Скип неловко опустился на стул рядом с наставницей.
— Господи, ну и влип же я, — буркнул он себе под нос.
— Что? — Роулинг устремила на него совиный взор.
— Я хотел сказать, мне немного не по себе, — пробормотал оробевший Скип. — Видите ли, никогда прежде я не работал в подобных местах и…
— Понятно, — перебила его Соня. — Возможно, именно поэтому сегодня вы позволили себе опоздать. Надеюсь, больше этого не повторится.
Скип невольно выпрямился, словно примерный ученик в присутствии строгой учительницы.
— По словам вашей сестры, у вас природная склонность к лабораторной работе, — продолжала женщина. — В ближайшие две недели выяснится, права она или нет. Чтобы понять, на что вы годитесь, начнем с самого легкого. Вы ведь бывали в экспедициях?
— Да, но я совершенно не знаком с различными формальностями и…
— Отлично, — вновь перебила Соня. — Значит, у вас нет скверных привычек, от которых придется отучаться. — Скип удивленно вскинул брови. — Люди думают, что археологи проводят все свое время в экспедициях, среди древних развалин, — пояснила наставница. — В действительности на каждый час полевой работы приходится примерно пять часов работы в лаборатории. И самые важные открытия совершаются именно здесь.
Соня водрузила на стол перед ним поднос с большим пластиковым контейнером. Подняв крышку, она осторожно извлекла четыре плотных запечатанных пакета. На каждом имелась пометка, выведенная черным маркером: «Пондероса-Дроу». Скип скосил глаза. Пакетов в контейнере оставалось еще будь здоров.
— Что это такое?
— Пондероса-Дроу была весьма интересным объектом в северо-восточной Аризоне, — пояснила женщина. — Заметьте, я сказала «была», потому что на данный момент все изменилось. На территории данного поселения обнаружено множество фрагментов глиняной посуды самых различных стилей. Причина, по которой они все там оказались, нами так и не установлена. Возможно, некогда там велась активная торговля. В любом случае, до нас объект принадлежал археологу-любителю, пылкому энтузиасту, не слишком обремененному научными знаниями. В начале двадцатых годов он проводил там раскопки три сезона подряд и вырыл все до последнего черепка. Поработал, можно сказать, на славу. Но возникла одна проблема. — Соня указала на вынутые пакеты. — Все свои находки он свалил в одну кучу, без обозначения точки обнаружения, пласта и всего прочего. В результате информация, полученная с объекта, оказалась нулевой. Все черепки в конце концов передали Музею индейской культуры, но никакого исследования с ними так и не проводили. Три года назад коллекцию музея приобрели мы, а вместе с ней нам достались находки из Пондероса-Дроу.
— А я думал, что буду работать с артефактами из Рио-Пуэрко, — нахмурившись, пробормотал Скип. — Которые Нора добыла.
— Объект Рио-Пуэрко — это образец соблюдения всех археологических правил, — поджав губы, изрекла Соня. — Материал собирался чрезвычайно бережно, и все необходимые данные тщательно зафиксированы. Уверена, находки с этого объекта подарят нам всем немало интересных открытий. В то время как черепки из Пондероса-Дроу… — В качестве пояснения она безнадежно развела руками.
— Я все понял, — угрюмо проронил Скип. — С ними вышла жуткая неразбериха. И даже я не смогу сделать эту неразбериху еще круче. Поэтому вы доверяете их мне. Чтобы я, так сказать, набил руку.
Тонкие губы Сони Роулинг изогнулись в подобии улыбки.
— Вы все схватываете на лету, мистер Келли.
— Как я догадываюсь, пакеты у меня на столе — всего лишь вершина айсберга. — Он кивнул на контейнер.
— Еще одно доказательство вашей сообразительности. В нашем распоряжении — двадцать пять точно таких же.
Скип мысленно выругался.
— И что же мне предстоит с ними делать?
— Ничего сложного. Так как мы не знаем, где они были обнаружены и как располагались по отношению друг к другу, нам остается лишь распределить их по стилям и типам. А потом произвести статистический анализ.
Скип облизал пересохшие губы. Отправляясь в чертов институт, он не ждал ничего хорошего, но увязнуть по самые уши в подобном дерьме все лее не чаял. Точнее, не в дерьме, а в долбаных черепках.
— Можно, я выпью чашку кофе, прежде чем приступить к работе? — спросил он, подавив тяжкий вздох.
— Ни в коем случае. В лабораторию категорически запрещено приносить еду и напитки. Завтра можете прийти пораньше и сделать себе кофе в комнате отдыха. Да, кстати… — Она указала на ближайшую мусорную корзину.
— Что?
— Выплюньте жвачку. Вот сюда, пожалуйста.
— А можно мне прилепить ее к столу? Когда буду уходить, снова суну в рот.
Соня, не оценившая шутки, молча покачала головой. Скипу оставалось лишь повиноваться.
— Наденьте это. — Женщина придвинула к нему коробку с одноразовыми хлопчатобумажными перчатками.
Сама она, также натянув перчатки, осторожно вскрыла один из пакетов. Скип, внезапно ощутивший приступ любопытства, заглянул внутрь. И не увидел ничего, кроме черепков всевозможных цветов, размеров и форм. Одни, казалось, готовы были рассыпаться, стоит взять их в руки, другие, напротив, поражали свежестью красок. Некоторые почернели от кухонного дыма. Попадались такие маленькие, что фрагменты рисунка, сохранившиеся на них, оставались практически неразличимыми, но имелись и крупные, позволявшие судить об основных мотивах росписи. Давным-давно, еще мальчишкой, Скип частенько помогал отцу возиться с подобной ерундой. Тогда ему это занятие нравилось. Но теперь вид всего этого древнего хлама вызывал у него тошноту.
Соня извлекла из пакета первый фрагмент.
— Типичная черно-белая роспись Кортес. — Она осторожно опустила его на поднос. Ловкие пальцы выудили новую добычу. — Это тоже черно-белая роспись, но уже Кайента. Будьте очень внимательны, не упускайте подобных различий.
Женщина достала новый черепок.
— Как по-вашему, что это?
— Похож на тот, первый, — с некоторой заминкой ответил Скип. — Кортес.
— Правильно, — похвалила Роулинг, опуская его на поднос рядом с первым. — А это?
— Этот такой же, как второй. Кайента.
— Отлично.
Соня Роулинг положила черепок на второй поднос и извлекла из мешка еще один экземпляр.
— Что скажете насчет этого?
По бесцветным ее губам скользнула вызывающая ухмылка. Она явно не сомневалась в том, что этот кусочек керамики окажется новичку не по зубам. Фрагмент очень походил на второй, но при более тщательном изучении становилась заметна разница. Скип даже открыл рот, собираясь произнести «Кайента», но вовремя передумал. Уставившись на черепок, он лихорадочно копался в довольно захламленных кладовых собственной памяти.
— Чуска, роспись с широкой каймой? — наконец выдал юноша полувопросительным тоном.
Последовала долгая пауза. Соня Роулинг переменилась в лице. Слегка насмешливое выражение уступило место крайнему удивлению.
— Как это вам удалось?
— Отец обожал всякие там древние осколки и обломки. — Произведенный эффект его несколько смутил.
— Это здорово облегчает дело. — Голос женщины заметно потеплел. — Возможно, сестра не так уж сильно заблуждалась относительно ваших талантов. Так или иначе, здесь вы найдете все стили керамики: Гибола, многоцветный Сент-Джон, коричневый Моголун, Макэльмо. Впрочем, глядите сами.
Она достала из ящика стола ламинированный лист, покрытый рисунками.
— Тут представлены образцы нескольких десятков стилей, которые вы, вероятно, обнаружите среди артефактов Пондероса-Дроу. Все фрагменты, вызывающие сомнения, откладывайте в сторону. Через час или около того я загляну и полюбуюсь вашими успехами.
Скип проводил ее взглядом, испустил тяжкий вздох и вытащил из пакета первый осколок. Поначалу работа нагоняла на него тоску, и куча черепков, вызывающих сомнения, росла куда быстрее, нежели все остальные. Однако постепенно, сам того не замечая, он заработал увереннее. Интуиция подсказывала ему, на какие подробности следует обратить внимание. Каждый черепок, казалось, говорил сам за себя. Воспоминания о долгих днях, проведенных с отцом посреди заброшенных руин, ожили в его душе с пронзительной отчетливостью. Вернувшись домой, они раскладывали находки по картонным коробкам, поминутно сверяясь с научными монографиями. Любопытно, какая судьба постигла коллекции, на которые отец и сын угрохали столько сил?
В лаборатории царила тишина, лишь молодой сотрудник в дальнем углу время от времени щелкал клавишами компьютера. Скип вздрогнул, ощутив на плече чью-то руку.
— Ну, как дела?
— Неужели прошел целый час? — Он удивленно взглянул на часы.
Действительно, время пролетело незаметно. И так же незаметно прошла головная боль.
— О, я вижу, вы взялись уже за третий пакет.
— Рад стараться, — отрапортовал Скип, массируя затекшую шею. — В школе я никогда не ходил в любимчиках у учителей. Может, сейчас сподоблюсь.
Раздался тихий стук в дверь, однако Соня не обратила на него внимания.
— Прежде чем выставить отличную оценку, я должна проверить вашу работу, — улыбнулась она. — Вдруг вы наделали уйму ошибок.
Внезапно из дальнего угла лаборатории донесся робкий дрожащий голос:
— Скип Келли. Скип Келли здесь?
Он вскинул голову. Голос принадлежал молодому сотруднику. Вид он имел до крайности взволнованный, и причина тому вырисовывалась со всей очевидностью — в дверях возвышался здоровенный малый в полицейской форме. Коп направился прямиком к Скипу, выразительно позвякивая наручниками, висевшими у него на поясе вместе с кобурой и дубинкой. В нескольких шагах от новоиспеченного лаборанта он остановился. На губах его играла легкая улыбка.
— Скип Келли? — раздался в напряженной тишине низкий баритон.
— Да, — пролепетал Скип.
По спине его бежали мурашки, а мозг судорожно прокручивал все былые прегрешения, пытаясь выбрать из них наиболее интересное с точки зрения полиции. В любом случае визит копа не предвещал ничего хорошего. Наверное, эта скотина, сосед, пожаловался на постоянный шум. Или чертова бабка с таксой. Держала бы наглую псину на поводке, а не спускала где ни попадя, чтобы та путалась у людей под ногами…
— Можем мы выйти на несколько минут? — Голос полицейского вернул его к реальности.
Оказавшись в прохладном сумраке вестибюля, коп вынул из кармана значок и представился:
— Лейтенант Эл Мартинес, департамент полиции Санта-Фе.
Скип молча кивнул.
— Вас чрезвычайно трудно отыскать. — Баритон лейтенанта звучал скорее дружелюбно, нежели угрожающе. — Но боюсь, теперь вам придется уделить нам некоторую часть своего драгоценного времени.
— Зачем я вам понадобился? — с усилием выдавил из себя Скип.
— Если не возражаете, мистер Келли, я сообщу вам об этом в полицейском участке.
— В полицейском участке? — тупо повторил он. — А когда мне туда прийти?
— Надо подумать.
Взгляд Мартинеса устремился сначала на потолок, потом на пол, потом вновь на Скипа.
— Думаю, лучше всего вам отправиться туда прямо сейчас.
Скип судорожно сглотнул и указал на дверь лаборатории:
— Но я сейчас занят. Может, с этим можно обождать?
— Нет, мистер Келли, — последовал незамедлительный ответ. — Полагаю, дело не терпит отлагательств.
Вслед за полисменом он покинул здание и проследовал к машине, припаркованной неподалеку от входа. Несмотря на впечатляющие размеры, коп двигался удивительно легко, даже изящно. К немалому удивлению Скипа, он распахнул перед ним дверцу пассажирского отделения. Автомобиль тронулся. В зеркале заднего вида промелькнули окна лаборатории с двумя бледными испуганными лицами, маячившими в одном из них.
— Это был мой первый день на новой работе, — сообщил Скип. — Думаю, я произвел сильное впечатление. С вашей помощью.
Машина выехала в ворота институтского комплекса и набрала скорость. Достав из нагрудного кармана пачку жевательной резинки, Мартинес предложил ее Скипу.
— Нет, спасибо.
Коп сунул в рот одну пластинку. На мощных челюстях вздулись и заходили тугие желваки, а шея, похожая на бревно, стала казаться еще толще. Справа возник причудливый силуэт отеля «Ла-Фонда». Они миновали рыночную площадь, Дворец правительства и магазин индейских украшений. Солнечные лучи играли на выставленных в витрине изделиях из серебра и бирюзы.
— Я полагаю, мне потребуется помощь адвоката? — с деланым равнодушием осведомился Скип.
— Не думаю. — Мартинес продолжал усердно двигать челюстями. — Но конечно, если хотите, можете пригласить своего адвоката.
Машина проехала мимо библиотеки и остановилась около старого здания полиции. Около входа стояли рядком несколько баков, заполненных обломками штукатурки.
— У нас здесь ремонт, — пояснил Мартинес, шагая через вестибюль с затянутыми полиэтиленом стенами.
Лейтенант подошел к столу, где сидела женщина в полицейской форме, забрал у нее папку с какими-то бумагами и через благоухающий краской коридор проводил Скипа к лестнице. Спустившись на один пролет, Мартинес распахнул перед ним обшарпанную дверь и пропустил вперед. В помещении из мебели были стол и три деревянных стула. Тусклое зеркало заменяло одну из стен.
До сих пор Скипу не доводилось бывать в подобных местах, однако, наглядевшись сериалов, он сразу понял, куда угодил.
— Похоже на камеру для допросов.
— Это и есть камера для допросов. — Лейтенант положил папку на стол и уселся на стул, протестующе заскрипевший под его тяжестью. Второй он придвинул молодому человеку.
Оглядевшись по сторонам, Скип заметил видеокамеру, с вызывающим откровением уставившуюся прямо на него.
— Мы запишем все, что вы будете говорить, — пояснил Мартинес. — Не возражаете?
— А у меня что, есть выбор?
— Разумеется. Вы можете отказаться от разговора и уйти отсюда.
— Пожалуй, я так и сделаю. — Скип привстал со стула.
— В таком случае мы вызовем вас повесткой и вам придется потратить немалые деньги на адвоката. Пока что вы свободны от подозрений. И я не вижу причин, которые мешают вам сесть поудобнее и ответить на мои вопросы. Если вы захотите позвонить адвокату или прервать разговор, можете сделать это в любое время. Ну что, звучит заманчиво?
— Вы сказали, что я свободен от подозрений? — уточнил Скип. — Пока свободен?
— Именно так.
Мартинес ждал. Похоже, лейтенант решил оставить выбор за ним.
— Хорошо. — С тяжким вздохом Скип опустился обратно на стул. — Валяйте, спрашивайте.
Полицейский кивнул кому-то за непрозрачным стеклом и вновь обратил взгляд на юношу.
— Прежде всего назовите свое имя, адрес и дату рождения.
Быстро покончив с формальностями, лейтенант перешел к делу.
— Вы являетесь владельцем заброшенного ранчо, расположенного поблизости от Фокс-Ран, почтовый округ номер шестнадцать, квартал двенадцать, Санта-Фе, штат Нью-Мексико.
— Да. Это ранчо принадлежит мне и моей сестре.
— Вашу сестру зовут Нора Уотерфорд Келли?
— В точности так.
— Где она находится в данный момент?
— У черта на куличках. Точнее говоря, в археологической экспедиции, в штате Юта.
— Когда она покинула Санта-Фе?
— Три дня назад, А вернется через пару недель, не раньше. А это что, как-то связано с ней? — вновь попытался прощупать почву Скип.
Мартинес сделал рукой предупреждающее движение.
— Ваши родители скончались?
Скип молча кивнул.
— Сейчас вы временно работаете в Институте археологии Санта-Фе?
— Работал до вашего эффектного появления, — усмехнулся Скип.
— И как долго вы там работаете? — не удержавшись от улыбки, спросил Мартинес.
— Я уже говорил вам в машине. Сегодня мой первый рабочий день.
Лейтенант медленно кивнул.
— А где вы работали до сегодняшнего дня?
— Находился в процессе поиска.
— Понятно. Прошу вас, назовите ваше последнее место работы.
— Такового не имеется. В прошлом году я окончил университет и пока не сумел найти применения своим способностям.
— Вы знакомы с Терезой Гонзалес?
— Да, конечно, — облизав губы, кивнул Скип. — Я хорошо знаю Терезу. Она наша соседка по ранчо.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Спросили тоже! Мне и не вспомнить. Наверное, год назад. А может, одиннадцать месяцев. Вскоре после того, как я окончил университет.
— А ваша сестра? Вы не знаете, когда она виделась с мисс Гонзалес?
— Дайте подумать… — Он заерзал на стуле. — Наверное, с неделю назад или около того. Тереза тогда ее выручила.
— Выручила вашу сестру, вы хотите сказать? Я так понимаю, у мисс Келли возникли проблемы? Какого рода?
— На Нору напали, — помешкав, пробормотал Скип. — На этом самом гребаном ранчо.
Могучие челюсти замерли на несколько секунд.
— Будьте любезны, расскажите об этом случае подробнее.
— Тереза всегда звонит моей сестре, когда слышит в заброшенном доме какие-нибудь подозрительные звуки. А туда забираются все кому не лень — бродяги, подростки, вандалы и всякое такое. В последнее время развалюха особенно им полюбилась, и Тереза звонила сестре аж несколько раз. Примерно неделю назад Нора решила съездить. И там на нее напали. Тереза услышала шум, примчалась с ружьем и спугнула этих отморозков.
— Это все, что вам рассказала сестра? А она не описывала нападавших?
— Нора сказала… — Скип вновь замешкался. — Она сказала, их было двое. И оба… оба были в каких-то странных костюмах. Насколько я понял, эти парни нарядились волками или вроде того…
О письме он решил не упоминать. Что бы ни стряслось, новые осложнения ему совершенно ни к чему.
— А почему она не обратилась к нам?
— Сам толком не знаю. Одно могу сказать — Нора не из тех, кто чуть что бежит в полицию. Она привыкла решать свои проблемы самостоятельно. И… наверное, боялась, что вся эта заваруха задержит ее и помешает отправиться в экспедицию.
Мартинес, казалось, что-то прикидывал про себя.
— Мистер Келли, — наконец произнес он, — можете сообщить мне, где вы были и чем занимались в течение последних двух суток?
— Все это время я провел в своей квартире, — Скип тяжело перевел дыхание, — и только сегодня утром выполз в институт.
— Вы проживаете по адресу: Кале-де-Себастьян, двадцать один тринадцать, дом номер два-бис? — сверившись с записями, уточнил лейтенант.
— Все верно.
— Вы с кем-нибудь виделись в это время?
— В воскресенье днем я видел Ларри, продавца из «Ликеров Эльдорадо». А в субботу вечером мне звонила сестра.
— И больше вы ни с кем не встречались?
— Ну, еще сосед звонил мне раза три-четыре.
— Сосед?
— Да. Этого парня зовут Реджи Фрейбург, и он ненавидит музыку всеми фибрами души.
Мартинес откинулся на спинку стула и провел рукой по коротко остриженным темным волосам. Несколько мучительно долгих мгновений он не произносил ни слова.
— Мистер Келли, Тереза Гонзалес была найдена мертвой, — произнес он, подавшись вперед. — На вашем ранчо, в пустующем доме.
Скип ощутил, как на плечи ему навалилась страшная тяжесть.
— Тереза?!
Мартинес кивнул.
— Каждое воскресенье ей доставляют корм для скота. Вчера она не открыла шоферу грузовика. Он заметил, что животные не кормлены, и услышал завывания собаки, запертой в доме. Сегодня утром она тоже не открыла. Тогда шофер встревожился и позвонил нам.
— Боже мой! — Скип затряс головой. — Тереза… Не могу поверить!
Лейтенант заерзал на стуле, буравя Скипа взглядом.
— Мы поехали туда и обнаружили, что постель ее не убрана, ночная рубашка валяется на полу. Собака — здоровенный охотничий пес — была чуть жива от страха. Судя по всему, кто-то разбудил мисс Гонзалес посреди ночи. На ее собственном ранчо мы ничего не обнаружили и решили заглянуть на соседние. Ваше ранчо оказалось ближайшим. — Он сокрушенно вздохнул. — В доме мы заметили какое-то движение. Оказалось, что это дерутся собаки.
Скип ничего не слышал. Перед глазами у него стояла Тереза, такая, какой он видел ее в последний раз. Они с Норой тогда заехали в старый дом забрать кое-какие вещи, понадобившиеся сестре для украшения новой квартиры. Тереза возилась на своем дворе. Увидев их, она приветливо замахала рукой. Он словно воочию видел ее бегущей по знакомой тропинке, с развевающимся за спиной шлейфом длинных каштановых волос.
Затем взгляд его упал на папку, лежавшую на столе. «Гонзалес Т.» — значилось на обложке. Из папки торчал уголок черно-белой фотографии. Скип механически потянулся за ней.
— Возможно, вам не стоит на это смотреть, — предостерег Мартинес, однако останавливать не стал.
Скип взглянул на фотографию, и от ужаса у него перехватило дыхание.
Тереза лежала на полу, скрестив ноги и откинув левую руку, словно хотела поймать мяч. В правом углу фотографии виднелась знакомая с детства допотопная газовая плита. Не узнай он кухню в их старом доме, юноша непременно усомнился бы, кому принадлежало истерзанное тело.
Узнать саму Терезу не представлялось возможным. Щек почти не осталось, и раскрытый рот казался неестественно огромным. Сквозь жуткие прорехи искромсанного лица светились лунки вырванных зубов. Даже на черно-белой фотографии Скип различил странный, неровный оттенок кожи. Некоторые части тела отсутствовали — пальцы, одна грудь, кусок бедра. Труп покрывали рваные раны, как видно, оставленные зубами животных. Сквозь яму, зиявшую на месте горла, проглядывали шейные позвонки и хрящи, опутанные остатками растерзанной плоти. Все вокруг покрывала запекшаяся кровь. Реки крови. Половицы вокруг тела пестрели темными отпечатками. Следы перемазанных в крови звериных лап.
— Собаки. — Мартинес осторожно забрал у Скипа фотографию и вернул в папку.
— Что? — Скип с трудом ворочал пересохшим языком.
— Тело обгрызли бродячие собаки. В округе их полно, и нет ничего удивительного, что они проникли в пустой дом.
— На нее напали собаки?
— Поначалу мы так и думали. Горло ее явно вырвано зубами, на теле — следы зубов и когтей. Но первоначальная экспертиза установила, что ее убийцей был человек.
— А что о нем известно?
— Пока немного. Мы знаем лишь, что отпечатки его пальцев — как на руках, так и на ногах — имеют достаточно необычный рисунок. Сегодня мы получим результаты аутопсии, которые многое прояснят.
Мартинес поднялся. Сочувственный взгляд его темных глаз не соответствовал ни обстановке, ни строгому тону.
— Настоятельно прошу вас выполнить три моих просьбы, — произнес он напоследок. — Во-первых, никому ни слова о том, что вы здесь узнали. Во-вторых, держитесь подальше от ранчо. И в-третьих, никуда не уезжайте из города, чтобы мы в любое время могли вас отыскать.
Более не проронив ни слова, лейтенант открыл дверь и проводил Скипа до вестибюля.
На следующее утро завтрак прошел в непривычном молчании. Вчерашние слова Блейка, несомненно, произвели на всех удручающее впечатление.
Покончив с едой и сборами, экспедиция двинулась на север по каменистому, узкому каньону, почти полностью лишенному растительности. Несмотря на ранний час, скалы дышали жаром и знойное марево делало их контуры расплывчатыми, почти призрачными. Лошади, измученные жаждой, нервничали и не слушались команд.
По мере продвижения группы система каньонов становилась все более сложной. Бесконечные ответвления образовывали запутанный лабиринт. Спутниковая навигация по-прежнему оставалась недоступной, а каменные стены здесь буквально нависали над ущельями, и даже Слоан не могла вскарабкаться по ним, не подвергая себя риску. Несколько раз они забредали в тупик, и приходилось возвращаться назад. Иногда вся группа подолгу ждала, пока начальница экспедиции или дочь профессора разведает, есть ли впереди хоть какое-то подобие дороги. Блейк, против обыкновения, упорно молчал, но на лице его застыло выражение злобы и страха. Нора пыталась отогнать прочь одолевавшие ее сомнения. Теперь она вовсе не питала уверенности в том, что экспедиция повторяет путь, некогда пройденный Падригом Келли. Вполне вероятно, они перепутали поворот. Время от времени им попадались частицы угля, однако придавать им значения не имело смысла из-за редкости подобных находок. Скорее всего, они появились в результате обычного пожара. Все чаще ей являлась мысль, вызывавшая в душе стойкое неприятие: а вдруг письмо, подвигнувшее ее на поиски Квивиры, отец написал в бреду? Плутая в каменном лабиринте, Нора начала опасаться, что преодолеть его — за пределами человеческих возможностей.
Находки, сделанные в пуэбло Пита, также доставляли немалое беспокойство. Засохшая кровь на стенах, детский череп со следами скальпирования — все казалось исполнено загадочного и пугающего значения. Скальное поселение, на первый взгляд казавшееся самым заурядным, скрывало какую-то зловещую тайну.
Через несколько часов путь им преградил каменный завал. С трудом пробравшись сквозь узкую расщелину, группа очутилась в долине, поросшей можжевельником. Взобравшись на песчаный холм, Нора огляделась. Справа, на самом горизонте, темнела изломанная линия плато Кайпаровиц. Вид, открывшийся впереди, одновременно вселил в нее и восторг, и ужас.
На противоположном конце долины, освещенная утренним солнцем, вздымалась горная гряда. Вне всякого сомнения, Хребет Дьявола. Препятствие, встречи с которым она ожидала с замиранием сердца. Высота исполинского нагромождения валунов составляла не менее тысячи футов. Оно тянулось многие мили, и даже невооруженным глазом Нора могла разглядеть многочисленные расщелины, трещины и изломы, созданные ветрами и непогодой. Вершину, словно спину гигантского бронтозавра, усеивали каменные гребни. Жутковатая красота удивительного порождения природы пугала и завораживала.
Нора объявила привал. Все ее спутники, спешившись, устроились в тени нависающей скалы.
— Даже не представляю, как мы переберемся через этот Хребет Дьявола, — поделилась она со Свайром, отозвав его в сторону. — Отыскать тропу будет нелегко.
Ковбой сосредоточенно пережевывал табак.
— Нелегко — слишком мягко сказано, — изрек он наконец. — По-моему, не родился еще человек, способный преодолеть эту груду камней. По крайней мере, так мне кажется отсюда.
— Преодолеть эту груду камней удалось моему отцу. И с ним было две лошади.
— Это вселяет надежду. — Свайр сплюнул табачную слюну. — Может, мы сумеем повторить его подвиг. Но почти наверняка за этим хребтом окажется второй.
— Чего-чего, а горных хребтов в этом краю хватает, — заявил Блейк, ухитрившийся расслышать их разговор. — И я отнюдь не уверен, что ваш отец перебрался именно через этот.
— Это тот самый хребет, — медленно произнесла Нора, стараясь не выдать голосом охвативших ее сомнений.
— Вот что я вам скажу. — Свайр в очередной раз сплюнул. — Прежде чем пустить по тропе лошадей, я должен пройти по ней сам.
— Замечательно, — бодро откликнулась Нора. — Значит, мы с вами пойдем на разведку. Слоан, в наше отсутствие вы остаетесь за старшего.
— Рада стараться, — отозвался низкий певучий голос.
Начальница экспедиции и ковбой двинулись на север. Добравшись до подножия хребта, оба принялись изучать гладкую скалистую поверхность, выискивая малейшие признаки, свидетельствующие о наличии тропы. Пройдя вдоль каменного нагромождения примерно полмили, они заметили несколько пещер, зиявших среди неприступных склонов. Своды их потемнели от дыма, оставленного древними кострами.
— Здесь жили анасази.
— В таком случае они выбирали для себя не самые уютные домики.
— Скорее всего, в пещерах они жили не круглый год, — предположила Нора. — А все остальное время возделывали днища каньонов.
— Вряд ли эти индейцы могли собрать здесь богатый урожай, — пробурчал Свайр.
Продолжая путь на север, они наткнулись на русло пересохшего ручья с притоками, разделенными грудами камней и песчаными наносами. Диковинный пейзаж производил до странности незаконченное впечатление, словно Творец, утомившись, оставил все попытки навести здесь порядок.
Внезапно Нора словно приросла к месту, и Свайр на всякий случай поспешил к ней.
— Поглядите.
Поверхность одной из скал, более светлой по сравнению с остальными, покрывала серия петроглифов. Опустившись на колени, Нора буквально пожирала глазами древние рисунки. Мастерство давно забытого художника поражало воображение. В первом символе она без труда узнала горного льва. Далее следовало изображение человеческой ступни, покрытой причудливым узором, третье — звезда внутри луны, расположенной внутри солнца. Горбатая фигурка с флейтой в руках, несомненно, символизировала Кокопели, древнее божество плодородия. Как обычно, член его вздымался в мощной эрекции. За изображением Кокопели следовали узор из точек и огромная спираль. Подобно обнаруженной Слоан в пуэбло Пита, спираль закручивалась против часовой стрелки.
— Завидую этому парню, — хмыкнул Свайр, указав на Кокопели.
— А зря. Согласно преданиям индейцев, длина его детородного органа составляла пятьдесят футов. Согласитесь, не слишком удобно.
Они прошли немного вперед, продираясь сквозь заросли карликовых кедров, и выбрались в узкую лощину, укрытую среди скал. Камни, сорвавшиеся с вершин, образовали в ней почти сплошную баррикаду, однако между ними разведчики заметили некое подобие уходящей вверх тропы.
— Наверняка это то, что нам нужно, — заявила начальница экспедиции. — Ничего не скажешь, разглядеть ее нелегко. А пройти по ней будет еще труднее.
— А по-моему, это вовсе и не тропа даже, — откликнулся Свайр.