— Слушаюсь и повинуюсь, — саркастически проскрипел Блейк. Во взгляде его мелькнуло победное выражение.
— Нам следует доставить несколько артефактов в институт, где их подвергнут тщательному анализу, — снова заговорила Нора. — Но мы возьмем лишь плохо сохранившиеся экземпляры, которые встречаются в городе достаточно часто. Я полностью согласна с вами, доктор Арагон: Квивиру следует оставить в неприкосновенности. И, вернувшись в институт, сообщу свое мнение всем, от кого что-либо зависит. — Она повернулась к Слоан. — У вас есть какие-либо возражения?
Помедлив, девушка отрицательно покачала головой.
— Что ж, при сложившихся обстоятельствах ваше решение кажется мне вполне приемлемым, — заявил антрополог, и лицо его вновь осветила улыбка.
Несколько мгновений все молчали.
— Мисс Келли, примите наши поздравления. — Арагон поднялся на ноги.
Все дружно зааплодировали, а Блейк даже испустил залихватский свист. Нора, растроганная и смущенная, залилась краской. Смитбэк тоже вскочил, сжимая в руке флягу.
— Предлагаю выпить за папашу Келли! — крикнул он. — Если бы не он, не видать нам Квивиры как своих ушей.
Услышать такое от журналиста она никак не ожидала. К ее горлу подкатил ком. Весь день отец не выходил у нее из головы. Найти следы его пребывания в Квивире Норе так и не удалось, и она была благодарна Смитбэку за его тост, хотя бы и произнесенный в форме шутки.
— Спасибо. — Ей едва удалось совладать с дрожью в голосе.
Отпив из фляги, журналист передал ее по кругу.
Все вновь погрузились в молчание. В небе догорали последние отблески заката, и до наступления темноты им следовало спуститься вниз, где участников экспедиции ждал изысканный ужин. Однако никому не хотелось покидать магическое место.
— Я вот что не могу понять, — раздался в тишине голос Смитбэка. — Почему анасази, уходя, оставили столько добра? Похоже, эти ребята не отличались излишней бережливостью.
— Подобное явление можно наблюдать во многих поселениях анасази, — пояснила Нора. — Они ведь передвигались пешком, ни лошадей, ни других вьючных животных у них не было. Поэтому им было проще оставить весь свой скарб, чем тащить его с собой. А на новом месте они заново обзаводились всей необходимой утварью. Как правило, с собой они забирали лишь священные предметы и изделия из бирюзы.
— Да ведь здесь этой бирюзы полным-полно! Почему же они изменили своему обычаю?
— Вы правы, они изменили своему обычаю. Судя по всему, из этого города они не забрали с собой абсолютно ничего. Именно в этом и состоит его уникальность.
— А ведь город на редкость богатый, это сразу бросается в глаза, — подхватил Арагон. — И здесь очень много артефактов, имеющих отношение к религиозным обрядам. Это наводит на мысль, что здесь находился религиозный центр, по значению превышающий Чако. Город жрецов.
— Город жрецов? — скептически повторил Блейк. — Вряд ли город жрецов располагался в таком уединенном месте. На самом краю земель, где селились анасази. Меня занимает другое — это поселение явно рассчитано на то, чтобы отражать штурм. Благодаря своему расположению оно представляет собой практически неприступную цитадель. Но каких врагов опасались анасази? Можно подумать, жители города страдали манией преследования.
— Будь они сумасшедшими, не жили бы так богато, — возразила Слоан.
— Но если этот город неприступен, почему жители его покинули? — поинтересовался Холройд.
— Скорее всего, они занимались земледелием в долине, что лежит внизу, — пожав плечами Блейк. — Со временем почвы истощились. Анасази не умели удобрять землю.
— Начнем с того, что долина слишком мала для того, что обеспечить пропитанием такой большой город, — покачала головой Нора. — Вы же сами видели, сколько здесь амбаров. Судя по всему, они привозили откуда-то зерно и овощи. Но это порождает следующий вопрос: зачем понадобилось строить город там, где нет подходящих условий для земледелия? На краю света, в конце узкого каньона, через который невозможно пройти во время сезона дождей.
— Ответ только один, — подал голос Арагон. — Как я уже сказал, это город жрецов. И паломникам, решившим его посетить, предстояло проделать трудный и опасный путь. Никакого другого разумного объяснения я не вижу.
— Да, конечно, — усмехнулся Блейк. — Когда объяснение найти трудно, проще всего свалить все на религию. Кстати, анасази были поборниками равноправия. У них не существовало социальной иерархии. И правящего класса тоже не было. Поэтому теория, согласно которой они возвели город жрецов, представляется мне абсурдной.
Вновь воцарилось молчание.
— А меня, честно признаюсь, занимает другой вопрос. — Смитбэк вновь достал блокнот. — Где серебро и золото? Вот что мне хотелось бы знать.
Опять этот пустомеля за свое. Нора досадливо поморщилась.
— Еще когда мы переправлялись через озеро, я говорила вам, что никаких драгоценных металлов у анасази не было, — произнесла она несколько громче, нежели намеревалась.
— Погодите, а как же донесение Коронадо, которое Питер нам тогда процитировал? — не унимался Смитбэк. — Я точно помню, там говорилось о золотых тарелках, кувшинах и так далее. Неужели индейцы бедняге Коронадо вешали лапшу на уши?
— Ну, если называть вещи своими именами, именно этим они и занимались, — со смехом подтвердила Нора. — Индейцы рассказывали испанским путешественникам именно то, что те хотели услышать. У них была своя цель — как можно скорее избавиться от испанцев. И потому они старались убедить их, будто где-то далеко они найдут великое множество золота.
— К тому же Коронадо пользовался услугами переводчиков, а те далеко не всегда отличались точностью, — с улыбкой добавил Арагон.
— Так-то оно так, но ведь мы сами получили подтверждение того, что про город Квивиру хитрюги-индейцы не наврали, — не сдавался Смитбэк. — Может, насчет золота они тоже сказали чистую правду?
— Знаете, в той книге… О путешествии Коронадо… — неуверенно начал Холройд. — Там говорится, что у него были с собой образцы различных металлов. Он хотел проверить, известно ли индейцам, как выглядит золото, и показывал им образцы золота, серебра, бронзы и меди. Так вот, они безошибочно отличили драгоценные металлы от недрагоценных.
— Слыхали? — Журналист с довольным видом сложил руки на груди.
Для Норы услышанное явилось полной неожиданностью. По мнению специалистов, анасази вообще не знали, что такое металлы. Данный факт считался в археологии аксиомой и никогда не подвергался сомнению.
— Кстати, в захоронениях анасази часто находили перья попугаев ара, привезенные из владений ацтеков и их предков тольтеков, — сообщил Блейк. — А в гробницах ацтеков находили бирюзу из Нью-Мексико. Нам известно, что анасази вели торговлю с тольтеками и ацтеками — продавали им пленников, обсидиан, агаты, соль и глиняную посуду.
— Ну и что с того? — пожала плечами Нора.
— Если анасази активно занимались торговлей, вполне естественно допустить, что у них могло быть золото. По крайней мере, данное предположение не представляется мне таким уж невероятным.
Она не сразу нашла, что ответить. Совершенно неожиданно Смитбэк нашел сторонника в лице столь маститого археолога. Холройд, Свайр и Слоан ловили каждое слово их полемики.
— Если бы анасази имели золото, мы бы непременно нашли его в захоронениях. — Нора старалась не горячиться. — За последние сто лет обнаружены тысячи, нет, десятки тысяч их захоронений. И ни в одном — даже малейшей золотой крупицы. Если у них было золото, куда же оно, спрашивается, делось?
— А может, оно все хранится в этом городе? — выдохнул Смитбэк.
Нора уставилась на него, а затем расхохоталась.
— Билл, у вас слишком бурное воображение. Для писателя это простительно, но археология опирается на факты, а не на фантазии. Сегодня мы осмотрели множество помещений, наполненных великолепнейшей посудой и прочей утварью, однако золота не видели ни пылинки. Если мы обнаружим в Квивире хотя бы одну золотую тарелку, я готова съесть вашу идиотскую бандану. По рукам? А теперь давайте спускаться вниз. Наш великий кудесник Бонаротти уже заждался нас с ужином.
Нора обеспокоенно глядела на яркое пятно, застывшее на фоне песчаника в четырехстах футах над ее головой. Рядом, безмолвные и неподвижные, стояли Блейк и Холройд. Смитбэк сжимал в руках блокнот, готовый немедленно состряпать краткий отчет о несчастном случае. Сверху долетел глухой стук. Слоан нанесла по скале несколько ударов скальным молотком, выбив углубление. Развернув очередную бухту веревочной лестницы, она спустилась вниз еще на десять футов и вновь заработала молотком, крепя ее к скале.
Для приведения в рабочий режим средств связи и метеорологического оборудования их следовало разместить на краю каньона, намного выше того уровня, где располагалась Квивира. Два часа назад Нора и Слоан выявили наиболее подходящее место, отыскав не слишком трудную для восхождения скалу.
С точки зрения начальницы экспедиции, совершавший «не слишком трудное восхождение» подвергал себя немалому риску. Особенно опасным казался широкий выступ, нависающий над пропастью. Слоан, однако, взирала на крутую стену с присущей ей безмятежной улыбкой.
— Для опытного скалолаза — сущая ерунда, — заявила она. — Здесь полно трещин. Будет за что схватиться и куда поставить ноги. Вы и охнуть не успеете, как я окажусь наверху.
В самом скором времени она доказала, что ее слова не являлись пустой бравадой. С замиранием сердца все члены группы следили за тем как Слоан, проворно добравшись до вершины, принялась устанавливать там первый прибор.
Теперь она спускалась вниз, постепенно разворачивая веревочную лестницу. Еще десять минут напряженного ожидания, и дочь профессора спрыгнула на землю. Восторженные зрители, окружив ее, разразились аплодисментами.
— Это просто фантастика! — воскликнула Нора.
Польщенная Слоан расплылась в улыбке.
— Теперь, когда я закрепила лестницу, взбираться на эту скалу — одно удовольствие, — объявила она. — Кто-нибудь хочет попробовать?
— Пожалуй, я рискну, — судорожно сглотнув, вызвался Холройд.
— А у меня слишком много незавершенных дел, — буркнул Блейк. — И я не вижу никаких причин рисковать собственной шеей.
— Здесь нет ни малейшего риска, — снисходительно заверила Слоан. — Можете не сомневаться, я укрепила лестницу надежно. И она выдержит десяток таких, как вы.
— Увы, доктор Блейк, вам придется испробовать лестницу на прочность, — заявила Нора. — На свое несчастье, вы знаете, как обращаться с радиоустановками. Вполне вероятно, Холройду понадобится помощь.
— Но почему я? — уперся профессор. — Пусть лучше Арагон лезет. Он побывал в невероятном количестве экспедиций и наверняка большой дока по части всякой там аппаратуры.
— По части опыта среди нас, разумеется, нет равных доктору Арагону, — кивнула Нора. — Но и по части возраста он превосходит всех нас. Такой подъем ему не под силу. А вы, насколько я могу судить, находитесь в прекрасной форме.
Комплимент возымел свое действие: Блейк расправил плечи, выпятил грудь и пренебрежительно взглянул на скалу.
— А мужчинам в расцвете сил подобные упражнения только на пользу, — подхватила Слоан и обратилась к Смитбэку: — Вы составите нам компанию?
Журналист смерил лестницу оценивающим взглядом.
— Пожалуй, я лучше примкну к группе поддержки, — заявил он. — Кто-то же должен остаться внизу и ловить скалолазов, которым не повезет.
Слоан многозначительно вскинула бровь, откровенно давая понять, что удивлена подобной трусостью.
— Не хотите — упрашивать не буду. Арон, вы полезете первым, я за вами, Питер — третий, а мисс Келли — замыкающая.
Вероятно, по замыслу Слоан более опытным скалолазам полагалось страховать менее опытных.
— Почему это я должен лезть первым? — возмутился Блейк.
— Поверьте мне, когда над вами никого нет, чувствуешь себя куда более уверенно, — заявила Слоан. — Не надо опасаться, что вам заедут в лоб ботинком.
Блейка ее доводы явно не убедили, однако он подошел к лестнице и медленно полез наверх.
— Вы уже поднимались на тропу, ведущую в Квивиру, — подбодрила его дочь профессора. — Здесь точно такая же, только длиннее. Ноги держите пошире, туловище прижимайте к скале. И отдыхайте на каждом выступе. Последний отрезок самый длинный, примерно футов двести.
Преодолев всего несколько перекладин, Блейк угодил ногой в пустоту, потерял равновесие и полетел вниз. Бросившись к нему с ловкостью пантеры, Слоан обхватила его на лету, и оба рухнули в песок, причем девушка оказалась снизу. Несколько мгновений они лежали неподвижно. Слоан тряслась и издавала странные булькающие звуки. Нора в испуге склонилась над ней и удивленно вздернула бровь. Дочь профессора душил смех. Блейк, казалось, не осознавал происшедшего. Он продолжал лежать, уткнувшись лицом в выемку между грудей спасительницы.
— И почему только люди не летают, как птицы? — глубокомысленно изрек Смитбэк.
— Да, Арон, вы зря вообразили себя птицей, — выдохнула Слоан между приступами смеха.
Она не спешила выбираться из-под профессора. Тот медленно сел и, пригладив растрепанные волосы, переводил испуганный взгляд со Слоан на веревочную лестницу и обратно. Видимо, никак не мог осмыслить случившегося.
— Вы испытали слишком сильный стресс. Он сделал вас неуклюжим. — Слоан поднялась и отряхнулась. — Это всего лишь лестница. Но если вы так боитесь упасть, может, вам лучше воспользоваться страховкой.
Она направилась к сумке со снаряжением.
— У меня есть штуковина, специально предназначенная для особо опасных подъемов, — пояснила она. — Или для особо нервных субъектов.
Слоан извлекла из сумки нейлоновую обвязку и помогла Блейку в нее облачиться.
— Теперь не упадете, даже если оступитесь.
Блейк, странно притихший, исподлобья взглянув на девушку, молча кивнул. Как видно, страховочное приспособление прибавило ему храбрости, во второй раз он двигался более уверенно. Слоан последовала за ним. Холройд, подойдя к лестнице, взялся за первую перекладину.
Нора недоуменно хмыкнула. Дочь профессора, уделившая столько внимания Блейку, не сочла нужным проверить, в каком состоянии пребывает столь же неопытный Питер.
— Как настроение? — осведомилась она на всякий случай.
— Слоан права, это всего лишь лестница, — вымученно улыбнулся Холройд. — И, хочу я этого или нет, мне еще не раз придется по ней карабкаться. Так что лучше приступить к тренировкам немедленно.
Набрав в легкие побольше воздуха, он начал подъем. Нора, дав ему подняться на пару метров, двинулась следом. Вскоре они добрались до того места, где Слоан в последний раз крепила лестницу. Работа оказалась выполнена на совесть. Зная по опыту, сколь неполезно во время такого длительного подъема смотреть вниз, Нора не сводила глаз с трех фигур, ползущих по скале впереди. Порой стена делалась почти отвесной, однако за вертикальными участками следовали уступы, позволявшие перевести дух. Завершающий отрезок пути проходил через выступающий край, и для его преодоления требовалось повиснуть на лестнице в почти горизонтальном положении. Нору накрыла волна леденящего ужаса. В памяти ее мгновенно всплыл Хребет Дьявола, узкая извивистая тропа и отчаянное ржание сорвавшихся лошадей. Но вот последняя перекладина оказалась позади, и она, едва не теряя сознание, рухнула на песчаник. Рядом, неловко скособочившись и уронив голову на сложенные руки, сидел Холройд. Блейка, бледного от страха и усталости, колотила крупная дрожь.
Лишь Слоан все казалось нипочем. Свежая и бодрая, она принялась оттаскивать оборудование подальше от края обрыва. На вершину пришлось доставить прибор для спутниковой навигации, снабженный длинной антенной, метеокомплекс, солнечную батарею, а также несколько приемников и передатчиков. Спутниковая тарелка, опутанная нейлоновой сеткой, искрилась на утреннем солнце.
Холройд, с усилием поднявшись, направился к оборудованию. За ним, едва переставляя ноги, поплелся Блейк.
— Сейчас я со всем разберусь, — пробормотал Питер. — Это не займет много времени.
Нора с удовлетворением посмотрела на часы. Четверть одиннадцатого. Ежедневно, ровно в одиннадцать, в институте ждут выхода экспедиции на связь. Пока Холройд настраивал приборы и монтировал тарелку, она окинула взглядом окружавший ее пейзаж. От красоты захватывало дух. Остроконечные вершины, красные, желтые и лиловые, кое-где покрытые пятнами скудной растительности, сверкали и переливались на солнце. Далеко на юго-западе извилось ущелье, чье дно служило руслом реки Колорадо. На востоке возвышался Хребет Дьявола, тянувшийся до самого плато Кайпаровиц. Лиловый выступ Кайпаровиц походил на огромный боевой корабль, плывущий по каменистой пустоши, изрезанной бесчисленными каньонами и ущельями. Насколько хватало глаз, виднелись лишь дикие камни, по которым не ступала нога человека, и неприступные скалы, на протяжении столетий не потревоженные ничьим вторжением.
Для более надежного приема Холройд вскарабкался на невысокое можжевеловое дерево и укрепил прибор на стволе, обмотав проволочную антенну вокруг длинной ветки. Стоило ему закончить с установкой, до Норы донесся монотонный голос диктора, читавшего прогноз погоды в городе Пейдж, штат Аризона.
Блейк, убравшись как можно дальше от обрыва, не принимал никакого участия в возне с аппаратурой. Судя по выражению лица, он до крайности гордился собой. Правда, альпинистская обвязка, так и не снятая им, несколько портила общее впечатление. Слоан, напротив, бесстрашно подошла к самому краю.
— Поразительно, мисс Келли! — воскликнула она. — Даже отсюда невозможно разглядеть пещеру, где скрывается Квивира. Это просто сверхъестественно.
Нора подошла к ней. И в самом деле, со скалы не наблюдалось ни малейших признаков древнего города. Широкий каменный козырек полностью скрывал огромную впадину. В семистах футах под ними, подобно зеленому самоцвету в красной оправе, раскинулась долина в обрамлении скалистых стен. Между крошечных тополей виднелись синие и желтые палатки. Прозрачная струйка дыма поднималась от рубиновой бусины костра. Отсюда, сверху, лагерь казался особенно уютным и безопасным.
Около одиннадцати Холройд подключил приемник. Пока он настраивал прибор на нужную частоту, до Норы доносились свист и треск.
— Готово. — Питер надел наушники и забормотал позывные экспедиции в миниатюрный, почти игрушечный микрофон. — Вы не поверите, но на линии сам доктор Годдар, — сообщил он через минуту. — Включаю громкую связь.
Слоан стремительно отошла от обрыва и сосредоточенно завозилась с альпинистским снаряжением. Взглянув на нее с удивлением, Нора переключила внимание на микрофон. Сейчас Годдар-старший узнает об их открытии! Ее вновь охватило радостное возбуждение. Ей не терпелось услышать, как профессор отреагирует на потрясающую новость.
— Доктор Келли? — Тихий голос пробился сквозь треск помех. — Нора? Это вы?
— Это я, доктор Годдар, — откликнулась она. — У нас все в порядке. Все живы и здоровы.
— Слава богу. — Потрескивание усилилось. — Каждый день ровно в одиннадцать я пытался выйти с вами на связь. Если бы это не удалось и сегодня, мы бы выслали на ваши поиски спасательный отряд.
— Стены каньона так высоки, что спутниковая связь не работала, — пояснила Нора. — А путешествие оказалось несколько дольше расчетного.
— То же самое я говорил Блейквуду… — Председатель совета замялся. — Какие у вас новости?
Волнение, звучавшее в его голосе, легко различалось даже сквозь помехи.
Нора медлила с ответом. Ей оказалось трудно подобрать слова, наилучшим образом соответствовавшие торжественности момента.
— Мы нашли город, доктор Годдар, — произнесла она наконец.
До нее долетел непонятный звук — то ли потрясенный вздох, то ли треск электричества.
— Я не ослышался? Вы нашли Квивиру?
Нора вновь замешкалась, не зная, с чего начать.
— Да. Огромный город. Не менее шестисот зданий.
— Чертов треск! Из-за него ничего не слышно. Сколько, вы сказали?
— Не менее шестисот.
Годдар тихонько присвистнул. Хотя, возможно, раздался свист динамиков.
— Боже праведный! И в каком состоянии руины?
— В превосходном.
— И они никем не тронуты? Не разграблены?
— Нет. Город сохранился в полной неприкосновенности.
— Невероятно! Просто невероятно!
— Доктор Годдар, есть еще одно чрезвычайно важное обстоятельство, — задыхаясь от волнения, произнесла Нора.
— Да?
— Этот город не похож на все прочие поселения анасази. Он до отказа набит ценнейшими артефактами. Похоже, жители, покидая его, ничего не взяли с собой. Вы можете себе представить: сотни помещений, наполненных изумительными артефактами, в большинстве своем прекрасно сохранившимися.
— А что вы имеете в виду под изумительными артефактами? — напряженным тоном спросил председатель совета. — Посуду?
— Посуды здесь более чем достаточно, и не только посуды. Этот город поражает своим богатством. Мы уже нашли и ткани, и резные изделия, и украшения из бирюзы, и каменных идолов, и изделия из буйволовой кости, и молитвенные жезлы, и палитры. И даже маски, связанные с ранним культом Качины. И все — в удивительной сохранности.
Годдар молчал. Теперь из динамиков отчетливо доносилось его покашливание.
— Нора, у меня нет слов… — произнес он наконец. — Скажите, а где моя дочь? Она рядом?
— Да, конечно.
Нора вручили микрофон девушке.
— Слоан? — долетел голос из Санта-Фе.
— Да, папа.
— Я ушам своим не верю. Неужели это правда?
— Мисс Келли ничего не преувеличила. Ни на йоту. Это величайшее археологическое открытие с тех пор, как Симпсон обнаружил каньон Чако.
— Ты не слишком высоко хватила?
Слоан не ответила.
— А какие у вас планы? — задал очередной вопрос профессор. — Как будете проводить исследование?
— Мы решили оставить все в неприкосновенности, за исключением мусорных ям, — ответила Слоан. — Если заниматься только замерами и составлением описей, работы хватит на год. Послезавтра планируем войти в Великую киву.
— Слоан, послушай меня внимательно. Вы должны быть предельно осторожны. Впоследствии весь научный мир будет обсуждать каждый ваш шаг, выискивать просчеты, которые уже невозможно исправить, и задним числом упрекать вас за эти просчеты. Все ваши действия окажутся предметом критического анализа бесчисленных экспертов. Ты сама понимаешь, какую бурю зависти и недоброжелательства неизбежно возбудит столь грандиозное открытие. Для многих ваших коллег каждая ваша ошибка станет источником злорадства. Ты отдаешь себе в этом отчет?
— Конечно, папа. — Слоан вернула микрофон.
Во взгляде ее Нора уловила тень досады, пожалуй, даже обиды.
— Так что в данных обстоятельствах никакая осторожность не может быть лишней, — продолжал Годдар. — Втолкуй это всем своим товарищам. И в первую очередь мисс Келли.
— Я все поняла, доктор Годдар, — откликнулась Нора.
— Величайшее открытие со времен каньона Чако, — произнес профессор и вновь погрузился в молчание, нарушаемое лишь треском и шипением электричества.
— Доктор Годдар, вы на связи? — спросила наконец Нора.
— На связи, — со смехом откликнулся председатель совета. — Вы решили, что я уснул? Нет, я бодрствую, хотя, признаюсь, мне кажется, что все это происходит во сне. Так и хочется ущипнуть себя за руку. Нора, то, что вы совершили… Восхищение, которое я испытываю, невозможно выразить словами. И этим открытием все мы обязаны вашему отцу.
— Спасибо, доктор Годдар. Спасибо за то, что поверили в меня.
— И, как выяснилось, не ошибся. Завтра выходите на связь в это же время. Возможно, вы сообщите мне более точные сведения о городе.
— Разумеется. До свидания, доктор Годдар.
Она передала микрофон Холройду, и тот выключил передатчик. Слоан, непривычно угрюмая, опять возилась со снаряжением.
— Что вас так расстроило? — спросила Нора.
— Ровным счетом ничего, — пожала плечами девушка. — Просто я в очередной раз убедилась, что отец считает меня недоумком. Он уверен, без его советов я просто пропаду. И даже на расстоянии в сотни миль он учит меня, как исследовать город, которого он в глаза не видел.
Она резко отвернулась, и Нора положила руку ей на плечо.
— Не принимайте это слишком близко к сердцу, Слоан. Ваш отец хотел предостеречь не только вас, но и меня. Уверена, он знает, что на вас можно положиться. Мы все это знаем.
Несколько секунд Слоан молча глядела на нее, потом взгляд ее посветлел и губы тронула привычная безмятежная улыбка.
— Спасибо, Нора, — тихо сказала она.
Скип остановился на вершине холма. Внезапно налетевшее облако пыли закружилось вокруг машины и развеялось в раскаленном воздухе. Стоял изнурительно жаркий июньский день, один из тех, что обычно предшествуют длительному периоду дождей. В небе над горами Джемес застыло одно-единственное перистое облако.
В какой-то момент ему ужасно захотелось бросить все к чертовой матери и вернуться в город. Бедняка Фарбер так и не появился, и в глубине души Скип корил себя за разгильдяйство. Минувшей ночью, когда он, не в силах уснуть, ворочался с боку на бок, его вдруг озарила идея. Все просто — в какой-то мере искупить вину можно, взяв на попечение пса Терезы, Тедди. В конце концов, Терезу убили на их старом ранчо. И уж конечно, Норе, ее соседке и подруге детства, сам бог велел позаботиться об осиротевшей собаке.
Однако идея, ночью казавшаяся превосходной, днем быстро утратила всю привлекательность. Лейтенант Мартинес недвусмысленно дал понять, что расследование продолжается и Скипу не следует приближаться к заброшенному дому даже на пушечный выстрел. Впрочем, он собирался не туда, а на ранчо Гонзалесов. И все же, по его разумению, подобный визит все равно мог повлечь за собой целую кучу неприятностей.
Скип включил зажигание, отпустил педаль тормоза и направил свою развалюху по дороге, ведущей вниз с холма. Миновав собственное старое ранчо, он двинулся к дому Терезы.
Длинное приземистое сооружение погрузилось в безмолвие. Вокруг не раздавалось ни единого звука. А скотины-то нет, отметил он про себя. Возможно, тот, кто ее забрал, забрал и пса. Но все же надо заглянуть и удостовериться.
Не выключая мотор, а также оставив дверцу машины нараспашку, Скип приблизился к дому и несколько раз окликнул собаку по имени. В ответ — ни звука.
Он подошел к облезлой, во многих местах заклеенной изолентой входной двери. Та оказалась запертой. Скип уже поднял руку, собираясь постучать, однако спохватился и вновь гаркнул во всю глотку:
— Тедди! Тедди! Ты где, старина?
И вновь молчание.
Скип взглянул в сторону собственного ранчо «Лас Табрильяс». Может, собака с тоски ушла отсюда и забрела в их старый дом? Он уже сделал несколько шагов по знакомой тропе, но вдруг резко остановился. Рука его скользнула за пояс и ощупала рукоять отцовского револьвера. Тяжелый и неуклюжий, при выстреле он грохотал, как гаубица. Однако вполне годился для обороны от неведомых врагов. Правда, Скип стрелял из него всего единожды и в тот раз едва не лишился руки. И в ушах у него потом два дня звенело. И все же прикосновение к ребристой стальной рукояти вселило в него уверенность. Он продолжил путь.
— Эй, Тедди, отзовись, дурачина!
Обойдя старый дом сзади, Скип поднялся на крыльцо, миновал зияющий дверной проем и вошел внутрь. На кухне царил жуткий кавардак, многие половицы оказались сорваны, в стенах темнели дыры, похожие на глазницы скелета. В дальнем конце комнаты он заметил желтую ленточку, преградившую путь в гостиную. Такими ленточками обычно пользуются копы, обнося место преступления. Скип сделал несколько шагов, стараясь не наступать на засохшие кровавые следы.
Сначала в ноздри ему ударил сладковатый запах, затем он услышал жужжание целого роя мух. Инстинктивно он подался назад, потом, глубоко вдохнув, подлез под ленточку и оказался посреди гостиной.
В самом центре комнаты темнела огромная лужа крови. Скип с усилием сглотнул подкативший к горлу ком.
— Боже мой, — прошептал он. — Я и не знал, что в человеке столько крови.
Извилистые, почерневшие ручейки тянулись до дальней стены. Весь пол усеяли следы. Кровавые следы звериных лап. Скипа передернуло — в густой темно-красной жидкости копошились личинки.
В глазах у него потемнело, и он обессиленно прислонился к дверному проему. Туча потревоженных мух с жужжанием взмыла в воздух. В дальнем углу Скип заметил треножник для фотокамеры с биркой на одной ноге: «Полиция Санта-Фе».
— Нет, нет, нет, — замотал он головой. — Тереза, мне так жаль… так жаль…
Скип еще раз обвел взглядом жуткую картину, на деревянных ногах пересек кухню и вышел из дома.
После невыносимой духоты, царившей внутри, воздух на улице показался ему почти прохладным. Остановившись на крыльце, он перевел дух и огляделся по сторонам.
— Тедди! — снова позвал Скип, сложив руки рупором.
Следовало поскорее уносить отсюда ноги. В любую минуту на место преступления могли нагрянуть копы, а то и сам лейтенант Мартинес. И все же он медлил, оглядывая двор, где прошло детство. Дом, в котором разыгралась трагедия, теперь казался пустым и каким-то усталым. Злые силы, устроившие здесь шабаш, словно рассеялись. Или, возможно, умчались прочь.
Собаку, скорее всего, забрали вместе со скотом, решил Скип. Тяжело вздохнув, он вышел со двора и побрел к машине. Старый раздолбанный «плимут-фьюри», когда-то выкрашенный в оливковый цвет, ныне покрывала ржавчина. Несмотря на удручающее состояние, машина являлась для него самым ценным движимым имуществом. Капот и кузов ее сплошь покрывали многочисленные вмятины, и, глядя ни них, прочие шоферы не слишком с ней церемонились, резонно рассудив, что еще одна вряд ли сильно навредит несчастной развалюхе.