На берегу огромной красивой реки стояло небольшое королевство Мукомолье. В маленьком королевстве был и маленький король. Он на́нял себе в работники братьев Ветров. Но они были ненадёжными помощниками: они то ослабевали, то становились такими сильными, что ломали крылья всех королевских мельниц. Работала на короля и небольшая Речка, да вот характер у нее был строптивый: то она весело крутила колеса всех водяных мельниц, то вдруг начинала грустить, мелела, и все колеса останавливались, а за ними и жернова. Вот маленький король так и оставался маленьким, а королевство его — бедным. Поэтому он никак не мог найти себе королеву.
Когда он прослышал, что далеко-далеко в другом королевстве есть великаны, которым под силу любая работа, он пригласил одного из них к себе, пообещав купить ему мощную машину и огромный дом. И великан согласился. Великана звали Пар. Он был очень рад услышать, что королевство маленького короля стоит на огромной красивой реке, т.к. Вода была его родной матерью.
С тех пор королевство Мукомолье не знало беды. Маленький король стал большим и наконец-то нашёл себе королеву, и у них появились дети, все мальчики.
Когда принцы выросли, король сложил с себя полномочия и разделил королевство между братьями, наказав им беречь и преумножать своё богатство и не забывать о своём народе. Каждый из них построил себе около реки огромный замок по проектам лучших зодчих и пригласил к себе в работники сыновей Пара.
Народ работал на королей по многу часов, но жил в маленьких домишках на окраине королевства. Чтобы добраться до работы ранним утром и вернуться домой поздним вечером люди должны были преодолевать огромную страшную пропасть, лежащую между их домами и домами королей.
По наказу старого короля новые старались не забывать о народе. Они многое делали, чтобы облегчи́ть их труд, подкормить, подлечить и даже выучить. По большим праздникам они приглашали детей всех работников к себе домой и без подарков не отпускали. Но пропасть от этого не становилась меньше, она была слишком глубока…
Молодые мучные короли нашли себе невест, женились и за́жили безбедно в своих красивых и богатых домах в центре Мукомолья. Но в нашем, ставшем уже огромным, королевстве королям приходилось много работать в своих замках. Да, да, вы не ослышались, короли много работали, чтобы их королевам жилось хорошо. У них было очень много детей. Посмотришь вокруг — везде одни малыши в жёлтых пелёночках. Приходилось днём и ночью о них заботиться. В каждом замке были бегущие лестницы, каждая ступенька которых была как маленькая колыбелька. В этих колыбельках и перевозили золотых малышей вверх-вниз, вверх-вниз, а то королевам было не справиться.
Короли очень любили своих жён, заботились о них и ни в чём им не отказывали. Они построили для них большие пароходы и маленькие суда, на которых путешествовали их избранницы. Капитанами на пароходах были братья великана Пара. Отплывая от берега или возвращаясь, капитаны приветствовали своих королей громким гудком.
Королевы любили путешествовать и по железной дороге. Мужья нанимали для них лучшие вагоны, они надевали хорошие, практичные дорожные платья, каждое с вензелем своего короля — и в путь! Но едут они не просто так, у них благородная миссия — накормить людей. Счастливого пути!
И вот эти королевы никак не могли решить, кто из них краше всех. Их мужья, короли, которые считали, что все они хороши, решили послать своих жён за границу на конкурс красоты. Королевы засобирались, надели свои лучшие наряды и поехали. Едут они и под мерный стук колёс с грустью провожают взглядом поля, на которых когда-то родились и выросли, согретые мягким солнцем и тёплым дождём. Подбодри́т их иногда братец Пар весёлым гудком, закроет окна, как ладонью, чёрным дымом из паровозной трубы — и опять за окном проплывают бесконечные поля Мукомолья.
В дороге наши королевы не переставая, спорили.
— Я самая лучшая, — сказала Красная королева.
— Нет, я самая красивая, — сказала Чёрная.
— Не спорьте, — сказала Первая Голубая, — самая лучшая я!
И вот они приехали в Париж. «Какие красивые королевы приехали к нам из далёкого Мукомолья, стоящего на огромной и красивой реке!» — восхищались жители Парижа и короли других королевств. А наши королевы были не только красивы, но и умелы. Никто не мог испечь хлеб так, как они. А это, надо сказать, очень трудное дело. Приходиться «нянчить» тесто, как малое дитя. Но зато, когда строгому жюри предстали наши умелицы со своей выпечкой — все ахнули!
В руках Чёрной королевы был ржаной хлеб.
— Какой красивый хлеб, — сказало жюри, — как вкусно он пахнет!
В руках Красной королевы был высокий круглый белый хлеб с коричневой хрустящей корочкой.
Тут жюри не удержалось, каждый отломил кусочек от калача и, обмакнув его в солонку, пристроенную на самом верху, с аппетитом съел его.
Настала очередь Первой Голубой королевы представить жюри свою выпечку.
— Какой пышный пирог!
— Какой превосходный аромат!
— Какая посыпка! — восхищались судьи, перебивая друг друга.
И тут вышла Вторая Голубая королева, неся в руках что-то лёгкое, воздушное, похожее на замок.
— Неужели это можно есть? — с удивлением спросил кто-то из жюри. Все, не отрывая взгляда, смотрели на это чудо.
Замок был окружён цветущими розами разных оттенков, в голубом фонтане плавали золотые рыбки, на крыше и на плюще, обвившем весь замок, сидели райские птицы, а вокруг него лежало поле золотой пшеницы… Жюри не хотело говорить — жюри хотело попробовать!
Выбирать было трудно, но корона была одна.
— Мы едим белый хлеб каждый день. Давайте отдадим корону Красной королеве!
— А я люблю чёрный… Давайте отдадим корону Чёрной королеве!
— А я никогда не ел таких вкусных замков, — сказал третий. Давайте отдадим корону Второй Голубой!
И, мучительно преодолев все разногласия, жюри, наконец, пришло кобщему решению: обладательницей короны из золотых колосьев стала Вторая Голубая королева. Она была такой тонкой и белолицей, на ней было такое красивое голубое платье, что все единодушно признали её Миссис Мира Мукомолья.
Однако все остальные королевы тоже пришлись всем по душе. Когда их дочери подросли, матери отдали их в жёны большим королям в далёкие королевства. Народ их полюбил и слагал о своих королевах не только песни, но и загадки.
— Красная?
— Нет, Чёрная!
— А почему же белая?
— Потому что Голубая!
Но пришли в королевство Мукомолье тяжёлые времена. Великану Пару что сделается — он великан, а людям, по-прежнему, приходилось каждый день преодолевать страшную пропасть, отделявшую их от богачей. И вот народ поднялся и сверг мучных королей. Никто о них потом ничего не слышал. Говорили, что они уехали за границу.
Пропасть начали засыпать, но засыпали её так долго и трудно, что некогда было ходить на работу. Королевы от горя почернели. Народ даже забыл, как выглядели Голубая и Красная королевы. И даже Чёрная королева сделалась серой. Великану Пару тоже было не сладко. Солнце спалило землю, урожая не было, и он то и дело сидел без работы. А от этого он становился маленьким и слабым.
Но через много лет всё наладилось. Солнце смилостивилось и посылало большие урожаи. Мать Пара Вода дождём орошала огромные поля Мукомолья, и начали рождаться новые королевы.
Только пропасть вела себя странно — как не заваливал её народ, она опять упорно появлялась…
Со временем на смену великану Пару пришёл другой, более могущественный сын Воды — Ток. Он, по-прежнему, работал со своими братьями в огромных замках, построенных ещё при старых королях. Но не все замки пережили тяжёлые времена, некоторые пришли в запустение. Их когда-то красивые стены и окна покрылись серой пылью, и уже было не понять, какого они были цвета. Всё вокруг них заросло бурьяном, бегущие лестницы давно остановились, и только голуби, нарушая тишину, перелетали с одного пустого окна на другое.
Но стали появляться и новые короли. Они тоже очень любили своих жён. Старые замки они подновили, вставили большие светлые окна, покрасили стены в нарядные цвета и не забыли о бегущих лестницах со ступеньками-колыбельками для золотых младенцев. Лестницами управляли внуки могущественного сына Воды Тока. Ещё они могли сделать так, что ночью было так же светло, как днём.
А молодые королевы были такие же капризные, как и раньше: то их надо было согреть, то подуть на них лёгким ветерком, то покатать вверх и вниз на бегущих лестницах. Больше всего они любили так кататься. Сядут, каждая на свою ступеньку, крикнут братцу Току: «Давай!» — и закру́жатся по своему замку — детство вспоминают. Королевы в одну сторону — дети в другую! Придут короли, а они им: «Ой, закружились мы!»
Но самое главное, наши королевы, хоть и капризные, но хлеб печь не разучились.
Хочешь есть калачи?
Не сиди на печи!
Детей у них было, по-прежнему, много. Куда ни посмотришь — везде одни малыши в золотых пелёночках. Короли взяли на работу много-много нянек, поэтому королевы могли иногда ездить на конкурсы красоты.
Так прославляли и продолжают прославлять наше мучное королевство самые тонкие, самые белолицые королевы, увенчанные короной из золотых пшеничных колосьев.
Хлеб на стол — так и стол престол! — так стали говорить в народе.
А та пропасть превратилась в небольшой овраг. Его завалили, посадили на том месте сад, развели цветник, и теперь даже не все знают, где она была, эта пропасть… Вот какая саратовская сказка получилась.
Стоит на берегу огромной и красивой реки Волги
наша страна Мукомолье.
Расти ей и процветать под знаком хлеба!
Не хочу вас разочаровывать, но эта сказка — чистой воды, правда!
Мучные короли — это самые настоящие, совершенно реальные персонажи нашей саратовской истории. Их звали Шмидт, Зейферт, Рейнеке и Борель. Наряду с выходцами из немецких колоний действовали и русские купцы: Скворцов, Степашкин, Богословский и Уваров. Все они производили муку и продавали её. Но давайте вернёмся немного назад, на бесконечные поля Мукомолья, на которых выросли наши белолицые «королевы».
Первой статьей саратовского предпринимательства был рыбный промысел. К концу XVIII века Эльто́нский соляной промысел вовлек в работу многие тысячи людей. К этому же времени относится появление третьей по счету статьи саратовского предпринимательства — хлебной торговли. Этому способствовали успешное заселение края, освоение обширных пустующих плодородных земель. Сотни тысяч крепостных крестьян начинают возделывать поля, засевая их прежде всего зерновыми культурами.
В 1763 году Императрица Екатерина II издала Манифест,в котором пригласила иностранцев селиться в юго-восточных и южных губерниях России. «Поелику Империя наша пространством земель перед протчими государствами весьма преимуществует, то, усмотря в оной многие места, ещё праздно остающиеся для произведения в России пользы, за благо рассудили Мы к поселению на тех местах призвать всех иностранных свободных народов…». Так в Саратовском крае и самом Саратове появились немцы. Они сыграли важную роль в развитии местной промышленности и торговли.
Постепенно Саратовская губерния превратилась из потребителя в производителя хлеба.
Когда в 1861 году отменили крепостное право, многие крестьяне перебрали́сь в город и стали наемными рабочими на новых фабриках и заводах. Большое производство зерна способствовало появлению мукомольной промышленности. К концу XIX века здесь работало 11 паровых мельниц. По производству муки, а также подсолнечного и горчичного масла Саратов занял первое место в России.
Первые огромные «дома» для нашего великана Пара были сооружены в Саратове в 1865 году — Зейфертом и Уваровым, в 1876 году — Э.И. Борелем,и в 1879 году — Рейнеке и бр. Шмидтами.
Многие известные саратовские мукомолы — потомки немецких колонистов, приехавших в Поволжье по указу Екатерины II.
Наиболее известные из Шмидтов — братья Андрей и Петр Ивановичи Шмидты, начали свое дело ещё при братьях Ветрах, в 1840-х годах. В 60-х годах в Саратове было 42 ветряны́х мельницы. Перебравшись в середине 50-х годов в Саратов, Шмидты занимались продажей мануфактуры (тканей, текстильных изделий) и одновременно, как и Борели и Рейнеке, арендовали водяные мельницы на реке Латры́к, протекающей недалеко от Саратова. Писатель-путешественник Василий Иванович Немиро́вич-Да́нченко, объезжавший нашу губернию в 1870-х годах, назвал эту небольшую речку, обильно подпитывающуюся родниками, «столицей мельниц». Он насчитал их около двухсот. Большинство из них принадлежало немцам. Получая хороший доход, они начали расширять производство, строя уже мощные паровые мельницы на берегу Волги.
Мельница Ивана Ивановича Зейферта, построенная в 1865 году, стоит по адресу ул. Чернышевского, 90, на пересечении с Новоузенской. Он, не выдержав конкуренции, в 1883 году про́дал ее более успешным братьям Шмидт. С тех пор она называлась Малой мельницей Шмидтов. Собственную мельницу, построенную в 1879 году, Шмидты стали называть Большой. Она стояла на пересечении ул. Чернышевского и Вольской напротив нынешней Юридической Академии (бывш. ул. Б. Се́ргиевская и Каба́новский (Шмидский) взвоз). Мельница не сохранилась, или, как говорилось в сказке, «не пережила тяжелые времена », которые периодически повторяются в нашей общей истории. В 2008 году здание снесли, и теперь на его месте стоят высотки «Ямайка».
Каменные зерновые склады, которые составляли единый архитектурный комплекс с Большой мельницей Шмидтов, были построены немного позже, в 1897 году. Потом в этом здании, стоящем по адресу ул. Чернышевского, 110, фальш-окна стали настоящими, и здесь разместился Саратовский ликероводочный завод. Сейчас бывшие склады находятся в частной собственности и именуются «Амбаръ братьевъ Шмидтъ ». Помещения в нем сдаются различным организациям.
Второе почётное место занимал «Торговый дом братьев Рейнеке». Чаще всего упоминаются братья Иван и Кондратий Кондратьевичи Рейнеке. Их мельница, построенная в 1879 году, стоит на ул. Чернышевского и Радищева (бывш. ул. Б. Се́ргиевская и Никольская). Здесь долгое время, (до 2019 года) работал Комбикормовый завод, занимавший кварта́л до Провиантской.
В 1848 году была основана мукомольная фирма «Эммануил Борель». Мельница Бореля, построенная в 1876 году, стоит на ул. Чернышевского близБ. Садовой (напротив здания Полиграфкомбината). Первым владельцем мельницы был Д.Я. Уваров. Потом в этом здании расположилась и Швейная фабрика. О мельнице Бореля написано, что это единственное во всей России здание, которое не повторяется по своей архитектуре.
Здание главной конторы торгового дома «Эммануил Иванович Борель», построенное в 1874 году, стоит на углу улиц Горького и Киселёва (бывш. Алекса́ндровской и Царицынской), район Театральной площади. После реконструкции по проекту Алексея Марковича Салько оно по праву стало архитектурной достопримечательностью города. Парадная сторона отделана глазуро́ванным кирпичом, а окна украшены красивыми барельефами. Но нас в этом здании интересует не архитектура, а одна из фирм, арендовавших в нём помещения, посредством которой доставляли огромные машины для нашего великана Пара. Саратовское отделение «Товарищества Антон Эрлангер и Компания» поставляло в Россию новейшее мельничное оборудование из Швейцарии и Франции. С помощью этого «Товарищества» были выстроены почти все паровые мельницы в Саратовской губернии. Часто упоминают и фирму «Добров и Набгольц».
С полным правом к именитейшим саратовским мукомолам может быть отнесен Николай Васильевич Скворцов, чья мельница, построенная в 1896 году и стоящая по адресу ул. Астраханская, 43, по объему и качеству продукции успешно соперничала с такими же заведениями Шмидтов, Рейнеке и Бореля. К счастью, на боковом фасаде сохранилась дата постройки, выведенная кирпичом, и не надо гадать об этом, как в случае с другими мельницами. Потом в этом здании располагалась обувная фабрика, а теперь помещения сдаются под офисы.
Василий Васильевич Богословский становитсякупцом первой гильдии к 1895 году.Его мельница, построенная в 1899 году, находится по адресу ул. Чернышевского, 54в, в глубине кварта́ла. Ее торец из красного кирпича хорошо виден с площади крупного магазина «Магнит Семейный», что напротив спорткомплекса.
В 1912 году здание мельницы и вспомогательные строения сгорели во время пожара. Пока мельница в течение двух лет отстраивалась, он, чтобы не останавливать собственное производство, арендует у Скворцовых мельницу на Астраханской.
В советское время пятиэтажную мельницу, украшенную колоннами, переоборудовали под жилой дом.
Рядом с мельницей Богословского, но по другую сторону от Дегтярной улицы и намного ближе к Волге, стоит мельница еще одного преуспевшего мукомола, Семена Ивановича Степашкина, вошедшего в первую гильдию в 1903 году. Над этой краснокирпичной мельницей с большими окнами, стоящей по адресу Набережная, 18, сбоку возвышается одна трехэтажная узкая башня, проходящая по всей ширине здания, чем она и отличается от остальных сохранившихся мельниц. На крыше башни красивая коньковая решетка.
В начале 1890-х годов С.И. Степашкин купил у Е.И. Аносова мукомольную мельницу на ул. Б. Се́ргиевской (ныне Чернышевского) недалеко от ул. Шелкови́чной. Она стала называться «малой» после того, как в 1895 году «Торговый Дом С.И. Степашкин и В.Е. Двумянцев» приобрел другую, эту мельницу, на углу Дегтярной и Набережной улиц, которую стали именовать «большой». Она была построена в 1888 году. После пожара 1901 года он восстанавливал ее без компаньона и стал единственным полноправным владельцем предприятия.
Малая мельница не сохранилась, а вот большая работает и сейчас. На ее территории располагается «Саратовский Комбинат хлебопродуктов». Это предприятие специализируется на производстве пшеничной и ржаной муки. В сутки перерабатывает 250 тонн зерна, из них получают около 200 тонн муки (68-70% высшего качества) и 50 тонн отрубе́й.
А лучшие зодчие, построившие нашим королям огромные замки? В Саратове, который тогда называли «столицей Поволжья», работали лучшие архитекторы, которые окончили училища, Академии и Университеты в Москве, Петербурге и за рубежом. Эти мельницы-замки стоят в нашем городе «как памятник строительному искусству и архитектурному вкусу поволжских колонистов». Я расскажу только об одной мельнице, которая после реставрации украшает собой улицу Чернышевского на пересечении с Новоузе́нской — о Малой мельнице Шмидтов.
Первое здание было построено в 1865 году купцом И.И. Зейфертом. Впоследствии Шмидты расширили мельничный комплекс. В 1900 году рядом со старой мельницей саратовское отделение мельнично-строительного и торгово-промышленного товарищества «Антон Эрлангер и Компания» построило сверхсовременное сооружение, оснащенное по последнему слову техники. Архитектурный надзор за строительством осуществлял губернский архитектор Алексей Маркович Салько (1838-1918).
Здание считается достижением переселенческой (немецкой) архитектуры. Кандидат наук архитектуры Сергей Олегович Терёхин назвал архитектуру мельниц, при всей их функциональности, изобретательной и даже романтичной. Романтизм проявляется здесь в пластической разработке форм и деталей: башни и башенки, дорожки карнизов, заостренные фронтоны, шпили и решетки, жестяные фонарики и флюгеры, геральдические знаки.
Лично мне хочется спросить, почему тогда производственные корпуса строились так замысловато? Это было требование градостроительства или это было делом престижа предпринимателя? А, может быть, это яркий пример национального характера — немецкой основательности? Но результат великолепный.
В настенном календаре за 1994 год «Немецкие храмы в Поволжье» с текстом, написанным тем самым Сергеем Терёхиным, я нашла ответ на свой вопрос об архитектуре мельниц.
Во все времена, в разных странах, в любом городе или селе церковь — самое важное и самое красивое здание. Строители вкладывают в неё всю свою душу — «церковь просто не может быть плохо построенной». Именно в этих постройках ярче всего выразился национальный пафос.
Обширная семья немецких колоний на Волге в 1920-е годы насчитывала до 260 поселений. Жители колоний славились трудолюбием, и поэтому слова о красоте церкви можно перефразировать так — мельница просто не может быть плохо построенной.
Но я нашла еще одно объяснение. Тенденция «гуманизации» производственного комплекса характе́рна для начала XX века, когда Россия брала мощный разбег во всех областях жизни — в культуре, в промышленности, хозяйстве — и уверенно вступала в индустриальную эпоху. «Архитекторы пытались найти «золотую середину», примирить горожанина с новой действительностью».
Сейчас выдвигаются идеи по глобальной реконструкции здания мельницы Шмидта в стиле лофт. Корни лофта берут свое начало из промышленных районов Манхеттена 40-х годов XX века. Заброшенные из-за дорогови́зны земли в центре фабричные и заводские площади превратились там в элитные жилища.
Московские архитекторы предполагают возвести на территории старинной фабрики бизнес-кварта́л, который будет состоять как из новых, так и из отреставрированных зданий. Здесь хотят разместить офисы, гостиницу, киноконцертный зал, ресторан, торговый центр и причал. В 2014 году проект «Мельница Шмидта» был удостоен престижной международной награды «European Property Awards». Наверное, и сегодня архитекторы «хотят примирить горожанина с новой действительностью»…
Я уделила так много места немецкой архитектуре, потому что даже наш символ Саратова — Консерватория — стоит на Немецкой улице (второе название — Проспект Кирова, 1) и построена в псевдоготическом стиле. (год постройки 1912-ый, арх. Каллистратов Семен Акимович (1874-1966))
А как насчет бегущих лестниц со ступеньками колыбельками? Есть и такие. В 1901 году на мельнице Эммануила Ивановича Бореля произошёл большой пожар, принёсший огромные убытки, но Борель сумел от них оправиться. В 1903 году с помощью фирмы А. Эрлангера он реконструировал мельницу — был выстроен элеватор с автоматической подачей зерна (надо думать, с помощью транспортёров). Пишут, что это оборудование до сих пор исправно работает.
А наши королевы — Красная, Чёрная и Голубая — названы так не по моей прихоти, не для красного словца: так назывались сорта муки, различавшиеся тонкостью помола и видом исходного сырья. Местные сорта яровой пшеницы, особенно выращивавшиеся в условиях сухого Заволжья, считались одними из лучших в мире (ими интересовался даже Чарлз Дарвин). Вот эти сорта в порядке убывания тонкости помола и их стоимости: первый сорт голубая, первый сорт красная, второй сорт голубая, второй сорт красная, второй сорт чёрная, третий сорт чёрная, четвёртый сорт чёрная и пятый сорт чёрная.
Наша Вторая Голубая королева, тонкая и белолицая, обладательница короны из золотых колосьев, это сорт муки «2-я голубая», производимый на обеих паровых мельницах Шмидтов. Этот сорт был признан в качестве лучшей основы для первоклассной кондитерской и булочной выпечки самыми респектабельными хлебопекарными заведениями Москвы, Петербурга, многих губернских и уездных городов.
А как же конкурсы красоты? Париж? Неужели это выдумка? Выдумка, да не совсем. В 1897 году на выставке в Стокгольме золотые медали за лучшие образцы мучной продукции получили торговые дома Шмидтов, Рейнеке и Скворцова. В этом же году Скворцов получил серебряную медаль на Чикагской выставке за демонстрировавшиеся там ма́сличные культуры, а в 1900-м на Парижской — золотую медаль за экспонаты муки.
Обе мельницы Семена Ивановича Степашкина выдавали прекрасную муку. О ее качестве говорит тот факт, что она поставлялась ко Двору Его Императорского Величества. Мука была оценена́ и на международных выставках в Париже (1905г., серебряная медаль), Брюссе́ле (1905г., золотая медаль), Антве́рпене (1906г., золотая медаль и Grand Prix). Имелись и отечественные награды.
А в 1909 году на первой Всероссийской Мукомольной выставке в Петербурге фирма В.В. Богословского была удостоена высшей награды — Большой золотой медали.
Вот, я же говорила вам, что эта сказка — чистой воды правда! Представляете картину: стоят наши белолицые королевы, увенчанные не только коронами из золотых пшеничных колосьев, а еще и увешанные золотыми и серебряными медалями — чемпионки!
Даже капризы наших королев имеют под собой совершенно чёткое основание. Зерно необходимо мыть перед помолом, сушить, доводить до нужной кондиции. Если этого не сделать, качество хлеба ухудшится.
Интересно, как вы себе представляете современное производство муки? Засыпают в жернова зерно, размалывают, подставляют мешок — и все?! Как бы не так! В размоле зерна участвует около 30 типов машин и механизмов, это большая поточная линия. Здесь зерно очищается, увлажняется, дробится, провеивается, просеивается, сортируется и, наконец, упаковывается. Зерно «любит кататься», как и наши королевы — вверх-вниз, вверх-вниз! Только через вальцевы́е станки зерно проходит около 17 раз, превращаясь сначала в крупку, а потом в муку.
В XVIII веке шотландский механик Джеймс Ватт соединил мельницу с изобретенной им паровой машиной. В 1822 году Марк Миллер из Варшавы сделал принципиально новую мукомолку, заменив каменные жернова легкими вальца́ми — полыми металлическими барабанами, между которыми зерна измельчались в муку. Эту технологию используют и в наши дни.
А вы помните, что нашим королям приходилось много работать в своих замках? Вот вам пример: «семья Рейнеке была сказочно богата, и жизнь их являлась во многом типичной для людей их уровня и достатка. Комфорт, изысканное питание, прекрасное воспитание и образование, все условия для отдыха, но при этом — никакой праздности, постоянно напряжённая работа хозяев дома, вечная нацеленность на получение прибыли», чтобы выдержать конкуренцию.
А богатые и красивые дома в центре Мукомолья? Они украшают наш город и сейчас. На исходе XIX века в эпоху бурной индустриализации «удивительным, фантастическим цветком расцвел моде́рн ». Он выразил ностальгию по прошлому, по первозданной природе. Текучие, раскованные и пластичные линии, их прихотливое переплетение стали отличительной чертой этого «нового стиля».
Вот, например, дом Шмидтов, стоящий около Липок на ул. Волжской, 32 (бывш. Армянской). Он построен в 1913 году по проекту московского архитектора Капитолия Авраамовича Ду́лина (1876-1933). Здание увенчано куполом, его фасад украшен растительным орнаментом, рельефными украшениями на античные темы и фигурами грифо́нов. Во дворе, где находится грот с чудовищем, при парадной лестнице установлены скульптуры двух львов.
С другой стороны Липок на ул. Соборной, 22 стоит изысканный добротный особняк К. К. Рейнеке. Он построен в 1912 году. Его считают лучшим творением в стиле моде́рн на территории города. Особняк окружает очень красивая кованая ограда в виде бегущей волны, а над парадным входом находится большое многоцветное майо́ликовое панно с изображением кружа́щихся танцо́вщиц в голубых платьях, выполненное по мотивам сюжетов австрийского художника Франца фон Штука с картины «Танцо́вщицы». Предполагается, что архитектором этого здания был Федор О́сипович Ше́хтель. Это выдающийся русский и советский архитектор, детство и отрочество которого прошли в Саратове.
После революции 1917 года всю собственность — дома и предприятия — у богачей отобрали. Владельцы ее уехали за границу. Теперь в этих домах разместили где больницу, где милицию, где детский сад, где какое-нибудь управление. Вот, например, сейчас в доме Александра Эммануиловича Боре́ля (ул. Волжская, 22), который построили в 1901 году, с 1961 года размещается городской ЗАГС. Это небольшое красивое здание, представляющее собой шедевр провинциальной архитектуры начала XX века, привлекает взгляды балконами, окнами различной формы, угловой лоджией и выступающими карнизами крыши, использованными, как элементы деко́ра. Думаю, не стоит говорить, что интерьеры этих особняков не менее великолепны, чем фасады. Построено это здание, предположительно, по проекту Петра Митрофановича Зы́бина (1857-1918).
А как же наши короли заботились о народе?
Работать у Шмидтов почитали за счастье. Они в среднем лучше платили, больше заботились о рабочих — предоставляли казённое жильё, проводили регулярные и бесплатные медицинские осмотры, оборудовали рабочие места посильными и возможными тогда удобствами: были там баки с кипячёной водой, комната для обеда и отдыха, электрическое освещение, вентиляция, обогрев. Выплачивались вознаграждения к праздникам, на рождественские ёлки приглашались дети всех сотрудников. В торговом доме имелся фонд П.П. Шмидта на выплату ежегодных пособий вдовам и детям уме́рших работников.
При саратовской мельнице Боре́ля открылся медицинский приёмный покой, и действовала школа — для детей и самих рабочих.
На мельнице Скворцова, как и на всех крупных промышленных предприятиях, имелась фабричная лавка, отпускавшая в кредит продукты. Прежде всего, конечно, все виды собственного производства — манную крупу, муку разных сортов, отруби. Цены на них были минимальные рыночные. Лавка предлагала также масло подсолнечное, тоже собственное, скворцовское, пшено, гречку, сечку, чай, сахар колотый и песок и другие товары. Деликатесов каких-либо не водилось.
Даже огромная пропасть, которая лежала между домами рабочих и домами королей имеет под собой основание, даже два. Во-первых, до сих пор в Саратове очень много старых деревянных ветхих домов, которые соседствуют с изысканными старинными особняками и современными высотками. Недаром наш город называли «большой деревней». Во-вторых, город пересекало много оврагов, которые всегда были «головной болью» для жителей. Некоторые со временем завалили, а из других, как в Городском парке, сделали пруды и посадили вокруг них много цветов. Теперь эта тенистая дубрава — любимое место для прогулок горожан.
Наши мучные короли на самом деле строили для своих «королев» большие пароходы, чтобы они на них «путешествовали». К примеру, «Торгово-промышленное товарищество братьев Шмидт в Саратове» имело собственную флотилию из грузовых пароходов и барж. Она включала в 1890-х годах 4 парохода — «Мельник», «Иосиф», «Михаил» и «Колонист» — и до 40 непаровы́х судов, в том числе 25 крупных барж.
Невиданные ранее возможности появились у королей и их «королев» с открытием Рязано-Уральской железной дороги. Высококачественная мука стала главной статьёй экспорта губернии. Саратовское зерно и мука вывозились в Москву, Петербург, а также за границу — Францию, Германию, Англию и другие страны Западной Европы. И еще в Финляндию, на Кавказ и Закавказье, Среднюю Азию и Персию.
А практичные платья для путешествий с вензелем своего короля? Вы уже догадались, как они выглядели? Мука шла к потребителю и в тяжеленных пятеричных (пятипудовых) мешках их холста, и в аккуратненьких «пудовичка́х» из белого полотна с фирменным клеймом. Темная пшеничная имела одинарное красное клеймо, белая — для пирогов и хлеба — одинарное голубое, а самая лучшая крупчатка для калачей и булок имела двойное голубое клеймо.
Саратов по производству муки уверенно выходит на первое место в империи. Первое место среди пяти губерний Нижнего и Среднего Поволжья по стоимости всей произведённой на её территории продукции уверенно занимала и Саратовская губерния. Недаром неофициально Саратов назывался «столицей Поволжья».
Но настали на самом деле «тяжелые времена», грянула революция 1905 года. Мы теперь не можем знать, что было бы, если бы Россия развивалась постепенно, без революционных «скачков». Но «по восстановлении политического и общественного спокойствия после революции 1905 года в жизни России наступает пора мощного экономического подъёма». К 1910-м годам шмидтовские мельницы выпускали больше всех муки в Поволжье. Апогея своего процветания Саратов достиг именно в 1907-1914 годах.
Местные купцы вывозили отсюда в Москву и Петербург, а также за границу десятки миллионов пудов знаменитой заволжской пшеницы. Но, чтобы повысить урожайность, нужны были сельскохозяйственные опытные станции. И вот весной 1910 года в трех верстах от Саратова такая станция была открыта. Со временем эта станция превратилась в Научно-исследовательский институт сельского хозяйства Юго-Востока.
Потом была гражданская война и Октябрьская революция. Были ликвидированы такие традиционные для страны сословия, как дворянское, купеческое, мещанское,а потом идуховное.
Но страшное лихолетье, включая войну, прошло. И чтобы стали рождаться «новые королевы», начиная уже с 1931 года, в основных природных зонах страны было организовано десять крупных селекционных центров, в систему которых включено́ более 165 селекционных станций. Такой системы не имела ни одна страна в мире.
25 ноября 2017 года исполнилось 130 лет со дня рождения ученого с мировым именем, гениального генетика Николая Вавилова. Продолжая его дело, ученые Россельхозакадемии каждый год создают 250-360 сортов сельскохозяйственных культур, устойчивых к изменению погодных условий, к болезням и вредителям, при этом имеющим главное качество — высокую продуктивность.
«Крёстными» наших новых золотых «королев» были выдающиеся учёные: А.П. Шехурди́н, В.Н. Ма́монтова, Н.М. Тулайков, Н.В. Цицин и другие.
40 лет жизни отда́л Алексей Павлович Шехурди́н (1886-1951) служению своим «королевам» — яровым пшеницам. Им было выведено около 30 сортов.
Одна из его «королев» — «Альбидум-43» — безостая гладкая с белым колосом и белым зерном — к 1960 году занимала почти семь миллионов гектаров, в засушливых районах Юго-Востока не знала себе равных. Вот королева так королева! Была выведена Шехурдины́м со своей помощницей В.Н. Ма́монтовой.
Вершиной творчества селекционеров стал сорт «лютесценс-1433»
Поделиться:
Поиск по сайту
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-07-20
Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных