The Neighbourhood — Lurk
—«О»—
Исин вставил наушник обратно в ухо, когда женский голос объявил, что рейс «Лондон ― Шанхай» задерживается из-за плохих погодных условий. Теперь голову занимала музыка, настолько близкая к насущным проблемам, что и без того отвратительное настроение рухнуло ниже отметки «ноль».
После первого вязкого «I want to be honest» он нетерпеливо переключился на радио, которое поприветствовало его шипением. Потеряв всякую надежду на времяпрепровождение, не ввергающее в уныние, Исин сбросил плеер в приоткрытую спортивную сумку и оглянулся в десятый раз за последние несколько минут.
Его провожатого нигде не было видно.
Исин бросил меланхоличный взгляд за высокие окна Хитроу ― там, будто издеваясь над всеми находящимися в аэропорту, метель заметала тёмные взлётные полосы. Похоже, даже погода была против того, чтобы он покидал Лондон.
Он поднялся и направился к пятому терминалу, где уже собралась недовольная шумная толпа. По расписанию вылет уже должен был начаться. По пути его сильно пихнули в плечо, едва не опрокинув на землю, но придержали и незаметно сунули в руку тёмный прямоугольник.
Исин даже не оглянулся посмотреть на быстро удаляющегося нарушителя спокойствия. Отвернувшись от нервной очереди, тянувшейся к стойке регистрации, он раскрыл вручённый ему новый паспорт и, не удержавшись, тихо фыркнул.
«Лэй Листенер». Чанёль бы оценил.
Это можно было назвать прощальной шуткой.
Он засунул паспорт в карман вывернутой наизнанку куртки, зелёный подклад которой можно было принять за очередную дизайнерскую выдумку, и занял очередь в толпе.
Через несколько напряжённых минут объявили долгожданную (и, признаться, нежеланную) регистрацию, Исин медленно двинулся вслед за нестройной очередью. Каждый шаг отдавался гулким чувством вины. Вовсе не перед провожатым, которого он бросил в багажном отделении, а перед Чанёлем, оставшимся видеть сны в одиночестве.
Исин невольно улыбнулся из-за защемившего сердце воспоминания. Он будет хранить его в самом дальнем уголке памяти, но доставать ежедневно и сдувать пылинки.
Во время ночного разговора, Исин был предельно честен. Настолько, чтобы его не арестовали прямо в постели, разумеется. Он делился тем, что Чанёль уже знал, но рассказывал не то, как видел это сам детектив, а то, в каком свете Чанёль представал перед ним, Исином.
Собеседник уже засыпал, всё больше зарываясь в подушку и укутываясь в одеяло, а Исина как прорвало. Он говорил обо всём, что переживал, что испытывал, пока был рядом с Чанёлем. Тот продолжал задавать вопросы от третьего лица всё более вяло, но с не сходящей с губ нежной улыбкой.
Ещё немного и его ночная исповедь превратилась бы в чистосердечное признание в большой и светлой… и не только. Но здравый смысл и крепкий сон Чанёля помогли языку не развязаться окончательно.
Чанёль спал крепко и безмятежно. Он почти не шевелился, потому продержал Исина за запястье почти всю ночь. Только к утру он отпустил его руку и перевернулся на другой бок, открыв взгляду широкую гладкую спину с красивыми полутенями расслабленных мышц.
Задумавшись, Исин запнулся о ручку чьей-то сумки и поспешно стёр с лица счастливое выражение. От благополучной регистрации его отделяло всего два человека в очереди, которая вдруг начала рассасываться до обидного быстро.
Ощущение, что он делает что-то неправильное, появилось, когда до стойки регистрации остался один шаг. Сзади стало шумно, видимо, кто-то старался пролезть без очереди. Исин, всё ещё пребывая в сомнениях, протянул билет и паспорт хмурому молодому человеку.
Его руку перехватили на половине пути.
Длинные пальцы, которые продержали его всю ночь, железной хваткой вонзились в запястье, и резкий импульс заставил развернуться лицом к схватившему его человеку.
Гений. Лучший в Британии детектив. Талантливый сыщик, изучивший его до последнего волоска на теле… неужели Исин не догадывался, что Чанёль так или иначе найдёт его?
― Если ты меня остановишь, Скотланд-Ярд будет в восторге, ― пресно отметил Исин, хотя в горле стоял неприятный ком.
Чанёль его узнал, в другой одежде, в разношёрстной толпе, в месте, где бы никто другой даже искать не стал. Но… это же Пак Чанёль, с непривычно холодным взглядом и даже не дрогнувшей рукой. Исин заметил, что у того посинели сжатые в одну линию губы и ещё не растаял снег рядом с поднятым воротом пальто, и вспомнил, что из-за метели пробка тянется от Хитроу до Паркуэй-стрит.
― За тобой, ― медленно проговорил Чанёль, ― я пробежал в метель четыре мили. Для справки: это на четыре мили больше, чем за любым другим преступником.
― Я… пожалуй, я не смогу объясниться.
― Не задерживайте посадку, ― попросил парень за стойкой и бросил многозначительный взгляд на длинную очередь.
Исин нахмурился и, оглянувшись, ― не услышал ли кто ― вырвал руку из мёртвой хватки. Чанёль стоял и сверлил его тяжёлым взглядом, пока Исин отдавал на проверку поддельные документы и пятился к выходу на посадку.
В голове судорожно билось: «Решится остановить или нет?»
Высокая фигура потерялась в толпе, пока Исин со всех ног мчался к выходу на посадку, не веря, что его могли отпустить вот так, без разговоров и обвинений.
Ещё с минуту ему казалось, что его преследовали, но пока просто не торопились догнать. Он влетел в самолёт и упал на своё место, ощущая, как пульс стучал в ушах.
Боинг взлетал через жалкие десять минут, но эти минуты заставили с сотню раз выглянуть в иллюминатор, будто Чанёль мог стоять на взлётной полосе и мешать самолёту подняться в воздух. Там было пусто, всё ещё мело, но уже не так, как ранним утром. Никакого оцепления, никакой полиции и уж тем более никакого детектива.
По узкому проходу в поисках своих мест продолжали сновать пассажиры. И среди них Чанёля не было. Неужели он мог пробежать в такую метель несколько миль, только чтобы на минуту схватить за руку. Исин в это не верил, но всё же закатал рукав и сосредоточенно рассмотрел покрасневшую кожу запястья.
Он знал, что Чанёль не мог отпустить его просто так.
Что-то внутри оборвалось, когда посадку объявили оконченной и попросили пассажиров пристегнуться. Исин не то расслабился, не то разочаровался, стоило загудеть мотору, а шасси послушно оторваться от взлётной полосы.
Спустя несколько минут он стоял в тесной кабинке и умывал лицо холодной водой, попутно пытаясь разобраться в себе. С каждым дюймом набранной высоты ему всё больше хотелось наплевать на всё и, вернувшись в Лондон, бросить вызов в первую очередь себе и Чанёлю, а потом уже Скотланд-Ярду и закону. Он устало вздохнул, но вздрогнул и вмиг оживился, когда из бизнес-класса послышалось истошное:
― Врача! На борту есть врач?!
—«О»—
Чанёль не догонял и не удерживал, когда Исин отдалялся шаг за шагом. Он просто сделал несколько коротких звонков, после которых его пропустили и в пятый терминал, и на мост, соединяющий его с самолётом, и в салон международного рейса.
Он осмотрел пассажиров. Все они уже были на своих местах, пристёгнуты и готовы взлетать. Мощный мотор, начавший набирать обороты, дал понять, что отступаться нет ни времени, ни возможности.
Чанёль встал посередине небольшого отсека и приготовился к представлению. Пол под ногами ощутимо наклонило, но никто из стюардов не поторопился его усадить. Видимо, были предупреждены.
Он сделал несколько глубоких вдохов и свалился на пол, ужасающе захрипев. Глаза женщины, сидевшей к нему ближе всех, расширились, и она издала высокий вой, достойный сирены.
― Врача!
Все вокруг засуетились, и Чанёль мысленно похлопал себя по плечу: достойная актёрская игра.
― Я врач, разойдитесь, ― послышалось сбоку, и рядом с ним опустился тучный мужчина средних лет, которого привела стюардесса.
Чанёль тут же сел, пока тот не принялся за работу, и отстранил его руки, которые тот уже протянул для осмотра.
― Мне не вы нужны, ― коротко бросил он. ― Отойдите в сторону и не мешайте.
Мужчина хотел было оскорбиться, но Чанёль больше не удостоил его вниманием. Он обратился к поднявшей переполох женщине:
― А вы продолжайте, продолжайте.
Пассажирка пару раз непонимающе моргнула и позвала уже не так уверенно:
― Врача?!
Слышно было, что в эконом-классе тоже началась суета. Ну же, Чжан Исин, есть у тебя совесть или нет? Чанёль выжидающе смотрел на отгораживающие два отсека синие шторы, пока женщина рядом продолжала с всё более удивлённой интонацией взывать к помощи. Через несколько долгих секунд они всколыхнулись, и перед ним предстал Исин. Стоило ему увидеть только поднявшегося на ноги Чанёля, он немедленно развернулся и вновь скрылся за бессмысленной перегородкой.
Чанёль догнал его за мгновение.
― Что за представление? ― возмутился Исин, оказавшись в узком пространстве между двумя занавесами, стеной и Чанёлем.
―Ты знаешь, я люблю внезапные появления.
Занавеска отъехала в сторону, и в проёме показался врач, который первым пришёл на помощь Чанёлю.
― Всё в порядке? — спросил он, но тут же оказался выставленным за пределы комнаты для персонала двумя парами рук.
― Да, ― прозвучал почти синхронный ответ.
Чанёль придвинулся вплотную и скрестил руки на груди.
― Будем молчать? ― поинтересовался Исин, нервно потирая кисть, прижатую к груди.
― Впервые не знаю, с чего начать. Может быть, с того момента, когда два года назад Британию заполонили липовые реликвии эпохи средневековья. Ах да, ―Чанёль принял крайне раскаивающийся вид. ― В этот момент ты, кажется, как раз спешно покидал Лондон.
Исин поджал губы и припал спиной к стене.
― Какие совершенно не связанные друг с другом детали, ― призадумался Чанёль. ― Как и то, что спустя полтора года после этого бума пропал мистер Аддерли, банковский клерк, прямым образом замешанный в этой непростой махинации. Он выискивал среди клиентов банка потенциальных покупателей, но был нечист на руку. Поэтому его рот закрылся навсегда. Но не он один был в курсе провёрнутой аферы. Миссис Паркинсон, которая тайно перевозила реликвии, тоже была слабым звеном. Она, понятия не имевшая на кого работает, представляла меньшую опасность, потому получила лишь предупреждение ― посмертную фотографию мистера Аддерли.
Исин склонил голову, выслушивая не то обвинения, не то занимательную историю, которую ему нравоучительно вещал Чанёль. Тот был ни зол, ни рад. Все его «умозаключения», которые в этот раз действительно были лишь правдоподобными догадками, не пытались опровергнуть.
― Представляешь панику бедной женщины, нашедшей угрозу в почтовом ящике? ― продолжал он, постепенно теряя запал. ― Она здорово испугалась за свою жизнь, но сама в полицию не обратилась. Только подкинула фото родственникам Аддерли, которые на следующий день заявили о его исчезновении. Наш-неуловимый-преступник устранил сглупившую Паркинсон, но метаться было поздно ― Скотланд-Ярд уже начал шевелить извилинами. Конечно, к каким-либо эффективным умозаключениям их размышления не привели, но преступнику пришлось залечь на дно.
Исин отвернулся, но Чанёль поймал его за подбородок и заглянул в глаза, постаравшись разглядеть в провалах тёмных зрачков, что в темноте казались неправдоподобно широкими, истину.
― Но шевелиться начал не только Скотланд-Ярд. Преступник породил на свет две свои извращённые версии. Сразу две, ты себе представляешь?
Снова этот проникающий в душу взгляд.
― Первый тревожной звоночек прозвенел, когда Уайт начал требовать, чтобы я рассказал ему подробности расследования. Казалось бы, что могу знать я, чего не знает он, настоящий преступник? Но он хотел разыскать того, кто его «вдохновил». Для этого он сфальсифицировал экстрадицию Фишера, ещё более отвратительной копии, думая, что тот сможет дать ответы на его вопросы. Но тому нечем было удовлетворить запросы Уайта. Как думаешь, твой бывший избавился от этой фальшивки?
Исин отстранил чужие пальцы от своего лица и впервые нарушил монолог Чанёля:
― Твои догадки, как всегда, поразительны. Это ведь ещё не всё?
Чанёль осёкся. Он ожидал бурных оправданий, заискиваний или, как минимум, раскаяния, но, кажется, забыл, с кем имеет дело. Исин, в первую очередь, просто отличный слушатель, потом уже фееричный любовник и первоклассный преступник.
― Разумеется не всё. Настоящий преступник с ужасом наблюдал за тем, как два его незаметных убийства обрастают громкими делами о расчленёнке. Но настоящая паника его накрыла, когда месяц назад, всё с тем же неизменным почерком расправились с Моррисом, человеком из его прошлого. Тогда ему в голову пришла мысль, что кто-то старается его подставить. Тебя когда-нибудь накрывало чувство настоящего страха, Исин?
Исин понял, что спина взмокла, несмотря на прохладу в салоне. Чанёль заметил его короткий вздох и поставил руки по бокам от головы своего доктора.
Склонившись, он едва слышно прошептал:
― Меня накрывало. Когда ты пропал вчера. И когда ты пропал сегодня. Когда я впервые испытал вину, решив, что подозревал тебя необоснованно. Впрочем, это уже не важно, ― он выдохнул в самые губы и внезапно выпрямился. ― Итак. Ты вернулся в Лондон и ненавязчиво втёрся ко мне в доверие. Выяснив, что на самом деле цепочка преступлений с тобой не связана, и полиция ни о чём не догадывается, ты согласился на программу защиты свидетелей. Какая ирония: Скотланд-Ярд, думая, что разгуливающий на свободе Фишер представляет для тебя угрозу, сам выдал тебе транспорт, билеты и агента. Но к чёрту полицию, ведь ещё остался я ― самый толковый детектив в стране.
― Ты не скромен, ― тихо заметил Исин, поняв, что притворяться дальше нет смысла.
― Ты ночью тоже не скупился на комплименты, ― сделал лирическое отступление Чанёль. ― Итак. По прибытии в аэропорт ты сбежал из-под охраны. Разумеется, все, думая, что ты был похищен Фишером, бросились на поиски. Доверенные люди сделали тебе документы за несколько часов ― достойная работа. Да и для людей, затопивших страну фальшивыми реликвиями, это не проблема. И вот ты уже летишь международный рейсом, смеясь над тем, как обвёл Скотланд-Ярд вокруг пальцев. Признайся, тебе было так же весело наблюдать за моей работой? Теперь я понимаю твой неподдельный интерес к расследованию. Ты так настаивал, чтобы я взялся за это дело.
Исин посмотрел Чанёлю в глаза, долго и прямо.
― Жалеешь, что спас меня вчера? ― задал он единственно важный вопрос.
То, что его сейчас вывели на чистую воду, оказалось неважно. Как не было важным и то, что самолёт могли развернуть и посадить, а внизу его бы ждал патруль с парой наручников и включёнными мигалками.
― Это. Уже. Не. Важно, ― повторился Чанёль, контролируя холод в голосе где-то на уровне арктического.
― А я вот так не думаю, ― начал наступление Исин. ― Не только потому, что ты позволил Уайту себя связать и увезти чёрт знает куда. И не потому, что ты бежал до аэропорта, чтобы потом отпустить туда, куда Скотланд-Ярд не доберётся. Ах, нет, именно поэтому.
Исин сделал шаг вперёд, оттеснив Чанёля к откидному сиденью, на котором обычно ютились стюарды, и обвиняюще ткнул пальцем в грудь.
― Ты догадался ещё вчера, верно?
― Будто ты дал мне вчера возможность хоть о чём-то подумать.― Чанёль вцепился в его локоть и притянул ещё ближе. ― Это было частью плана?
― Это было безумной импровизацией, ― признался Исин.
Чанёль толкнул его к стене, пригвождая собой, тонкая перегородка прогнулась и скрипнула.
― Вам нужна помощь?
В этот раз границы замкнутого пространства оказались нарушены стюардессой, которая прибежала на шум.
― Нет, ― рыкнул Чанёль и запахнул перед её носом занавес.
― Да что там происходит? ― послышалось приглушённое из-за тёмно-синей ткани.
― Идёт допрос века! Не мешать процессу! ― крикнул Чанёль, и в салоне стало в два раза тише.
Исин запрокинул голову и уставился в потолок, туда, где светила совершенно никчёмная тусклая лампа. Его поймали, чего и следовало ожидать. Надо было бежать раньше, на день, на два, ещё до встречи с этим невыносимым гением.
Чанёль неожиданно ткнулся носом в его шею, болезненно прикусил кожу и тут же отпустил.
― Чтобы ты понимал: если я сейчас сдам тебя властям, то меня осудят за укрывательство, пособничество в побеге и посадят вместе с тобой. Как тебе будет такое соседство?
― Я бы сказал, что с тобой хоть на край света, но могу предложить только соседнее место в этом рейсе и… ― Исин охнул оттого, что Чанёль ещё раз припечатал его к стене и вклинился коленом меж бёдер. ― И комнату в своей квартире в Пекине, пожалуй.
― Сладко говоришь. Но я ещё очень зол на тебя.
В подтверждение он оставил ещё один укус, в этот раз на подбородке. Исин опешил от резкого перехода.
Пассажиры в салоне вскинулись от грохота за синей шторой и заозирались.
Стюардесса, стоявшая ближе всех к помещению для персонала, вздрогнула и густо залилась краской после едва слышного томного вздоха.
― Тише, ― взмолился Исин, то ли умоляя не шуметь, то ли быть нежнее, но несдержанно застонал, когда Чанёль вцепился зубами в плечо.
― Шумишь тут только ты. Шумишь, оставляешь зацепки и вообще ведёшь себя крайне неосторожно.
Исин оттолкнул Чанёля к противоположной стенке. Хмыкнув и откинув обшитое вельветом сиденье, тот утроился на нём и притянул к себе Исина.
― Зацепок я не оставлял, ― справедливо напомнил доктор. ― Тебе ведь нравилось гоняться за мной… чёрт…
Он прервался, когда Чанёль жадно прижал его к себе, оставил между ключиц крепкий засос и требовательно дёрнул за ремень.
― Мне нравилось, ― Чанёль задумался, ― всё.
Что ж, наверное, не зря в Скотланд-Ярде все считали его фриком. Ведь сейчас он, детектив века, хотел взять прямо здесь, на откидном сиденье Боинга, нашумевшего преступника.
—«О»—
Исин вывалился из-за занавеса, потирая шею, когда про них с Чанёлем почти забыли. До места его проводили несколько десятков настороженных взглядов. Он рухнул на сиденье и вытянул ноги, стараясь сдержать смех.
Когда на соседнее место упал не менее счастливый Чанёль и уронил свою тяжёлую ладонь на его колено, изнутри его пробила лёгкая приятная дрожь.
― Квартира в Пекине, говоришь?