В 1929 году компартия объявила Великий перелом - политику коллективизации в сельском хозяйстве. Изломали миллионы жизней русских крестьян, их жен и детей. В Российской Империи в деревнях на каждого жителя мужского пола полагалось по 2-3 десятины (2-3 гектара) земли (средний размер крестьянского надела пореформенного периода составлял 3,3 десятины на душу населения). Таким образом, большинство населения России были мелкими собственниками земли, и сами же всей семьей её обрабатывали.
Пока был у власти православный русский царь, Помазанник Божий, невозможно было глумиться над верой, осквернять храмы, массово расстреливать русских людей. Но царя свергли, и наказание пришло. В гневе Бог не щадил и Своей святыни - закрывались или уничтожались храмы. И все же сельские храмы простояли дольше. Но дошла очередь и до них. Пока крестьяне сами владели своими участками земли, они поддерживали у себя в селах и храмы, и священников. Да и города очень сильно зависили от сельчан как от поставщиков хлеба. Ещё в конце НЭПа крестьяне имели некоторую свободу, торговали по своим ценам. Был риск, что город начнёт полностью зависеть от села. Компартии это было не нужно. Было принято решение о коллективизации. Советским чиновникам надо было создать новый тип деревенского жителя - не имеющего земли и скота, полностью зависимого от государства наемного работника, то есть пролетария на селе. И, конечно, человек нового типа должен был отказаться от веры в Бога и храма. Он должен был принять новую религию - безбожный коммунизм, созданную еврейским философом Марксом и переработанную Лениным. Конечно, коллективизация дала возможность достаточно быстро расправиться с сельским духовенством, началось закрытие сельских храмов, превращение их в склады.
Вот как рассказывает об этом геноциде русского народа доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Илья Евгеньевич Зеленин: "Курс на сплошную коллективизацию, лишь обозначенный в решениях XV съезда ВКП(б). был взят в конце 1929 г (ноябрьский пленум ЦК ВКП(б), выступления Сталина 3 ноября и 27 декабря), а затем закреплен и конкретизирован в постановлениях ЦК ВКП(б) от 5 и 30 января 1930 г. и ряда последующих. Созданная в годы нэпа разветвленная и многообразная сеть кооперативов, была окончательно ликвидирована или огосударствлена, началось безудержное форсирование коллективизации на основе насилия и массовых репрессий, фактически в единственной форме — сельскохозяйственной артели, причем как «переходной к коммуне формы колхоза.
К концу февраля 1930 г., согласно сводкам земельных органов, было коллективизировано 56% крестьянских хозяйств в целом по СССР и около 60% в РСФСР3. Крестьянство ответило на это массовыми протестами, вплоть до вооруженных выступлений. В закрытом письме ЦК ВКП(б) от 2 апреля 1930 г. «О задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партийной линии» ситуация оценивалась следующим образом: «Поступившие в феврале месяце в Центральный Комитет сведения о массовых выступлениях крестьян в ЦЧО, на Украине, в Казахстане, Сибири, Московской области вскрыли положение, которое нельзя назвать иначе как угрожающим. Если бы не были тогда немедленно приняты меры против искривлений партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших «низовых» работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение»4. По существу речь шла не об угрозе, а о начале крестьянской войны против насильственной коллективизации, против партии и Советской власти.
Реакция режима, у которого почва заколебалась под ногами, на этот раз была стремительной и результативной. Грубейшие «ошибки и искривления», допущенные, якобы, только местными работниками вопреки «правильной линии партии», были тотчас же признаны, меры по их исправлению приняты и в той или иной степени реализованы. Их первый результат — массовые выходы крестьян из ненавистных колхозов, резкое снижение уровня коллективизации (в том числе и за счет «бумажных колхозов») — к концу лета 1930 г. почти на две трети (по СССР до 21,4%, по РСФСР — до 19,9)5. А затем наступило кратковременное «затишье», своеобразная стабилизация, когда «низы» добровольно не хотели возвращаться в колхозы, а тем более создавать новые, а растерявшиеся «верхи» на местах не решались начинать новое наступление на крестьян. Вот реакция некоторых из них: «Весной мы обожглись на коллективизации, больше не хотим» (Болотнинский район Новосибирской области); «прилива в колхозы нет потому, что теперь коллективизация добровольная. Вот и боишься: то перегиб получится, то недогиб» (Сальский район Северо-Кавказского края)" (/36/36-2/028-040.html"https://www.rus-lib.ru/book/HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"35HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"/HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"36HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"/HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"36HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"-HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"2HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"/HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"028HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"-HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html"040HYPERLINK "https://www.rus-lib.ru/book/35/36/36-2/028-040.html".html)
Однако было множество крестьян на Руси, которые не хотели и не могли отказаться от веры отцов, от храмов, от святынь, от своей земли. Это были и зажиточные люди, и середняки, и совсем небогатые, многодетные. Таким крестьянам давали кличку "кулак" или "подкулачник", отнимали землю, дом, скот и целыми семьями с маленькими детьми грузили в вагоны и увозили в в спецпоселки в тундру или тайгу.
Мои предки, крестьяне из Луганской области, в период Великого перелома были выброшены из дома с четырьмя детьми и отправлены на лесозаготовки в Архангельскую область. Сегодня хотелось бы вспомнить о них и о миллионах русских крестьян, ограбленных и сосланных.
Вот историческая справка о раскрестьянивании:
7 ноября 1929 года в газете «Правда» № 259 была опубликована статья Сталина «Год Великого перелома», в которой 1929 год был объявлен годом «коренного перелома в развитии нашего земледелия»: «Наличие материальной базы для того, чтобы заменить кулацкое производство, послужило основой поворота в нашей политике в деревне… Мы перешли в последнее время от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса». Эта статья признана большинством историков отправной точкой «сплошной коллективизации». По утверждению Сталина, в 1929 году партии и стране удалось добиться решительного перелома, в частности, в переходе земледелия «от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию, к совместной обработке земли, к машинно-тракторным станциям, к артелям, колхозам, опирающимся на новую технику, наконец, к гигантам-совхозам, вооружённым сотнями тракторов и комбайнов».
Реальная ситуация в стране, однако, была далеко не такая оптимистичная. Как полагает российский исследователь О. В. Хлевнюк, курс на форсированную индустриализацию и насильственную коллективизацию «фактически вверг страну в состояние гражданской войны».
На селе насильственные хлебозаготовки, сопровождавшиеся массовыми арестами и разорением хозяйств, привели к мятежам, количество которых к концу 1929 года исчислялось уже многими сотнями. Не желая отдавать имущество и скот в колхозы и опасаясь репрессий, которым подверглись зажиточные крестьяне, люди резали скот и сокращали посевы.
Тем временем ноябрьский (1929) пленум ЦК ВКП(б) принял постановление «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства», в котором отметил, что в стране начато широкомасштабное социалистическое переустройство деревни и строительство крупного социалистического земледелия. В постановлении было указано на необходимость перехода к сплошной коллективизации в отдельных регионах. На пленуме было принято решение направить в колхозы на постоянную работу 25 тыс. городских рабочих (двадцатипятитысячники) для «руководства созданными колхозами и совхозами» (фактически их число впоследствии выросло чуть ли не втрое, составив свыше 73 тыс.).
Как писал 13 апреля 1933 г. в газете «Financial Times» советник бывшего британского премьер-министра Ллойд-Джорджа Гарет Джонс, трижды посетивший СССР в период с 1930 по 1933 гг., основной причиной массового голода весной 1933 г., по его мнению, стала коллективизация сельского хозяйства, которая привела к следующим последствиям:
изъятие земли у более чем двух третей российского крестьянства лишило его стимулов к труду; кроме того, в предыдущем (1932) г. у крестьян был насильственным путём изъят практически весь собранный урожай;
массовый убой крестьянами скота из-за нежелания отдавать его на колхозные фермы, массовая гибель лошадей из-за нехватки фуража, массовая гибель скота из-за эпизоотий, холода и бескормицы на колхозных фермах катастрофически снизили поголовье скота по всей стране;
борьба с кулачеством, в ходе которой «6-7 млн лучших работников» были согнаны со своих земель, нанесла удар по трудовому потенциалу государства;
увеличение экспорта продовольствия из-за снижения мировых цен на основные экспортные товары (лес, зерно, нефть, масло и т. д.)
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В то же время отмечено, что отправной точкой «ликвидации кулака как класса» послужила публикация в газетах всех уровней речи Сталина на съезде аграрников-марксистов в последних числах декабря 1929. Ряд историков отмечают, что планирование «ликвидации» проходило в начале декабря 1929 — в т. н. «комиссии Яковлева» поскольку число и «ареалы» выселения «кулаков 1-й категории» были уже утверждены к 1 января 1930.
«Кулаки» были разделены на три категории:
1-я — контрреволюционный актив: кулаки, активно противодействующие организации колхозов, бегущие с постоянного места жительства и переходящие на нелегальное положение;
Главы кулацких семей первой категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение «троек» в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры.
2-я — наиболее богатые местные кулацкие авторитеты, являющиеся оплотом антисоветского актива;
Раскулаченные крестьяне второй категории, а также семьи кулаков первой категории выселялись в отдаленные районы страны на спецпоселение, или трудпоселение (иначе это называлось «кулацкой ссылкой» или «трудссылкой»). В справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ указывалось, что в 1930—1931 гг. было выселено (с отправкой на спецпоселение) 381026 семей общей численностью 1803392 человека, в том числе c Украины — 63.720 семей, из них: в Северный край — 19.658, на Урал — 32.127, в Западную Сибирь — 6556, в Восточную Сибирь — 5056, в Якутию — 97, Дальневосточный край — 323.
3-я — остальные кулаки.
Кулаки, отнесенные к третьей категории, как правило, переселялись внутри области или края, то есть не направлялись на спецпоселение.
На практике выселению с конфискацией имущества подвергались не только кулаки, но и так называемые подкулачники, то есть середняки, бедняки и даже батраки, уличенные в прокулацких и антиколхозных действиях (не единичны были и случаи сведения счетов с соседями
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло известное постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению кулаки были разделены на три категории:
первая категория — контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний,
вторая категория — остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков,
третья категория — остальные кулаки.
Главы кулацких семей 1-й категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение специальных троек в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры. Члены семей кулаков 1-й категории и кулаки 2-й категории подлежали выселению в отдалённые местности СССР или отдалённые районы данной области (края, республики) на спецпоселение. Кулаки, отнесённые к 3-й категории, расселялись в пределах района на специально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях.
Контрреволюционный кулацкий актив было решено «ликвидировать путём заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии» (ст. 3, п.а).
В качестве репрессивных мер ОГПУ было предложено по отношению к первой и второй категории:
направить в концлагеря 60 000, выселить 150 000 кулаков (разд. II, ст.1)
в необжитые и малообжитые местности произвести высылку с расчётом на следующие регионы: Северный край — 70 тысяч семейств, Сибирь — 50 тысяч семейств, Урал — 20 — 25 тысяч семейств, Туркестан — 20 — 25 тысяч семейств с «использованием высылаемых на сельскохозяйственных работах или промыслах» (разд. II, ст.4) (википедия).
Как раскулачивание происходило на самом деле? Во- первых, коммунисты ввели ложные термины - кулак, полкулачник, раскулачивание. Кулаком до революции на селе называли чаще всего богача, хозяина кабака, хищника и торгаша, у которого вся округа была в долгу.
Компартия назвала кулаками и подкулачниками наиболее религиозных и трудолюбивых зажиточных крестьян или крестьян- середняков. Нередко раскулачивали и бедняков, если они были против колхозов и имели хотя бы одну лошадь. Большинство даже зажиточных крестьян обрабатывали свой надел своей большой семьёй, наемного труда не было. Причиной для раскулачивания очень часто служило то, что крестьянин пел на клиросе, или был ктитором храма, или церковным старостой, или членом церковной двадцатки или просто усердным прихожанином,защищавшим сельский храм. Таким в первую очередь грозила ссылка со всей семьёй на Север.
Была и ещё одна причина. На раскулачивание, как и на расстрелы в каждую область, каждый район и село спускали многотысячные планы. Чтобы или выполнить план, или перевыполнить и получить премию, чиновники на местах записывали в кулаки кого только можно, не взирая на богатство или бедность.
Итогом коллективизации, закрытия храмов и раскрестьянивания стал голод во многих регионах России, даже южных и плодородных. Это было признано в России в 21 веке на государственном уровне:
"Государственная Дума приняла заявление «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР».
Депутаты разделяют с народами бывшего СССР скорбь в связи с 75-летием страшной трагедии — голода 30-х годов, охватившего значительную часть территории Советского Союза.
В 1932–1933 голод и болезни, связанные с недоеданием, унесли жизни миллионов человек — граждан СССР, представителей различных народов и национальностей, проживавших преимущественно в сельскохозяйственных районах страны. Пострадали многие регионы РСФСР (Поволжье, Центрально-Черноземная область, Северный Кавказ, Урал, Крым, часть Западной Сибири), Казахстана, Украины, Белоруссии.
«Эта трагедия не имеет и не может иметь международно установленных признаков геноцида и не должна быль предметом современных политических спекуляций», — говорится в Заявлении.
Государственная Дума подтвердила свою приверженность положениям Совместного заявления делегаций ряда государств — членов ООН, принятого на 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2003 году, в котором выражено сочувствие миллионам жертв трагедии независимо от их национальной принадлежности" (сайт Госдумы https://duma.gov.ru/news/HYPERLINK "https://duma.gov.ru/news/1293/"1293HYPERLINK "https://duma.gov.ru/news/1293/"/ 2.04 2008).
Надо сказать, что сразу же раскулачивания подверглись и сельские священники. Они жили не только требами, но община всегда выделяла священнику и пономарю наделы земли. Священник или нанимал работников, или сдавал в аренду или же сам обрабатывал свой надел. Держали и коров, и лошадей. Все это отбирали у духовенства, а чаще всего выгоняли из дома с детьми. Храмы закрывали и делали из них склады зерна или же разрушали.
Из Московской, Псковской, Воронежской и других областей, с Украины шли ишли на Север вагоны с ограбленными крестьянскими семьями.
Как пишет историк Илья Евгеньевич Зеленин:
"Осенью 1930 г. возобновилось выселение раскулаченных крестьян. Общее руководство и контроль осуществляла комиссия во главе с заместителем председателя СНК А.А. Андреевым. В целом по стране, по подсчетам специальных комиссий ЦКК ВКП(б), на протяжении 1930 г. было раскулачено и выслано в отдаленные районы страны 115231 крестьянская семья, в 1931 г. — 265795, а всего за два года — 381026 семей19.
Основная часть спецпереселенцев направлялась в малонаселенные, часто почти не пригодные для жизни районы. Как указывалось в записке председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды Сталину, к январю 1932 г. в этих районах было расселено около 1,4 млн. человек, в том числе на Урале — 540 тыс., в Сибири — 375 тыс., в Казахстане — более 190 тыс., в Северном крае — свыше 130 тысяч20. Большинство из них работало на лесоповале, в горнодобывающей промышленности, меньшая часть использовалась в сельском хозяйстве.
Положение спецпереселенцев было крайне тяжелым. «Опеку» над ними осуществляло ОГПУ, а «поселки» мало чем отличались от концлагерей. Оперуполномоченный ОГПУ по Уралу А.С. Кирюхин и начальник областного комендантского отдела Н.Д. Баранов сообщали вышестоящему начальству, что из-за отсутствия надлежащего питания и медицинского обслуживания большая часть спецпереселенцев потеряла трудоспособность и не могла обеспечить выполнение плана лесозаготовок. Руководство леспромхоза стало привлекать к работе стариков, женщин и детей 12-летнего возраста, установив для них норму выработки 2-2,5 кубометров в день при средней норме для взрослого 3 кубометра. Чтобы выполнить эту норму, многие оставались в лесу целыми сутками, нередко замерзали, обмораживались, тяжело заболевали. В каждом спецпоселке были арестантские помещения, куда за небольшие проступки заключались люди всех возрастов21.
Положение не изменилось и в 1932 году. В начале 1933 г. заместитель наркома лесной промышленности сообщил правительству об ужасном положении людей в сибирских леспромхозах: «На почве недоедания спецпереселенцев и в особенности их детей свирепствует цинга, брюшной и сыпной тиф, принимая формы эпидемического характера с массовой смертностью. В одном только Гаинском леспромхозе за апрель месяц убыло 175 человек и имеется больных цингой и опухших от голода 285 человек». Автор записки вторично ходатайствовал об отпуске 500 т муки для питания 45 тыс. детей, чтобы спасти их от голодной смерти22.
Многие спецпереселенцы предпринимали отчаянные попытки бежать, но, как правило, они заканчивались трагично: беглецов либо пристреливали по дороге, либо возвращали в лагеря. Тем не менее, только в сентябре — октябре 1931 г. было зарегистрировано более 37 тыс. побегов23. По оценкам западных социологов, погибло в общей сложности от четверти до трети депортированных крестьян. Многие умерли в пути, не доехав до лагерей. Из выселенных в 1930—1931 гг. около 413 тыс. крестьянских семей прибыло на места только 370 тысяч24".