1.
Сегодня суббота. Пожалуй, это важный факт для моей истории. Вчера я поздно вернулся со смены, держа в голове одну мысль, что буду спать сегодня до того, пока не проснусь. Я каждый раз так мечтаю в конце недели, и каждый раз мечта остаётся мечтой.
У нас двое детей, а это значит, что спать утром долго никогда не получается. Сегодня мы, скорее всего, поедем в торговый центр, Ольга поищет себе штаны, мы с ребятами сходим в кино, посидим на фудкорте…
Я проснулся в начале восьмого без будильника и вспомнил, что с вечера стоит пакет с мусором, который надо вынести. Вечером же выносить – плохая примета. Несколько лет назад наш мусоропровод заварили, и мы ходим на контейнерную площадку. Однажды после ремонта я вынес туда же старую чугунную трубу отопления, а через полчаса её уже не было. Ещё Ольга заставляет нас всех отдельно сортировать бумагу и пластиковые бутылки – это я отвожу на переработку.
Мы живём на восьмом этаже. И я очень люблю спускаться пешком по лестнице. Ты можешь заглянуть на любой этаж ниже: ведь ты же живёшь выше и, значит, у тебя есть на это право. Я никогда не видел, чтобы жильцы нижних этажей ходили смотреть, что происходит выше их. Я, кстати, тоже никогда не ходил выше, а там ведь ещё целый девятый этаж.
Ещё нам никогда не нужно занавешивать окна: никто не заглянет нам туда. Зато я вижу, как вечером, жильцы первых этажей плотно закрывают шторы, чтобы избежать непрошенных зрителей. А ещё я могу вести разные разговоры и включать любой канал телевизора: никто на улице не услышит. Зато я всегда слышу, заходя в подъезд, что на первом этаже смотрят Малахова и вечно обсуждают Люську с Серёгой. Однажды там даже нас с Ольгой обсуждали, когда мы делали ремонт: что и как мы тащим в подъезд, где пылим, зачем нам столько ламината. Видите: жильцы верхних этажей – люди гораздо более свободные.
|
|
…И сегодня я также, взяв мусорный пакет, пошёл спускаться на улицу.
2.
В пролёте между седьмым и шестым этажами я повстречал соседа. Он как обычно курил у окна. Я долго не знал его имени, мы обычно просто здоровались и расходились:
- О, привет, как дела?
- О, спасибо, хорошо. Как ты?
- Нормально!
В хорошем настроении соседа наш диалог несколько менял направление:
- О, привет, как дела?
- Пока не родила!
Сегодня у соседа настроение было хорошее.
Соседа звали Серёга, и мы узнали имена друг друга тогда, когда ему захотелось поговорить о машинах. С тех пор наш диалог мог дополняться фразами:
- Ну как? бегает?
- Бегает!
Когда мы с Ольгой делали ремонт, в доме отключили лифт, и Серёга помог донести коробки с ламинатом.
- Куда вам столько ламината? Моя Люська всё удивляется.
Я ему показал квартиру, убедил, что ламината в самый раз. Серёга обратил тогда внимание на старые батареи.
- Чугун? Срезать будете?
Я утвердительно кивнул, и на будущий день мы их как раз срезали.
Сегодня после фразы «Пока не родила!» Серёга стал рассказывать, что они с Люськой собрались на дачу. Он строит баню, а Люська сажает цветы. Я поделился нашими планами, что мы поедем в торговый центр, покупать штаны, смотреть мультики и есть пиццу на фудкорте.
- А, понял. Культурно отдыхаете, в общем, – оценил Серёга. На том и разошлись.
3.
Когда я вышел из подъезда, понял, что по ошибке надел Ольгины тапочки. Они мне чуть малы, и пятки слегка шаркались по земле. Вдобавок пакет начал рваться, и мне пришлось подвязать пару узелков.
|
|
Далеко от подъезда я не ушёл. Прямо передо мной суетился Николай Борисович, наш старший. Он откуда-то взял сигнальную ленту и огораживал ею приличный квадрат нашего двора.
Торопился, спотыкался, отгонял невидимых мешающих.
- Не толпимся! – крикнул он мне, когда заметил моё появление.
Меж тем у другого подъезда, где жил Николай Борисович, трое соседей живо обсуждали происходящее. Я, может быть, прошёл бы дальше, и этого рассказа не было, но в огороженный Николаем Борисовичем квадрат вошла и контейнерная площадка. Судя по его ретивости и настрою прорываться сейчас к ней было бы опасно. Я решил дождаться, что же будет дальше.
Старшие по дому бывают разные. Николай Борисович – бывший военный, на пенсии уже двадцать лет и все эти двадцать лет он старший. Управляющая компания ничего не делает без его ведома, а коммунальные службы приезжают по первому его звонку.
- Не толпимся! – вновь крикнул мне Николай Борисович, когда закончил пассы с лентой, и куда-то убежал из двора.
Я решил подойти к соседям у подъезда, чтобы прояснить судьбу огороженной территории.
- Целое утро здесь что-то происходит! – начала мне рассказывать бабушка. – Николай Борисович долго ходил, отмерял ногами расстояние, купил сигнальную ленту, долго кому-то звонил, - и бабушка многозначительно задрала подбородок на слове «кому-то». – Я из окна за ним всё утро наблюдала.
Ясности мне разговор не принёс. Хотелось просто выкинуть мусор, но вторгаться в огороженную территорию теперь категорически запрещали соседи.
|
|
4.
Так я провёл на лавочке с соседями и мусорным мешком двадцать минут. Из двора за это время не смогли выехать несколько соседей. Сначала они шумно обсуждали варианты действий, узнавали подробности произошедшего у нашей лавочки, уходили разочарованными и вновь обсуждали между собой.
Через какое-то время к ним присоединился Серёга с Люськой. Серёга тащил лотки с цветочной рассадой.
- Что тут произошло? – стал он у меня спрашивать.
Я выдвинул версию, что, вероятно, не «произошло», а, скорее всего, «произойдёт». И предложил ему сменить меня на лавочке, пока я пойду переодену тапочки.
Жена удивилась, что я так долго ходил выбрасывать мусор. А ещё больше удивилась, когда узнала, что я ходил выбрасывать, но так и не выбросил.
- Что там внизу происходит? – спрашивала она у меня.
- Пока ничего не происходит. Но я слышал от кого-то, что что-то обязательно произойдёт! Я скоро вернусь!
Когда я вновь оказался во дворе, по нему уже ходил участковый. Его вызвал кто-то из бдительных соседей. Он был без формы, и участкового в нём выдавал лишь усталый вид, толстая папка и сгорбленная спина от множественной письменной работы. Он пристроился на лавочке рядом с Серёгой и вёл опрос соседей.
- Заявление писать будете? – спросил он у меня.
- По какому поводу?
- По поводу того, что здесь произошло.
- Но так ведь здесь ничего не произошло.
- Вот, и напишете, во сколько, при каких обстоятельствах и с кем здесь ничего не произошло. Я проведу проверку.
Я оглядел соседей по лавочке. Их ничего не смущало. Они посчитали меня самым грамотным среди нас и даже согласились быть понятыми при осмотре места происшествия.
Делать нечего, пришлось писать. Не зная, что в происшедшем было важнее, я в своём заявлении на всякий случай вспомнил и про то, что мусорные мешки надо делать крепче, и про то, что Серёга много курит, и про одинаковый цвет тапочек с женой, из-за чего я их периодически путаю. Уверен, «там» разберутся!
5.
Участковый убрал в папку заявление и обещал в понедельник провести поквартирный обход, записать показания возможных свидетелей и сообщить мне, будет ли возбуждено дело. На этом работу сегодня он посчитал исчерпанной, а напоследок рекомендовал «не толпиться!».
Двое девчонок, лет четырнадцати, долго крутили головой возле ленты, делая многочисленные селфи на фоне контейнерной площадки. А после обсуждали хештеги, которые они собираются поставить под фотографией: #ЗдесьНичегоНеПроисходит – был один из них.
Я решил попробовать докинуть свой мусорный пакет, не перелезая через ленту. Несколько раз я примеривался, но помня, что мешок рваный, боялся рассыпать мусор при полёте. Ольга бы такое не одобрила точно.
Некоторое время я собирался с мыслями и рискнул. Несколько уверенных шагов к ленте, небольшой прогиб под ней, стремительное движение к контейнерам, и вот я возле них. Лёгкий взмах руки, и мешок улетает в бак. Всё. Нужно также быстро вернуться обратно. Я оборачиваюсь и слышу несколько затворов фотоаппарата с одной стороны. Потом ещё несколько – с другой. А потом и какой-то знакомый женский голос: «Что тут происходит?»
Голос этот у меня почему-то вызвал ассоциации с ужином. Я резко захотел есть, и вспомнил, что это голос журналистки с кабельного телевидения, которая ведёт вечерние новости. Под них мы обычно ужинаем на кухне. Она приехала сюда вместе с оператором и прорывалась через сигнальную ленту ко мне. Секунда – и мне в лицо уже уставлен микрофон:
- Расскажите, что тут происходит?
Я успел оглядеть наш двор и увидел, как к ленте по периметру прижались жители нашего дома. Я был словно в ринге, на сцене, а вокруг меня – несколько десятков зрителей.
- Тут, собственно, ничего и не происходит…
- Расскажите подробнее нашим телезрителям: как это началось?
- Видите ли, я собирался выкинуть мусор, а ещё мы хотели с детьми попить колы, пока жена будет в примерочной… А Серёга с Люськой на дачу собрались. А так у нас здесь ничего не происходит.
- Что вы теперь намереваетесь делать дальше?
- Раз ничего не происходит, то и делать ничего не буду.
Журналистка осталась не очень довольна моим ответом, повернулась на камеру и проговорила туда:
- Я нахожусь во дворе, где с самого утра ничего не происходит. Жители в напряжении и ожидании, когда здесь что-то произойдёт. Будем следить за ситуацией.
6.
Она закончила снимать, и у меня чуть отлегло от сердца.
Толпа в нашем дворе за это время подросла. Ко мне подошёл Серёга:
- А ты знаешь, мне нравится, что у нас здесь ничего не происходит. Общаемся с соседями, тебя в кино снимают…
В глубине души я был с ним согласен. Я тоже был рад, что здесь ничего не происходит. Иначе эту субботу я вряд ли запомнил бы, и этой истории не было.
Конечно, среди нас были и недовольные: кто-то попытался сорвать ленту, чтобы выехать машине, но его вовремя остановили. Девчонки же, которые делали селфи, осмелели и повторили мой путь к мусорным бакам, сделав новое селфи уже там.
Не знаю, что было бы дальше, но тут из-за угла выбежал наш старший Николай Борисович и принялся скручивать ленту обратно. Делал он это гораздо быстрее, чем вешал её, периодически покрикивая:
- Не толпимся! Не толпимся! Здесь ничего не происходит!
После того, как ограждение исчезло, те, кто хотел уехать из двора, сделали это моментально. Я вернулся домой, нас сегодня ещё ждал фудкорт!
1 октября 2020 года