– Просто дайте мне полотенце и бросьте мои тапочки в сушилку, – подсказал он. – И я думаю, сейчас мне не повредит чашка горячего кофе. – Из кухни доносился восхитительный аромат этого напитка.
– Капнуть вам в него немножко бренди? Проходите и присаживайтесь… Дженни, где наша электрогрелка? И принеси синее лоскутное одеяло!
Пинки исчезла, несомненно встревоженная появлением полуодетого чужака, который сидел на её любимом месте, завёрнутый в синее одеяльце, и отогревал ноги, в то время как две её хозяйки порхали вокруг него, беспокоясь и пытаясь помочь.
Они представились как Рут и Дженни Кавендиш.
– У нас две кошки, и мы знаем, что у вас есть пара сиамцев, – говорила Рут. – Мы читали о них в вашей замечательной колонке.
Дженни представила приятеля Пинки, золотистого перса по кличке Квонки.
– На самом деле их полные имена Пропинквити и Иквонимити.
– Идеальные имена для кошек! – заявил он, а сам подумал: «Это приключение может принести плоды». Идеи уже роились в его голове.
Он дал Рут ключи, попросив принести его ботинки из прихожей дома четыре, а шлепанцы вскоре вернули ему тёеплыми и сухими.
Сестры упорно твердили о своей вечной благодарности.
Итак, вот какую идею породило приключение: он мог бы написать остроумный трактат о хитром искусстве выбора кошачьих имён (Полли на заметку!) и предложить читателям сообщать ему имена их любимцев. Как ведущий колонки, Квиллер не прочь был заставить подписчиков потрудиться за него. Читательские отклики – так это называется. Он понимал, что Арчи Райкер может заявить: «Не надо больше о кошках! Пожалуйста!» Пусть себе глумится! На Райкере не лежала обязанность дважды в неделю выдавать по тысяче занятных, содержательных, тщательно продуманных слов. Для начала Квиллер составил список благозвучных кошачьих имен, выбранных его знакомыми:
|
|
Тулуз, чёрно-белый бездомный бродяга, взятый в дом художницей;
Ригли, уроженец Чикаго, ныне живущий в Пикаксе;
Уинстон, пушистый зверь, обитающий в книжной лавке и похожий на пожилого государственного мужа;
Агата и Кристи, две кошечки, подброшенные на парковку библиотеки;
Магнификат, обретающийся при Старой каменной церкви;
Бетховен, белый кот, глухой от рождения;
Наказание Господне, любимец бывшего пастора и его жены.
Затем он развил некоторые свои идеи о кошачьих кличках: восточные породы благосклонно реагируют на имена с восточной коннотацией или оттенком типа Бью Тай или Председатель Мяу. Другим нравятся пышные титулы, которые укрепляют их самоуважение, как-то: Сэр Альберт Белолапый, Леди Ик-Ик или Саманта Пуховое Брюшко; и неважно, что все эти титулования используются только при официальном представлении, а в повседневной жизни хозяева прибегают к уменьшительным именам. Если коту не по душе данное ему имя, у него может испортиться характер, который исправится, как только его переименуют, к примеру из Арахиса в Аристократа. За три дня кот по кличке Болван привыкнет к патрицианскому имени Брут.
Выношенные и ловко изложенные, эти идеи составили очередную колонку «Из-под пера Квилла», которая заканчивалась следующим образом:
Как зовут ваших кошек? Напишите их имена на почтовых открытках и отправьте в редакцию «Всякой всячины» с пометкой «Кошачий опрос». Имена могут быть самыми разными: оригинальными и заурядными, бранными и ласкательными, глупыми и даже непристойными. Это не конкурс! Никаких призов не будет!
|
|
Когда Квиллер сдавал материал в редакцию, Джуниор Гудвинтер пожаловался;
– Мы уже ошалели от телефонных звонков твоих читателей, желающих узнать четыре способа произнесения слова «февраль». – Просматривая статью, он хранил недоуменное молчание, пока не дошёл до последнего абзаца. – Ну и ну, старина'. Вот подожди, прочтут это в «Локмастерском вестнике»! Они решат, что мы все здесь белены объелись. Тут у тебя написано: никаких призов! Кто, скажи на милость, станет писать в газету, если не предложен приз? И сколько же открыток ты рассчитываешь получить?
– Немного, – отозвался Квиллер, пожав плечами. – Моя колонка призвана давать людям пищу для размышлений и разговоров.
Газета с публикацией о кошачьих кличках поступила в продажу в середине дня. А вечером в доме Квиллера раздался телефонный звонок, и в трубке зазвучал «тихий, нежный, милый» голос
– Квилл, ты не обиделся? Ты со мной разговариваешь?
– Нет, но я готов тебя послушать, – мягко ответил он. – Я уже соскучился по твоему голосу, такому успокоительному.
– Прости, что я вчера вспылила. Боюсь, меня слишком задевают разговоры насчёт имени Бутси. Сама не знаю почему. Ты не единственный, кому оно не по вкусу.
Квиллер понимал, в чём тут закавыка. Решая, как назвать кота, она сделала неудачный выбор и сама понимала это, но обижалась, когда ей об этом говорили.
– Знаешь, твоя статья подсказала мне одну идею. Ты правда думаешь, что Бутси сможет привыкнуть к новому имени за три дня? Что, если мне переименовать его в Брута? Брут был благороднейшим из римлян!
|
|
В тот вечер ему звонили многие, и в числе прочих – обладательница скрипучего голоса, от которого кровь леденела в жилах.
– Привет, Квилл. Это Даниэль. Я видела, как ты бродишь на своих снегоступах.
– Очень дешёвое средство передвижения, – сказал он.
– Как ты смотришь на то, чтобы добрести до меня как-нибудь днём и послушать, как я читаю роль? Может, присоветуешь что-нибудь полезное.
– Спасибо за приглашение, но я рабочая лошадка и мои дни полностью расписаны, – поторопился с ответом он, быстро добавив: – А как проходят репетиции?
– О, там так весело…
– Отлично. Даниэль. Я был бы рад ещё поболтать с тобой, но, к сожалению, у меня полон дом гостей. Надеюсь, ты не обидишься? – И он повесил трубку. – Чёрт побери! – ругнулся Квиллер, адресуясь к Коко, который сидел на столе и постукивал хвостом, мотая им из стороны в сторону: вправо, влево, вправо, влево.
Следующий звонок оказался куда более приятным. Чеканя слова, Селия Робинсон проговорила отрывисто, как всегда при передаче тайных сообщений:
– Мистер Квиллер, говорит миссис Робинсон. Завтра утром я собираюсь зайти в супермаркет Тудлов. К ним завезли хорошие яблоки, а я знаю, что вы едите много яблок. Если вам нужно, могу набрать для вас целый мешок. Я собираюсь туда к десяти часам, пока все не разобрали.
– Буду вам очень признателен. Очень любезно с вашей стороны, – откликнулся он.
На следующее утро, в десять часов, Квиллер нашёл Селию во фруктовом отделе супермаркета Тудлов, где она проверяла яблоки на предмет побитости и червоточин.
Незаметно подобравшись к ней с пластиковой корзинкой, какими снабжали всех покупателей при входе, он громко спросил:
– Ну и как, эти яблоки съедобны?
– Это же джонатан, прекрасный сорт, который годится для чего угодно, – так же громко ответила она и шёпотом добавила: – У меня состоялся длинный разговор с Красной Шапкой.
– По правде говоря, мне нравится уайнсэп. Знаете, такие бордовые, с жёлтой мякотью.
– Для них сейчас не сезон… – Шёпотом: – У меня в сумочке имеется плёнка.
К ним подошёл ещё один покупатель.
– Вы ведь мистер К., не так ли? На мой взгляд, ваша колонка просто прекрасна!
– Благодарю вас, – ответил Квиллер, нагружая яблоками корзинку.
– Я всегда вырезаю ваши статьи и посылаю их дочери в Айдахо.
– Приятно слышать… – Квиллер стал медленно отступать, следуя за Селией к прилавку с апельсинами. – Как, по-вашему, вот эти подойдут для сока?
– Я всегда выбираю тонкокожие… – И приглушенной скороговоркой: – Встретимся у кассы.
Они разошлись и встретились вновь, когда Квиллер покупал нарезанную ломтиками грудку индейки для кошек и банку греческих оливок для себя. Селия жевала кусочек сыра с крекером. Она незаметно сунула ему что-то завернутое в бумажную салфетку и исчезла в толпе. Это была пленка.
Когда Квиллер прослушал запись, сделанную Селией, у него создалось впечатление, что это готовый сценарий телешоу «Первое свидание» для тех, кому за шестьдесят. Дружелюбный женский голос чередовался с мужским, гнусавым и хриплым:
– Вы мистер Бриз? Привет! Я Селия Робинсон из службы управляющего.
– Привет! Присаживайтесь. Хотите выпить?
– Как вам нынешняя погода? Довольно холодно, не правда ли?
– Да уж, не самая лучшая для тех, кого мучает ревматизм.
– Какая у вас симпатичная рубашка! Мне нравятся, когда мужчины носят клетчатые рубашки.
– Жена подарила мне её восемь лет назад. Пора бы уже постирать. Хе-хе-хе.
(Женский смех.)
– Ах, мистер Бриз! Вы такой шутник!
– Зовите меня Джордж. Вы очень приятная женщина. Вы замужем?
– Я уже вдова и бабушка.
– Выпейте глоточек виски. А я разведён. Жена сбежала со скрипачом, играющим на сельских танцульках.
– И потому вы живете в Деревне?
– Ага. Дом на Сэндпит-роуд стал слишком велик для меня; Не знаете, нет ли у кого лишних девяноста тысяч?
– Девяносто тысяч! Должно быть, у вас там роскошный особняк.
– Ну, крыша пока не течёт. Если найду другую жену, сохраню дом за собой и приведу его в порядок. Есть здесь один бродяга, который уверяет, будто я могу содрать с властей деньги на его благоустройство. Показывал мне всякие картинки, как мой дом должен выглядеть. Убойные, скажу я вам, картинки.
– Звучит заманчиво. Даже слишком, чтобы быть правдой, вы не находите? А кто к вам приходил?
– Да какой-то молодой парень. Живет здесь, в Деревне. Не помню его имени… Надо выпить. Закажу-ка я ещё стаканчик. Что вам взять?
– Спасибо, я никогда не пью на работе.
– Не уходите. Я мигом вернусь. (Пауза.) Ну, будем здоровы! Как говорите, вас зовут?
– Селия Робинсон. Я временно замещаю Ленни Инчпота. Вы его знаете?
– Разумеется. Он угодил в каталажку за воровство.
– Но все говорят, что он очень честный молодой человек. Ленни не только работает, но ещё и учится в колледже.
– Это ещё не делает его честным. У него же нашли краденые вещи. Разве вы не знаете?
– Интересно, кто намекнул полиции, чтобы проверили шкафчик Ленни?
– Только не я!
– А вы знаете, какие вещи украли?
– Понятия не имею. По радио ничего не сообщали. Может, об этом писали в газете? Да я не читаю газет.
– Почему же нет, мистер Бриз? В них бывает много интересного.
– Зовите меня Джордж. Чтение газет – пустая трата времени. Я процветающий бизнесмен. Мне нет нужды читать. Я могу нанять людей, чтобы они читали и писали за меня.
– Уж не хотите ли вы сказать, мистер Бриз… Джордж, что не умеете читать?
– Сумел бы, если бы почувствовал тягу к учению. Да только времени не хватает. Деньги надо делать. Куча людей умеет читать и писать, а разоряются в два счёта.
– А какие дела вы везёте… Джордж?
– Да любые растреклятые дела, коли они приносят деньги. Вам не нужна работа! Вы умеете стряпать?
(Щелчок.)
Выключив магнитофон. Квиллер недовольно хмыкнул в усы. Он как-то попытался взять интервью у старого остолопа во время избирательной кампании, в ходе которой Бриз осрамился, набрав всего два голоса. «Особняк» Красной Шапки представлял собой уродливое, квадратное в плане, двухэтажное сооружение типа казармы с четырёхскатной крышей, в центре которой торчала высокая дымовая труба из кирпича. Местные остряки говорили, что дом похож на вантуз. Унылый образчик недвижимости, не оживленный ни единым мазком краски, без ставней на окнах; вокруг ни деревьев, ни кустов, ни газонов. Да и сам Бриз был либо трогательно наивен, либо заносчиво невежествен.
Слушая плёнку, Коко издавал вполне благодушное урчание, и Квиллер вдруг почувствовал жалость к Старому Желчному Пузырю. Он подозревал презренного бедолагу, не имея на то никаких оснований, только из личного предубеждения. И, если вдуматься, усы, обычно подтверждавшие справедливость интуитивных догадок Квиллера, не подавали сигналов тревоги на протяжении всей операции «Зимний бриз»… Итак, Бриз, пожалуй, ничего не крал и не звонил в полицию, подбросив краденое в шкафчик Лени. Так кто же это сделал?
ТРИНАДЦАТЬ
Последний предсвадебный уик-энд Квиллер и Полли вновь провели вместе. В знак примирения он подарил ей отделанную медью шкатулку из полированной кости, которую берёг на четырнадцатое февраля, А в преддверии Валентинова дня заказал по каталогу современную стереоаппаратуру.
В один из вечеров Полли сказала:
– Мне всегда казалось, что Линетт и Уэзерби Гуд могли бы составить неплохую пару. Она восхищается его манерой изложения прогнозов, и оба они играют в бридж, к тому же он видный мужчина, хотя слегка крупноват.
Квиллер подумал, что Уэзерби в роли ведущего несколько утомителен, как сбалансированная диета.
– Картер Ли – человек сдержанный, утончённый, настоящий джентльмен. Уэзерби – это бравурный марш «Звёздно-полосатый навсегда», а Картер Ли – Пахельбелев Канон.
– А ты знаешь, Квилл, что настоящее имя Уэзерби Джо Банкер?
– В таком случае он поступил разумно, взяв псевдоним, – глубокомысленно заметил Квиллер.
Во вторник вечером в большом зале клуба состоялась свадебная церемония. Белая дорожка на красном ковре вела к камину, в котором празднично пламенел огонь. Перед ним на застеленном белой скатертью столе стояли белые и красные гвоздики в медной вазе и красные свечи в высоких медных подсвечниках. «Как романтично, что свадьба пришлась на Валентинов день!» – говорили гости, стоявшие по обе стороны дорожки. Главным образом на церемонии венчания присутствовали знакомые Линетт по бридж-клубу, церковному приходу и больнице, а кроме того, чета Райкеров, Ланслики и Джон Бушленд с его фотоаппаратурой. Многие мужчины были в килтах, а женщины – в клановых лентах, спускавшихся наискосок от плеча к бедру.
Когда смолкли звуки шотландских мелодий для флейты и цимбал, гости оборотились к входу. Распахнулись двойные двери, и на белую дорожку вступил, наигрывая мотив «Горской свадьбы», Эндрю Броуди в праздничном наряде волынщика. За ним появился священник, коему надлежало совершить обряд, следом – жених с шафером и – после нескольких волнующих секунд ожидания – невеста с подружками.
Закреплённая на плече клановая лента, в расцветке которой преобладал зелёный, переливчатым ручьём стекала по длинному белому вечернему платью Линетт. Голову её украшал венок из стефанотиса – душистые белые восковые цветки на фоне тёмных кожистых листьев. Полли, в такой же клановой ленте поверх белой шелковой блузки, надела юбку из шотландки с тартаном Дунканов. Квиллер выглядел великолепно в полном облачении шотландских горцев. На фоне зелени Дунканов и красного Макинтошей чёрный смокинг жениха смотрелся мрачно, даже зловеще.
– Он выглядит как официант, – тихо шепнул позже Райкер Квиллеру.
Церемония была короткой и безупречной. Никаких сентиментальных слёз – только счастливые улыбки. И вот уже все положенные слова произнесены под треск поленьев в камине, и Броуди заиграл «Шотландских храбрецов», увлекая молодоженов и гостей в пиршественный зал. Над головой новобрачной разломили овсяную лепешку, а сама она, вооружившись дирком – шотландским кинжалом, – разрезала свадебный торт.
Шампанское разлили по фужерам, провозглашались тосты за счастье молодых, и гости целовали Линетт. Даниэль первой подошла к ней.
– Давай обнимемся по-родственному, – предложила она.
Даже Квиллеру перепало немало поцелуев от женщин, среди которых – подумать только! – оказалась Аманда Гудвинтер.
– Вечеринка превращается в какую-то оргию, – сказал он.
– И не говори! – прошипела Аманда. – Ты видел, как эта Кармайклиха клюнула в щёку свою новоявленную кузину? Надеюсь, Линетт понимает, что делает. Кстати, это плохая примета – венчаться во вторник да ещё в зелёном…
– Не волнуйся, – успокоил Квиллер. – У неё под пяткой серебряная монетка и овсяные крошки в волосах, она – под защитой клана.
Картер Ли, как всегда обаятельный, то дарил сияющей улыбкой гостей, то бросал нежные взгляды на супругу. Она вся лучилась от радости, которая обошла её двадцать лет назад. Когда Броуди начал зажигательную мелодию, она подхватила юбки и сплясала шотландскую удалую.
Вэннел Мак-Вэннел заметил Квиллеру:
– Жаль, что она вышла замуж не за шотландца. Какого он происхождения?
– Не знаю, но Джеймс, он же Иаков или Яков, славное британское имя. Ты же помнишь: король Яков, Ф. Д. Джеймс и уйма всяких других Джеймсов.
– Когда они вернутся из свадебного путешествия, – пообещал Бит Мак, – мы предложим ему вступить в наш Генеалогический клуб. – И, помедлив немного, добавил! – Кстати, у тебя получилась интересная статья про кошачьи имена. У нас есть две серые кошки, Мисти и Фогги, а у нашей дочери в Новом Орлеане живет котёнок по кличке Арпеджио. Он обожает бегать взад вперёд по клавишам пианино.
– Что толку говорить это сейчас, когда под рукой нет карандаша! – воскликнул Квиллер. – Пошли мне имена на открытке.
– О нет! – запротестовал Райкер. – Больше никаких открыток! Редакция завалена ими! Что, скажи на милость, делать со всей этой грудой корреспонденции?
– У моего внука есть кот по имени Элвис Пресли, – вставила Милдред. – Он любит слушать рок-н-ролл.
– Я полагаю, им нравятся гармоничные ритмы, – вставил церковный регент. – Наша кошка сидит на пианино, помахивая хвостом в такт музыке. Мы назвали её Метро – от Метроном.
Все присоединились к этой увлекательной беседе. Каждый вспоминал кличку, отражающую кошачьи вкусы или натуру: гуляка по имени Котзанова, любитель мелких креветок по прозвищу Мелкая Сошка, пара бирманцев, известных как Пинг и Понг.
– Шлите открытки! – отмахивался Квиллер.
– Ты открыл ящик Пандоры, – потешалась Полли. – Только вот чем это обернётся, счастьем или несчастьем?
Быстрый шотландский танец стратспей, сыгранный на волынке, послужил сигналом к отъезду новобрачных. Квиллер, которому надлежало везти голубков, выудил ключи из споррана и попросил Райкера отогнать его пикап к дверям клуба.
По пути в гостиницу «Валунный дом» счастливая чета на задних сиденьях восторгалась подарком, придуманным парой с передних сидений, не подозревая сколь близка была к тому, чтобы обзавестись чёрным шнауцером. Картер Ли заверил, что по возвращении они немедленно начнут позировать портретисту. Полли надеялась, что им повезёт с погодой в Новом Орлеане. Линетт надеялась не набрать ни грамма.
Что же касается водителя, то усы посылали ему тревожные сигналы. На свадебном приёме шампанское текло рекой, и, пожалуй, он единственный остался совершенно трезвым. Ему припомнился откровенно непристойный поцелуй, которым Даниэль наградила жениха, и намёки на то, что никакие они не родственники. Смущала его и поспешность этой свадьбы, которая стала главной темой для местных сплетен.
Гостиница «Валунный дом» стояла на отвесной скале, которая возвышалась над замерзшим озером, и её действительно сложили из валунов – некоторые были размером с ванну, – нагроможденных друг на друг. Снег подчеркивал все выступы, перемычки, пласты и трещины.
Внутри несколько уровней пола было вырублено в мощной скальной породе, что служила фундаментом здания. Поленья, наколотые из четырехфутовых брёвен, полыхали в похожем на пещеру камине, вокруг которого после ужина собирались гости, чтобы послушать истории владельца гостиницы.
Сайлас Дингуэлл походил на трактирщика со средневековой гравюры: маленький, полный, в кожаном переднике, жизнерадостный.
Сияя улыбкой и гостеприимно разведя руки, он проводил новобрачных с гостями за лучший столик в ресторанном зале. В центре стола красовался большой букет красных гвоздик, декорированный белыми бантиками и белыми свадебными колокольчиками из пенопласта. В ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского, подарок от заведения.
– Позвольте мне открыть её, – попросил Дингуэлл.
Пробка вылетела из горлышка с тихим «пух», и он торжественно разлил искристое вино, щедро расточая поздравления молодоженам. В заключение он произнёс:
– Сегодня вечером я буду следить за тем, чтоб ваши бокалы не пустели, а закуски подаст Трейси.
Рука Квиллера невольно потянулась к верхней губе, когда он увидел, что хозяин разговаривает с хорошенькой молодой блондинкой. Вот Дингуэлл указал на их столик. Официантка кивнула.
Линетт и Картер Ли пили шампанское, взявшись за руки и глядя друг на друга сияющими глазами, когда белокурая официантка быстрым шагом направилась к их столику. И вдруг шаг её замедлился, стал нетвердым, как у лунатика, радушная улыбка сошла с лица, сменившись потрясённым выражением.
– О господи! – воскликнула она и бросилась вон из зала, как слепая, натыкаясь на стулья и пошатываясь. Через вращающиеся двери девушка проскользнула на кухню.
В зале воцарилась тишина. Затем с кухни донёсся истерический плач, а из вращающихся дверей вынырнул хозяин.
– Однако! – удивилась Полли. – Что бы это значило?
Линетт была изумлена. Картер Ли выглядел задумчивым. Квиллер досадливо покачал головой. Ему казалось, он понял, что всё это значит.
Хозяин гостиницы, красный от смущения, подошёл к столу.
– Простите, – пробормотал он. – Трейси стало плохо. Вас будет обслуживать Барбара.
После свадебного ужина Квиллер и Полли предпочли вернуться в Пикакс, не дожидаясь историй у камина. Полли завтра надо было на работу, а Квиллер чувствовал себя неловко из-за того, что знал подоплёку странной сцены в ресторане. Но, будучи дружкой, он постарался обставить их уход по-дружески.
Пока свояченицы обнимались со слезами радости на глазах, мужчины пожали друг другу руки, и Картер Ли поблагодарил шафера за то, что тот был свидетелем на свадьбе.
– Я выступаю в этой роли уже третий раз, – сообщил Квиллер, – но впервые мне удалось не уронить кольца. И это хороший знак!
Перед уходом он поведал Сайласу Дингуэллу о «Коротких и длинных историях» и договорился о встрече на следующий день, чтобы записать «нечто жуткое, таинственное или, во всяком случае, сенсационное». Дингуэлл пообещал рассказать об одном интересном случае.
По пути домой ни один не помянул недоразумения с официанткой. Полли сделала Квиллеру комплимент: он был самым красивым мужчиной на свадьбе, и Квиллер отплатил ей тем же, заявив, что она смотрелась моложе, чем невеста. Оба согласились, что Линетт выглядела как ангел.
– Теперь ты понял, что ошибался, подозревая её в нечестных намерениях?
– Да, впервые в жизни я ошибся, – признал он с шутливой беспечностью, которой на самом деле не чувствовал.
На следующий день по дороге в «Валунный дом» Квиллер размышлял над историей, приключившейся накануне. Та официантка, Трейси, симпатичная блондинка, очевидно, приходится дочерью Эрни Кемплу. Это её Картер Ли Джеймс несколько раз приглашал на ужин. Отец Трейси знал, что она слишком доверчива, и боялся, что бедняжка снова будет страдать. Так кого же, чёрт побери, Линетт заполучила в мужья? Обходительного молодого мужчину, который очаровал всех местных женщин? Даже Полли не осталась равнодушной к его приятным манерам. Обаятельный, галантный, воспитанный, вежливый. Что ещё можно о нём сказать?
Когда Квиллер прибыл в гостиницу, Сайлас Дингуэлл шумно приветствовал гостя, взволнованный сознанием того, что его история попадёт в книгу.
– Не пойти ли нам в мой кабинет? – предложил он. – Там поспокойнее.
– Для начала расскажите мне что-нибудь о себе, – попросил Квиллер.
За кофе он узнал, что более века назад предки Дингуэлла чудом спаслись во время кораблекрушения. Всю жизнь Сайлас увлеченно собирал истории, передаваемые из поколения в поколение.
– Среди них есть рассказы о привидениях, таинственных убийствах, бутлегерские страшилки и чёрт-те знает что ещё. Больше всего мне нравится предание о тайне Сырой низины, правдивая история о молодом рыбаке, который недавно женился. Произошла она, наверное, лет сто тридцать тому назад, когда Тронто был совсем маленьким рыбачьим поселком. Хотите послушать?
– Ещё бы, конечно. Рассказывайте всё с начала до конца. Я не буду прерывать вас.
И Квиллер записал такую историю.
Однажды молодой рыбак по имени Уоллис Рики, живший в здешнем поселке, отправился на похороны брата в соседний городок, миль за двадцать. Лошади у него не было, поэтому он вышел в путь на рассвете и обещал молодой жене, что к ночи вернётся домой.
Народ не любил ходить той дорогой после наступления темноты, поскольку была там одна опасная ложбина. Сгущавшийся туман скрывал тропу, и путнику ничего не стоило угодить в болото. Это место прозвали Сырой низиной.
На похоронах Уоллис помогал нести гроб своего брата в рощу, к месту захоронения, и зацепился ногой за корень. А есть такое древнее шотландское поверье: если кто споткнется, когда несёт гроб, следующим сойдёт в могилу.
Должно быть, это очень расстроило Уоллиса, поскольку он выпил лишнего на поминках и засиделся дольше, чем предполагал.
Родственники советовали ему заночевать у них, но он боялся, что молодая жена будет беспокоиться. Немного вздремнув перед уходом, он довольно поздно отправился в дорогу.
А дорога эта занимала часов пять, и поскольку он не пришёл, как обещал, к вечеру, его жена не могла уснуть и провела всю ночь в молитвах. Когда забрезжил рассвет, она в ужасе увидела мужа, который пошатываясь входил в палисадник их маленького дома. Не успев вымолвить ни слова, он рухнул на землю.
Женщина позвала на помощь и попросила соседского паренька привезти доктора. Вскочив на лошадь, тот пустил её в галоп, спеша выполнить просьбу.
Они также пригласили пастора. Он приложил ухо к губам умирающего и выслушал его последние бессвязные слова, но по какой-то причине так и не сказал, что услышал.
С тех пор народ и носу не смел совать в Сырую низину после темноты. И не только из-за туманов и болота, а пуще всего из-за таинственной смерти Уоллиса.
Конечно, все это случилось очень давно. К 1930 году, когда через низину проложили мощёную дорогу, про случай этот уже почти забыли.
Но вот в 1970 году потомки пастора передали его дневник Историческому обществу Тронто. И тогда старая история выплыла на свет.
Уже в темноте Уоллис добрался до Сырой низины и на ощупь осторожно пробирался по тропе, когда вдруг заметил ряд тёмных фигур, выходящих навстречу ему из болота. Среди них был и его брат, которого только что похоронили.
Они манили Уоллиса, призывая присоединиться к их призрачной процессии, и это было последним, что бедняга запомнил. Трудно объяснить, как он умудрился дойти домой в том бредовом состоянии.
Пастор записал в дневнике: «Только молитвы жены и большая любовь к ней вывели его из болота. – И ещё добавил странное замечание: – Когда Уоллис, обессиленный, упал в своём палисаднике, вся одежда на нём была вывернута наизнанку».
– Вот так так! – воскликнул Квиллер, когда история закончилась. – А эта Сырая низина ещё существует?
– Нет. Её засыпали несколько лет назад и понастроили там коттеджей. Я человек не суеверный, но всё-таки дважды подумал бы, прежде чем купить один из них. Когда вы собираетесь издать свою книгу?
– Как только наберу для неё достаточно историй. Я мог бы оставить место для одного из ваших бутлегерских ужастиков, если вы будете так любезны и…
– Почту за честь… Ещё кофейку?
Приступая ко второй чашке кофе, Квиллер спросил:
– Что такое стряслось с официанткой, которая должна была вчера обслуживать наш столик?
– С Трейси? Видите ли, она старательная девушка, симпатичная, любезная с клиентами, но уж слишком чувствительная. С ней случилась истерика. Жене пришлось отвести её к нам, чтобы гости не беспокоились. Мы не знали, что за припадок такой, и даже набрали девять-один-один. А ещё позвонили к ней домой, Отец Трейси приехал и забрал её. Оказалось, она была уверена, что тот джентльмен, и новобрачный влюблен в неё. Можете себе представить?
– Что ж, вечный сюжет – от греческих трагедий до опер и романов, – заметил Квиллер, – В финале коварного соблазнителя обычно закалывают.
– У неё есть сын, вы понимаете. Может, поэтому она потерпела фиаско? Вероятно, такой утонченный молодой человек, как мистер Джеймс, не хотел воспитывать чужого ребенка.
«Особенно, – подумал Квиллер, – когда ему подвернулась невеста с богатым приданым».
Из «Валунного дома» Квиллер поехал в здание городского совета, на еженедельный ланч членов Бустерс-клуба. Эрни Кемпл должен был там председательствовать, и Квиллер надеялся перекинуться с ним парой слов. Предполагалось, что после короткого ланча состоится ещё более короткое заседание, а затем члены клуба спешно разойдутся по своим делам.
Кемпл встречал членов клуба обычными дружескими шуточками, но Квиллер заметил, что в них сквозит скрытая тревога, и сказал:
– Эрни, нам бы надо потолковать после заседания. – Он хотел аккуратно преподнести Кемплу новость о вчерашней свадьбе, пока тот не узнал обо всём из газет.
Но для начала Квиллеру пришлось встать в очередь за своей чашкой супа и сандвичем, с коими он и отправился за один из длинных общих столов. Он устроился рядлом с Уэзерби Гудом напротив Хикси Райс.
– Опять фасолевый суп! И ветчина с сыром! – поморщился метеоролог. – Я-то считал, что ланчи станут поизысканней после того, как в клуб разрешили принимать женщин.
– Не переживайте, – утешила Хикси. – На следующей неделе будет фруктовый салат и тост.