1. В античную эпоху из-за различия между календарями и их несовершенства точная евангельская хронология не была установлена. Дата Рождества—754 г. от основания Рима, предложенная в VI в. монахом Дионисием Малым, приблизительная, хотя она и принята в европейском летосчислении. Для уточнения ее опираются на следующие данные: 1) Иисус Христос родился при Ироде Великом (Мф 2, 1, Лк 1, 5), Ирод же умер вскоре после лунного затмения 12/13 марта 4 г. до н. э. Следовательно, Рождество совершилось не позднее этой даты. Поскольку Ирод искал Младенца в возрасте около двух лет (Мф 2,16), то Рождество можно отнести к 6 или 7 г. до н. э., 2) Лука говорит, что Христос вышел на проповедь «лет тридцати» (3, 23) и произошло это в 15 году правления Тиберия. Тиберий стал императором в 14 г. н. э., но на Востоке было принято вести отсчет царствования от первого соправительства, а Август назначил Тиберия соправителем в 11/12 г. По этому счету 15 год Тиберия был 26/27 г., что также позволяет отнести дату Рождества на несколько лет раньше н. э., 3) из Ин следует, что в первый год служения Христа Храм строился уже 46 лет (2, 20), а, как известно, перестройку его Ирод начал в 20 г. до н. э. Это снова приводит нас к 26 г., 4) по преданию, Иисус был распят на 33-м году земной жизни. Но если Он родился ок. 6 г. до н. э. и вышел на проповедь ок. 26-27 г., то через 3 года служения Он должен был достигнуть именно этого возраста. См.: Ф. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. СПб., 1904, с. 317сл.; иером. Лев (Жилле). Иисус Назарянин по данным истории. Париж, 1934, с. 63 сл.; H. U. Instinsky. Das Jahr der Geburt Christi. Munchen, 1957.
2. И. Флавий. Арх. XVI, 11, 2. О людях, которые (искренне или притворно) называли Ирода Мессией, писал св. Епифаний (Панарий. О иродианах. - Творения, т. 1,с. 91). Основным источником по истории правления Ирода служат труды Флавия, который пользовался записками самого царя и книгой его придворного летописца Николая Дамасского. Эти сведения дополняются археологическими раскопками. См.: Ироды, происхождение их династии и их историческая судьба. СПб., 1901; M. Stern. The Reign of Herod and Herodian Dynasty. - JPFC, р. 216-307, S. Реrownе. The Life and Times of Herod the Great, 1959; M. Grant. Herod the Great. New York, 1971.
3. И. Флавий. Арх. XV, 8, 1.
4. Масrobius. Saturnaliа, П, 4, 11. Шутка, основанная на сходстве греческих слов «сын» и «поросенок».
5. См.: ТК, I, с. 395-396.
6. Гимны, III, 7-10.
7. Что кумранцы отождествляли себя с «бедняками Господними», явствует из ряда текстов. В частности, комментарий на 37-й псалом (II, 10) прямо называет секту общиной эбионим, т. е. бедняков. См.: И. Амусин. Рукописи Мертвого моря, с. 179 сл.
8. Толкование на пр. Исайю, 38.
9. Аггей 2, 9.
10. См.: иером. Иосиф (Петровых). История Иудейского народа по «Археологии» Иосифа Флавия. Серг. Пос., 1903, с. 18.
11. Евангелие Луки было написано раньше Деяний, между тем Деяния останавливаются на 61-62 гг. и, очевидно, были написаны ок. 70 г. Таково широко распространенное мнение специалистов См.: Х. Leоп-Dufour. Les Evangiles Synoptiques — RFIВ, II, р. 257. О том, что родные Иисуса до 66 г. продолжали жить в Назарете, свидетельствуют два церковных писателя II в., связанные с евреями-христианами: Егезипп и Юлий Африкан. См.: Евсевий. Церк. Ист., I, 7, III, 20. Вопрос о происхождении евангелий рассмотрен нами в книге «Сын Человеческий».
12. Можно предположить, что гимны Захарии и девы Марии не были во всем своем объеме импровизацией, а сложились раньше в кругу людей, «ожидавших Царства Божия» (См.: J.Galot. Marie dans l'Evangile. 1958, р. 87). В этих гимнах господствуют мотивы, родственные воззрениям «бедняков Господних» (см.: A. Gelin. Les pauvres de Yahve. Paris, 1953, р. 129).
13. Самый ранний рассказ о детстве Пресвятой Девы содержится в Евангелии Иакова, называемом иногда Протоевангелием. Этот апокриф был, как полагают, написан в Александрии в конце II в. (наиболее древний его манускрипт относится к 200 г.). Историческая ценность его очень мала, но он оказал большое влияние на христианское искусство и литургику, а также на установление в V-VI вв. праздников Рождества Богородицы и Введения во Храм. См.: Ю. Николаев. В поисках за Божеством, с. 452-454; С. Жебелев. Евангелия канонические и апокрифические. Пг.,1922,с. 87-90; J. Quasten. Patrology. 1966, v. I, р. 118-122, там же приведена библиография предмета.
14. То, что Назарет (точнее Ноцрат) стал местом христианского паломничества довольно рано, доказывают остатки церквей, построенных там во II в. См.: P. Bagatti. Excavations in Nazareth. Jerusalem, 1969.
15. На этом основании сторонники мифологической теории отрицали и само существование Назарета в древности (см., напр.: И. Крывелев. Что знает история об Иисусе Христе? М., 1969, с. 117). Между тем раскопки, произведенные П. Багатти в 1955 г, обнаружили там не только обломки утвари времен Ирода, но и следы более ранних поселенцев. См.: J. Braind. L'Eglise Judeo-Chretienne de Nazareth. Jerasalem, 1975, р. 18. В 1962 г. израильский археолог М. Ави-Йона обнаружил в Кесарии список священников, в котором упомянут Назарет. Находка, как полагают, относится ко времени после разрушения Храма в 70 г. См.: М. Аvi-Jопаh. L'Inscription «Nazareth» a Cesaree. —ВТS, 1964, № 61, р. 2-4. Более полный текст списка нашел в Йемене (1971 г.) советский ученый П. Грязневич. См. текст и перевод памятника в ПСб., № 25 (88), с. 108-110.
16. См.: Егезипп у Евсевия. Церковная История, III, 20.
17. Христос не отклонял титула «Сын Давидов» (Мф 9, 27 сл.), но давал понять, что происхождение от Давида по плоти само по себе не делает Мессией (Мф 22, 42-45). Св. Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры, III, XIV), ссылаясь на Числ 36, 6, доказывал, что Иосиф был обязан взять жену из своего же рода. Однако, по словам еп. Кассиана, «это представление в Евангелии подтверждения не находит». «Происхождение Пресвятой Девы,—пишет этот известный исследователь и переводчик Нового Завета, остается под вопросом. Оно и не имеет исторического значения. Значение имеет происхождение Иосифа. Как «сын Иосифа Господь происходил из царского рода Давидова» (еп. Кассиан. Христос и первое Христианское поколение. Париж, 1950, с. 7). Но еще до того как были написаны евангелия, ап. Павел утверждал, что Христос «родился от семени Давидова» (Рим I, 3). Поэтому слова Лк I, 32 легче всего понять в свете происхождения Девы из царского рода. Об этом говорит и Евангелие Иакова (X, I). Вопрос о двух Родословных Иосифа, приведенных у Мф и Лк, в библеистике пока не решен. Самая ранняя попытка в этом направлении была сделана Юлием Африканом в конце III в. (Евсевий. Церк. Ист., I, 7). Во всяком случае, генеалогия Мф с ее схематизмом и цифровой символикой выглядит более искусственной, чем родословная Луки, который, изучая документы (Лк I, 3), мог познакомиться с подлинной родословной Иисуса, хранившейся у Его сродников по плоти. О существовании подобных генеалогий у иудеев говорит И. Флавий (Автобиография, I, 1-6; Против Апиона, 1, 7). Из его слов вытекает, что мнение, будто Ирод уничтожил все генеалогии, преувеличено. Если полагаться на Луку, предки Христа, как и предки Гиллеля, происходили от боковой ветви рода Давидова. О еврейских генеалогиях см.: J. Jeremias. Jerusalem in the Time of Jesus, р. 284 ff.
18. Когда были написаны евангелия (вторая половина I в.), многие родственники Иисуса Христа были живы. Сведения о них встречаются еще в текстах II и IV веков. Если бы Иисус имел родных братьев, едва ли была бы возможна вера в девственность Марии, отраженная в Евангелии. Тексты называют четырех «братьев Господних»: Иакова, Иосифа (или Иосию), Симона и Иуду (Мф 13, 55; Мк 6, 3). Сестры по имени не названы. Иаков и Иосия были сыновьями некой Марии (Мф 27, 56). Полагают, что эта Мария была близкой родственницей Св. Девы и поэтому ее дети могли приходиться Иисусу «братьями». Симон же и Иуда, по преданию, были сыновьями Иосифа от первого брака. Так, по крайней мере, представляется дело в Евангелии Иакова, с которым согласно большинство Отцов Церкви (Ориген. In Math.- Migne, PG, t. XIII, с. 876, св. Григорий Нисский. Слово на Воскресение, II; св. Амвросий Медиоланский. О девстве, I) См. А. Лебедев. Братья Господни. СПб., 1905, с. 101 сл.
19. Сближение понятий «праведник» и «бедняк» мы находим уже у пр. Амоса (2, 6), но особенно часто встречается оно у псалмопевцев См.: A. Gelin. Les pauvres de Yahve, р. 34-46.
20. См.: Филон. О жизни созерцательной, 32, 68. Когда в Кумране появились женщины, это, по-видимому, были жены членов «яхада». О ветхозаветных взглядах на безбрачие см.: Н.Стеллецкий. К вопросу о безбрачии и девстве в Ветхом Завете—ЧОЛДП, 1893, № 1, с. 256.
21. Числ 30, 4 сл. См: М. Богословский. Детство Господа нашего Иисуса Христа и Его Предтечи. Казань, 1893, с 196.
22. Это подтверждается тем, что о родителях Марии в евангелиях нигде не упомянуто, но зато говорится о Ее сестре (Ин 19, 25). «Строгость галилейских нравов,—говорит Грец, не разрешала помолвленным дружеских свиданий» (Г. Грец. История еврейского народа, т. IV, с. 212).
23. Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. Пер. М. Сабашниковой. М., 1912, с.6.
24. Дан 8, 16; 9, 21; Лк 1, 19. Имя ангела Гавриила упомянуто несколько раз и в Книге Еноха (9, 1; 10, 9, 20, 7, 40, 9, 54, 6).
25. Евангелие Иакова, XI, 1.
26. Ср. Лк 2, 33, 50.
27. Св. Иустин. Диалог с Трифоном Иудеем, 67. См прот. А. Смирнов. Мессианские ожидания и верования иудеев, с. 339.
28. Против этого возражают, ссылаясь на отсутствие в древней иудейской письменности веры в возможность чудесного рождения. Однако рождение Исаака, Самсона и Самуила явственно носит в Библии характер чуда, что было отмечено Филоном (De Cherubim, 40-47) Еще более определенно этот мотив проступает в сказании 2 Кн. Еноха (XXIII). Там говорится, что невестка Ноя долго оставалась бесплодной и лишь в старости, не живя с мужем, родила сына—Мелхиседека, который был взят в Эдем архангелом Михаилом, а впоследствии стал царем Иерусалима. Его-то и встретил Авраам после своего похода (Быт 14). О мистическом понимании личности Мелхиседека см. выше, глава XX.
29. В данном евангельском контексте слова «Сын Божий» связаны еще не столько с тринитарным догматом, сколько с особым творческим актом Духа Божия («потому и рождаемое Святое названо будет сыном Божиим». Этот аспект понятия восходит к ветхозаветному смыслу слова «сын». Оно означает причастность чему-либо (напр., «сын благословения», «сын гнева», «сын греха», «сын пророческий»). Иначе говоря, строки св. Луки подчеркивают уникальное, высшее происхождение Иисуса. О понимании термина «Сын Божий» в дохристианском мире см.: О. Сиllтапп. Тhе Сhristologу оf thе Nеw Теstаmant, р. 272 ff.
30. См.: 1 Цар I, 2 сл. В некоторых древних рукописях Евангелия «Песнь Богородицы» вложена в уста Елизаветы. В судьбах Анны и Елизаветы, действительно, есть много общего: сначала обе были бесплодными, обе посвятили Богу своих сыновей, которые стали пророками. Но, как было уже сказано, эта песнь, скорее всего, являлась не импровизацией, а одним из псалмов «чающих искупления». Ее могли знать и Мария и Елизавета. Согласно Лк, Мария жила в доме Захарии вплоть до рождения его сына Иоанна (I, 26, 56).
31. Слово " малость " передано в синодальном переводе как «смирение», однако оно означает не смирение в качестве нравственной категории, а «умаленное» положение в мире. См.: М. Богословский. Детство Господа нашего Иисуса Христа. с. 228, J. Gаlot. Маriе dans l'Evangile, р. 89.
Глава двадцать девятая
ВИФЛЕЕМ
7—4 гг. до н. э.
Человеческий разум, обращаясь к Тебе,
видит только малое сияние
и как бы быстролетную молнию в небе.
Св. Григорий Назианзин
День, изменивший всю жизнь Мариам,—это рубеж между двумя Заветами. Однако настоящий водораздел между старым и новым проляжет только через Иордан. «До Иоанна—Закон и Пророки»,—говорит Христос. И Сам Он хранил молчание до тех пор, пока не раздался голос Его предтечи.
Раввины оказались правы, полагая, что Мессия долго не будет узнан (1). Целых тридцать лет Иисус остается в тени. Впрочем, не все в этом подготовительном периоде одинаково. О мирных назаретских днях Его жизни память первых христиан почти ничего не сохранила; рассказ же о рождении Мессии насыщен драматическими событиями. Контраст этот вряд ли случаен.
Царство Божие проросло на земле «неприметным образом», но первый момент Богоявления не мог пройти совсем незамеченным. Когда небесный Камень, о котором пророчествовал Даниил, коснулся поверхности истории. Он вызвал разбегающиеся круги. Кто-то должен был откликнуться, ощутить мистический смысл события, которое совершалось в предрассветной мгле.
Повествование св. Луки о Рождестве открывается эпической фразой: «Вышел указ от кесаря Августа о переписи всей Вселенной». Ойкуменой, Вселенной, гордо именовали римляне свою державу, покорившую древние страны и молодые пробуждающиеся народы. Три переписи, которые осуществил Октавиан, явились своего рода подведением итогов его правления более чем за четверть века. Просматривая материалы ценза, он мог одним взглядом окинуть подвластные ему земли и племена.
Евангелист, по-видимому, имел в виду ту перепись, которую император провел в 8 году до н. э. Правда, она распространялась только на лиц, имевших римское гражданство; но, по данным Тацита, Август вслед за тем начал учет всего населения в провинциях и в государствах- сателлитах (2). К последним принадлежала и Иудея. Ирод, будучи вассальным монархом, обязан был сам позаботиться о выполнении воли своего патрона.
Иосиф Флавий не упоминает о переписи при Ироде, но, сообщая об иудеях, отказавшихся присягнуть Августу, называет цифру в 6000 человек, из чего можно заключить, что в связи с присягой царь проводил какую-то регистрацию жителей (3). Она была сделана вскоре после всеобщего Августова ценза.
«Шли все записываться,—продолжает Лука,—каждый в свой город». Такой способ переписи должен был тронуть с места немало людей, и на этом основании критики поспешили объявить рассказ евангелиста вымыслом. Но, во-первых, они явно преувеличивают трудность дела. Палестина—страна небольшая, и численность ее населения была в те времена весьма скромной, что позволяло евреям ежегодно посещать Иерусалим на Пасху (4). Во-вторых, проводить ценз по римскому образцу Ирод мог не решиться, опасаясь волнений. Подобные меры народ всегда встречал враждебно, так как они влекли за собой новые обложения. Царю спокойнее было следовать порядкам, пусть менее удобным, но к которым привыкли на Востоке и которые вызывали меньше недовольства. Иногда для переписи прибегали к подсчету остатков пасхальных жертв (5). Могли проводить ее и путем сверки родословных книг, для чего вызывали людей в города, где они хранились.
В одном папирусе мы читаем: «Гай Вибий Максим, правитель Египта, повелевает: поскольку мы намерены провести ценз, необходимо приказать всем, кто по какой-либо причине живет вне дома, вернуться в их собственные округа, чтобы пройти перепись обычным порядком» (6). Видимо, нечто подобное и произошло в Иудее между 7 и 6 годами.
Остается нерешенным лишь частный вопрос: какое отношение к событиям имел римский сенатор Квириний, упомянутый евангелистом. Св. Лука называет перепись первой, очевидно для того чтобы отличить ее от второй, которую Квириний начал в Палестине двенадцать лет спустя, когда Ирода уже не было в живых. Флавий сообщает только об этом втором иудейском цензе, а латинские документы вообще игнорируют обе переписи. Какую должность в 7 году занимал Квириний—неясно, но он вполне мог нести перед Августом ответственность за дела в царстве Ирода (7). В любом случае переписи эти, с точки зрения римлян, были маловажным фактом. В свою очередь, плотник Иосиф, собираясь в Вифлеем, вряд ли много думал о великих мира сего, об их планах и предприятиях. У него были собственные тревоги и заботы.
Таким образом, Священная История и политика Рима почти не соприкоснулись. Но нельзя представить себе лучшего фона для Рождества, чем перепись, охватившая мировое государство. И так ли уж важно, что хронология событий остается пока неуточненной? Знаменательна сама связь и противостояние двух царств: Кесаря и Мессии. Тот, Кто шел возвестить братство людей, родился в эпоху, когда впервые мечта объединить мир казалась близкой к осуществлению. У обоих царств общая цель: человечество, рождающееся из отдельных народов. Однако сходство это поверхностное, по существу же «евангелие» Августа всегда будет антагонистом Евангелия Христова...
Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета,
в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем,
потому что он был из дома и рода Давидова,
записаться с Мариам, обрученной ему, Которая была беременна.
Лк 2, 4-5
Подвергнуть женщину перед самыми родами трудностям путешествия значило идти на риск. К тому же в списки обычно вносили только мужчин, и Мария могла оставаться в Назарете. Видно, какие-то иные причины побудили Иосифа взять Ее с собой.
Скорее всего, он поступил так, желая совсем переселиться из Назарета, чтобы оградить жену от нареканий. В маленьком поселке все хорошо знали друг друга; преждевременное рождение ребенка могло вызвать пересуды и насмешки окружающих. Ведь еще недавно и сам Иосиф готов был тайком расстаться с Нареченной. Мариам не осмелилась открыться мужу, и только сон, яркий, как видение, вернул мир в душу цадика. Быть может, с этого момента он решил, что необыкновенное Дитя должно появиться на свет в городе предков.
Так или иначе, Иосиф во время переписи покинул Назарет и пустился в дорогу, «восходя» в Иудею, как было принято выражаться в тех краях (8). В Евангелии Иакова говорится, что он забрал с собой и сыновей (9). Это вполне правдоподобно, если считать, что Иосиф действительно задумал никогда больше не возвращаться в Галилею.
Марии было нелегко перенести недельный переход. С этого полудобровольного изгнания, в котором Она разделила участь всех отверженных, начались годы Ее испытаний. Но Она была готова к ним, сохраняя верность Своему обету: «Се, раба Господня, да будет Мне по слову Твоему...».
Путники шли, то спускаясь в долины, то преодолевая крутые подъемы. Им пришлось обойти враждебную Самарию, называвшуюся теперь Себастой, миновать шумный Иерусалим, пока наконец в окружении садов и полей не показался впереди Бетлехем, Вифлеем,—отечество царя Давида.
Обычно считается, что Иосиф вынужден бил просить ночлега на постоялом дворе, однако вероятней всего слово каталюма, употребленное Лукой, означает просто горницу, и, следовательно, семья плотника могла остановиться у его близких или родных (10).
Было же пока они находились там,
исполнились дни, когдаОна должна была родить,
и родила Сына Своего первенца,
и спеленала Его, и положила Его в яслях (11).
Ясли—кормушка для скота, устланная сеном... Она находилась в пещере, высеченной прямо в скале, к которой примыкал дом. Обычно в ней держали овец и коз, привязывали вьючных животных (12).
Там, в сумраке подземелья, впервые взглянуло на наш мир Дитя, «похожее на всех детей земли».
Кто мог ожидать такого? Кто мог думать, что вхождение Сущего в творение совершится столь неслышно и тихо? С первых мгновений жизни Мессия становится братом обездоленных. Никакие рождественские огни не могут заставить нас забыть эту картину: Мать-изгнанница с Ребенком на руках, лишенная человеческого жилья, укрывшаяся в деревенском стойле... Ему не нашлось места. «Пришел к своим, и свои Его не приняли». Таков пролог истории Сына Человеческого, Его борьбы, страданий и конечной победы.
В мир, обуреваемый слепыми страстями, в царство духовного и физического рабства, обманутых толп, демагогии, распутства и бесчеловечности пришла божественная Любовь. Звезда Вифлеема зажглась в небе, когда военные марши заглушали плач матерей, когда мостовые улиц и песок арен заливала кровь, когда одни люди задыхались в каменоломнях и корчились в агонии на крестах, а другие—упивались властью, топтали чужие земли, изыскивали новые способы наслаждений. Цивилизация в который раз пожирала саму себя. И настоящим чудом кажется, что люди не изверились, не утратили способности надеяться.
Они спрашивали: когда же? Они ждали карающего меча Бога-Мстителя, а вместо этого нашли Младенца в пещере. Он явился без космических потрясений и опаляющего огня. Любовь пришла под покровом вифлеемской ночи, как робкая гостья и бесприютная странница. Ее могущество обернулось беззащитностью Ребенка, ее величие—умалением. В Богоявлении не было ничего от насилий, творимых людьми, оно свидетельствовало о тайне свободы и долготерпения Божия.
Как же встретили люди своего Мессию? Сказания о пастухах и Симеоне, волхвах и Ироде передают целую гамму чувств — от веры до страха и ненависти, но символично, что прежде всего в них говорится о людском равнодушии и эгоизме. Конечно, те, кто в этот поздний час берег свой покой, не предполагали, что участвуют во всемирном событии, что Родившийся в хлеву станет «Светом народов». Однако они знали Божий Закон, повелевающий давать кров странникам, и все же не захотели его исполнить.
Но вот в пещеру входят пастухи, пришедшие с соседнего поля. Они взволнованы и наперебой рассказывают о «великой радости, которую возвестил им Господь» (13).
Их появление словно воскресило далекие библейские времена. О людях, живших со стадами Священное Писание не раз говорило как о наиболее близких к Богу. У костров под звездами Авраам, Моисей и Амос внимали велениям Творца и, отбросив сомнения, шли туда, куда Он их вел. Так же и теперь пастырям первым суждено было увидеть Мессию.
Поскольку Рождество отнесли впоследствии ко дню солнцеворота, к 25 декабря, поклонение пастухов связано в нашем представлении с зимним пейзажем. Действительно, в Палестине снегопады в эту пору иногда бывают, однако, как ни жаль расставаться с укоренившейся традицией, надо признать, что Евангелие ее не подтверждает. Св. Лука говорит, что вифлеемские пастухи «жили под открытым небом и стерегли ночью стадо свое». А в декабре овец уже отправляли в укрытия. На пастбищах они находились с марта до ноября; следовательно, Иисус родился в этот промежуток времени (14).
Разумеется, сам праздник для нас—не просто календарное воспоминание, в нем заключен глубокий духовный смысл. Тем, что он справляется в день солнцеворота, Церковь свидетельствует о явлении в мир «Света разума» и «Солнца правды».
Еще не наступило утро, как многие в доме уже знали о чудесном видении. «Услышавшие,—говорит евангелист,—удивлялись сказанному пастухами». В их глазах пророчества о великом Вожде плохо вязались с этими бедными людьми из Галилеи. В Марии же еще больше укрепилась вера в Ее предназначение, и Она навсегда сохранила в сердце весть, принесенную с полей в ту священную ночь.
Через восемь дней над Младенцем был совершен ветхозаветный обряд обрезания и Ему дали имя Иисус. Многие израильские матери называли так своих сыновей, но только для Марии оно имело особый, неповторимый смысл. Иисус, Иошуа или Иешуа, означает «Спасение Господне». Имя Христа как бы связывало воедино все провидения и чаяния, вбирало в себя все реки ветхозаветного мира.
Мы не знаем, намерен ли был Иосиф проститься с Вифлеемом или окончательно остановил на нем свой выбор. Во всяком случае, спешить он не мог. Обычай предписывал матери не покидать дома в течение месяца после рождения ребенка. А затем нужно было еще посетить Иерусалим, чтобы исполнить там положенные обряды. Столица же находилась в каких-нибудь двух часах ходьбы от Вифлеема.
Когда наступил день, указанный Законом, родители Иисуса пришли в Иерусалим. Там, у Никаноровых ворот, собирались женщины, ожидавшие очистительной молитвы. Члены семей, где рождались первенцы, должны были приносить символическую жертву в знак того, что дитя принадлежит Богу. Священник брал ребенка на руки и произносил над ним слова благословения.
В те дни при Доме Божием жил престарелый цадик Симеон— один из «чающих Утешения Израилева». Согласно Евангелию Иакова, Симеон являлся священником Иерусалимского Храма. «Было ему открыто Духом Святым,—говорит евангелист Лука,—что он не увидит смерти, прежде чем увидит Помазанника Господня».
Повинуясь внутреннему голосу, Симеон выбрал из всех принесенных детей Иисуса, взял Его у Матери и вместо обычного благословения неожиданно произнес благодарственную молитву:
Ныне отпускаешь Ты раба Твоего, Владыка, по слову Твоему с миром,
Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех людей.
Свет во откровение язычникам и славу народа Твоего Израиля (15).
Казалось, заговорила сама ветхозаветная Церковь. Уходящий благодарил Бога за то, что дожил до прихода Обетованного. Он знал, что перед ним то самое Дитя, о Котором он молился и Которого так долго ждал.
Иосиф и Мария были поражены: это уже не видение, не сон, а ясные человеческие слова! Откуда старец, встретивший их впервые, мог знать об их тайне?..
А Симеон, вглядываясь в Младенца, лежавшего у него на руках, заговорил уже не о радости, но о грядущих бурях. «Вот Он лежит на падение и на восстание многих в Израиле... чтобы раскрыты были во многих сердцах помышления». И, возвратив Марии Сына, Симеон прочел в глазах Матери Ее судьбу. «Тебе же самой сердце пронзит меч»,—сказал он, как бы предвидя ночное бегство из Вифлеема, дальние дороги, тревоги и страх за Иисуса и, наконец, лобное место.
Речь Симеона привлекла внимание. Их окружила толпа, напряженно ловившая каждое слово старца. Уже давно шепотом из уст в уста передавали весть: «Он родился. Он здесь, время близко». Огонь был поднесен к сухой траве, готовой вспыхнуть. Но нет, о Мессии опасно было говорить слишком громко. Повсюду шныряли царские соглядатаи и прислушивались к разговорам. И люди не постелили под ноги Мариам своих одежд, не стали звать Ее к себе, не сочли за честь принять Ее. Они столько раз ошибались, и теперь робость сковала их. Только Анна, женщина «весьма преклонного возраста», слывшая пророчицей, безбоязненно рассказывала о таинственном Младенце людям, «ожидавшим искупления в Иерусалиме».
По-видимому, вскоре все разошлись, не вызвав подозрений у бдительной стражи. Но именно это обстоятельство помогло Иосифу и Марии незаметно скрыться. В Вифлеем они вернулись беспрепятственно, размышляя в пути о словах Симеона.
Год или полтора миновали без особых перемен. А вслед за тем на сцене появляется земная власть, которая на свой лад готовит прием Мессии.
По словам евангелиста Матфея, Ирод услышал об Иисусе от магов, прибывших с Востока. Рассказ о них основан на очень раннем предании иерусалимской Церкви, и, по-видимому, здесь мы имеем дело не просто с притчей, а с воспоминанием о подлинных событиях (16).
При Ироде Иудея была одним из перевалочных пунктов, связующих Запад с Востоком. Для римлян она служила воротами из Египта в Азию, а между парфянскими странами и Палестиной контакт установился уже давно. Посланцы диаспоры, купцы и пилигримы часто путешествовали в Иерусалим и обратно. Чтобы обезопасить их от разбойников и оградить собственные рубежи, Ирод построил вдоль парфянской дороги систему укреплений. Там охотно несли караульную службу евреи, прибывавшие с берегов Евфрата и Тигра, поскольку царь освобождал гарнизоны от налогов (17).
Именно этим северо-восточным трактом и могли идти в Святую землю маги из Парфии. В апокрифах есть только один,—вероятно, достоверный— штрих, который дополняет Матфеево сказание. Согласно арабскому «Евангелию детства», волхвы, посетившие Иерусалим, были последователями Заратустры и верили, что в мир родился Саошиант, авестийский Спаситель (См. том 5, гл. XVIII). Сам термин «маги», употребленный евангелистом, подтверждает слова легенды (18).
Если это так—перед нами событие огромного символического значения: исповедники религии, которая, как и Ветхий Завет, была ориентирована на Грядущее, стали первыми «язычниками», поклонившимися Христу.
«Мы видели восхождение звезды Его»,—говорили волхвы, объясняя свой приход (19). Что может стоять за этой фразой? Видение? Данные гороскопов? Появление необычного небесного тела? Вопросы эти все еще не получили ответа, тем более что слово «астир», «звезда», имело в древности довольно широкий смысл**.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* Это слово иногда употреблялось для обозначения созвездий
Наиболее популярной остается до сих пор гипотеза Иоганна Кеплера. Заинтересовавшись мнением европейских астрологов, согласно которому в год рождения Мессии «царские» планеты Юпитер и Сатурн должны сойтись под знаком Рыб, ученый выяснил, что такое соединение трижды повторялось в 7 году до н. э. Этот редкий феномен мог привлечь внимание древних звездочетов, и в частности магов, которые, по словам Филона, «созерцали деяния природы для познания истины» (20). Интересно, что от того же времени дошли тщательные записи движений Сатурна и Юпитера, найденные в архивах вавилонских жрецов. Догадка Кеплера согласуется и с хронологическими вычислениями, которые датируют рождество 7 или 6 годами до н. э. Другие авторы связывают евангельский рассказ о магах со вспышкой «новой» звезды, которая была описана китайскими и корейскими летописцами в 5 году до н.э. (21).