В ИНДЕЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ
Линетт Дункан из Пикакса и Картер Ли Джеймс из Нью-Йорка обвенчались во вторник вечером в клубе Индейской Деревни. Свадьбу справляли по шотландским обычаям. Свидетелями новобрачных были Полли Дункан и Джеймс Квиллер. Обряд венчания совершил его преподобие Уэсли Форбуш.
Фотографии делал Джон Бушленд: портрет жениха и невесты крупным планом; обряд венчания перед камином; ритуал разламывания овсяной лепешки; новобрачная отрезает первый кусок торта дирком; групповой снимок гостей в шотландских нарядах во главе с Броуди и его волынкой.
Когда последний посетитель покинул закусочную и на окно повесили табличку: ЗАКРЫТО, Ленни начал мыть полы, а Квиллер прошел на кухню и воззвал к Луизе:
– Прошу разрешения поговорить с оператором швабры по делу жизненной важности.
– Валяйте! – прокричала она в ответ. – Только побыстрее. У него ещё масса дел.
– Глуши мотор, Ленни, и присядь со мной на пару минут, – попросил Квиллер. – Ты слышал, что Трейси Кемпл попала в больницу?
– Нет! А что с ней случилось?
– Нервный срыв. Ты ещё не видел сегодняшнюю газету? – Он раскрыл номер на той странице, где писали о свадьбе. – Новобрачный – Картер Ли Джеймс.
– О-хо-хо! – вздохнул Ленни. – Бедняжка Трейси… Считала, что у неё всё на мази с этим парнем. Подозреваю, что она просто принимала желаемое за действительное.
«Или, – подумал Квиллер, – ей умышленно внушали ложные надежды».
– Ты знаешь, как она познакомилась с ним?
– Конечно. Он старался склонить Кемплов к участию в его грандиозном проекте. Что означало выплату аванса, а Эрни не склонен сорить деньгами. Сдается мне, этот Картер Ли просто мошенник, но Трейси потрясли фотографии тех домов, что публиковали журналы… Знаете, мистер К., я стал подозрительно относиться к чужакам с тех самых пор, как сладкоречивый болтун с букетом цветов устроил взрыв в отеле в прошлом году. Конечно, с Трейси у меня вышла промашка: я напрямик выложил ей, что считаю Картера Ли обманщиком. Тут я свалял дурака. Лучше бы мне было держать язык за зубами. Я только разозлил её, и она велела мне убираться… Вот такая история. И как же теперь быть?
– Это тебе решать. Для начала можешь позвонить Эрни и выразить ему сочувствие. Бедняга ужасно расстроен.
– Да, наверное, я так и сделаю. У нас с Эрни всегда были хорошие отношения.
– Он готов выступить на слушании твоего дела как свидетель защиты. Впрочем, как и я.
– Правда? Вот здорово, мистер К.! И спасибо, что привлекли к делу мистера Бартера. Он мировой мужик!
– Отлично. Увидимся в суде.
Когда Квиллер вышел из закусочной, Ленни, словно лунатик, принялся вяло водить шваброй по полу.
– Давай-ка заканчивай поживей! – прикрикнула на него мать. – Скоро народ повалит, а у нас ещё пол грязный!
Прежде чем идти домой, Квиллер купил ещё шесть экземпляров «Всякой всячины» для Полли, чтобы та передала их Линетт после её возвращения. Он доставил газеты прямо в библиотеку.
– Ты знала, что Картер Ли из Нью-Йорка?
– Я знала только, что он работал на востоке. Линетт говорила, что у него есть впечатляющий альбом с образцами его прошлых проектов. Хотелось бы мне заглянуть в него.
– Мне тоже, – подхватил Квиллер.
– Надеюсь, ты придешь ко мне сегодня вечером на очередной «цыплячий» ужин? Мы уже опробовали семь рецептов, осталось ещё десять.
– Жду не дождусь, – ответил он двусмысленно. – А что за переполох сегодня в библиотеке? Громкие разговоры? Кто-то прошёл в мокрой обуви?
– Ты не поверишь, Квилл! Библиотекари и волонтеры не могут говорить ни о чём, кроме кошек! Я сказала им, что переименовала Бутси в Брута, а его подружку назову Каттой, что на латыни значит «кошка». У моей помощницы три кошки: Эдипусс, Октопусс и Платипусс. А ту серебристую полосатую кошку, что обычно спит на окне в шотландском магазине мужской одежды, зовут Хагтис Мактэвиш.
Никто не подозревал, что скоро в Мускаунти появится новая тема для разговоров.
В тот же день, ближе к вечеру, когда Квиллер сворачивал к своему дому, Уэзерби Гуд, наоборот, выезжал куда-то. Метеоролог слегка посигналил и опустил окно своей машины.
– Есть минутка, Квилл?
В его вопросе слышалось беспокойство, заставившее Квиллера сказать:
– Конечно. Может, заглянешь ко мне?
При виде сиамцев, которые вели себя с вежливым любопытством, Уэзерби произнёс:
– Моего оранжевого тигра я в шутку назвал Джет-Стрим. А откликается он на Джет-Бой.
– Выпьешь чего-нибудь. Уэзерби?
– Нет, спасибо. Я еду на работу. Называй меня Джо. Это моё настоящее имя.
– Ладно, присаживайся. Джо, и выкладывай, что тебя тревожит.
Уэзерби присел на краешек стула.
– Что ты думаешь о последнем раскладе Ледового фестиваля, о котором нам сообщили сегодня после ланча?
– Думаю, они отлично поработали над организацией к рекламой. Не скажу, что с радостью возглавлю факельное шествие, но, надеюсь, праздник будет многолюдным и окупится хотя бы отчасти.
– Так-то оно так, но… Язык не поворачивается говорить об этом, Квилл… но в той части озера появилось тёплое течение. Самое настоящее тёплое течение!
– Надеюсь, оно поостынет за пару дней. Сейчас же ещё февраль!
– Климат – вещь загадочная на всём земном шаре Нехарактерное для данного времени года и затяжное потепление не только возможно, но и неизбежно… Вдобавок ожидаются тёплые дожди! Ты понимаешь, чем это грозит Ледовому фестивалю? Оно сведёт к нулю прибыль, на которую рассчитывали местные предприниматели. Я не говорю уже о разочаровании для тысяч людей из трёх округов! После того как я сегодня оглашу в эфире долгосрочный прогноз, мне лучше сбежать из города. Гонца, принесшего плохие новости. обычно убивают, разве не так? Участь метеоролога ничем не лучше жребия полицейского, её не назовешь счастливой. Люди надеются, что прогноз будет прекрасным, их не волнуют тёплые фронты циклонов или зоны распространения холодного воздуха. Они просто хотят знать, какую куртку надеть сегодня и стоит ли закрывать окна в машине… В общем, сам понимаешь, мне просто необходимо было поделиться с кем-то плохой новостью. Спасибо, что выслушал.
Когда Уэзерби ушёл, Квиллер направился в свой кабинет-закуток, намереваясь прочитать дневную почту и ещё раз взглянуть на свадебные фотографии, напечатанные во «Всякой всячине», и тут обнаружил, что кто-то отрыгнул на газету комок шерсти. Обе кошки припали к полу, ожидая, как хозяин поступит с находкой,
– Я не знаю, кто из вас здесь набедокурил, – проговорил Квиллер, – но рассматриваю такое поведение как новую низость! Вы явно забыли о хороших манерах!
Юм-Юм зажмурилась, а Коко словно бы лишился слуха.
Собираясь к Полли на ужин (та же распластанная куриная грудка, на сей раз с турецким горохом, спелыми оливками и вялеными томатами), Квиллер, как ни досадно, вынужден был ответить на телефонный звонок Даниэль.
– Привет, дружок! Не хочешь ли выйти поразвлечься сегодня вечером?
– Кому вы звоните? – холодно осведомился он. – По этому номеру нет маленькой собачки с такой кличкой.
– Квилл, это Даниэль, – произнесла она визгливо, подвергнув серьёзному испытанию его нервы.
– Ни за что бы не догадался.
– О, ты большой шутник! Мой родственничек уехал в свадебное путешествие, и мне не с кем даже порепетировать. Почему бы тебе не заглянуть ко мне? Выпьем, поужинаем. Я разморожу что-нибудь из холодильника.
– Редкий человек откажется от такого приглашения, – съязвил он. – Но у меня уже назначена встреча.
После этого краткого, но раздражающего обмена репликами расплющенная куриная грудка показалась ему верхом наслаждения. Собираясь к Полли, он не стал даже надевать шапку и перчатки. Погода стояла невероятно тёплая, и дорожка, с которой сошло снежное покрывало, превратилась в чёрное месиво.
– Ты уже без шапки! – приветствовала его Полли.
– Кажется, потеплело, – ответил он, не открывая пока доверенные ему метеорологические секреты.
– А я только что выяснила, когда выпадение снега считается благоприятным факторам, а когда – неблагоприятным, – похвасталась она. Полли собирала обрывки информации с таким же рвением, с каким Немилы коллекционировали кукол. – Метели и обильные снегопады – это хорошо, а бураны и шквалы – плохо. Интересно ведь, правда?
– Очень, – буркнул он, думая о грядущем потеплении. – Как дела у Брута?
– Мне кажется, ему нравится новое имя.
– Нет известий от Линетт?
– Нет, ей сейчас наверняка не до нас, – сказала Полли. – Зато звонила Милдред насчёт Клуба гурманов. Они решили отменить февральский обед из уважения к памяти Уилларда… Что-то вроде минуты молчания.
– Вполне уместно. Я с ней согласен.
– Ты уже слышал, как Даниэль справляется со своей ролью?
– Знаю только, что билеты быстро раскупаются. Сдаётся мне, пикакская публика готова раскошелиться, чтобы вдоволь поглазеть на вдову убитого банкира.
– Как отвратительно! – Полли всю передёрнуло.
После ужина – а выбранный на сегодня рецепт оказался самым удачным из уже опробованных – они прослушали магнитофонные записи, которые Квиллер заготовил для своих «Коротких и длинных историй».
– Коко прослушал их дважды. – заметил он, -и каждый раз отзывался воем на «Проклятие Димсдейла». Либо его нервирует пронзительный голос Гомера Тиббита, либо он понимает, что всё дело в отравленных пирогах.
– Бруту нравятся пироги, – бросила Полли через плечо, направляясь к зазвонившему телефону. – Линетт! Легка на помине! Квилл сейчас у меня. Подожди минутку… Квилл, хочешь тоже поговорить? Я подойду к другому аппарату на антресолях.
– Как жизнь в Новом Орлеане? – произнёс он в трубку.
– Здесь так тепло, просто чудо! – торопливо и взволнованно сообщила Линетт. – Мы остановились в очаровательной старой гостинице. У нас в номере кровать с пологом на четырёх столбиках и камин. Завтрак подают на огромном подносе: рогалики, потрясающий конфитюр и восхитительный горячий шоколад!
– Ты там поосторожнее с горячим шоколадом! – предостерегла Полли, вступая в разговор.
– Вы бы только видели Французский квартал, кованые решётки балконов! Настоящее кружево. Так романтично! Правда, кофе здесь какой-то странный. Картер Ли говорит, что в него добавляют цикорий. Но больше всего мне понравилось креольское гумбо – похлебка из стручков бамии с мясом, курицей, крабами, томатами, креветками и устрицами. Её приправляют молотым сассафрасом, американским лавром. Я собираюсь купить немного, чтобы попотчевать вас, когда вернусь домой. – Она перевела дух. – Здесь всё по-другому. Когда выпивают, то произносят такой тост: «За короткую и веселую жизнь!» Карнавал начнется в субботу. Не могу дождаться!
– Поменьше налегай на сазерак, – посоветовал Квиллер.
– Я так счастлива! – призналась она чуть не плача,– Картер Ли просто чудо! Всё превосходно!
– Отлично! – порадовалась Полли, когда разговор закончился.
Такое впечатление, что ей правится в Новом Орлеане, – бросил Квиллер.
– Я так рада за неё!
Поздно вечером, шлёпая по лужам, уже довольно глубоким, Квиллер размышлял о Линетт и переменах в её жизни. Она бросила работу в клинике, чтобы помогать мужу, продвигая и рекламируя его реставрационный проект. У неё есть опыт такого рода работы. Она знает всех в городе и безгранично верит в Картера Ли. И всё-таки что же за проекты представлены в его авторском альбоме, который всех так восхищает? Даже Старый Желчный Пузырь нахваливал «убойные картинки». Бриза, конечно, не назовешь знатоком архитектуры, но он может измыслить предлог, который позволит заглянуть в альбом Картера Ли до его возвращения.
Добравшись домой, Квиллер напечатал короткое послание Селии.
Операция: «Зимний бриз».
Задание: Заполучить альбом с «убойными картинками», принадлежащий Картеру Ли Джеймсу. Начать с угощении Красной Шапки шоколадно-ореховыми пирожными Вашего приготовления, чтобы прикормить его. Намекнуть, что Вы видели его «палацио» на Сэидпит-роуд и считаете, что оно будет стоить кучу денег, если его немного подреставрировать. Сказать, что Вас интересует отделка и Вы хотели бы взглянуть на тот альбом с картинками… Затем связаться с Даниэль Кармайкл на Вудлеид-трэйл и одолжить альбом для мистера Бриза, которому не терпится приступить к реставрации дома.
О выполнении задания сообщить в штаб.
На следующее утро Квиллер опустил инструкции для Селии в её почтовый ящик в сторожке. Всякая надобность в снегоступах отпала. Погода была невероятно тёплой, непрекращающийся дождь сделал снежный покров ноздреватым и серым. Тротуары и мостовые, окаймлённые съёжившимися снежными валами, превратились в каналы. Внезапное потепление сделалось единственной темой для разговора у почтовых ящиков:
– Что же теперь будет с Ледовым фестивалем?
– Мохнатые гусеницы напророчили-таки мягкую зиму.
– Да, только ошиблись… на пару месяцев.
– Долго ли водостоки будут выдерживать эти ливни?
Квиллер забрал корреспонденцию домой для просмотра и большую часть её забросил в «долгий ящик» – специальное отделение буфета. Среди посланий была бандероль от внука Селии с фотографиями лозоискателя и копией магнитофонной записи и приглашение на вечеринку после премьеры в доме Даниэль – «уютные, маленькие посиделки, только для своих. RSVP».
Зазвонил телефон, и Квиллер обрадовался, услышав знакомый «радиоголос» ближайшего соседа:
– Квилл, на улице жуткая слякоть, но поесть-то где-то надо. Говорят, дорогу на Кеннебек ещё не совсем развезло. Как у тебя со временем? Ты не голоден? Может, не откажешься прокатиться до «Типси»?
– В дождь или в солнце, с другом или недругом, я всегда готов зайти в «Типси», – объявил Квиллер.
– Давай поедем в моём пикапе. Он больше и поднимает такие тучи брызг!
– Очевидно, никто пока не покушался на жизнь гонца, принесшего дурную весть.
– Пока нет! Но учредители Ледового фестиваля проверяют толщину льда ежечасно!..
ПЯТНАДЦАТЬ
Соседи забрались в пикап Уэзерби Гуда и, разбрызгивая лужи, поехали по Ривер-лейн.
– Ну и погодка! – посетовал метеоролог.
– Почему снег так быстро тает? – спросил Квиллер.
– Тёплый дождь. Всё равно что поливать горячим чаем кубики льда.
– За ночь наш район превратился из белого лебедя в гадкого утенка.
– И он станет ещё гаже, – предрек Уэзерби. – «Ибо дождь, он дождит каждый день».
– Неужели Ледовый фестиваль обречён?
– Я ничего не берусь предсказывать. Даже не заикнусь об этом. Мне остается сказать лишь одно: мохнатым гусеницам виднее. Парковка около закусочной в Димсдейле скрылась под водой, из Шантитауна народ потихоньку эвакуировался. Существовала опасность того, что старые шахты могут обвалиться.
– А ведь у нас впереди ещё шахта «Бакшот». Что ты думаешь по этому поводу?
– Ситуация не так уж опасна. Шахта «Димсдейл», сам понимаешь, находится на развилке двух рек – Иттибиттивасси и Скалистого ручья.
– Наша река, похоже, набирает скорость, и шума от неё стало больше, – проговорил Квиллер. – Но я не заметил, чтобы вода сильно поднялась. В любом случае» мне кажется, берега достаточно высоки, чтобы защитить нас. Кстати, в нашем пятом строении у всех есть кошки. Уж если они умеют предсказывать землетрясения, могли бы намекнуть нам и насчёт паводка.
– Плохо будет только в одном случае: если в реку вдруг хлынет приливная волна из озера. Она может подняться до Содаст-Сити, но до нас всё равно не дойдет. Пока нет нужды учить кошек плаванию.
– Школы придётся закрыть, если автобусы станут увязать в грязи на проселочных дорогах. Возможно, нам стоит запастись продуктами. У меня в амбаре на крайний случай хранились консервы, походная печь, бутылки с водой и аккумуляторные батареи, а здесь ничего нет. Нужно бы закупить что-то и для Полли.
– Мы сможем отовариться в супермаркете Кеннебека после ланча, если там ещё что-нибудь останется.
– Предлагаю отовариться до ланча, – поправил Квиллер.
Городок Кеннебек расположился на холме, а таверна «Типси» помещалась на самой макушке этого холма, в безопасной сухости. Когда-то, в тридцатые годы, это была маленькая бревенчатая хижина, названная в честь кошки владельца. Сейчас на её месте вырос обширный придорожный ресторан, также выстроенный из брёвен, с обеденными залами на нескольких этажах. В одном из них висел портрет маслом той знаменитой белой кошки с чёрными отметинами. Еду здесь готовили простую и сытную; атмосфера была по-деревенски непринужденной; официантками работали пожилые женщины, которые звали постоянных клиентов по именам и знали, какая выпивка им нравится.
После того как на столе появились напитки – минералка «Скуунк» и бурбон, Квиллер сказал сотрапезнику:
– Я полагаю, Джо, ты родом из этих краев.
– Уроженец Локмастерского округа. Мой родной город назвали Хосрэдиш.
– В шутку, наверное.
– Ты так думаешь? Посмотри карту, – посоветовал Уззерби. – Он находится на побережье. Мало кто знает, что когда-то он был «хреновой столицей» Среднего Запада. Конечно, то было давно, в девятнадцатом веке, задолго до того, как Локмастерский округ стал модным краем коневодства. Если здесь и есть какая-то связь, я не могу её уловить. А Хосрэдиш тоже изменился: его застроили летними коттеджами и сельскими гостиницами. Несколько моих родственников по-прежнему живут там.
– Почему же ты перебрался в Мускаунти, Джо?
– Да я после университета устроился на телевидение в Центре, только там у меня преждевременно начался кризис среднего возраста, и я решил вернуться на север. Сначала планировал обосноваться в Локмастере, но потом осмотрелся в Пикаксе, и мне понравилось то, что я увидел. Вот так мы с Джет-Боем и оказались здесь. До него у меня жил другой рыжий кот, по кличке Леон, голова как большой грейпфрут, шеи никакой, а нрав как лимон, аж скулы сводит, такой поганец. Да, доложу же я вам, мы с ним были ещё той парочкой! Но то в Центре. Как только я приехал домой, и настроение моё, и характер сразу улучшились,
Квиллер задал логичный вопрос:
– А что случилось с Леоном?
– Остался с моей бывшей. Вероятно, не даёт ей забыть обо мне… Что ты хочешь заказать? Я обычно беру сандвич со стейком и жареным луком кольцами. – Затем он перевёл разговор на свадьбу Линетт: – Она потрясла весь наш бридж-клуб, выскочив замуж после стольких лет одиночества.
– А ты знаешь, Джо, что Линетт – одна из самых горячих твоих поклонниц? То и дело цитирует твои изречения: «Ветер с севера грядет, видно, снег нам принесёт». На неё они производят неизгладимое впечатление!
– Жаль, что не знал этого раньше! – Уэзерби гордо выпятил грудь. – Что тебе известно про её мужа?
– Немногое. Меня пригласили в качестве шафера, поскольку я прикупил себе килт.
– М-да, а меня, видимо, позвали на приём, поскольку я играю попурри на рояле.
– Уиллард Кармайкл говорил мне, что Картера Ли высоко ценят в Центре как профессионала и что тот может сделать много полезного для Пикакса. Ты знал Уилларда?
– Только по карточному столу. Он казался мне славным малым. Жаль, что с ним случилось такое.
Вскоре принесли сандвичи, и Квиллер, подвигая к себе судок с приправами, задумчиво проговорил:
– Хосрэдиш, значит? – После небольшой паузы он спросил: – А что, в твоём родном городе ходят какие-нибудь занятные местные байки или легенды? Я собираю их для книги. У меня уже есть истории из Димсдейла, Брр и Тронто-Бич.
– В Хосрэдише живет мой двоюродный дедушка. Вот он может поведать тебе несколько потрясающих историй. Когда-то наш городок терроризировали озерные пираты. Он считался главным портом округа, и в его гавани брали на абордаж торговые корабли, а пленных сбрасывали в озеро: завязывали им глаза и заставляли идти по доске, положенной на борт судна, пока они не падали в воду. Потом волны выносили на берег трупы со связанными за спиной руками. Их захоранивали, но неприкаянные души утопленников не находили покоя, а потому в Хосрэдише развелось много привидений. Народ не мог спать по ночам, просыпаясь от стонов, хлопанья дверей и холодных дуновений… Такого рода вещи тебя интересуют?
– Давай-давай! Продолжай в том же духе.
– Однажды в город приехал один малый верхом на муле и сказал, что знает, как очистить дома от привидений.
– Из этого мог бы получиться знатный ужастик, – заметил Квиллер, – если только его уже не состряпали.
– Не смейся! Всё так и было! Люди дали ему денег, и он пошёл бродить по чердакам, рассыпая песок и монотонно распевая какие-то заклинания. А потом неожиданно исчез, прихватив кое-какие ценные вещички.
– А как насчёт духов? Они тоже исчезли?
– Кто их знает… Жертвы этого проходимца были слишком смущены и расстроены, чтобы выложить всю правду… К сожалению, я не знаю подробностей.
– Мне хотелось бы встретиться с твоим дедушкой, Джо. Что, если я приеду к нему в Хосрэдиш с диктофоном? Захочет ли он побеседовать со мной?
– Побеседовать! Да тебе и слова-то вставить не удастся. Захвати с собой запасную кассету. Он мировой старик. И кстати, у него тоже есть большущий серый кот по кличке Долговязый Джон Сильвер.
Квиллер обрадовался, наметив очередного рассказчика для своих «Коротких и длинных историй», и с удовольствием доел сандвич. И Уэзерби Гуд оказался приятным собеседником. Квиллеру пришлись по сердцу его искренность и увлечённость. И он вдруг подумал, что метеоролог из Хосрэдиша мог бы стать более подходящей партией для Линетт, чем заезжий реставратор из Нью-Йорка.
На обратном пути в Индейскую Деревню водителю пришлось старательно лавировать, чтобы не посадить пикап в лужу, но однажды, улучив момент, он повернулся к пассажиру и сказал:
– Мне неудобно спрашивать тебя, поскольку ты был шафером на этой свадьбе…
– Я же сказал, почему так случилось, – напомнил Квиллер. – Я едва знаком с молодоженом. Так что не стесняйся и спрашивай что хочешь.
– Вас не удивило, что Линетт решила выйти за Картера Ли? Полли не удивилась?
– Я не возьмусь отвечать за Полли. Она ведь не чужая Линетт и была рада видеть её счастливой. Что касается меня… Да, я удивился… удивился настолько, насколько ещё способен удивляться видавший виды журналист.
– Знаешь, почему я спрашиваю? Я наблюдал за Картером Ли в бридж-клубе. И просто поражался тому, как он старается умаслить Линетт. Увы, его грубая лесть сработала.
– Как говорится, в любви и на войне все средства хороши.
– Возможно. Но я склонен считать его охотником за приданым. Линетт работала не покладая рук и никогда не задирала носа, но мы все знаем, что она унаследовала огромное состояние Дунканов. Потому, мне кажется, они так быстро поженились. Жениться на скорую руку да на долгую муку, как гласит ещё одна мудрая пословица.
– Жаль, что мне не напомнили её двадцать лет назад, – усмехнулся Квиллер.
– А ты, случаем, не знаешь, Квилл, что в наших леях есть ещё одна охотница за богатством и она имеет виды на тебя?
– Даниэль? – Квиллер пренебрежительно усмехнулся, пожав плечами. – Она немного чокнутая. Поверь мне, Джо, я уже научился обходиться с особами типа Лорелеи Ли всех форм, размеров и фасонов. Хотя я ценю твою заботу… Кстати, Даниэль ещё появляется в бридж-клубе?
Крайне редко, чему все мы только рады: она ужасный игрок. Её поглотил творческий процесс, постановка пьесы. Ты можешь себе представить? Она собирается играть главную героиню в «Гедде Габлер»!
– Нет, не могу, – спокойно ответил Квиллер.
В субботу утром очередной деловой звонок из «бухгалтерии» оповестил Квиллера, что заказанные им «документы» доставлены в почтовое отделение Индейской Деревни. Чтобы забрать их, он осторожно вёл свой пикап по затопленным улицам между осевшими и тёмными сугробами под серыми небесами, которые беспрерывно изливали воду на промокший насквозь мир. «Дождит каждый день» – таков был утренний. совсем не утешительный девиз метеоролога.
Служащая почты вручила ему объёмистый плоский пакет, завёрнутый в белую бумагу и перевязанный красной лентой.
– Похоже, вам прислали подарочек к Валентинову дню, – пошутила она. – Может, там большущее шоколадное сердце?
Дома сиамцы принялись играть с красной лентой, пока Квиллер читал записку от Селии.
Дорогой шеф, всё в порядке! Мне даже не пришлось прикармливать Красную Шапку пирожными. Он дал добро, я позвонила упомянутой Вами особе, и она позволила мне забрать нужную Вам вещь. Однако странная она какая-то! Дайте знать, если ещё что-то понадобится. Только что получила письмо от Клейтона. Он спрашивает, как вам понравились фотографии.
Селия
Квиллер ещё даже не взглянул на снимки Клейтона, положенные в «долгий ящик». Что же до знаменитой папки Картера Ли Джеймса, это был альбом для фотографий или вырезок в кожаном переплете с цветными иллюстрациями, вставленными в полиэтиленовые кармашки: интерьеры и фасады старинных домов. Все они были явно подлинными и безусловно дорогими. Прежде чем он успел хорошенько их рассмотреть, вновь зазвонил телефон и Квиллер услышал рокочущий бас бывшего страхового агента:
– Квилл, это Эрни, Эрни Кемпл. Как там твоё жилье? Вас ещё не затопило?
– Пока всё в порядке. А как у вас, на Плезант-стрит?
– Тоже нет, постучим по дереву. В каждом доме здесь есть насосы, и они работают сверхурочно, откачивая воду.
– Как дела у Трейси?
Кемпл понизил голос до гулкого хрипа:
Ты, случайно, не собираешься к нам, в центр? Я понимаю, дороги сейчас ужасные, но… Мне бы не хотелось говорить по телефону.
Квиллер поразмыслил и произнёс:
– Может, я и соблазнился бы поездкой в центр, если бы кто-нибудь согласился позавтракать со мной у Онуш.
– Я могу подскочить туда в любое время.
– Тогда выезжаю прямо сейчас.
Шоссе «Скатертью дорога», будучи главной окружной магистралью, оказалось вполне проходимым. И всё-таки Квиллер не раз вспомнил добрым словом Скотта Гиппела, который продал ему пикап с высокой посадкой, когда колеса весело шелестели по большим лужам и говорливым потокам, вздымая за собой фонтаны брызг. Переезжая через мост, Квиллер остановился, чтобы проверить уровень воды в реке. Он был выше обычного, но ещё значительно ниже бетонного основания моста. Многие мосты на проселочных дорогах, по сообщениям пикакского радио, были затоплены до перил.
Квиллер включил приёмник, чтобы послушать последние новости: «За час в Брр выпало шесть дюймов осадков. Уровень воды на второстепенных мощёных дорогах достигает пяти дюймов, и управление шерифа доводит до сведения автолюбителей, что им лучше по возможности держаться главных шоссейных дорог. В низине Блэк-Крик добровольцы-пожарные ходят от дома к дому, советуя местным жителям перебираться в более высокие районы. При школах и церквях создаются пункты оказания неотложной помощи».
Для субботнего дня движение на улицах не было оживленным, и даже пешеходов в центре Пикакса попадалось раз, два и обчёлся. Квиллер и Кемпл оказались единственными клиентами в ресторане Онуш.
Их обслуживал её компаньон.
– Мы сказали нашим девушкам, чтобы оставались сегодня дома. Онуш одна управляется на кухне.
Она помахала им рукой из раздаточного окна.
Квиллер заказал свою любимую долму и табули. А Кемпл решился отведать фалафели в кармашке.
– Ты спрашивал о Трейси, – прогудел он. – Её мать наконец приехала домой, а уж она-то знает, как справиться с дочерью. Женщинам проще находить общий язык.
– Трейси видела сообщение о свадьбе в газете?
– Нет пока. Пусть сначала успокоится. Сейчас она уже иначе смотрит на случившееся. Она испытывает чувство вины.
– С чего бы это?
– Помнишь ту нашу куклу, что нашли в шкафчике Ленни? Мы ещё заявили, что её украли… В общем, сия драма разворачивалась так. Сцена первая: Трейси дарит куклу на счастье Картеру Ли, ничего нам не сказав. Сцена вторая: она ссорится с Ленни, и тот сгоряча обзывает Картера Ли жуликом. Сцена третья: Трейси, как она только что призналась моей жене, передаёт Картеру Ли нелестный отзыв Ленни.
– Зачем? – удивился Квиллер.
– Дело было на одном из её расчудесных свиданий с этим пижоном. Они сидели в ресторане «Конь-огонь» и пили «Маргариту». Трейси была под хмельком. Она не понимала, что делает.
– Интересно, – задумчиво протянул Квиллер, касаясь усов.
– Когда куклу обнаружили в шкафчике Ленни, девчонка побоялась во всем признаться. Это могло бы испортить её отношения с Картером Ли. Но теперь она ненавидит его и терзается угрызениями совести из-за того, что случилось с Ленни. Хочет пойти на слушание его дела и выложить судье всю правду.
– Всё не так просто, Эрни. Защищая одного, она обвинит другого. Если куклу в шкафчик Ленни подбросил Картер Ли, то можно предположить, что он же подложил видеокассету, очки и всё прочее. А это подразумевает, что именно Картер Ли совершил все кражи. Возможно, он не порядочен в отношениях с женщинами, но неужели ещё и мелкий воришка? Ведь это образованный человек, профессионал с хорошим положением в обществе. Думаешь, он шлялся по магазинам, чтобы свистнуть солнечные очки? Тогда выходит, что он же стянул деньги в бридж-клубе… и собственную дубленку на праздновании Нового года? Короче говоря, прежде чем предпринимать какие-то действия, Трейси лучше всего посоветоваться с Д. Алленом Бартером.
Кемпл, который сидел сгорбившись, откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул.
– Вот потому-то я и выманил тебя из дома, Квилл. Ты подкинул мне отличную идею.
– И ещё один момент, Эрни. Мне крайне неприятно говорить об этом, но не может ли быть, что Трейси лжёт, желая отомстить Картеру Ли?
– Признаюсь, я тоже об этом думал, Квилл. Понимаешь, моя дочь была славной, невинной девочкой, но сбилась с пути, и обстоятельства изменили её.
– Если окажется, что она лжёт, у неё могут возникнуть серьезные проблемы. М-да… тебе бы лучше как можно скорее переговорить с Бартом.
– Я очень благодарен тебе, Квилл, за участие и дельный совет. – Он достал чековую книжку. – Я заплачу за наш ланч и подарю тебе одну резную раскрашенную деревянную куколку как талисман.
– Брось ты! – отмахнулся Квиллер. – Мне и так уже привалило столько счастья, что я вряд ли успею его использовать… Кстати, как продвигаются репетиции «Гедды Габлер»?
Кемпл расхохотался, да так, что зазвенели стекляшки на абажуре светильника над их столом.
– Я теперь называю эту пьесу «Гедда Развесистая Клюква». Даниэль играет не Гедду, она играет Аделаиду из «Парней и куколок». И я не могу играть асессора Бракка – я играю злодея из «Пьяницы». Тебе бы стоило заглянуть на репетицию, просто смеха ради. Одна беда: мне жаль Кэрол. И Фрэн Броуди тоже. Они так стараются! С чего им вообще взбрело в голову поручить эту роль Даниэль?
– Хороший вопрос, – с усмешкой заметил Квиллер.
Однако, когда Квиллер выехал на шоссе «Скатертью дорога», его беспокоили совсем другие вопросы. Неужели Картер Ли – тот самый мелкий воришка, что досаждал горожанам весь декабрь? И если так, что его толкнуло на стезю порока? Могли человек его положения унизиться до кражи поношенной одежды? Или, может, то мелкое воровство подготавливало почву для большого хищения в клубе Индейской Деревни? Сумма, изъятая из склянки-копилки, составляла две тысячи долларов. Что до дубленки, пропавшей в Новый год, то Квиллеру попадались такие в каталогах – они стоили порядка полутора тысяч. Но потом, кстати, он видел на Картере Ли похожую, если не ту же самую, дубленку, когда Линетт неожиданно напросилась к нему в гости. Была ли это старая вещь, или Картер Ли успел купить себе новую? Если дубленка та же самая, то была ли она возвращена законному владельцу, или её вовсе никто не крал?
Так и не найдя вразумительных ответов, Квиллер доехал до дома. Сиамцы встретили его у двери, беспокойно слоняясь из угла в угол. Для ужина было рановато. Наверное, они заскучали. Ни птиц, ни листопада, ни танцующих снежинок. Кошкам хотелось поразмяться, поиграть.
В одном из ящиков буфета лежало множество кошачьих игрушек, которые подпрыгивали, дребезжали, крутились, блестели или пахли кошачьей мятой. Юм-Юм могла часами забавляться с какой-нибудь из них, закатывая игрушку под диван, а потом запуская лапку в щель, чтобы выудить оттуда вещицу. Многомудрый Коко не снисходил до таких забав, подобающих разве котятам. Он предпочитал возбуждение погони и сейчас сидел в напряженной позе, сторожко поглядывая на потолок гостиной.
– Отлично! Где наша Мошка? – спросил Квиллер, сворачивая газету и звонко хлопая ею по ладони.
В комнате воцарилась выжидательная тишина. Кот с надеждой таращился на потолок, человек похлопывал газетой по ладони. Только вот их любимая домашняя муха куда-то запропала, и Квиллера осенила досадная мысль: наверное, Коко просто поймал её и слопал.
– Отвратительно! – воскликнул Квиллер, метнув сложенную газету в корзину для мусора.
Юм-Юм пристроилась около буфета, пытаясь выдвинуть ящик, но не тот, где хранились игрушки, а «долгий». Квиллер слегка постучал по передней панели другого отделения:
– Вот этот! Открывай вот этот!
Но его слова не возымели действия, с истинно кошачьей настойчивостью Юм-Юм продолжала царапать вместилище закалявшейся корреспонденции.
– Ох уж мне эти кошки! – пожаловался Квиллер, раздраженно сверкнув глазами.
Чтобы убедить Юм-Юм в ошибочности выбора, он выдвинул «долгий ящик» и показал кошке его содержимое. Близоруко щурясь, Юм-Юм долго разглядывала письма, запечатанные конверты, брошюры и газетные вырезки, затем спрыгнула на пол и отправилась на кухню выпить воды.
Это напомнило Квиллеру, что пора бы взглянуть на фотографии Клейтона, запечатлевшие лозоискателя, его прутья с развилками, Коди и даже Картера Ли, измеряющего рулеткой каминную полку, возле которой стояла Даниэль с блокнотом. В пакете лежала также копия записи, сделанной Клейтоном. Большинство диалогов дублировали запись Квиллера, но в конце попалась одна неожиданная интерлюдия.
Мужской голос: Заново отполировать пол. Почистить и заново отполировать пятифутовую полированную полку над камином. Переклеить в комнате обои, выбрав викторианский рисунок… Я не слишком быстро говорю, Дэнни? Ты успеваешь?.. Вставить два новых стекла вместо треснутых… Эй, привет! Откуда ты взялся?
Клейтон: Я приехал на каникулы к бабушке. Не возражаете, если я сделаю здесь несколько снимков, чтобы показать маме, когда вернусь домой?
Мужчина: Только быстро! Мы тут работаем… Дэнни, на чем мы остановились?
Женщина (пронзительно): На замене стекол.
Мужчина: Заменить люстру на газовый светильник.
Женщина: Постой-ка, ты заметил те кинжалы в зале?
Мужчина: А что в них особенного?
Женщина: У одного из них на рукоятке лев.
Мужчина: Тебе он понравился?
Женщина: Я по зодиаку Лев,
Мужчина: Ну…
Женщина: Ты думаешь, я могла бы…
Мужчина: Он ни за что с ним не расстанется… Эй, что ты вдруг надумала, детка?
Клейтон: Это ваша собака?
Мужчина: Уведи её отсюда! И сам испарись вместе с ней!
Клейтон: Пойдём, собачка, пойдём.
Квиллер не стал читать дальше. Украденный кинжал не обнаружили в шкафчике Ленни, но Даниэль подарила Линетт нечто похожее на свадьбу. Рукоятку украшал вставший на дыбы лев… «Так-так, – подумал он, – дело начинает проясняться: Даниэль страдает клептоманией, потому и воровала что придётся по всему городу с самого приезда в Пикакс. Знал ли об этом Уиллард? Уж не он ли послал в клуб тот анонимный чек через чикагский банк, чтобы покрыть похищенную сумму? Может, Картер Ли знал слабость Даниэль и даже потакал ей? Кража его дубленки в Новый год могла быть просто розыгрышем, семейной шуткой. Неужели она стянула куклу-талисман и подсунула её в шкафчик Ленни вместе с другими, вещами? Интересно, не женщина ли звонила в полицию? Наконец-то появилась зацепка, которую можно проверить».