– Мы отправляемся на запад, – громко заявил Брин, и тотчас же зашипели угли, зазвякали котелки – вылив на костры остатки чая, котелки привязали к седлам. – Придется как следует постараться. Я намерен нагнать их в Алтаре, если удастся, а если нет, неизвестно, куда они нас поведут за собой. Глядишь, еще до конца погони повидаем Джеханнах, или Амадор, или Эбу Дар. – Брин изобразил беспечный смешок. – Посмотрим, какие вы крутые парни, когда доберемся до Эбу Дар. У них там есть таверны, где девицы с иллианцев шкуры сдирают, а Белоплащников для забавы на вертелы насаживают.
Они засмеялись громче, чем заслуживала шутка.
– С вами, милорд, нам тревожиться не о чем, – хохотнул Тэд, засовывая оловянную кружку в седельную суму. Его покрытое морщинами лицо напоминало мятую кожу. – Было дело, слыхал, однажды у вас вышла ссора с самой Амерлин, и… – Джар Сильвин пнул Тэда по лодыжке, и тот, сжав кулаки, резко обернулся; пусть и седовласый, Джар все равно был младше его. – Ты чего, Сильвин? Хочешь, чтоб тебе башку разбили? Так и… Что? – Наконец до него дошло, как многозначительно косятся на него Сильвин и еще несколько сотоварищей. – О! А, да!.. – И он принялся сосредоточенно проверять подпругу и ремешки на седле; больше никто не смеялся.
Брин заставил себя расслабить мускулы разом закаменевшего лица. Что ж, пора наконец оставить прошлое в прошлом. Женщина, с которой он делил ложе и, как он полагал, нечто большее, – и которая теперь смотрит на него, словно на незнакомого, чужого человека… Нет, это не причина, чтобы забыть ее имя и не сметь произносить его вслух. Лишь потому, что она изгнала его из Кэймлина под страхом смертной казни, а он всего‑навсего дал ей совет, который обязан был дать, раз поклялся ей служить… Если ей не повезло с этим лордом Гейбрилом, невесть откуда появившимся в Кэймлине, то отныне все это – не его забота. Голосом ровным и холодным, как замерзшая гладь озера, она заявила ему, что имя его больше никогда не будет произнесено во дворце, что лишь его многолетняя служба не позволяет ей немедленно отправить его на плаху за измену. За измену! А Брину нельзя терять мужества, особенно если погоня предстоит долгая.
Закинув ногу на высокую луку седла, Гарет Брин достал трубку и набил ее табаком из своего кисета. Резная чашечка трубки представляла собой голову дикого быка, шею которого обвивала Корона Роз Андора. Уже тысячу лет эта эмблема является гербом Дома Брин: сила и храбрость на службе королеве.
Пожалуй, пора обзавестись новой трубкой – эта уже старая.
– Не так уж я хорошо выглядел в той истории, как ты, верно, слышал. Брин нагнулся и взял у подскочившего ветерана тлеющую веточку из погашенного костра. Потом он выпрямился, раскуривая трубку. – Случилось это года три назад Амерлин совершала поездку с официальными визитами. Кайриэн, Тир, Иллиан и напоследок, перед возвращением в Тар Валон – Кэймлин. В то время у нас опять обострились проблемы с мурандийскими приграничными лордами – ну, в общем, как всегда. – Раздались смешки – на мурандийской границе отслужить успели все. – Я отправил отряд гвардейцев разобраться с мурандийцами, которые считали, будто им принадлежат овцы и скот по нашу сторону границы. Откуда ж мне было знать, что этим делом заинтересуется Амерлин!
Рассказ привлек всеобщее внимание. Приготовления к маршу продолжались, но гораздо медленнее.
– Суан Санчей и Элайда уединились с Моргейз… – Ну вот, он опять произнес ее имя, и это не доставило ему особых страданий. – А когда они вышли, вид у Моргейз был тот еще. Отчасти как у грозовой тучи – молнии из глаз так и летели, а отчасти как у десятилетней девчонки, которой мать устроила взбучку, поймав на том, что она потихоньку медовые пряники таскает. Моргейз – женщина упрямая и сильная, но оказаться между Элайдой и Престолом Амерлин… – Брин покачал головой, а солдаты начали пересмеиваться: в одном никто из них не завидовал лордам и правителям – во внимании к тем Айз Седай. – Она приказала мне отозвать все войска от границы с Муранди, и немедленно. Я попросил ее обсудить этот приказ со мной наедине, и тут на меня накинулась Суан Санчей. На глазах половины двора взялась с меня стружку снимать то с одного бока, то с другого. В общем, разнесла меня в пух и прах, точно зеленого новобранца, разжевала и выплюнула. Заявила, мол, если я не исполню, что велено, она из меня наживку для рыбы сделает.
Тогда Брину пришлось просить у нее прощения – вдобавок ко всему на виду у придворных! И за что? За то, что старался по мере сил поступать так, как диктует присяга! Но об этом рассказывать не нужно. Даже когда все кончилось, Брин не был уверен, что Суан не заставит Моргейз обезглавить его, если сама раньше ему голову не оторвет.
– Должно быть, жутко большую рыбину хотела поймать, – засмеялся кто‑то, и все захохотали.
– Результат был такой, – продолжил Брин, – мне подпалили шкуру, а гвардии приказали отступить от границы. Так что если надеетесь, будто я стану оберегать вас в Эбу Дар, не забывайте моего мнения: эти трактирщицы способны и Амерлин вывесить на солнышко просушиться, а вас‑то и подавно.
Бывалые вояки радостно загоготали.
– А вы, милорд, не узнали тогда, из‑за чего весь сыр‑бор разгорелся? – не унимался любопытный Джони.
Брин покачал головой:
– Думаю, какое‑то из дел Айз Седай. Не будут же они выкладывать тебе или мне всю подноготную того, что замышляют. – Вновь прокатились смешки.
С легкостью, вводящей в заблуждение насчет их возраста, ветераны запрыгивали в седла. Кое‑кто из них старше меня, мрачно подумал Брин. Слишком стары, чтобы гоняться за красоткой с милыми глазками, за прелестницей, которая ему в дочери годится, если не во внучки. Я просто хочу знать, почему она нарушила клятву, твердо сказал себе Брин. Только это.
Подняв руку, Брин дал сигнал к выступлению, и отряд двинулся на запад, оставляя за собой шлейф пыли. Чтобы нагнать беглянок, придется скакать быстро. Но решение Брина было твердым. Он непременно отыщет их – в Эбу Дар или в Бездне Рока.
Глава 13
КОМНАТУШКА В СИЕНДЕ
Карету нещадно качало на кожаных рессорах, но Илэйн старалась сидеть прямо и не обращать внимания на кислую физиономию Найнив, расположившейся напротив. Хотя в окошки и залетала пыль, занавески были отдернуты – легкий ветерок немного облегчал послеполуденную жару. Поросшие лесами невысокие холмы плавно проплывали мимо, порой среди них попадались небольшие заплаты возделанной земли с фермерскими домиками. Вершину холма в нескольких милях от дороги венчала усадьба какого‑то лорда, возведенная в обычном для Амадиции стиле – внушительный фундамент футов пятидесяти высотой, сложенный из камня, а на нем – вычурное деревянное строение, с резными балкончиками и красной черепичной крышей. Некогда манор наверняка был целиком каменным, но уже не один десяток лет лордам в Амадиции незачем обзаводиться крепостями, и королевский закон ныне требовал строить только из дерева. Против короля ни один мятежный лорд в своих владениях долго не продержится. Разумеется, Дети Света не подпадали под этот закон – они вообще не подчинялись множеству амадицийских законов. Илэйн многое узнала – пришлось – о чужестранных законах и обычаях, и теперь ей было известно побольше, чем в детстве.
Холмы подальше тоже были в проплешинах расчищенных под посевы полей коричневые заплаты на зеленом ковре, трудившиеся там люди казались деловитыми муравьями. Все вокруг будто высохло на корню; одна молния – и пожар мигом охватит несколько лиг. Но молния означала бы ливень, а редкие тонкие облака в высоком небе не предвещали дождя. У Илэйн мелькнула праздная мысль: а сумела бы она вызвать дождь? Девушка уже многому научилась, в том числе и погодой управлять. Однако добиться дождя очень трудно – ведь из ничего – ничего не получится. А из тех облачков воды и на ведро‑то не выжмешь…
– Миледи скучает? – ядовито осведомилась Найнив. – Судя по тому, как миледи взирает на поля, задрав свой благородный носик, миледи, должно быть, желает ехать побыстрее. – Потянувшись за спину, она толчком открыла заслонку и крикнула: – Погоняй, Том! И не спорь! И ты тоже прикуси язык, Джуилин, ловец воров! Я же сказала, побыстрей!
Деревянная заслонка с грохотом захлопнулась, но Илэйн услыхала громкое ворчанье Тома. Скорей всего, он ругался – Найнив весь день то и дело рявкала на мужчин, можно сказать, лаяла, точно цепной пес. Секунду спустя щелкнул кнут, и карета рванулась вперед, подскакивая на ухабах и качаясь из стороны в сторону; женщин подбрасывало на сиденьях, обитых золотистым шелком. Когда Том купил экипаж, пыль с шелковых сидений тщательно смахнули, но обивка их давным‑давно слежалась, и назвать ее мягкой было затруднительно. Хотя Найнив безжалостно трясло, она, судя по упрямо сжатым челюстям, ни за что не попросит Тома ехать помедленней сразу после того как приказала гнать лошадей.
– Пожалуйста, Найнив, – промолвила Илэйн. – Я…
Та перебила ее:
– Миледи неудобно? Я знаю, миледи привыкла к комфорту. Это что‑то такое, – о чем бедная горничная даже и не ведает, но ведь несомненно миледи желает засветло добраться до следующего городка? Чтобы горничная подала миледи ужин и постелила для миледи постель? – При очередном толчке зубы у Найнив щелкнули, едва не отхватив язык, и она сердито сверкнула глазами на Илэйн, будто в том была ее вина.
Илэйн тяжело вздохнула. Верно, в Мардецине Найнив смотрела в корень. Леди никогда не отправится в путь без горничной, а у двух леди, скорей всего, будут две служанки. Если не нарядить в платье Тома или Джуилина, то служанкой должна стать одна из них. Да, Найнив сама поняла, что Илэйн куда лучше знает, как себя ведут леди. Девушка подвела Найнив к этой мысли мягко, без нажима, а обычно та, услышав здравые предложения, вполне постигала их смысл. Обычно. Но было то в мастерской госпожи Макуры, после того как они досыта напоили белошвеек их собственной жуткой бурдой.
Покинув Мардецин, они гнали во весь опор и к полуночи добрались до какой‑то деревеньки с захолустной корчмой. Там они подняли с постели хозяина и сняли две тесные комнатенки с узкими кроватями. И вчера, встав еще затемно, путники вновь отправились в путь и обогнули Амадор, дав крюк в несколько миль. На первый взгляд, ни одному из четверых ничего нельзя было вменить в вину, но всем очень не хотелось проезжать через огромный город, где полным‑полно Белоплащников. В Амадоре же находилась и Цитадель Света. Илэйн не раз слышала, что в Амадоре, мол, король хоть и царствует, да вот правит там Пейдрон Найол.
Неприятности начались прошлым вечером, милях в двадцати от столицы, в местечке Беллон, стоящем на берегу илистого ручья со звучным и величественным названием река Гейан. Гостиница «Беллонский брод» оказалась побольше предыдущей, и хозяйка ее, госпожа Альфара, предложила леди Морелин отдельную столовую, от чего Илэйн так и не удалось вежливо отказаться. Госпожа Альфара была убеждена, что одной лишь Нане, горничной леди Морелин, известно, как должно ухаживать за ней. Ведь леди всегда требуют к себе особого внимания, заявила хозяйка, и это вполне понятно, к тому же ее девушки просто не привыкли к таким гостям, как благородная леди. Несомненно, Нане в точности известно, как леди Морелин угодно стелить постель, как для нее приготовить ванну после утомительного дня, проведенного в дороге. Судя по всему, список того, что обязана делать Нана для своей госпожи, был просто бесконечен.
Илэйн не была уверена, действительно ли таковы требования амадицийской знати или госпожа Альфара решила всю работу переложить на плечи служанки‑чужестранки. Илэйн попыталась было освободить Найнив от излишних тягот, но та, совсем как хозяйка гостиницы, рассыпалась в «как будет вам угодно» и «миледи требуется особое отношение». Если бы Илэйн начала настаивать на своем, это выглядело бы глупо или по меньшей мере странно, а путники вовсе не хотели привлекать к себе излишнего внимания.
Пока путники были в Беллоне, на людях Найнив вела себя как образцовая горничная при леди. Наедине все разительно менялось. Илэйн оставалось только желать, чтобы Найнив вновь стала прежней, а не превращалась в жуткую служанку, будто порожденную Запустением. Извинения Илэйн неизменно наталкивались на слова «миледи очень добра», а то и попросту игнорировались. Больше я не стану извиняться, раз в пятидесятый сказала себе девушка, не стану, если только не будет моей вины.
– Найнив, я тут вот о чем думаю. – Вцепившись в ременную петлю, девушка чувствовала себя совсем как мячик в детской игре, которую в Андоре называли подшибалочкой. В ней раскрашенный деревянный шарик подбивали специальной лопаточкой, чтобы он не упал на землю, и так кто больше набьет. Тем не менее Илэйн не собиралась просить замедлить карету. Она выдержит столько же, сколько и Найнив. А та ведь такая упрямая! – Я хочу добраться до Тар Валона и выяснить, что происходит, но…
– Ах, миледи думает? Должно быть, от этаких усилий у нее головка разболелась. Я обязательно приготовлю для миледи превосходный чай из корня овечьих язычков и красных маргариток, как только…
– Помолчи‑ка, Нана, – негромко, но твердо промолвила Илэйн, подражая тону своей матери – никогда так похоже у нее не получалось. У Найнив отвалилась челюсть. – Если косу себе выдерешь, то поедешь на крыше, вместе с багажом. – Найнив издала сдавленный звук, силясь что‑то сказать, но ей явно ничего не приходило в голову. Что ж, вполне удовлетворительно. – Порой ты, видимо, считаешь, что я по‑прежнему ребенок, но это ты ведешь себя как ребенок. Я не просила тебя мне спинку потереть, но чтобы тебя остановить, с тобой пришлось бы бороться! Помнишь, я предложила и тебе спинку потереть, в благодарность? И спать на раскладушке я была готова. Сама предложила! Но ты улеглась на нее и не пожелала вставать. Хватит дуться! Если хочешь, в следующей гостинице горничной буду я. – Наверняка тогда все обернется сущим бедствием. Найнив наорет прилюдно на Тома или кому‑нибудь уши надерет. Но Илэйн готова была предложить все, что угодно, лишь бы добиться мира. – Хоть сейчас давай остановимся и переоденемся за деревьями.
– Мы одежду под тебя подбирали, – чуть погодя пробурчала Найнив. Вновь откинув заслонку, она крикнула: – Помедленней! Вы что, убить нас хотите? Ох уж эти глупые мужчины!
Пока карета сбавляла ход до более приемлемой скорости, с козел ничего не было слышно, но Илэйн об заклад бы побилась, что мужчины разговаривают между собой. Как сумела без зеркала, она пригладила волосы. Девушка до сих пор не могла спокойно смотреть в зеркале на эти блестящие черные локоны.
Зеленое шелковое платье надо как следует очистить от пыли.
– Так что ты там обдумывала, Илэйн? – спросила Найнив, на щеках которой жарко горели красные пятна. По крайней мере, правоту Илэйн она уразумела, и одно то, что она отказалась от своих претензий, вполне можно считать извинением – большего от Найнив вряд ли дождешься.
– Мы несемся обратно в Тар Валон, но есть ли у нас хоть малейшее представление, что нас ожидает в Башне? Если Амерлин действительно отдала такие распоряжения… Вообще‑то я этому не верю и ничего не пойму, но пока не выясню до конца, я в Башню – ни ногой. Лишь болван сует руку в дупло, не проверив, что там.
– Мудрая женщина эта Лини, – заметила Найнив. – Если я увижу еще одну ветку с желтыми цветочками, повешенную вверх тормашками, то мы, может, и узнаем больше. А до тех пор лучше действовать так, будто власть в Башне захватили Черные Айя.
– Госпожа Макура уже наверняка отослала голубя к Наренвин. С описанием и этой кареты, и взятых нами платьев, и, скорей всего, внешности Джуилина и Тома.
– Ничего не поделаешь. Этого не случилось бы, если б мы не тащились через весь Тарабон. Надо было морем уйти. – Илэйн тихонько охнула от обвиняющего тона Найнив, и у той достало совести опять зардеться. – Ладно, что сделано, то сделано. Морейн знает Суан Санчей. Наверное, если Эгвейн спросит у нее, то…
Внезапно карета резко остановилась, и Илэйн швырнуло на Найнив. Лошади шарахнулись, заржали. Илэйн лихорадочно сползала с Найнив, та помогала ей, отталкивая от себя.
Илэйн высунула голову в окошко, обнимая саидар, – и тут же с облегчением отпустила его. Им повстречалось нечто такое, с чем ей уже доводилось сталкиваться, – бродячие зверинцы не раз проезжали через Кэймлин. На обочине дороги, на большой поляне среди дневных теней разбил свою стоянку зверинец на колесах. В клетке, занимавшей целый фургон, сонно возлежал громадный лев с черной гривой, в другой нервно расхаживали две его подруги. Третья клетка была пуста: перед ней, повинуясь жестам женщины‑укротительницы, балансировали на больших красных мячах два черных медведя с белыми мордами. В соседней клетке находился зверь, похожий на крупного мохнатого кабана, только рыло у него было сильно вытянуто и заострено и лапы оканчивались когтями. Родом он был из Айильской Пустыни, это Илэйн знала, и назывался этот зверь капар. В других клетках сидели еще животные и яркие разноцветные птицы, но, в отличие от всех прочих зверинцев, в этом зрителей развлекали еще и люди: двое мужчин жонглировали обвитыми ленточками обручами, четверо акробатов тренировались – встав друг другу на плечи, они образовали высокую колонну. Вокруг еще одной женщины ходили на задних лапах и делали заднее сальто с дюжину собак, а она угощала их за это каким‑то лакомством. Поодаль еще несколько мужчин устанавливали высокие шесты – зачем они нужны, Илэйн представления не имела.
Однако ничто из увиденного не заставило бы лошадей вставать на дыбы, стремясь порвать упряжь, и испуганно выкатывать глаза – что бы Том ни делал с вожжами, животные никак не успокаивались. Запах львов Илэйн и сама чуяла, но лошади дико косились на трех огромных серых зверей с морщинистой шкурой.
Двое из них были ростом с карету – с большущими ушами и громадными изогнутыми бивнями по бокам длинного, свисавшего до земли носа. У третьего, чуть пониже лошади, но явно потяжелее, бивней не было. Илэйн предположила, что это детеныш. Женщина с бледно‑желтыми волосами почесывала у малыша за ухом тяжелым крючковатым стрекалом. И таких животных Илэйн доводилось видеть. И она надеялась никогда их больше не встречать.
От лагеря размашистым шагом подошел высокий темноволосый мужчина. Он подумать только! – в этакую жару носил алый плащ, которым и взмахнул, отвешивая элегантный поклон. Мужчина был привлекателен, с мускулистыми ногами – и о том, и о другом он явно знал.
– Простите меня, миледи, если ваших лошадей напугали гигантские кабанолошади. – Выпрямившись, он подозвал двух своих людей и велел помочь утихомирить лошадей. Потом немного помолчал, глядя на девушку, и вполголоса промолвил: – Не волнуйся, душа моя. – Говорил он достаточно громко, вне всяких сомнений, эти слова и должна была услышать Илэйн. – Я – Валан Люка, миледи, хозяин необычайнейшего цирка. Одно ваше присутствие переполняет меня радостью. – Он опять отвесил поклон, еще более утонченный, чем первый.
Илэйн переглянулась с Найнив, заметив на лице той такую же довольную улыбку, которая была на губах и у нее самой. Крайне самовлюбленный тип, этот Валан Люка. Но обращаться с животными его люди, по‑видимому, умели – лошадей они успокоили, и те, хоть и фыркали и нервно переступали на месте, глаза больше не выкатывали. Как и лошади, Том с Джуилином тоже не сводили глаз с чудных животных.
– Кабанолошади, мастер Люка? – промолвила Илэйн. – Откуда они?
– Гигантские кабанолошади, миледи, – был у того наготове ответ, – из легендарной Шары, куда я лично возглавлял поход. О, эти неизведанные, глухие края, где обитают необычайные народы с престранными традициями и чудным укладом жизни!.. А какие там пленительные виды! Необыкновенные места! О‑о, я расскажу вам об этих чарующих воображение картинах! Гигантский народ, в два раза выше огир. – Он картинно развел руки, будто демонстрируя рост чужестранцев. – Безголовые существа! Птицы такие огромные, что взрослого бычка унесут. Змеи, способные человека заглотить. Города из чистого золота! Соблаговолите спуститься, миледи, и позвольте мне усладить рассказом ваш слух!
Илэйн не сомневалась, что Люка сам очарован своими невероятными россказнями, но очень сомневалась, что эти животные родом из Шары. С одной стороны, даже Морской Народ не видел Шару – лишь обнесенные стенами порты, куда их судам дозволялось заплывать, те же, кто выходил за стены, исчезали навсегда. Айильцы знали и того менее. А с другой стороны, они с Найнив встречали чудовищ вроде этих – в Фалме, во время шончанского вторжения. Шончане использовали таких животных и на тяжелых работах, и в сражении.
– Пожалуй, нет, мастер Люка, – заявила Илэйн.
– Тогда позвольте устроить для вас представление! – быстро предложил тот. – Как вы видите, мы не заурядный странствующий зверинец, а нечто совершенно новое! Частные представления. Акробаты, жонглеры, дрессированные звери, самый сильный человек в мире! Даже фейерверки имеются. В нашей труппе есть Иллюминатор! Мы направляемся в Гэалдан, и где будем завтра, известно лишь ветру. Но за небольшое вознаграждение…
– Моя госпожа сказала «нет», – перебила его Найнив. – У нее найдется куда деньги потратить. И всяко получше, чем на зверей глазеть. – На самом‑то деле это она скряжничала, наложив лапу на все деньги. Даже на самое необходимое Найнив отсчитывала монеты скрепя сердцем. Похоже, она полагала, что все мало‑мальски стоящее нужно непременно отвезти в ее Двуречье.
– А почему вы хотите попасть в Гэалдан, мастер Люка? – спросила Илэйн. Найнив обошлась с ним излишне грубо, и ей остается лишь загладить возникшие шероховатости. – Я слышала, там какие‑то волнения? Вроде бы армии не под силу справиться с человеком, которого зовут Пророком и который возвещает о Возрожденном Драконе. Неужели вам хочется угодить в самую гущу беспорядков?
– Все крайне преувеличено, миледи. Крайне преувеличено. Там, где собирается толпа, людям подавай развлечения. А там, где люди желают развлекаться, мое представление всегда имеет успех. – Люка помялся, шагнул ближе к карете. Смущение промелькнуло на его лице, когда он заглянул в глаза Илэйн. – Миледи, по правде говоря, я вам буду очень обязан, если вы разрешите выступить для вас. Видите ли, дело в том, что в городке дальше по дороге у нас были неприятности из‑за кабанолошадей. Просто несчастный случай, уверяю вас, – поспешно добавил он. – Они ласковые создания. Совсем не опасные! Но мне не разрешили устроить в Сиенде представление, а кое‑кто и горожанам не позволяет прийти на него сюда… В общем, чтобы возместить ущерб и выплатить штрафы, мне пришлось отдать все деньги. – Люка поморщился. – Почти все ушло на штрафы. Если б вы соблаговолили развлечься, я бы показал вам наше представление – совсем недорого, уверяю вас! Тогда бы я назвал вас покровительницей моего предприятия, и, куда бы мы ни пошли, по всему миру прославляли бы вашу щедрость и великодушие, миледи…
– Морелин, – сказала девушка. – Леди Морелин из Дома Самаред. – С новым цветом волос Илэйн вполне сойдет за кайриэнку. Времени любоваться предлагаемым зрелищем у нее не было, поэтому она доставит себе такое удовольствие как‑нибудь в другой раз. Так Илэйн и сказала хозяину зверинца, добавив: – Но если у вас нет денег, я помогу вам немного. Нана, дай ему что‑нибудь, на дорогу до Гэалдана.
Менее всего ей нужно было, чтобы ее «прославляли», но помочь бедствующим – ее долг, от которого, имея средства, она не может уклониться, даже очутившись в чужих краях.
Ворча, Найнив порылась в своей поясной сумке, выудила кошель. Высунувшись из кареты, она что‑то вложила в руку Люка и сжала его ладонь в горсть. Тот оторопело смотрел на нее, а она заявила:
– Будь у тебя достойная работа, тебе незачем было бы попрошайничать. Вперед, Том!
Щелкнул Томов кнут, и Илэйн откинуло на спинку сиденья.
– Ни к чему быть грубой, – сказала она. – Или такой резкой. Что ты ему дала?
– Серебряный пенни, – холодно ответила Найнив, пряча кошелек обратно в сумку. – И это больше, чем он заслуживает.
– Найнив, – простонала Илэйн. – Наверное, этот человек думает, будто мы над ним насмехаемся!
Найнив презрительно фыркнула:
– С такими плечами денек хорошенько поработает – не развалится. Ничего с ним не случится.
Илэйн, хоть и несогласная с этим, молчала. Не все так просто. Конечно, работа ему не повредит, весь вопрос, найдется ли она для него. Не думаю, чтобы мастер Люка согласился на такую работу, которая заставит его скинуть эту пелерину. Однако если Илэйн подняла бы этот вопрос, спора с Найнив не избежать. Ведь когда Илэйн мягко указывала на то, чего Найнив не знала, та готова была обвинить девушку в высокомерии или в пристрастии к нотациям. К тому же Валан Люка вряд ли заслуживает, чтобы из‑за него разгорелась еще одна ссора. Ведь девушки совсем недавно помирились после последней размолвки.
Тени уже удлинились, когда карета наконец въехала в Сиенду – внушительных размеров деревню с каменными домами под соломенными крышами, с двумя гостиницами. Первая, «Королевский пикинер», зияла брешью на месте парадной двери. Толпа зевак наблюдала за работой каменщиков, восстанавливающих стену. Вероятно, «кабанолошади» мастера Люка не понравилась вывеска, которая сейчас была прислонена рядом с проломом. На сорванной с креплений вывеске был нарисован несшийся во весь опор конник с опущенной в атаке пикой.
Как ни странно, Белоплащников на многолюдных немощеных улицах оказалось даже больше, чем в Мардецине. Много больше. Да и других солдат хватало – в кольчугах и стальных конических шлемах, на их синих плащах красовались Звезда и Чертополох Амадиции. Должно быть, где‑то неподалеку стояли их гарнизоны. Судя по всему, особой любви к Белоплащникам королевские солдаты не питали, а те отвечали им взаимностью. Вдобавок и те и другие ходили так, будто солдат, носящих иные цвета, для них не существовало. Подчас вояки обменивались такими вызывающими взглядами, что казалось, вот‑вот блеснут обнаженные мечи. У некоторых из облаченных в белые плащи солдат эмблема солнечной вспышки была наложена на кроваво‑красный пастырский крючковатый посох‑ерлыгу. Рука Света, так они именовались – Рука, которая выискивает истину, но все прочие называли их Вопрошающими. А то и презрительно Допросниками. От этих держались в стороне даже другие Белоплащники.
По большому счету их тут было столько, что у Илэйн засосало под ложечкой. Но светлого времени оставался всего час, и то учитывая, что летом солнце заходит позже. Даже если ехать до полуночи, нет гарантии, что встретится другая гостиница, к тому же столь позднее отправление в путь может привлечь внимание. Кроме того, есть причина сегодня остановиться на ночлег пораньше.
Илэйн переглянулась с Найнив, и чуть погодя та кивнула:
– Надо остановиться.
Когда карета остановилась перед «Светом истины», Джуилин спрыгнул наземь и распахнул дверцу. Найнив с почтительным выражением лица ждала, пока тот, подав руку, помогал Илэйн спуститься. Правда, Найнив успела улыбнуться – хорошо уже то, что она опять не впала в угрюмость. Кожаная сума, которую она повесила на плечо, казалась несколько несообразной, но, как надеялась Илэйн, не слишком неуместной. Теперь, когда Найнив вновь обзавелась запасом всяких целебных трав и мазей, она и на минуту не хотела выпускать свое богатство из виду.
При первом взгляде на вывеску – многолучевое золотое солнце вроде той эмблемы, что красуется на одежде у Белоплащников, – Илэйн пожалела, что «кабанолошадь» не разнесла вместо той гостиницы эту. По крайней мере, позади этой эмблемы не багровела пастырская ерлыга. Около половины посетителей в общем зале щеголяло снежно‑белыми плащами, на столах перед ними стояли боевые шлемы. Девушка глубоко вдохнула и собралась с силами, чтобы не развернуться и не убежать.
Если позабыть о солдатах, гостиница ей приглянулась. Высокие потолки из гладких балок, темные отполированные панели. Большие неразожженные камины украшены свежесрезанными зелеными веточками, из кухонь плыли вкусные запахи. Приветливые девушки‑прислужницы в белых фартучках сновали между столами с подносами, на которых стояли тарелки с едой, вино, эль.
Появление леди в такой близи от столицы не вызвало особой суматохи. Или дело было в соседстве городка с тем поместьем на холме. Несколько человек взглянули на Илэйн; куда более заинтересованно рассматривали «горничную», хотя Найнив, поймав на себе любопытствующие взоры, немедленно нахмурилась, приняв строгий, неприступный вид, и все скоро отвернулись к своему вину. Похоже, Найнив считает злодеем всякого взглянувшего на нее мужчину, даже если тот ничего не говорит и смотрит на нее вовсе не с вожделением. Иногда Илэйн терялась в догадках, почему же тогда Найнив не носит менее облегающие платья. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы простое серое платье сидело на подруге как влитое. А когда дело дошло до тонкой работы и рукоделия, выяснилось, что в обращении с иголкой Найнив безнадежна.
Хозяйка гостиницы, госпожа Джарен, оказалась пухленькой особой с длинными седыми кудряшками, теплой улыбкой и пытливыми глазами. Илэйн заподозрила, что та с десяти шагов способна углядеть обтрепавшийся подол или похудевший кошель. Несомненно, смотр гостьи прошли, поскольку хозяйка громко рассыпалась в приветствиях и поинтересовалась, держит ли леди путь в Амадор или направляется оттуда.
– Оттуда, – слабым, но надменным тоном ответила Илэйн. – Городские балы – одно удовольствие, и король Айлрон весьма мил и привлекателен, как о нем и говорили. Что, кстати, не всегда для королей справедливо. Однако мне надо вернуться в имение. Мне нужна комната – для меня и Наны. И пристройте куда‑нибудь моих лакея и кучера. – Подумав о Найнив и раскладушке, она прибавила: – И чтобы кроватей было две. Нана должна быть рядом со мной, а если она спит на раскладушке, то своим храпом мне уснуть не дает. – Маска уважения предательски соскользнула с лица Найнив, к счастью, на долю секунды. Но это правда: храпит Найнив – просто жуть.