Демократическая печать в борьбе за развитие резолюции (май 1789 г. — август 1792 г.).

ПЕЧАТЬ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ XVIII в.

Французской буржуазной революцией открывается новый период в истории не только Франции, но и всей Европы. Как отмечал В.И. Ленин, она «... для буржуазии, для буржуазной демократии сделала столько, что все развитие всего цивилизованного человечества во всем XIX веке - все исходит от великой французской революции, все ей обязано»[1]. Ис­торию Французской революции начали писать непосредственные ее участ­ники, и до сегодняшнего времени она привлекает внимание как историков, так и журналистов. Газеты, журналы, памфлеты, брошюры и книги доносят до нас горячее дыхание той эпохи.

Демократические традиции печати Великой французской революции получили свое развитие в прогрессивной журналистике первой половины XIX столетия. Революция 1789 г. была лишь первой из революционных волн, потрясавших Францию. Буржуазная революция 1830 г. покончила с господством династии Бурбонов и заменила ее буржуазной монархией Орлеанов. Буржуазно-демократическая революция 1848 г. уничтожила монархию Орлеанов и провозгласила Вторую республику. В июне 1848 г. французские рабочие впервые в мире подняли вооруженное восстание против власти капиталистов, начав, по словам К.Маркса, великую бит­ву «...за сохранение или уничтожение буржуазного строя»[2]. Все это способствовало сравнительно быстрому прогрессу политической де­мократии. И не последнюю роль в этом сыграла демократическая печать Франции.

В истории революции К. Маркс выделял три этапа: «В первой фран­цузской революции за господством конституционалистов следует господство жирондистов, за господством жирондистов следует господство якобинцев. Каждая из этих партий опирается на более передовую. Как только данная партия продвинула революцию настолько далеко, что уже не в состоянии ни следовать за ней, ни тем более возглавлять ее, - эту партию отстраняет и отправляет на гильотину стоящий за ней более смелый союзник. Резолюция движется, таким образом, по восходящей линии»[3].

В истории печати этого времени можно также выделить три наиболее характерных периода, соответствующих определенным этапам развития революции.

На первом этапе — май 1789-г. — август 1792 г. — свержение монар­хии, вся демократическая печать вела ожесточенную борьбу с аристокра­тической и роялистской прессой по всем буквально вопросам. Впервые юридически была закреплена свобода печати сначала в «Декларации прав человека и гражданина», а позднее в статьях Конституции 1791 г.

Второй этап — с 10 августа 1792 г. по 2 июня 1793 г. — отличается тем, что перестала существовать роялистская печать, но зато разверну­лась напряженная борьба между жирондистами и якобинцами. И здесь важную роль сыграли газеты Марата, Эбера, Робеспьера и Прюдома. Большое значение имели и брошюры К. Демулена.

Третий этап — начало июня 1793 г. и до 9 термидора 1794 г. — харак­теризуется сложнейшей внутренней борьбой якобинцев, кордельеров, будущих термидорианцев и тяжелой внутренней и внешней обстановкой Французской Республики.

Демократическая печать в борьбе за развитие резолюции (май 1789 г. — август 1792 г.).

Революция вызвала к жизни множество газет. Если в 1788 г. во всем королевстве печаталось 60 периодических изда­ний, то с 14 июля 1789 г. по 10 августа 1792 г. появилось более 500 раз­личных газет. Многие выходили под заголовками «Патриот», «Революцион», с 1790 г. — «Республиканский», а чуть позже — «Республика». Не счесть, сколько было «Ами», «Анти», «Журналь» и др. Очень большое количество изданий назывались «Бюллетень», «Газетт», «Аннал», «Хроник», «Летр», «Корреспонданс», «Курьер», «Трибюн», «Обсерватор» и т. д. Количество и тираж газет во многом ограничивали технические возмож­ности. Накануне революции наиболее распространенной была «Париж­ская газета», имевшая около 8 тыс. подписчиков. В большинстве же слу­чаев тираж газет колебался от 300 до 500 экземпляров, большинство из них выходило 2—3 раза в неделю. До 1789 г. газеты продавались сброшю­рованными по нескольку номеров. После начала революции с ростом тиража и числа газет их продавали и отдельными номерами.

Реклама в газетах находилась в зачаточном состоянии. Бриссо во «Французском патриоте» помещал частные объявления. Демулен пе­чатал всякого рода анонсы. Маленькое объявление в 5 - 6 строк стоило 12 су, а номер газеты, например «Французский патриот», стоил два су, номер издания Эбера «Папаша Дюшен» — 8 су. Обе газеты были ежеднев­ными. Из всех изданий, выходивших в то время, наибольшее место вся­кого рода объявлениям отводила «Парижская хроника» — ежедневная газета, содержащая большой фактический материал. Издание газет было делом дорогим, но все же рентабельным. Интересно отметить, что после революции «Парижская газета» давала 100 тыс. ливров чистой прибыли в год, а газета Бриссо «Французский патриот» — 30 тыс. Такую же сумму получал и редактор роялистской «Парижской газеты», тираж которой не превышал 3 тыс. экземпляров, но которая регулярно получала подачки от королевского двора. Доходными были не только столичные газеты. Так, доход «Марсельской газеты» составлял 2,5 тыс. ливров, что позволяло ее издателю жить достаточно обеспечено. Как пример можно отметить, что высокопоставленный чиновник получал в год от 5 до 6 тыс. ливров в год, а служащие — от 1,5 до 2,5 тыс.

Особенно в благоприятном финансовом положении находились газе­ты, предназначенные исключительно для объявлений, например «Анонс», «Афиша» и др. Они выходили два раза в неделю форматом in-8°, тираж их достигал 50 тыс. экземпляров. И совсем не случайными кажутся сло­ва Сен-Жюста в адрес одного из книгопродавцев: «Велика ли цена вашего патриотизма, если один какой-нибудь памфлет приносит вам тысячи франков?»

Говоря о печати в первые годы революции, необходимо отметить по­явление в это время вечерних газет, в которых публиковались стеногра­фические отчеты о работе Национального собрания. Эти газеты быстро завоевали популярность, так как они оперативно сообщали о заседаниях Ассамблеи.

Выходили газеты, получавшие субсидии от правительства. Эта прак­тика, впрочем, введенная при старом еще режиме, продолжалась и в последующие годы. Например, газета «Часовой», издававшаяся Луве и имевшая жирондистское направление, с самого начала пользо­валась субсидиями правительства, о чем позднее говорил сам изда­тель. Благодаря такой поддержке она имела тираж до 12 тыс. Ролан, будучи министром, субсидировал около 30 тыс. ливров для поддерж­ки угодной ему жирондистской прессы.

Многие газеты являлись органами клубов и кружков. Такой, напри­мер, была газета «Железные уста» — издание «Социального кружка». Ее редакторами были аббат К. Фоше и Н. Бонвилль. Название газеты объясняется следующим образом. У входа в помещение «Социального кружка» был расположен железный ящик для сбора пожеланий, заметок, писем по различным вопросам. Газета ставила целью публиковать все это. Выходила она с 1 января 1790 г. по июль 1791 г. раз в неделю. Параллельно «Социальный кружок» издавал и другие газеты: «Социаль­ный кружок», «Народный трибун», «Бюллетень «Железных уст». Из всех этих изданий наибольший успех имел «Народный трибун». (В 1795 г. Г.Бабёф возьмет это название для своей газеты.)

Надо заметить, что лишь в 1815 г. во Франции стала внедряться но­вая техника в полиграфию. До этого почти все делалось вручную. Как правило, один и тот же человек был и редактором, и издателем, и про­давцом своей газеты. На одном прессе можно было напечатать за 24 ча­са 3 тыс. экземпляров - максимальный тираж ежедневной газеты. Что­бы увеличить тираж, необходимо было иметь дополнительное оборудование. Так, для печатания ежедневной газеты в один печатный лист и тиражом в 12 тыс. экземпляров нужно было четыре пресса. Еженедель­ник в один печатный лист с одним прессом мог давать 18 тыс. экземп­ляров.

Бумага была обычно низкого качества — грубая, зернистая, шерохо­ватая, иногда слегка окрашенная или в пятнах. Многочисленные дефекты бумаги сказывались на качестве печати.

Обычный формат газет был in-4° или in-8°. Имелись и совсем ма­ленькие в 1/2 или даже в 1/16 листа. Лишь «Монитер» была первой фран­цузской газетой форматом in-folio, подобно «Лондонской газете». Та­ким же форматом некоторое время выходила газета «Союз» (выпуск ее прекратился после 70 номеров, так как она не пользовалась успехом у читателей).

1789 год открыл новую эру журналистики — политической печати. Роль книг кончилась, писал историк печати Атен, настала очередь газет. Начало политической газете положил П. Бриссо, напечатавший в марте проспект одной из первых во французской революции газет «Француз­ский патриот». Эпиграфом к газете он взял высказывание английского публициста Джебба: «Свободная газета — это часовой, бессменно стоя­щий на страже народных интересов». В проспекте Бриссо обещал за«ма­лую плату давать информацию». Однако осуществить ему этот план не удалось, так как цензура запретила издание.

Почти одновременно с изданием Бриссо появилась газета Мирабо «Генеральные штаты», направление которой он определил так: «Консти­туция, родина, свобода, правда — вот наши боги». В следующем номере Мирабо подверг критике речь министра финансов Неккера, что привело к закрытию газеты.

Мирабо нашел возможность обойти запрет: отчитаться перед своими избирателями через газету. Он просто изменил название газеты, и уже 10 мая 1789 г. появился первый номер «Письма графа Мирабо к своим избирателям», в котором он писал: «Названный вашим представителем в Генеральные штаты, я должен вам давать отчет обо всем, что имеет отношение к общественным делам». Мирабо резко критиковал решение властей закрыть его газету: «Перед лицом народных представителей, — писал он, — имеют смелость издавать подобные королевские декреты, которыми нарушаются священные права человека. 25 миллионов голо­сов требуют свободы печати»[4].

Взятие Бастилии восставшим народом разрушило последние препо­ны на пути свободной политической печати. Одна за другой появляют­ся новые газеты. В это время стал издаваться «Народный трибун», ре­дактируемый Фрероном, в то время стоявшим чрезвычайно близко к Марату. Марат называл Фрерона своим учеником и печатал свои статьи в его газете. Некоторые номера Марат сам и редактировал.

В горячие июльские дни начала выходить газета «Парижские революции», издателем которой был Прюдом, а фактическим редактором - Элизе Лустало. Еженедельник имел гордый эпиграф: «Великие кажутся нам великими лишь потому, что мы стоим на коленях. Поднимемся!» К. Маркс назвал этот эпиграф «знаменитым девизом»[5]. Основной силой революции еженедельник считал низшие демократические слои населе­ния Парижа. Как позже отмечала редакция, заслуга издания была в том, что «газета «Парижские революции» была первой, которая заговорила о санкюлотах... то есть настоящих революционерах, считавших служение революции своим обычным делом, несмотря на презрение к ним со сто­роны короля и аристократов. С тех пор газета посчитала за честь быть общественным обвинителем...»[6].

Прочная материальная база (издание газеты в то время было очень дорогостоящим делом) выгодно отличала это издание от других газет. Обычно номер имел от 40 до 64 страниц, но отчетам о работе Националь­ного собрания отводилось всего 6 - 8 страниц. Еженедельный же обзор общего положения страны, включая парижские события, составлял обычно 14 - 20 страниц. Кроме того, печатались сообщения об успехах революционного движения в провинции. Публиковалисьстатьи по юри­дическим и экономическим вопросам. Много было материалов о теат­ральной жизни, новинках литературы, перепечаток из английских газет. Наконец, это была одна из немногих газет, уделявшая внимание поло­жению пролетарских слоев Парижа. Почти в каждом номере печатались гравюры, технически не всегда совершенные, посвященные тому или иному событию. Например, первый номер газеты был украшен десятью заставками, аллегорически изображавшими начало революции. Среди них взятие Бастилии, клятва в зале для игры в мяч, эмблема деспо­тизма и. др.

Элизе Лустало, популярный публицист Великой французской рево­люции, страстно ей преданный, за свою недолгую жизнь сумел стать одним из лучших демократических журналистов, великим пропагандис­том революционных принципов. Он не обладал ни сверкающим остро­умием К. Демулена, ни едкими остротами Фрерона, ни яростью Марата, но его статьи всегда имели точную, ясную и, как правило, неотразимую аргументацию. Благодаря его замечательному таланту тираж отдельных номеров газеты составлял 200 тыс. экземпляров. С. Марешаль, участникзаговора Бабёфа, писал о Лустало: «Пройдет еще немного времени и Французская Республика найдет в его произведениях тот свет, который она ищет в сочинениях древних...»[7].

Став основным редактором газеты «Парижские революции», Сильвен Марешаль продолжил дело Лустало. Памфлеты Марешаля и другие его атеистические произведения заняли достойное место в той бойкой, живой, талантливой, остроумно и открыто нападающей на господствующую поповщину публицистике старых атеистов XVIII в.[8], о которой не раз напоминал Ленин. Главным направлением газеты в этот период были борьба за атеизм, за свержение королевской власти, за дальнейшее развитие революции. Она обвиняла в нерешительности Национальное собрание, представители крупной буржуазии которого больше всего боя­лись продолжения революции, революционной инициативы народных масс.

12 сентября 1789 г. Жан Поль Марат в Париже качал издавать газету «Парижский публицист». «Проспект» о предстоящем выходе газеты был опубликован 8 сентября. «Парижский публицист» имел подзаголовок: «Политическая, свободная, беспартийная газета, издаваемая обществом патриотов и редактируемая Маратом». Эпиграф газеты - «Посвятить жизнь истине». С № 6 газета стала называться «Друг народа», под кото­рым она вошла в историю. Сначала газета выходила от имени «патриоти­ческого общества», а с № 29 - только от имени Марата.

Это было ежедневное издание. Сам Марат зачастую был и редакто­ром, и наборщиком, и издателем одновременно. Он так объяснил причи­ну издания своей газеты: «Сегодня, когда французы завоевали свободу с оружием в руках, когда раздавленный деспотизм больше не осмелит­ся поднять голову, когда возмутители государства были обращены в бегство, когда враги родины пытались одеть маску добродетели, когда смущенное честолюбие боялось себя показать, когда поток предрассуд­ков обрушился со всех сторон на голос правды, когда права человека и гражданина должны стать священными икогда Франция ожидает счастья со свободной Конституцией - ничто не сможет противостоять желаниям нации... подготовить триумф великих истин, которые должны привести королевство к справедливости и свободе, чтобы утвердить основы об­щественного счастья...»[9].

18 сентября 1789 г. Марат напечатал «Обращение к народу», принци­пам которого он остался верен на всю жизнь: «Французы, вы не имеете больше тиранов, но вы еще испытываете последствия тирании. Вы не имеете больше господ, но вы еще ощущаете следы угнетения... Если мы желаем сохранить надежду на будущее, откажемся тогда от рокового спокойствия нашего, обратим внимание на пропасть, что простирается у наших ног, измерим глубину ее и попытаемся заполнить эту пустоту раньше, чем она нас поглотит»[10].

Камиль Демулен метко назвал газету Марата «ежедневным хлебом народа». Сам он в ноябре стал издавать газету «Революции Франции и Брабанта». Демулен получил известность в дни штурма Бастилии.

Газета Демулена выходила еженедельно. Каждый номер делился на три части. Первая часть посвящалась Франции, вторая — событиям в Брабанте и в других районах, где будут происходить революции, третья часть включала всебя разнообразныйматериал, представляющий инте­рес для читателей. Здесь печатались сообщения о новых книгах ипос­ледних театральных постановках. Газета пользовалась популярностью, особенно у интеллигенции. Номер стоил 10 су в столице и 12 - в про­винции. Распространялась она по всей Франции. В письмах к отцу Демулен сообщал, что у него свыше 3 тыс. подписчиков[11]. Правда, тираж был в действительности меньше. В одном из писем Демулен писал, что издатель обещал увеличить вдвое ему сумму, если число подписчиков будет 3 тыс. Но денег Демулен так и не получил. Напротив, одной из причин того, что газета прекратила свое существование, было падение числа подписчиков и связанные с этим финансовые трудности.

В начале 1791 г. в Париже появилась ежедневная газета «Папаша Дюшен». Ее издавал талантливый журналист Жак Рене Эбер. Газета сразу же привлекла к себе большое внимание. Братья Гонкуры писали, что это издание «остроумное, самобытное, выразительное... может быть, единственное по-настоящему выразительное в революции»[12]. Особенно она была популярной среди плебейской части населения. До того как начать издавать газету, Эбер в 1790 г. опубликовал три памф­лета, один из которых «Частная жизнь аббата Мори» принес ему извест­ность и язык которого во многом напоминал его статьи в будущей газете.

О своем стиле Эбер писал сам: «Если бы я хотел выделиться как человек с претензией на остроумие, я бы этого счастливо избежал так же, как и другие. Что касается меня, я умею говорить и на латыни, но мой язык простой и естественный, как у санкюлотов. Я предпочитаю, чтобы меня лучше читали обездоленные, я предпочитаю им сообщать новые истины и предупреждать их о происках предателей... Надо ру­гаться с теми, черт возьми, кто ругается сам!..»[13].

Для языка газеты характерны обороты, заимствованные из жарго­на предместий, использование шуток, ругательств, но мысль выражена ясно и четко. Эбер мгновенно откликался на все острые вопросы теку­щей политической жизни. Он умел прислушиваться к нуждам народ­ных масс, отлично знал их настроение, запросы, умел заинтересовать читателей, привлечь их внимание к тому или иному вопросу.

Эбер несомненно умел отвечать на различные и зачастую смутные чаяния своей обширной народной аудитории. Ив этом его сила и неос­поримые заслуги перед демократической печатью. Однако у Эбера как журналиста и человека есть и слабые стороны. Ж. Жорес тонко подметил одну особенность Эбера: «...он не хотел вступать на узкий путь и связать себя с какой-нибудь исключительной системой... Эбер в своей пляшущей на волнах, окрашенной в кричащие цвета ладье отдался на волю широкого потока…»[14]. Это объясняется желанием Эбера быть неким третейским судьей всего происходящего. Его выступления грешат демагогией, и,что более существенно, отношение Эбера и его единомышленников к ре­волюционному правительству: 4 марта 1794 г. он предпринял неудачную попытку поднять восстание.