Инициатором кризиса стали последовательные неурожаи 1601 и 1602 годов. На протяжении всего лета 1601 г. по восточной Европе шли сильные холодные дожди, начиная с июля – вперемешку с мокрым снегом. Весь урожай, разумеется, погиб. По свидетельствам современников, в конце августа 1601 года начались снегопады и метели, по Днепру ездили на санях, словно зимой.
«Среди естественного обилия и богатства земли плодоносной, населенной хлебопашцами трудолюбивыми; среди благословений долговременного мира, и в Царствование деятельное, предусмотрительное, пала на миллионы людей казнь страшная: весною, в 1601 году, небо омрачилось густою тьмою, и дожди лили в течение десяти недель непрестанно так, что жители сельские пришли в ужас: не могли ничем заниматься, ни косить, ни жать; а 15 Августа жестокий мороз повредил как зеленому хлебу, так и всем плодам незрелым. Еще в житницах и в гумнах находилось немало старого хлеба; но земледельцы, к несчастию, засеяли поля новым, гнилым, тощим, и не видали всходов, ни осенью, ни весною: все истлело и смешалось с землею. Между тем запасы изошли, и поля уже остались незасеянными.» [2]
Это же, хотя и в меньших масштабах, повторилось в 1602 году. Вследствие этого, не помогло даже теплое лето 1603 года, так как крестьянам просто нечего было сеять – из-за двух прошлых неурожаев, не было семян.
К чести правительства Годунова, оно как могло пыталось смягчить последствия неурожаев, раздавая земледельцам семена для посадки, и регулируя цены на хлеб (вплоть до создания подобия «продотрядов», выявляющих спрятанные запасы хлеба, и заставляющих продавать их по установленной правительством цене). Чтобы дать работу голодным беженцам, Годунов начал перестраивать каменные палаты московского Кремля («…пристроил в 1601 и 1602 годах, на месте сломанного деревянного дворца Иоаннова, две большие каменные палаты к Золотой и Грановитой, столовую и панихидную, чтобы доставить тем работу и пропитание людям бедным, соединяя с милостию пользу, и во дни плача думая о велелепии!» [2]). Он также издал указ о том, что все холопы, оставленные своими хозяевами без средств к пропитанию, автоматически получают вольную. Но этих мер было явно недостаточно. Жертвами голода стало около трети населения страны. Спасаясь от голода, люди массово бежали «в казаки» - на Дон и в Запорожье. Надо сказать, что политика «вытеснения» криминальных и потенциально неблагонадежных элементов на северo-западные границы, практиковалась еще Иоанном IV, и была продолжена Годуновым («Еще Иоанн IV, желая населить Литовскую украйну, землю Северскую, людьми годными к ратному делу, не мешал в ней укрываться и спокойно жительствовать преступникам, которые уходили туда от казни: ибо думал, что они, в случае войны, могут быть надежными защитниками границы. Борис, любя следовать многим государственным мыслям Иоанновым, последовал и сей, весьма ложной и весьма несчастной: ибо незнаемо изготовил тем многочисленную дружину злодеев в услугу врагам отечества и собственным.» [2]). Действительно, вся эта огромная масса на рубежах России стала опасным горючим материалом, готовым вспыхнуть от малейшей искры.
|
|
Эти неурожаи закономерно закончились крестьянским восстанием 1603 года под руководством атамана Хлопка. Крестьянская армия направлялась к Москве, и разгромить ее удалось лишь ценой больших потерь правительственных войск, причем сам воевода Иван Басманов погиб в бою. Атаман Хлопок был взят в плен и, по одним источникам, умер от ран, по другим же был казнен в Москве.
|
|
Помимо крестьянских волнений, жизнь Годунову непрестанно отравляли заговоры знати, как подлинные, так и воображаемые. Можно было подумать, будто Годунов заразился паранойей от своего первого патрона – царя Иоанна IV. В 1601 году был репрессирован его старый соратник и друг Богдан Бельский – Годунов приказал пытать его, после чего сослал в «один из низовых городов», где тот и находился до самой смерти Годунова. Причиной репрессий стал пустяковый донос на Бельского от его слуг – будто бы тот, служа воеводой в городе Борисове, позволил себе пошутить: «Борис царь в Москве, а я – царь в Борисове». Незамысловатая шутка обошлась Бельскому весьма дорого.
В том же, 1601 году, более масштабный процесс был затеян против семейства Романовых, а также их сторонников (Сицких, Репниных, Черкасских, Шестуновых, Карповых...). «Вельможа Семен Годунов, изобрел способ уличить невинных в злодействе, надеясь на общее легковерие и невежество: подкупил казначея Романовых, дал ему мешки, наполненные кореньями, велел спрятать в кладовой у Боярина Александра Никитича и донести на своих господ, что они, тайно занимаясь составом яда, умышляют на жизнь Венценосца. Вдруг сделалась в Москве тревога: Синклит и все знатные чиновники спешат к Патриарху; посылают окольничего Михайла Салтыкова для обыска в кладовой у Боярина Александра; находят там мешки, несут к Иову и в присутствии Романовых высыпают коренья, будто бы волшебные, изготовленные для отравления Царя.» [2] Последствия этой провокации были для Романовых и их сторонников самые печальные – все они были частью насильно пострижены в монахи, частью сосланы, имущество их было конфисковано.
|
|
«Не одни Романовы были страшилищем для Борисова воображения. Он запретил Князьям Мстиславскому и Василию Шуйскому жениться, думая, что их дети, по древней знатности своего рода, могли бы также состязаться с его сыном о престоле. Между тем, устраняя будущие мнимые опасности для юного Феодора, робкий губитель трепетал настоящих: волнуемый подозрениями, непрестанно боясь тайных злодеев и равно боясь заслужить народную ненависть мучительством, гнал и миловал: сослал Воеводу, Князя Владимира Бахтеярова-Ростовского, и простил его; удалил от дел знаменитого Дьяка Щелкалова, но без явной опалы; несколько раз удалял и Шуйских, и снова приближал к себе; ласкал их, и в то же время грозил немилостию всякому, кто имел обхождение с ними. Не было торжественных казней, но морили несчастных в темницах, пытали по доносам. Сонмы изветников, если не всегда награждаемых, но всегда свободных от наказания за ложь и клевету, стремились к Царским палатам из домов Боярских и хижин, из монастырей и церквей: слуги доносили на господ, Иноки, Попы, Дьячки, просвирницы на людей всякого звания - самые жены на мужей, самые дети на отцов, к ужасу человечества! «И в диких Ордах (прибавляет Летописец) не бывает столь великого зла: господа не смели глядеть на рабов своих, ни ближние искренно говорить между собою; а когда говорили, то взаимно обязывались страшною клятвою не изменять скромности». Одним словом, сие печальное время Борисова Царствования, уступая Иоаннову в кровопийстве, не уступало ему в беззаконии и разврате» [2]
Ничего удивительного нет в том, что Годунов так старательно пытался устранить, или хотя бы отстранить тех, кто мог оспаривать у него трон, то-есть более древние или знатные боярские фамилии. Будучи не уверенным в собственном праве на престол, он делал все возможное для того, чтобы обеспечить передачу трона своему наследнику, и создать условия, когда ничто не будет угрожать основанной им новой династии. Эти мотивы были красочно описаны А.К. Толстым в его поэме «Царь Борис», и Пушкиным в трагедии «Борис Годунов».