980 году я был юным гиком, в 1990 году — зрелым гиком, в 2000 году — богатым гиком.
Сегодня я археогик, то есть архистарый гик, гик-динозавр. Иза называет меня «маленьким матерым каноническим гиком». Мне достаточно было однажды покинуть юг Франции, и никто после этого уже не воспринимал меня всерьёз из-за моего южного говора.
Когда я выступаю публично, это вызывает большое веселье. Я напрасно выбираю сложные серьёзные темы — мои слушатели хохочут до упада. Мой говор разрушает все усилия говорить об абстрактных материях. Мне бы следовало посвятить себя комедийному жанру, а не писательству. Впрочем, я готов на всё ради того, чтобы на меня обратили внимание, и предпочитаю, чтобы надо мной скорее смеялись, чем не знали меня. Интернет для меня — замечательная игровая площадка.
февраль.
Ночь накануне праздника святого Валентина
Я проснулся оттого, что стал задыхаться. Тяжёлое дыхание причиняет боль в сердце. По лицу текут солёные слёзы. Я с трудом приподнимаюсь на кровати. Это был сон? Ничего не помню, но у меня всё ещё болит сердце. Сердечный приступ!
— Мне плохо.
Иза что-то ворчит спросонья, затем включает свет и смотрит на меня. По её лицу видно, что она встревожена. От этого мне становится ещё хуже. У меня такое ощущение, что грудная клетка уменьшилась в объёме, а желудок подкатил к горлу.
—Ты очень бледен, — говорит Иза. — Я вызываю скорую.
Дежурный диспетчер просит передать мне трубку, чтобы я описал ему своё состояние. Он направляет бригаду скорой медицинской помощи. Я ошеломлен, кое-как одеваю спортивные штаны и понимаю, что нахожусь в состоянии прострации. Мне даже не страшно: мои мыслительные способности парализованы случившимся. Всё распадается на отдельные эпизоды. Я не могу сосредоточиться. У меня даже нет сил поцеловать спящих детей.
Приехала бригада скорой помощи, но на лицах врачей полное отсутствие эмоций. Они действуют так, как их учили: прикрепляют ко мне датчики ЭКГ, измеряют артериальное давление. В одном из врачей я узнаю отца девочки, которая ходит вместе с моим сыном в детский сад. Он не проявляет по отношению ко мне никакой особой симпатии.Темно-синяя униформа делает из него совершенно чужого человека. Он такой же профессионал, как и его коллеги. Даже не улыбнулся мне. Возможно, потому, что я умираю.
Я уже лежу на носилках, но предлагаю им, чтобы я спустился самостоятельно по лестнице. Врачи запрещают мне это. Меня быстро везут по саду на каталке в красную машину скорой помощи. Иза ставит рядом со мной сумку, куда она положила сменную одежду, бумажник и телефон. Я чувствую всю нелепость своего положения. Мне бы хотелось покончить со всем этим маскарадом, но слишком поздно. Как только медицинский механизм запущен, никто не в силах его остановить.
И меня везут в эту холодную ночь в отделение больницы скорой медицинской помощи. Там нас встречает медсестра — она просит меня раздеться и надеть просторный белый халат. Затем она снова цепляет мне датчики, делает перфузию и берёт кровь на анализ.
— У вас уже были приступы тревоги? — спрашивает меня врач.
— Я просто спал!
Он заявляет, что приступы панической атаки могут происходить непроизвольно. Медсестра рекомендует мне лечь на кушетку и протягивает пластмассовую утку. Мне запрещено вставать.
— Мне она не нужна, заберите эту штуковину.
Она всё-таки оставляет её и исчезает вместе с врачом.
Паническая атака!
Весь день я провёл в мелких хозяйственных делах и возился вместе с Изой и детьми в саду. Я счастлив. У меня есть друзья. Каждый вечер я любуюсь фантастически красивым зрелищем захода солнца на фоне озера и Пиреней. У меня нет проблем со здоровьем и пока ещё нет проблем с деньгами. Конечно, годы идут, и я мог бы проводить с семьёй больше времени, но я всё время куда-то спешу и делаю всё впопыхах.
Паническая атака!
У меня дар вызывать у себя стресс. Я устанавливаю сам себе нереальные сроки выполнения задач, которые просто невозможно выполнить за это время, и делаю всё для их своевременного осуществления, как если бы от этого зависела моя жизнь. Буквально на днях я закончил писать статью об электронных средствах массовой информации. Я давал себе на это неделю, и мне удалось уложиться в сроки, и, более того, я даже успел опубликовать в своём блоге статьи на тему «арабских революций» в Тунисе и Египте. Я распыляюсь, так какхочу делать много дел одновременно.
Паническая атака!
Мертвенно-бледный свет неоновых ламп проходит даже сквозь закрытые веки. Я не могу уснуть. Я наблюдаю, как в капельнице булькают пузырьки воздуха. Из-за вливаемой в меня жидкости мне хочется теперь в туалет. Я все-таки воспользовался оставленной для меня медсестрой уткой.
Закрываю глаза, но не могу заснуть. Что сейчас делают мои друзья? Тоже не спят? Со всей этой историей я совсем про вас забыл. Свободной рукой я хватаюсь за сумку и достаю из неё сотовый телефон, просматриваю свою электронную почту, а потом перехожу на сайты социальных сетей. Я наступаю на горло своему желанию заявить о том, что я попал в больницу. Мне не хочется, чтобы меня жалели.
Когда медсестра возвращается, я прячу телефон под халат и чувствую, что выгляжу ещё нелепее. Нелепо уже и то, что мне взбрело в голову, что я умираю, а нежелание признать свою интернет-зависимость только усугубляет нелепость моего положения. А если бы я действительно был болен?
Этот вопрос крутится у меня в голове на протяжении всех последующих часов. Меня перевозят в палату, где мне удаётся ненадолго заснуть, а затем я прохожу медицинский осмотр.
— У вас всё в порядке, — приходит к выводу кардиолог. — Просто вам нужно немного отдохнуть.
Иза забирает меня из больницы, и начинается размеренная жизнь. Как и каждый день, я успеваю зайти за Эмилем и Тимоте в детский сад. Как только я возвращаюсь домой, я поднимаюсь к себе в комнату и публикую в своём блоге сообщение, объясняя страх, который мне пришлось пережить ночью.
Я понимаю, согласен с тем, что мне надо изменить образ жизни, поскольку я тону в бесконечном потоке информации, мыслей и эмоций. Мне всё время не дают покоя электронные сообщения, комментарии и статусы в социальных сетях. Я никогда не расслабляюсь. Даже в два часа ночи.
Когда я просыпаюсь ночью, чтобы сходить в туалет, под этим предлогом я ласкаю пальцами сенсорный экран сотового телефона. Я ещё толком не прочитал до конца свои сообщения, а уже начинаю смотреть, не пришли ли новые. Это похоже на то, как если бы я, повесив телефонную трубку, снова стал бы хватался за неё, желая проверить, нет ли опять кого-нибудь на другом конце провода.
— Выходи из Интернета, Тьерри! — комментирует мой виртуальный друг Нарвик. — Ходи в походы, возись в саду, займись готовкой — главное, выходи из Интернета! Тебе же самому хорошо известно, что это за отрава.
Я мысленно возвращаюсь к путешествию на байдарке вокруг озера и к моему абсурдному намерению скорее вести о нём рассказ онлайн, чем наслаждаться воочию. Интернет действует на меня все сильнее и сильнее, и это растущее давление уже начинает становиться невыносимым. Технология, которая была задумана для того, чтобы помочь нам лучше общаться друг с другом, превратила меня в наркомана. Я утратил контроль надо всем — меня истребило то, что кормило.
Какой смысл в том, чтобы жить всё время онлайн? Мне нужно в этом разобраться. Как от этого дистанцироваться? Мудрецы уходили в пустыню, удаляясь от общества, чтобы лучше его понять. Мне следует покинуть социальные сети и Интернет, если я хочу научиться искусству жить в цифровую эпоху. Фактически речь идёт о выживании. Я должен вернуться к настоящей жизни и сделать так, чтобы она не зависела от тех многочисленных сообщений, которые я получаю.
Проклятый GPS
Шесть часов утра. Я нахожусь где-то в восточной части Лиона, недалеко от автострады на Женеву. На кухне у Лени я пью апельсиновый сок. Мы говорим о лекции, которую я читал накануне вечером в публичной библиотеке одного из лионских пригородов. Лени спрашивает у меня:
— Ты не шутишь? Ты действительно решил уйти из Интернета?
— Теперь мой компьютер будет всего лишь печатной машинкой — не более. Мой коммуникатор — только телефоном. Эксперимент начнётся 1 апреля. Я не шучу. Я выхожу из Интернета на полгода и рассказываю об этом эксперименте.
— А ты знаешь, что начало этого своеобразного поста уже сегодня? — говорит Лени.
— Нет, но мне действительно нужно самоочищение.
Лени ведёт меня в мастерскую. Он показывает мне свою
последнюю работу — гигантскую афишу, которую он собирается наклеить под мостом....
— Мне надоело работать с компьютерной графикой. Я снова вернулся к живописи. Я хочу почувствовать что-то более осязаемое.
— Ты думаешь, что у нас наступил кризис? Нечто вроде цифровой интоксикации?
Вместо ответа он только пожимает плечами. Никто до нас не жил с Интернетом и никто не может направить нас на путь истинный. Мы учимся на собственном горьком опыте.
— А ты продержишься полгода? — спрашивает у меня Лени.
— Но ты же сейчас бросаешь курить?
— Зависимость от Интернета сильнее. Он заполнил всю нашу жизнь.
—Да, ты прав, она сильнее. Уже несколько лет меня в нём нет. Интернет подобен гигантской волне: он подхватывает, затягивает и разбивает на части. Я не плаваю больше в потоке информации и эмоций — я там тону.
— У тебя нет телевизора, ты не читаешь прессу, ты почти никогда не слушаешь радио — что с тобой станет без Интернета?
— Быть может, я сойду с ума! Мне будет тебя не хватать, — говорю я ему, дружески обнимая его за плечи. — Ну ладно, пока, мне надо ехать.
Я сажусь в машину и программирую GPS-навигатор на конечный пункт — Соз. Я должен присоединиться к Изе и детям в Южных Альпах: там мы проведём неделю на горнолыжной базе. Я машу рукой Лени на прощание и уезжаю.
Под булькающие звуки антирадара я проезжаю Гренобль, оставляю в стороне Гап и спускаюсь к городу Динь-ле-Бен; затем еду в направлении Сент-Андре-лез-Альп. Горы заливает яркий солнечный свет. На террасах различных кафе полным-полно посетителей. Мне хотелось бы остановиться, но я жму на педаль газа, потому что я надеюсь кататься на лыжах уже сегодня.
Проехав Сен-Жюльен-дю-Вердон, я оказываюсь в живописных ущельях департамента Вар. Дорога становится всё уже и извилистее, возвышаясь над розовым каньоном. Не очень-то просто доехать до этой горнолыжной базы.
Из-за того, что мне приходилось кружить на машине, я попадаю в тихую деревушку только к обеду. В каждом из домов, окна которых широко открыты на улицу, можно слышать позвякивание столовых приборов. Теперь я еду по просёлочной дороге, которая то резко поднимается, то так же резко опускается, закладывая при этом крутые виражи. В конце концов, я оказываюсь на вершине горы. Там расположены три фермы. Снега там нет, как и горнолыжников. Куда меня занесло? Звоню Изе.
— Тебе нужен Ле-Соз, а не Соз, — говорит мне она. — Ты должен доехать до округа Барселонет.
Я перепрограммирую GPS-навигатор. Я нахожусь в 75 км к югу от горнолыжной базы! Спускаюсь вниз в деревню и нажимаю на газ. Если повезёт, то я должен добраться к 14.00 часам в Ле-Соз. Несколько минут спустя я читаю на информационном табло, что дорога проходит через перевал. Мне надо возвращаться, свернуть в Динь-ле-Бен, вернуться к озеру Сер-Понсон, и только потом я окажусь в Ле-Соз. Проклятый GPS-навигатор! Из-за него я потерял больше пяти часов.
Мне надоели высокие технологии. Они пожирают меня. Если бы этим утром я посмотрел на карту, то приехал бы к Изе и детям уже в полдень, и мы бы уже играли в снежки. Такого желания забросить все мои гаджеты куда подальше у меня ещё не было никогда. Мне надоело, что меня водят за нос, и я не хочу в результате этого оказаться в преисподней. Если бы мой GPS-навигатор оказался в руках террориста, он сбросил бы меня со скалы, как барана из панургова стада. Примером того, как люди не умеют пользоваться ручным управлением в критических ситуациях, может служить такой факт: когда в самолете, летевшем рейсом Рио-де- Жанейро — Париж А 447, вышли из строя все датчики электронного управления, экипаж не отреагировал на это должным образом.
Из-за того, что самолётом управляли с помощью бортовой электроники, командир экипажа и его помощники оказались неспособны физически почувствовать изменение ситуации[7].
— Кабины пилотов, напичканные современной электроникой, усыпляют нашу бдительность, — рассказывал мне один пилот.—Нам следует пересмотреть нашу систему подготовки.
Меня не учили Интернету. Я овладевал этими знаниями в процессе работы. Время начинать всё с нуля. Вернуть интеллекту состояние «чистой доски» — «tabula rasa». Как Лени и пилоты, я испытываю необходимость вернуться в доцифровую реальность.
Доверившись GPS-навигатору и отказавшись от многовекового опыта в пользу гаджета, я нанёс урон своей географической интуиции. Когда я думаю о пилотах рейса Рио-де-Жанейро — Париж и об их пассажирах, я не уверен в том, что сделал правильный выбор. Куда может меня привести Интернет?
|
«Гратен дофинуа», или «Картофельная запеканка по-французски»
Этим утром я отключил компьютер от Интернета и чтобы не так резко порвались все мои связи с обществом, я пригласил друзей к себе на обед. Мы устраиваемся на террасе — на улице солнечный день. Я приношу огромный омлет.
— Теперь у него будет время и для готовки, — иронизирует Иза.
— Он уже не такой, как раньше, — подыгрывает ей Ракель.
Эта молоденькая экспансивная журналистка, увлеченная
идеей гармоничного развития, отказывается жить в условиях столичного стресса. Мне же понадобилось пятнадцать лет, чтобы прийти к подобному решению. Но лавры шеф-повара меня всё-таки пока не привлекают.
— У меня больше нет доступа к гастрономическим сайтам, — говорю я и довольно подмигиваю.
— У нас десятки книг с рецептами, — напоминает Иза.
Мой скептицизм безграничен. Я объясняю, что мне требуется по крайней мере десять вариантов одного и того же блюда, чтобы придумать мой собственный рецепт. Все хохочут, но я не шучу. Ведь это одно из замечательных преимуществ Интернета. Достоверной и проверенной информации больше не существует. Нам приходится искать, смешивать, совмещать, формировать наше собственное мнение по самому незначительному поводу — даже если речь идёт о простом гастрономическом рецепте.
— Какой ужас, — шутит Иза. — Ты станешь рабом нескольких экспертов, пишущих книги или журнальные статьи.
Иза никогда не щадит меня. Она насмехается над моим журналистским прошлым, критикует меня как писателя и намеренно наступает на любимую мозоль, напоминая мне о том, что мои поступки противоречат моим идеям. На протяжении долгих лет я утверждал, что информация должна подниматься из глубин общества подобно пузырькам воздуха в закипающей кастрюле, и теперь мне придется в течение полугода доверять только официальным источникам.
— По крайней мере, у тебя будет больше времени, — делает вывод Ракель.
— Он займётся мной, — заявляет Иза.
Ракель продолжает, не обращая никакого внимания на то, что я нахожусь рядом:
—У меня было такое чувство, что он витает где-то в другом месте и молчит. Погружён в свои мысли. Кажется, с нами он скучает.
— Он отдавал себя своим настоящим друзьям, — иронизирует Иза.
Они правы. Ещё вчера часть моего рассудка пребывала в других краях. Когда я сидел за столом, мои руки продолжали играть с телефоном и не было такого диалога in vivo — «вживую», который смог бы меня полностью увлечь. Бывало и такое, что во время публичных выступлений я продолжал краем глаза следить за комментариями в социальных сетях.
А ведь мне хорошо известно, что мы не можем делать несколько дел одновременно без ущерба для качества: наша способность к многозадачности — это миф, развенчанный исследованиями нейропсихологов. Они доказали, что многозадачность вызывает ощущение эйфории — чувство всемогущества, дающее нам иллюзию гиперпроизводительности и всё время подталкивающее нас прилагать ещё большие усилия. Вот почему независимо от нашего возраста мы так быстро влюбляемся в новые технологии.
— Надеюсь, что без Интернета он будет проводить с нами больше времени, — вслух размышляет Иза.
— Сомневаюсь в этом, — отвечает ей Дидье.— Я не расстаюсь со своими сюжетами. То, что я с вами, не мешает мне одновременно работать над моими комиксами. (С момента своего прихода он почти не участвовал в разговоре. Он рисует нас. Это его собственный способ быть одновременно со всеми и наедине с собой.)
Он полагает, что моя разлука с Интернетом долго не продлится и я скоро вернусь в Сеть уже потому, что мне предстоит писать книгу. Иза соглашается с этим, хотя и желает перемен, которые бы пошли на пользу нашей семейной жизни.
Несколько часов спустя, после ухода наших друзей и возвращения детей из детского сада, она отвлекает меня от моих грёз:
— Что ты делаешь перед плитой?
Я уже несколько минут смотрю, уткнувшись носом в стекло духовки, на то, как запекается «гратен дофинуа» — мы готовим его вместе. Кто бы мог подумать, что кипящие пузырьки сметаны, заставляющие блюдо вздрагивать, окажутся столь увлекательным зрелищем!
Спортсмен-экстремал
Я поздно встаю, час спустя опять ложусь спать, снова встаю — мне нужно поспать после обеда как минимум ещё один раз, чтобы дотянуть до вечера. Я никогда столько не спал. В таком сонном оцепенении проходят несколько дней. Забросив Интернет, я расслабился. Не могу сказать, что мне не хватает Интернета: я не нуждаюсь ни в чём — я просто измождён.
Это состояние похоже на начало моего отпуска в те времена, когда я был журналистом. Моё тело взывало к покою. Я даже не подозревал, что Интернет вымотал меня до такой степени. Он, словно вампир, обескровил меня. Не давал мне спать дольше, чем это можно было бы вынести.
Читать я мог только ту книгу, которую я стащил у Изы, — «Ешь, молись, люби». В англоязычном мире этот жанр называется chick-it—не слишком интеллектуальная литература, предназначенная для чтения барышнями «за тридцать», находящимися на грани нервного срыва. Книга кажется мне очень глупой, но увлекательной. Главная героиня романа,
Элизабет Гилберт, бросает своего ухажёра и начинает новую жизнь. Что касается меня, то я бросил Интернет. Разница в основном заключается в том, что это не так гламурно. Я сопереживаю героине романа.
Героиня романа утверждает, что душа изначально была наделена высшим и самым благословенным счастьем во Вселенной, но для его осуществления необходимы три условия:
— рождение в человеческой оболочке, способной к сознательному любопытству. — Полагаю, что я вполне соответствую обоим требованиям.
— врождённое или приобретённое желание понять природу Вселенной. — В этом я особенно упорен, хотя женская психология по-прежнему кажется мне слишком непостижимой.
— встреча с духовным учителем. — Я спрашиваю себя, не был ли Интернет моим гуру? Он вытащил меня из тени на свет — свет больничных ламп, обжигавший меня ночью накануне праздника дня святого Валентина. Он заставил меня преодолеть самого себя и потянуться кдругим людям. В течение пятнадцати лет я отдавался ему душой и телом. Я всё время занимался каким-то делом, и это дело было важнее отдыха. Отпуск отличался от работы лишь тем, что мы с компьютером переезжали в экзотическую обстановку. Сам ритм моей жизни почти не менялся.
Всё изменилось, когда я забросил Интернет.Теперь, освободившись от своего гуру, я брожу без цели по дому, пялюсь на булькающие пузырьки картофельной запеканки, читаю женские романы, сплю и ни о чём не думаю. Я иду с детьми в сад, вскапываю участок земли, чтобы посадить на нём помидоры, а затем возвращаюсь в дом и снова ложусь. Мне всё ещё не удаётся справиться с огромной, накопившейся за долгие годы, усталостью.
Ночной приступ панической атаки был для меня первым сейсмическим толчком, предупреждающим о последующем землетрясении. Надеюсь, что он спас меня от цунами. Мои комментарии во время сетевого общения всегда имели агрессивный характер. В Интернете я метал гром и молнии, и когда я вышел из Сети, это стало сжигать меня самого — именно поэтому мне постоянно хочется спать. Когда я растрачу свой пыл, то начну другую, свободную жизнь. Интернет не виноват в том, что произошло со мной, — во всём виноват только я. Я стал рабом Сети, не сумев найти золотую середину.
Сеть демультиплексировала меня, разделив на различные составляющие. Мне приходилось присутствовать на нескольких фронтах одновременно. Я занимался политикой, литературой, технологиями, философией, писал статьи, эссе, романы; составлял программы и читал лекции. Меня пьянило чувство всемогущества. Я хотел жить более насыщенной жизнью, чем могло вынести моё тело. Я никогда не рассматривал Интернет в качестве экстремального вида спорта, но это не помешало мне стать экстремалом.
— Интернет, о котором ты говоришь, мне незнаком, — признаётся Ракель. — Для меня это просто инструмент.
— Я тоже бронировал билеты на поезд, покупал книги, читал новости..., но всё это занимало лишь часть моего времени. В Сети я бороздил по бесконечному социальному пространству: мне было интересно изучать его как территорию политических и эстетических экспериментов. Когда я обнаружил масштабы этого пространства, моя жизнь изменилась.
— Я не готова идти вслед за тобой.
— Там я был счастлив, но я заблудился. Ведь мы только продираемся сквозь эти джунгли. Нам следует проложить там тропинки, а затем уже и дороги.
— Ты считаешь себя первопроходцем?
— Я считаю себя человеком, вернувшимся в родной дом, и я должен снова научиться ничего не делать.
В1908 году Анри Пуанкаре высказал мнение, что в творческом процессе существует фаза созревания или инкубации, во время которой мы не должны вмешиваться в ход наших мыслей. В дальнейшем психологи подтвердили, что нам необходимы тишина, неподвижность и созерцательное одиночество. Интернет был большим городом, слишком долго оглушавшим меня беспрестанным шумом.
Я разваливаюсь в гамаке на берегу озера с книгой в руках. Как приятно! Мысли приходят и уходят — ни одна из них не задерживается в моей голове. Абсолютная пустота, но чтению не мешает. Я нахожусь в том же состоянии пустоты, что и дзэнские монахи. Для достижения буддийской отрешённости мне было достаточно уйти из Интернета и полистать страницы обычной книги. Мой дух воспарил над моим телом: я вижу, как оно встаёт, оставляет книгу, идёт на кухню, наливает воду в фильтр-кувшин, ждёт, пока вода фильтруется и выливает её в чайник.