Алекс Норк
Четыре с половиной
Текст предоставлен правообладателемИП Евдокимов В.С; 2010
ISBN 978‑5‑8235‑0008‑3
Аннотация
Русский мультимиллионер оставляет наследство четырем родственникам, которые должны разыграть его жеребьевкой. Выигрывает только один, но если он не сможет вступить в наследственные права, имущество делится между тремя остальными. Судьба способна распорядиться по‑разному, и от ее решения зависят четыре детективных сюжета.
Алекс Норк
Четыре с половиной
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Часть I.
Стена бежевого шлифованного кирпича оставляла для обзора только зеленую крышу особняка в глубине территории, куда можно было попасть через раздвижные ворота либо через стальную дверь, тоже сейчас закрытую.
По другую сторону асфальта – лес.
Человек, выбравшийся из такси, посмотрел туда, на стволы сосен – желтоватые у крон, с прятавшейся в желтизне краснотой, которая улавливалась ощущением, а не зреньем.
Таксист вынул из багажника небольшой чемодан, поднес и вежливо попрощался. Подумал, видно, что клиент прибыл домой.
Пожилой человек с этим «монтировался» – в летнем костюме хорошего импорта, загорелый, с короткой стрижкой, умело скрывающей наступившую уже редкость волос, еще привлекали глаза – очень спокойные, с командным чуть выражением.
|
|
Человек повернулся к высокой кирпичной стене, но не двинулся, ожидая.
Тихо.
Слышен только, уже издали, звук уходящей машины.
– Здравствуйте, Сергей Петрович.
– Здравствуй, Алексей.
Мужчина лет тридцати, спортивный, немаленьких габаритов, поспешил навстречу и, обгоняя желание возразить, ловко отобрал у приехавшего чемодан.
– Да, Сергей Петрович, такие вот дела, жить бы еще и жить…
Человек приостановился у открытой двери.
– Нет, Леша, жить ему было нечем.
– Шутите, Сергей Петрович, столько всего?
– Вот. Ты у него четыре года?
– С лишним.
– А часто видел веселым?.. Можешь не отвечать. Он, Леша, по натуре чемпион, а когда выиграл все и понял, что финишных ленточек больше не будет, – человек шагнул внутрь, – тогда жизнь и кончилась.
Сзади щелкнула замками стальная дверь, а прибывший увидел знакомый фасад с бельэтажем тонированного сплошного стекла; он продолжил вслед сказанному:
– Думаешь, трудно ему было сердце подлечить? Даже при этих делах? – два пальца коснулись шеи. – Не хотел, говорил: мне судьба не велит.
Оба пошли по зеленому ухоженному газону.
– Родственники все собрались?
– Да.
– А когда назначены похороны?
– Не назначены пока.
Гость приостановился и вопросительно посмотрел.
– Тело набальзамировано, в морге сейчас. Тут, Сергей Петрович, такая история…
–О–
– Завещание, господа, я оглашаю в присутствии свидетелей. Вы, молодой человек?..
– Алексей, начальник охраны.
– Не «Алексей», а полностью – фамилия, имя, отчество. Вот в этой графе, и внизу под ней – число, подпись. И вы.
|
|
– Это мой сотрудник.
– То же самое, следующие две графы ниже.
Трое мужчин и женщина расположились в креслах просторного нижнего холла. Нотариус стоял напротив этого полукруга, рядом с изящным инкрустированным столиком, низким, и потому неудобным для двух молодых людей, ставивших свои фамилии и подписи на бумагах.
Справившись, они отошли в сторону и дисциплинированно замерли.
– Сейчас, господа, я оглашу завещание, но прежде прошу ваши паспорта.
Произошло шевеление, мужчины встали, женщина, вынув из сумочки, протянула одному из них свой.
– А твой зачем?
– Ну, попросили…
Нотариус обратил внимание:
– Да‑да, сударыня, и ваш тоже.
Процедура заняла малое время, документы вернулись хозяевам, а те – на свои места.
– Итак, господа, завещание составлено, – нотариус скороговоркой прочитал – где и когда, и что каждый получит полагающуюся ему копию. – Итак, господа, согласно воле покойного: «Наследниками моего имущества, состоящего…»
Он перешел на медленный темп.
А голос повысил.
После первой имущественной позиции сделал паузу.
Перешел ко второй…
Счета…
Недвижимость, зарегистрированная в России…
Недвижимость, зарегистрированная за границей…
Иные имущественные ценности…
Начали строиться в ряд.
Известный, наверное, по существу, всем присутствовавшим, ряд продолжался, а прибавляясь новым описательным пунктом, застывал общей конструкцией, которая, стало скоро казаться, лишь соприкасается с этим маленьким пространством и незначительными людьми. Ей не было места и там наружи, внутри бессмысленной кирпичной стены, непонятно зачем растущего рядом леса и тем, что могло быть за ним.
|
|
Кто‑то нервно отрывисто кашлянул, а молодой охранник, не выдержав, прошептал:
– Это ж каждому и внукам, и правнукам…
Старший строго поднял в ответ указательный палец.
Но нотариус, наконец, закончил.
И ему самому понадобилась маленькая передышка, чтобы вернуть себя в прежний привычный масштаб.
Убедившись, однако, что всё на прежних местах, он снова опустил голову к раскрытой папке.
– … «Объявляю своими наследниками двоюродного брата», – он назвал фамилию, имя, отчество, а брюнет лет пятидесяти толи вдохнул, толи выдохнул, – «сводного брата…», – светловолосый, постарше, сделал легкий кивок и уставился в пол, – «племянника покойной сестры…», – молодой человек рядом с женщиной не выдал в выражении ничего, но тут же вздрогнул и повернул к ней голову, – «и находящуюся с ним в браке…», – нотариус оторвался читать и посмотрел на женщину: – Вы тоже означены в числе наследников, сударыня.
Кажется, главное прозвучало.
Список имущественных позиций очень превосходил числом тех, кому было что‑то положено, а любое в нем «одно» стоило… младший охранник опять захотел что‑то сказать, но, не сумев выразить, лишь повел головой из стороны в сторону.
Молодой племянник покойного встал, желая разрядить нервные накопления, но был остановлен приказным почти тоном:
– Сядьте, пожалуйста, я не закончил.
Нарушитель попросил улыбкой о снисхождении, и опять установилась тишина, но не прежняя, а с живым человеческим фоном.
–О–
– Начал он, Сергей Петрович, по мелочи. Вам «зелеными» миллион…
– Кхы, по мелочи, говоришь?
– Ребятам по сотне, и мне триста штук. Нам эти деньги без всяких условий, а им…
–О–
– Условия наследования, господа.
Нотариус поставил на стол небольшую коробку.
И все‑таки опять потребовал тишины, потому что в креслах начали обмениваться фразами, и кто‑то у кого‑то уже просил сигарету.
Только женщина обратила внимание на его слова и внимательно ждала продолжения.
– Все перечисленные денежные и имущественные ценности наследуются одним человеком путем предусмотренного завещанием жребия.
И она одна поняла сказанное.
Остальные лишь услышали слова, но не смысл, лица сделались слегка напряженными, с ощущением казуса, случившегося от собственного невниманья.
Нотариус, тем временем, вынул из квадратной коробки другую – поменьше и круглую – и снял с нее крышку.
– Здесь четыре разъемных шара, господа. Вы такие процедуры видели, конечно, по телевизору. Разнимаете шар, внутри на плоскости у одной половинки крест – это выигрыш. Пусто – проигрыш. В завещании предусмотрено время. У вас, господа, всего одна минута.
На столике появились небольшие песочные часы с маленькой желтой массой у верхнего конуса, тонкая струйка потекла вниз, разбрасывая на дне песчинки.
Нотариус, убедившись, что простенький механизм работает, снова обратился к аудитории:
– Итак, одна минута, а вернее сейчас… секунд пятьдесят. Не пожелавший или не успевший, господа, автоматически исключается из процедуры жребия.
Женщина уже подходила к столику, но прочие не вышли из столбняка.
– Прошу вас, сударыня. Но шар пока не раскрывайте.
Она чуть поводила сверху рукой, вдохнула и взяла.
– Благодарю вас. Осталось… секунд сорок. Прошу, господа. Впрочем, как вам угодно.
Теперь двое, вполне сознавая лишь, что нужно спешить, направились к столику и только один, поименованный раньше «двоюродным братом» удивленно поглядел на них, не двигаясь в кресле.
У коробки оба подошедших ускорились, и тут же замешкались, не зная, который шар взять…
Но получилось.
Теперь и они вдруг поняли, во что играют.
Нотариус обратился к последнему:
– У вас еще есть пятнадцать секунд.
Сидевший в кресле не то чтобы понял, но что‑то в нем заработало.
Наконец встал.
– Побыстрее, – произнесла женщина, на тонком красивом лице смешались досада и нетерпение.
– Да пусть его, – одернул муж, а нотариус уставился на последний уходящий песок.
– Семь‑шесть секунд.
Человек неуверенно шел, все с тем же растерянным чувством: «а, надо ли?».
Младший охранник, не выдержав, громко произнес «ой», струйка уже добегала из ничего, но на последних шагах человек проявил проворность и на ходу извлек шар.
– Вот!
Он, словно желая обрадовать остальных, поднял руку с ним вверх.
– Да, вы успели.
Похоже, и хладнокровному нотариусу это принесло облегчение.
– Свидетели, подойдите, пожалуйста, ближе.
Двое молодых людей сделали пару шагов, но нотариуса дистанция не устроила, он приказал встать с ним рядом.
– По разные стороны. Вы здесь, а вы… да.
Получилась своеобразная тройка с «председателем» посередине.
– Теперь, господа наследники, откройте ваши шары и продемонстрируйте нам результат.
Стало заметно, что никому не хочется это делать.
– Прошу! – подстегнул нотариус.
Руки людей задвигались, размыкая небольшие белые шарики…
– Внимание, господа свидетели. Итак? – прежде чем он продолжил, раздались вздохи, неясные звуки, «черт!» выговорила молодая особа. – Крест у вас, сударь, – рука нотариуса показывала на блондина – сводного брата покойного.
Тот никак не отреагировал.
Стоявший с ним рядом темноволосый, чуть не опоздавший к жребию человек, теперь проявлял подвижность – глядел на крест на чужом шаре, переводил взгляд на нотариуса, на другие лица, пытаясь в них что‑то понять. В лице женщины заметна была переживаемая досада, но муж ее нашел в себе силы проявить благородное хладнокровье.
– Поздравляю, – он протянул руку счастливчику.
Тот, впрочем, таким вовсе не выглядел.
Переложив шар из правой в левую руку, но чтобы нотариус продолжал видеть крест, он ответил быстрым рукопожатием и вернулся в исходное положение.
–О–
– Интересная история.
– Это, Сергей Петрович, не самый финал.
– А что еще?
– Я тут записал… более или менее точно. – Старший охранник извлек бумажку: – «Наследник любой очереди вступает в права после похорон и не имеет права покидать территорию до дня похорон, а день назначается по общему согласию всех четырех». И еще сказано: «В случае отказа вступления в наследство, получившего это право по жребию, его физической или гражданской недееспособности после объявления завещания, наследство распределяется равными долями»… я не дописал, но между остальными, в общем. А что тут означает «гражданская недееспособность», Сергей Петрович?
– Гражданская?.. Психическая невменяемость или вынесенный по уголовному преступлению судебный приговор, вот что это означает. Любопытно. Ну, пойдем в дом?
– Пойдемте. Странно – «гражданская», а по «уголовному».
– Эта такая юридическая формулировка стандартная, Леша.
Они прошли к дому, где после газона начинался окаймляющий синеватый асфальт, и прямо с него ступили внутрь разъехавшихся на фотоэлементах панелей.
Глядевшие во внешность затемненные стекла невольно побуждали встретить приглушенность внутри, и что‑то такое предусмотрел архитектор, желая поразить входивших воздушным объемом еще более светлым и солнечным, чем давала снаружи природа, – свет шел через стекла и добавлялся вертикальной системой тоненьких шахт зеркального перископического устройства. Зайчики, проникавшие сверху, лезли озорными пятнами в зелень зимнего сада, росшую кругом в изобилии, бегали по ореховым перилам просторной лестницы, уходящей спиралью вверх. Хоть не от первого впечатления, гость все равно приостановился, поводил в стороны поднятой головой и даже вдохнул так, словно захотел вобрать в себя кусочек пространства.
– Хорошо здесь.
Но почти уже улыбнувшись, перехватил взгляд старшего охранника и ответил таким же – да, все это для них обоих очень скоро останется в прошлом.
Зимний сад обходил первый этаж с трех сторон, кроме противоположной, на которой находился бассейн.
Человек показал туда кивком головы:
– Работает?
– Да, чего ж ему не работать.
Оба увидели женщину, появившуюся рядом с розовым чайным кустиком, стройную очень, в темно‑сером открытом платье, но не траурном, по фасону, скорее, – вечернем.
Расстояние было несколько большим удобного для взаимных приветствий, и охранник решил посодействовать:
– Вы познакомьтесь тут сами. Я, Сергей Петрович, отнесу чемодан в вашу комнату.
– Спасибо, Алеша.
Прибывший повернулся к женщине, чуть постоял и сделал к ней несколько шагов. Та тоже сдвинулась ему навстречу.
– Вы с юга?
– Да, здравствуйте.
– Здравствуйте. Муж говорил, вы были другом покойного?
– В этом роде. Меня зовут Сергей Петрович.
– Елена.
– Припоминаю. Ваше имя как‑то звучало – жена его племянника. Не ошибся?
– Правильно.
Она сдержанно улыбнулась.
Еще показалась мужская фигура метрах в пяти впереди, фигура сначала выдвинулась из‑за увитой плющом перегородки, однако затем сдвинулась наполовину назад – опять расстояние было малоудобным для представлений, и приехавший лишь сделал кивок в ту сторону.
Женщина обернулась.
– Владимир… двоюродный брат.
– Да, тоже припоминаю. Но видеться не приходилось.
Средних лет человек расслышал слова и подтвердил их полуулыбкой.
– А что мы стоим, – она сделала знак рукой, приглашая в глубину зимнего сада.
Приехавший подчинился, показав даме идти вперед, и по дороге чуть задержался у розового куста с небольшими нераспустившимися еще бутонами – зелень сада была очень знакомой, а этот куст всегда особенно нравился. Дальше будет уютный грот с мягкими креслами, баром и фонтанчиком в напольной бронзовой вазе – место, где они, да, много сиживали с покойным.
Приехавший обошел деревце с красноватыми листьями и сразу за ним увидел знакомый продолговатый стол, кресла, молодого человека на другом конце, и тот, старше, что был впереди, сел с ним рядом.
– Здравствуй, Аркадий.
Тот, привстав, поздоровался и поинтересовался для вежливой процедуры о том, как прошла для гостя дорога.
Бутылок на столе не было – только бокалы, гостю следовало распорядиться по этому поводу самому, у других имелось уже содержимое, а из бокала молодой женщины шли пузыри.
Человек, хорошо представляя выбор, тоже, было, подумал о стакане брют «Абрау‑Дюрсо», не магазинном, конечно, а том, что привозили сюда по заказу, но позволительное для дамы мужчине в траурный день шло не очень, да и в машине подукачало.
Он подошел к бару, подумал у бутылочного многообразия…
Плеснул себе немножечко скотча и сразу выпил глотком.
Еще подумал, снял с крючка штопор, за его спиной пока никто не проронил ни слова.
Красное терпкое «Бордо» полилось в стакан – темное, уверенное в себе, как допускавшиеся к сбору этого сорта немолодые уже и благополучные французские женщины.
Приехавший возвратился к по‑прежнему молчавшей компании и сел у длинного конца стола, оказавшись от остальных на некотором удалении.
Оно и лучше от табачного дыма, хотя легкие синие струйки быстро тянуло вверх.
У ближнего пустого кресла стоял недопитый стакан отлучившегося четвертого – стало быть, свободного брата умершего от первого по отцу брака, старшего его немного годами – угадавшего, значит, наследство по жребию.
Прочим, надо полагать, здесь невесело.
Человек хотел спросить про похороны, но не успел.
– Вы на пенсии или работаете, Сергей Петрович? – поинтересовался брюнет.
– Работаю. Благодаря вашему брату, кстати сказать.
– А кем, если не секрет?
– Руковожу, – человек приостановился и сделал большой глоток, – охраной крупной компании руковожу. – Он не стал опускать стакан и сделал еще – теперь так, чтобы интенсивный букет немного пополоскался по рту… – А когда похороны?
Ему не ответили и отчего‑то переглянулись.
– Вы бывший военный? – женское резное лицо смотрело на него в пол оборота – внимательное и красивое.
– Я бывший следователь, Елена.
Гость поставил стакан и задумался.
О чем ему было сейчас?
Только о том, как быстро движется время, очень быстро, порою кажется – как поезд, вошедший в туннель, вот виден уже его маленький оставшийся хвостик.
– На этом поприще мы с ним и познакомились двадцать годов назад.
– Когда он сидел?
– Нет, перед этим. Я вел его дело.
Она теперь повернулась к нему, и дымчатые какие‑то глаза стали шире.
– Вы его и посадили?
– Посадил. Аркадий, ты разве не знал эту историю?
– Нет.
Захотелось еще глотнуть, но человек решил досказать.
– Фарцовка. А где фарцовка, там часто валюта. С валютой – это двенадцать минимум. В начале восьмидесятых он к нам попал. Тогда никаких снисхождений. Он, помнится, тихо так проговорил: «Мать не доживет».
Человек мотнул головой, взял стакан, еще раз мотнул и выпил тремя глотками.
– Хе, мне закрывать уже дело, заключение писать, я даже ему потом не рассказывал – всю ночь не спал. Мы ж людей научаемся видеть. Другой на три года напакостит, а задушить бы мерзавца. А тут вижу, совсем не гнилой человек. И можно переквалифицировать на семь. С нарушениями, конечно. Но можно. Ну, где семь, там и пять через условно‑досрочное.
Человек посмотрел на стакан, выпитый слишком быстро.
– Вот такие дела.
Что‑то пробежало сразу между тремя, сообщившись через внутренний телефон, и человек понял это вроде комплимента в свой адрес.
Женщина вдруг энергично допила свой бокал.
Гость встал.
– Вам налить, Елена?
– Если можно… – она немного смутилась.
– Да, «Абрау‑Дюрсо».
Он направился к бару, а мужчины и женщина, будто спрашивая друг друга, обменялись торопливыми взглядами.
– Так когда похороны?
– Вы присядьте, пожалуйста, Сергей Петрович, – вежливо попросил племянник.
– Ну, сейчас вот налью.
Он вернулся со стаканом темно‑красного и светлым с пузырьками бокалом.
– Прошу вас, сударыня.
– Спасибо.
Послышалось движение в глубине зимнего сада от возвращавшегося четвертого родственника, чей недопитый стакан с белым вином стоял рядом, приехавший повернул в ту сторону голову – он только слышал от покойного о существовании сводного брата, но никогда его здесь не встречал, – однако, минуя деревцо с темно‑зеленым стволом и красноватыми листьями, явился Алексей.
– Добрый день. Я хотел узнать, не требуется ли от меня чего? Сергей Петрович, вещи у вас в комнате.
Племянник Аркадий ответил за всех, что не требуется, а старший охранник вежливо сообщил что и так все знали – в случае необходимости достаточно позвонить. Домик охраны находился тут же на территории.
– А где ваш четвертый родственник? – приехавший спросил больше для разговора. – Подскажите, заодно, как его величают.
Племянник стал стряхивать пепел, двоюродный брат решил отхлебнуть, пауза, непонятно отчего, затянулась.
– Он умер, – тихо проговорила женщина.
Человек недоверчиво посмотрел – неуверенный, что не ослышался. Взгляд перешел с женщины на соседний бокал.
– А это вот чьё?
– Его.
Даже менее значительные события требуют кое‑каких подробностей, это написалось на лице человека – его левая бровь сдвинулась вверх и застыла.
– Э, позвольте мне, – начал двоюродный брат.
После этого он захотел вздохнуть, захотел откинуться на спинку кресла – то и другое не получилось.
– Мы незадолго перед вами сидели тут, обсуждали, ну, вы сами понимаете.
– Ни черта пока что не понимаю.
– Да. Мы обсуждали, так сказать, ситуацию.
Говоривший испытывал нехватку слов.
– Он почувствовал себя плохо?
– Нет. То есть, да, – рука показала на кресло: – Он умер.
– Вот здесь? – Человек тоже показал на кресло: – Ни с того ни с сего?
– М‑м… в каком‑то смысле.
– В смысле мгновенно, – добавила женщина.
Почувствовалось, ее очень раздражает начало, но она не знает еще, что с этим делать.
Сам собой напрашивался вопрос:
– А куда вы дели труп?
И племянник заспешил вступить в разговор:
– Сергей Петрович, не подумайте чего‑то дурного. Труп мы отнесли в подвал, там есть холодильная камера.
– Граждане, если имеется труп, то должна быть и милиция.
Сразу же попытались сказать все трое.
Прежде всего, что не нужно спешить, надо подумать «как лучше», разобраться и… женщина сформулировала, наконец, в более отчетливом смысле:
– Мы все трое являемся наследниками второй очереди. По завещанию…
Гость, чтобы не выслушивать, поднял руку:
– Алексей мне про завещание уже рассказал, – все, глядя на него, замолчали. – Только что вас смущает?
– То, что нас всех арестуют к хреновой матери.
– Подожди, Аркадий, – начала его жена, но тот не стал ждать и, отправившись к бару, довел мысль до конца: – Обвинят, и мы получим шиш вместо наследства.
Судя по всему, он выразил главное, так как другие к этому ничего не добавили.
– А что может произойти, если вы его не убивали?
Центр вопроса отчетливо слышался в первой, а не второй его части, двоюродный брат, тем не менее, глядя человеку в глаза, испуганно закачал головой и даже отвел от себя такое руками.
– На вас, Владимир, никто пальцем не тычет, – недовольно сказала женщина в ответ на подчеркнуто персональное отмежевание, – но в завещании есть что‑то вроде коллизии. – Она посмотрела на гостя: – Это так на юридическом языке?
– Ну в общем, правильно.
– Мы не убивали, но ситуацией могут воспользоваться.
– Кто, например?
– Сергей Петрович, мы живем в бандитской стране – вы это отлично знаете. Да хоть коллеги ваши. Да кто угодно.
Волнение в ее глазах вдруг исчезло и появилась пристальность.
– Вы, извините, с работы в органах давно ушли?
– Давно.
– Сами?
– М‑м, сам.
Гостю вопрос не понравился:
– Причем здесь моя биография?
– Притом, что вы опытный специалист. Если речь идет о четырехстах миллионах долларов, могут ваши коллеги вместе с прокуратурой, вместе с властями местными нас взять в обработку?
Там, наружи, облако закрыло солнце, в воздухе и в зелени вмиг исчезли золотые блики, свет стал строгим, словно о чем‑то предупреждающим.
Женщина продолжала:
– Например, мы от всего отказываемся и дело закрывают? Или еще лучше: всех сажают за убийство по сговору, имущество переоценивают – один к десяти, дальше рассказывать?
– Тут одних картин миллионов на двадцать, – муж, вернувшись, сел в кресло и полез в пачку за сигаретой, – два‑три дня и готово – уже висят копии, – и, щелкнув зажигалкой, дополнил: – пока мы будем сидеть в пресс‑камерах.
Гость поморщился:
– Ну, вы уже без всякой меры нафантазировали.
– Ничуть! – струя дыма, тоже не соглашаясь, метнулась в воздухе. – Если б речь шла о четырех миллионах, я бы еще подумал.
– И то, – остерегая, сказала супруга.
– Да. Четыреста миллионов, и даже с лишним. Это какой дележ?! Страшные деньги толкают на страшные вещи.
– Правильней, на любые, – снова уточнила жена.
На него смотрели три пары глаз, две настойчиво и одна почти умоляюще. Эти глаза опустились вниз, а губы почти прошептали:
– Черт бы подрал все эти богатства.
– Ой, Владимир, не надо! – молодой человек брезгливо дернул щекой. – Лучше подумать, как с их помощью из этого выбраться.
Но супруга внесла свое предложение:
– Нам нужна ваша помощь, Сергей Петрович.
– Моя? А в чем вы ее видите?
Он сразу еще спросил:
– Охрана пока не знает?
Аркадий ответил, что «нет», а его жена совсем обрела уверенность, и села свободно – перекинула ногу на ногу, изящно удлиненную вниз от колена – модельная вся какая‑то девочка.
– Мы хотим от вас очень простого, Сергей Петрович, – профессионально разобраться в ситуации. Подготовиться, понимаете?
– Знать, какие давать ответы, – неуверенно добавил брат Владимир.
Человек, видимо, собираясь категорически возразить, приподнял руки, намереваясь хлопнуть ими о ручки кресла, но, придержав порыв, опустил их на подлокотники.
– Скверная какая история, ф‑у.
Однако же те слова, которые он недавно назвал фантазией, видимо, показались ему все‑таки не совсем таковыми.
– Ладно, еще раз, и в подробностях – как он именно умер?
Сразу попытались заговорить три голоса, гость сделал им знак рукой приостановиться.
– Нет, давайте‑ка вы, сударыня, у вас выходит почетче. Вы, кстати, кто по образованию?
– Я филолог, германист.
– Вот, давайте с немецкой точностью.
Женщина, кивнув, позволила себе небольшую паузу.
Потом начала:
– Я постараюсь быть максимально последовательной.
– Да, и начните уж тогда со вчерашнего вечера.
– Со вчерашнего… хорошо.
Человек вспомнил про свой «Бордо» и быстро отпил.
И племянник Аркадий напротив него сделал то же самое.
Супруга недовольно взглянула:
– Ты не гони, а то и будешь как раз как вчера.
– Вчера мы попросту напились, – пояснил тот.
Владимир, впрочем, слегка поводил головой и всей грустной физиономией дал понять, что к нему это не совсем относится.
– Да, перебор был, – начала снова Елена, – все это так на нас опрокинулось, что не шло в голову.
– Лучше сказать, – снова вмешался супруг, – влезло туда, но не помещалось.
– И первым, – добавил Владимир, – напился как раз Олег.
– Покойный?
– Да.
– А мне показалась, – Елена взяла свой бокал, – он не напился, а сыграл сильное опьянение.
– Зачем?
– Чтобы избежать неприятного разговора. Мы же можем блокировать, во всяком случае на какой‑то срок, похороны, а значит и вступление в наследство. Ведь ты его укладывал, Аркадий, он, по‑твоему, был действительно пьян?
– М‑м… я сам был того…
Владимир напомнил:
– Мы с тобой нашли в аптечке снотворное, ты что, не помнишь, и он быстро заснул.
– Ну… да.
– Нет, – обратился он уже к гостю, – мне не показалось, что Олег что‑то изображал.
– Хорошо, – тот энергично качнул головой, – вчера вы невесело, но погуляли. Давайте теперь, сударыня, про сегодняшний день.
– Сегодня Владимир зашел утром к Олегу.
– Мы с Аркадием встретились в коридоре и решили его разбудить, но он сам уже поднимался, – включился брюнет, – согласился скоро спуститься и всё обсудить.
Человек кивком попросил продолжать.
– Вот мы и собрались, – она посмотрела на ручные часики: – Это было ровно два часа назад.
– С этого момента не упускайте, пожалуйста, ничего.
– Постараюсь. Мы с Аркадием уже были здесь, затем спустился Олег и скоро пришел Владимир.
Тот взглядом поддержал сказанное.
– В те две‑три минуты, пока не пришел Владимир, естественно, не говорили о деле.
– Еще раз поточнее – о каком именно деле.
– Я уже раньше сказала – нельзя же остальным остаться ни с чем.
– Да, понял. И какие вы собирались выдвинуть требования?
Ответила не она, а муж:
– Мы, собственно говоря, не успели их выработать вчера…
Человек досказал:
– По уже понятным причинам.
И перевел взгляд на женщину.
– Да, – проговорила она, – это следовало сделать сегодня, что называется, уже в рабочем режиме.
– В процессе торговли?
– Ну, если вам так угодно.
– А что здесь плохого? – обидчиво произнес Аркадий.
– Ничего плохого, я без иронии. Продолжайте, Елена.
– Олег поздоровался…
– Извинился за то, что вчера перебрал, – добавил муж, – да я сам был хорош.
Его супруга нетерпеливым жестом показала, чтобы не лез больше с глупостями.
– Олег пошел к бару, открыл вон ту бутылку вина…
Гость, взглянув в направлении ее указательного пальца, сделал знак приостановиться, встал и подошел к бутылочным линиям.
– Какую именно?
– Светлую, «Псоу», видите, пробка торчит?
– Вижу.
Он повернул назад голову и пригляделся к стакану, выпитому примерно на две трети.
Снова посмотрел на бутылку, в которой не хватало, похоже, именно налитого в стакан объема.
Потом, взяв салфетку, поместил бутылку куда‑то вниз.
– Никто, кроме покойного, бутылку не трогал?.. И не трогайте.
Человек вернулся на место.
– Вы точно, Елена, помните, что он откупорил бутылку?
Опять с ответом поторопился Аркадий:
– Тем штопором на крючке, на наших глазах, – и на всякий случай осторожно взглянул на жену.
– Да, тем штопором.
Она сделала паузу и сосредоточилась.
– … Олег сел к нам… выпил… тут появился Владимир…
Тот покивал головой:
– Я тоже себе налил вина, но из другой бутылки, – он попытался показать назад, куда‑то, рукой.
– А я уже собиралась начать интересующий нас разговор. Олег вдруг сказал: «душновато». Даже подергал слегка себя за рубаху. Выпил еще, я опять собралась начать, а Аркадий спросил его: «Тебе нехорошо?»
– Ага, лицо у него стало бледным. Я подумал – не дай бог с сердцем что‑то после вчерашнего.
– Я опять подумала, что это какая‑то хитрость, как вчера вечером, – она подняла в сторону мужа руку, чтоб не мешал. – Но тут Олег начал подрагивать и хрипеть.
– Сипеть, – все же поправил муж, – даже с маленьким свистом.
– Пожалуйста, если по‑твоему есть принципиальная разница. Потом сильно вздрогнул, и его голова свалилась на грудь. Владимир был ближе, попытался помочь.
– Я запрокинул голову.
– Мы тоже оказались рядом, стали прощупывать пульс, – она нервно кашлянула, – пульса нет, зрачки застыли.
Человек взглянул на свой стакан с вином, но мельком, и, не став к нему прикасаться, поднялся из кресла.
Затем, заложив руки за спину, сделал несколько шагов в глубину зимнего сада, постоял несколько секунд спиной к публике… повернулся и возвратился назад, но не сел в кресло, а остался стоять рядом с деревцем с темным стволиком и красноватыми листьями… раздумывая, потрогал листок.
– А теперь вот что вы мне уточните – этот Олег сразу выпил вино? – он указал на недопитый бокал. – И пожаловался тут же на духоту?
– Н‑ет, – почти вместе проговорили женщина и ее супруг.
И она, подняв чуть глаза, пояснила:
– Олег сел, сделал пару глотков…
– Тут пожаловался, что ему душновато, – добавил Аркадий, – ну и в смысле «после вчерашнего»…
– Да, так примерно, затем появился Владимир, еще прошло около минуты… а дальше, как я рассказывала.
– А пил, – человек опять указал на бокал, – один раз или несколько?
– Два или три, – уверенно произнес Аркадий.
– Так‑так.
Человек подумал, опять помял пальцами лист и посмотрел неприязненно на все деревце, словно виноватое в чем‑то.
– Посидите все здесь пока.
– А вы? – робко спросил Владимир, и в вопросе прозвучало желание услышать в ответ что‑нибудь утешительное.
– А я скоро вернусь.
Сначала, впрочем, он подошел к бару взял там салфетку, вернулся и прихватил через нее за нижнюю часть недопитый стакан.
Кажется, публике это не очень понравилось.
Когда раздвинулись дверные панели и человек ступил наружу, воздух показался ему жарким и уж никак не свежее, чем там внутри, где никогда не было и не могло быть никакой духоты.
Да, при сердечной недостаточности люди испытывают нужду в кислороде, но схватывают воздух сильно и глубоко, а тут «сипение» – слишком похоже на дыхательный спазм.
Его увидели из окна двухэтажного домика, где в нижней части находились общие помещения и диспетчерская, а наверху личные комнаты охранников.
Алексей поспешил выйти навстречу.
– Сергей Петрович, а почему не вызвали?
– Так, Леша, прогуляться решил.
– Случилось что?
– М‑м, давай вон присядем в тенек на лавочку.
Зашли за угол.
Человек поставил стакан прямо на асфальтовую полоску у стены дома, а прежде чем сесть, скинул пиджак и аккуратно положил его на скамеечную гладкую доску.
– Скажи мне, пожалуйста, ты ничего не знал об этой предусмотренной завещанием жеребьевке?
Старший охранник отрицательно мотнул головой.
– А кто‑то из них, – рука показала в сторону особняка, невидного сейчас за углом, – кто‑то мог, по‑твоему, знать?
– Ну… спросите что‑нибудь полегче, Сергей Петрович.
– Хорошо, полегче. За время с последнего моего приезда, кто и как часто здесь побывал?
– Это сейчас припомню. – Молодой человек, размышляя, вскинул голову. – Всего визитов было не так уж много. – Аркадий приезжал раз шесть. Один раз приехал с женой, потом без нее. – Он вдруг отвлекся: – А красивая женщина, Сергей Петрович, выразительный минимализм.
– Как ты сказал?.. Да, неплохое определение.
Тот довольно в ответ улыбнулся.
– А в последний раз Аркадий когда приезжал?
– Пару недель назад. Могу точно вспомнить…
– Не надо точно. Ты ничего особенного в тех визитах не заметил?
– Да вроде бы ничего. Хотя вот в последний раз они с хозяином хорошо на грудь приняли, и племянника Макар домой теплого отвозил.
– Он здесь сейчас?
– Да где ж ему, кликнуть?
– Ага.
Алексей встал, зашел за угол и громко позвал подчиненного.
И не успел вернуться и сесть, как следом появился белобрысый, под короткую скобку стриженый парень.
– Здравствуй, Макар, – гость, привстав, протянул ему руку. – Ну, куда ты телят гонял?
– Ка‑ких телят? – тот улыбнулся почти во все зубы.
Его начальник откорректировал почти приказным тоном:
– Аркадия ты не так давно домой отвозил.
– Было.
– Вспомни, как он вел себя по дороге.
– Курил все время, мне аж в глаза полезло.
– Еще вспоминай.
– Болтал пустяки всякие. Потом про хозяина говорил, про здоровье, мол мы следить должны. Спрашивал, приезжает ли врач.
– Про состояние что ли выведывал?
– Ну, можно сказать, интересовался. И про другую родню спрашивал.
– Часто ли здесь бывают?
– Ага.
Парень замолчал, и на лице явилась выжидательная улыбка.
– Ладно, Макар, иди, – разрешил начальник.
А когда тот исчез за углом, спросил:
– Сергей Петрович, правда, ничего не случилось?
– Случилось кое‑что, но ты мне сперва дальше про посетителей расскажи.
– Да нечего почти. Три раза приезжал Владимир. А Олег этот, сводный брат, вообще тут никогда не появлялся. Только знаете что, Сергей Петрович, в последние месяцы хозяин сам начал часто в город выезжать.
– Куда?
– В том‑то и дело, что без нас. Садился в бронированный «Мерс», и на все мои слова про безопасность отмахивался.
– Надолго уезжал?
– Так, часа на четыре.
– Вот что Алеша, перескажи мне еще раз про всю эту жеребьевку, не торопясь и в подробностях.
Хотя беспокойство за что‑то ему неизвестное, стало видно, усилилось, тот дисциплинированно подчинился.