Я уже собираюсь согласиться на его предложение бесплатных «Скиттлз», когда Бен вклинивается и кладет на стойку наличные.
— Сдачу можешь оставить себе, — говорит он, начиная собирать пиво. Клянусь, он почти рычит на парня.
Он даже не смотрит на меня.
Я беру две последние бутылки и начос, кладу их на поднос.
— Ты мне там очень мешал, — говорю я, когда мы идем обратно.
— Да? Это тот парень, которого ты имеешь в виду для своего первого раза? Он весит семьдесят пять фунтов.
Я ухмыляюсь.
— Я могла бы уговорить его дать мне шоколадку, если бы ты не пришел.
— Если ты будешь все еще голодна после всего этого, я дам тебе шоколадку, — говорит он, глядя на мой поднос, на котором лежат наши вещи. — Ты сможешь это нести?
— Ага, — говорю я, засовывая в рот целый начос и гордо улыбаясь.
Когда мы возвращаемся к группе, я ожидаю, что Бен вернется на свое прежнее место и продолжит игнорировать меня. Вместо этого он говорит мне пересесть и садится рядом со мной, воруя начос. Его бедро касается моего на оранжевой пластиковой скамейке. Я делаю длинный глоток пива, понимая, что оно мне необходимо.
— Ты сегодня выглядишь по-другому, — говорит он, когда Энди вскакивает, чтобы сделать второй круг.
— О? — спрашиваю я, очень спокойно и очень смущенно. Я? По-другому? Как это? — По-другому хорошо или по-другому плохо?
— Просто... другая. — Бен откидывается назад, чтобы оценить меня, затем берется за прядь волос. — Я никогда не видел твои волосы прямыми.
Я пожимаю плечами.
— Ну, не привыкай к этому. Женщине в торговом центре понадобился час, чтобы уложить их так. У меня бы никогда не хватило терпения сделать это самой.
Его брови сошлись.
— Ты сделала прическу на вечер?
Черт. Что? Нет! Что за неудачница делает прическу для боулинга?
Я качаю головой.
— Просто нужно было подстричься, — вру я, и в который раз благодарна за то, что мужчины биологически не могут определить, когда женщина подстриглась. Клянусь, мои папа и брат никогда этого не замечают.
— Выглядит хорошо.
Два слова, даже не очень цветистые, но он мог бы признаться в любви с таким же успехом, как бьется мое сердце.
Я улыбаюсь, поднося пиво к губам. Бен смотрит, как я делаю глоток, и мы одни в этом боулинге, или это только кажется? Клянусь, он вот-вот наклонится и скажет мне что-то, но тут Илай подталкивает меня в плечо, объявляя, что теперь моя очередь.
— Очистите территорию, — кричит Энди, руками формируя мегафон вокруг своего рта.
— Ха-ха-ха, — говорю я, подыгрывая его шутке. — Просто смотри — на этот раз у меня получится.
На этот раз у меня не получается. Я каким-то образом умудряюсь промахнуться мимо каждой кегли, несмотря на то, что защита желоба гарантирует, что мой мяч долетит до конца.
Когда я возвращаюсь на свое место, Бен подталкивает меня.
— Это впечатляет. Я думаю, что не сбить ни одной кегли труднее, чем сделать страйк.
Его лукавая ухмылка практически решает мою судьбу. Я провожу драгоценные минуты между вторым и третьим ходом, делясь с ним начос и молясь, чтобы он сказал еще что-нибудь такое, от чего бы у меня заныло в животе. Внезапно я снова встаю.
— Уф, мне пора идти? — Это действительно неловко.
Бен встает и просовывает свои руки под мои, заставляя меня принять стойку.
— Давай, я помогу тебе.
Мы все знаем, что это значит. Мы смотрели фильмы. Бен будет стоять позади меня слишком близко, прикасаться ко мне немного неуместно, и все это во имя спорта. И, конечно, поскольку все наши друзья — взрослые люди, они свистят и подразнивают нас, когда Бен придвигается ко мне сзади.
— О да, Бен, покажи ей, как это делается, — говорит Энди.
Бен отмахивается от него.
— О, я не уверена, Бен, я так стою? — Арианна насмехается, и ладно, она забавная, и она мне нравится.
— Не слушай их, — говорит Бен, подталкивая нас к дорожке.
— Это немного шаблонно, согласись. — Я улыбаюсь и смотрю на него через плечо. Ух-ты, я и не заметила, что он стоит прямо за мной. Его губы вот-вот коснутся моих. Конечно, мне пришлось бы подняться на цыпочки и вытянуть шею, но все же. Кто-нибудь, включите здесь воздух как можно скорее.
— Я знаю, — говорит он, пожимая плечами. — Но ты действительно отстой, и я не могу позволить, чтобы все продолжалось в том, же духе, иначе у нас нет никакой надежды на победу.
Он наклоняется, чтобы расставить мои ноги так, чтобы одна была поставлена впереди другой. Затем обхватывает меня одной рукой за талию, так, что я вынуждена оставаться на месте, прижавшись к нему. Другой рукой обхватывает мое предплечье, чтобы он мог отвести мою руку назад, показывая мне, как прицелиться, прежде чем я отпущу мяч.
— Разобралась? — спрашивает он, дыша на мою шею.
— Покажи мне еще раз.
— О боже. — Кевин смеется. — Она действительно только что это сказала?!
Шутка для них. Когда я, в конце концов, прокатываю мяч по дорожке, мне удается сбить пять кеглей. Я оборачиваюсь, а там стоит Бен и улыбается. Я подхожу к нему, чтобы принять его двойное «дай пять». Его пальцы переплетаются смоими, и мы остаемся так на несколько секунд дольше, чем нужно. Глаза закрыты. Сердца колотятся.
— Отличная работа.
— Спасибо. Все было в моей форме.
Он улыбается.
— У тебя действительно хорошая форма.
Внезапно мы говорим не о боулинге.
Илай присвистывает.
— Ладно, просто для ясности, тот случай совершенно не считается. Бен практически сделал этот ход за тебя.
Одна игра превращается в две, потом в три. Я пью второе пиво, и моя техника действительно улучшается. За один ход мне удается сбить шесть кеглей. Это личный рекорд. Кевин и Илай покупают нам еще по порции начос и пиццу пепперони, которая выглядит едва съедобной. Конечно, мы все набрасываемся на нее, как стервятники.
— Нечестно, — стону я, пытаясь отобрать у Бена последний кусок. — Мне почти ничего не досталось. Мне пришлось поделиться своим с Кевином.
Бен вскидывает бровь и откусывает огромный кусок. Половина ломтика исчезает.
Когда он жует, то слегка ухмыляется.
Я сужаю глаза.
— Зло.
Он протягивает его мне, и жест понятен: откуси. Ничего страшного, говорю я себе. Не принимай это близко к сердцу. Я наклоняюсь вперед, смотрю Бену в глаза и откусываю, стараясь украсть последний кусочек. На моей нижней губе остается немного соуса, и я слизываю его. У Бена такое выражение лица, что я не могу его понять, но от которого у меня по спине бегут мурашки, поэтому я тянусь за нашим пивом и силой вкладываю бутылку в его руку. Мы оба делаем большие глотки.
Наступает моя последняя очередь, и я вскакиваю на ноги, стремясь доказать свое мастерство. Игра равная. Мы вровень с Арианной и Энди. Они выиграли две игры и начинаем наглеть. Они говорят о вступлении в лигу боулинга, просят менеджера повесить на стену их фотографии с автографами. Пришло время кому-то преподать им урок.
— Бен, подержи мое пиво, — говорю я, вытирая рот тыльной стороной ладони, а затем иду за своим розовым блестящим шаром для боулинга. Ранее двенадцатилетняя девочка пыталась украсть его. Илаю пришлось сказать ей, чтобы она убиралась.
Я уже не так твердо стою на ногах, как час назад. Дорожка выглядит до смешного длинной. Я никогда не смогу довести мяч до конца, но хочу победы больше, чем за весь вечер. Я начинаю идти вперед, набирая темп, отступаю назад и пускаю мяч. Он катится быстро, ни разу не задев бамперы. Даже приближаясь к кеглям, он все еще идеально центрирован на дорожке.
Не может быть. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Я подношу руки ко рту. Шар подлетает, и все до единой кегли разлетаются.
— О, БОЖЕ! Я СДЕЛАЛА ЭТО! Я СДЕЛАЛА ЭТО!
Я прыгаю вверх и вниз. Если бы я могла делать сальто, то сделалабы. Большие руки крутят меня, и Бен поднимает меня вверх.
— Ты это видел?! — спрашиваю я, когда комната кружится вокруг меня. Моя улыбка такая большая, что мне больно.
Он смеется.
— Да, я был рядом.
Конечно.
Мои ноги болтаются, когда я скольжу по телу Бена. Наши бедра идеально выровнены. Мы шипим.
— Это был действительно хороший удар, — заключаю я, будто задыхаюсь. — Лучший за всю ночь, если хочешь знать мое мнение.
Бен останавливает взгляд на моих губах, а его руки крепко обхватывают меня.
— Согласен.
— Я хочу ткнуть всех носом в нашу победу.
— Мы тебя слышим. — Илай смеется.
— Кроме того, вы еще не победили, — с горечью замечает Энди. — Бен еще должен бросить.
— Точно. Не испорти нам все, — говорю я, когда он отпускает меня. Мой тон полон насмешливой торжественности. Я провожу рукой по своей одежде, как бы расправляя ее. Прочищаю горло. Стараюсь выглядеть более серьезной. — Это важно. Все зависит от тебя.
Пока Бен готовится сделать свой бросок, я возвращаюсь к нашей группе. Илай трогает меня за бедро, и я оглядываюсь. Он поправляет очки, затем поднимает подбородок в сторону Бена.
— Вы двое очень милые.
Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду?
— Мэдди, да ладно — очевидно, что у вас есть чувства друг к другу. Вы флиртовали всю ночь.
Мои щеки краснеют от осознания того, что все, скорее всего, видели, как я пускала слюни по нему всю ночь.
— Ранее ты предупреждал меня держаться от него подальше, — замечаю я.
— Да, ну, может быть, я ошибался.
Я слышу, как мяч Бена катится по дорожке, и слышу характерный звук столкновения с кеглями. Мои глаза все еще смотрят на Илая, пока Арианна и Энди стонут от поражения.
— Он хочет тебя… очень сильно.
Глава 14
Мэдисон
— Что будете, шеф?
— Чизбургер с двойным беконом...
Я с силой прочищаю горло.
— Один чизбургер с беконом, — поправляет мой отец, сердито глядя на меня.
— Никакого бекона и никакого сыра, папа.
Он вскидывает руки.
— Ты пытаешься вогнать меня в депрессию? Какой смысл жить, если ты не можешь насладиться вкусом расплавленного сыра на гамбургере?
Его театральность на меня не подействует. Я выхватываю у него из рук меню, кладу его на свое и передаю официантке с милой улыбкой.
— Он будет бургер с индейкой на цельнозерновой булочке с гарниром из овощей на пару́. А мне, пожалуйста, салат с курицей-гриль.
Она записывает наши заказы, затем подмигивает моему отцу, забирая меню и засовывая их под мышку.
— Как насчет того, чтобы я случайно просыпала несколько картофелин фри на вашу тарелку по пути из кухни?
Мой отец сияет.
— Я всегда знал, что ты хорошая девочка, Салли.
Когда она уходит, мой отец злорадствует. Его большая усатая улыбка сверкает на меня из-за стола.
— Гордишься собой? — спрашиваю я, нацепив улыбку в стиле «что я собираюсь делать с тобой».
— Очень.
Мой телефон вибрирует на сиденье рядом со мной, но я не сразу тянусь к нему. Я жду, пока один из друзей моего отца пройдет мимо нашей кабинки, и они завяжут разговор. Между старыми приятелями много похлопываний по плечам, и они искренне смеются. Когда отец отвлекся, я достаю свой телефон, держу его под столом и чуть не взрываюсь от волнения, когда вижу, что у меня новое сообщение от Бена. Увидев его имя на экране, я прихожу в восторг. Неважно, что мы переписывались довольно часто в течение последней недели, с тех пор как мы играли в боулинг; каждый раз я чувствую себя так же прекрасно, как и в предыдущий.
Бен: Мы с Энди посмотрели вчера вечером документальный фильм о настоящем преступлении, который ты рекомендовала. Это было здорово. Мне нужно больше рекомендаций. Я пристрастился.
Я гордо улыбаюсь. Ему понравилась моя рекомендация! Он считает, что у меня хороший вкус!
Мэдисон: Есть еще один хороший, но я не могу вспомнить название. Я посмотрю, когда вернусь домой.
Бен: О... тебя нет дома?
Мэдисон: Сегодня вечер пятницы, конечно, меня нет дома. Я очень крутая, Бен. Или ты еще не понял?
Официантка возвращается с нашими напитками, и я поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что мой отец все еще болтает со своим другом.
Мой телефон снова вибрирует.
Бен: Так чем ты занимаешься?
Я закусываю губу, обдумывая варианты. Я не могу сказать ему правду — это слишком жалко. Я решаю быть хитрой, чтобы сбить его со следа.
Мэдисон: Плохими вещами.
Бен: Вышла из-под контроля?
Мэдисон: О да. Сейчас я краду деньги из банковского хранилища. Вся в черном, машина для побега, все дела.
Бен: Хм. Судя по тому, что я вижу, похоже, что вы собираетесь ужинать...
Мои глаза расширяются, и я поднимаю взгляд, сканируя закусочную.
В этом месте собрались пожилые люди и несколько молодых семей. Это та публика, которая любит специальные предложения для ранних пташек, как мой отец и я. Бена здесь нет. Я бы сразу его заметила. Как будто мой мозг установил на него маячок.
Затем движение за окном привлекает мое внимание, и вот он уже стоит на тротуаре вместе с Энди. Они оба в костюмах, выглядят так, как будто только что ушли с работы. Мой желудок сжимается, и я бросаю телефон на колени.
Наши взгляды встречаются через стекло, и я настораживаюсь, когда вижу, что в его взгляде таится озорство. Ясно, что он задумал что-то нехорошее еще до того, как что-то пробормотал Энди. Они оба поворачиваются и меняют курс.
О нет. Конечно, он не собирается...
Дверь открывается, и входит предмет всех моих фантазий, высокий и устрашающий в своем темно-синем костюме. У меня сводит живот. Мои миры сталкиваются. Он ведь на самом деле не собирается оставаться? Мой отец не знает, что мы друзья.
Но, конечно, Бен остается, и, что еще хуже, пока он разговаривает с хозяйкой, то указывает на пустую кабинку через две от нашей. Она широко улыбается и ведет их туда. Энди машет мне рукой и шевелит бровями, прежде чем скользнуть в кабинку, отвернувшись от меня. Бен занимает другую сторону, прямо в поле моего зрения.
Его ухмылка едва скрыта.
Я дрожу.
Хорошо, что в кабинке между нами сидит буйная семья из пяти человек, иначе я бы немедленно сбежала. Один из детей кричит, что ему не нравится лапша для спагетти, а только соус. Я хочу дать ему пять за то, что дал мне отвлечься.
— Мэдди, ты помнишь Нолана, да? — спрашивает папа, привлекая мое внимание к его другу. — Мы с ним вместе учились в средней школе.
Я поднимаю взгляд, но мое внимание остается на Бене. Я не могу сказать, был ли Нолан белым, черным, фиолетовым, зеленым, была ли у него одна голова или пять.
— Я не видел тебя с тех пор, как ты училась в школе, — говорит он, протягивая свою руку.
Я киваю.
— Я в порядке. Спасибо, что спросили. Как вы?
Они смотрят на меня так, будто я с другой планеты. О, черт. Что он только что сказал?
Мой отец смеется и качает головой, придумывая для меня оправдания, которые я не хочу слышать. Их разговор канул в лету, когда Бен снимает пиджак и закатывает рукава. Клянусь богом, запах его тела доносится до меня.
Я умираю.
Я тянусь за водой и выпиваю половину, пока Нолан уходит.
Мой отец хмурится.
— Ты в порядке?
Я киваю, и мой телефон вибрирует у меня на коленях. Я не могу его проверить. Я знаю, что это Бен. Знаю, что это будет насмешливое, дразнящее, делающее меня плохой сообщение, и я не переживу этот обед, если позволю ему залезть мне в голову. Я переключаю свое внимание на отца и улыбаюсь.
— Я в порядке, просто очень голодна.
Папа фыркает.
— Я бы тоже был голоден, если бы ел только кроличью еду. Ты должна была заказать для себя двойной чизбургер. Не помешало бы немного мяса на этих костях.
Конечно. Мой отец не хочет ничего другого, кроме как откормить меня, как фаршированную свинью. Будь его воля, мы бы намазывали сыром каждую нашу порцию.
Как Бен себя позиционирует, он делает так, что я не могу смотреть на отца, не видя его. Он там, заполняет весь ресторан, его присутствие невозможно игнорировать, что я начинаю потеть.
Мой телефон снова вибрирует, и отец хмурится.
— Тебе нужно посмотреть?
Я тянусь вниз, чтобы выключить телефон, но прежде чем я это делаю, слова Бена привлекают мое внимание.
Бен: У меня для тебя вызов.
Я втягиваю воздух.
— Мэдди? — спрашивает мой отец.
Я прочищаю горло.
— Ерунда. Банк.
Очевидно, моя колкость насчет ограбления банка все еще у меня на уме.
— Банк? — скептически спрашивает он. — С каких пор они присылают сообщения?
— Мне жаль. — Я качаю головой и выключаю телефон. Соберись. — Не банк, просто какой-то спам. О, смотри, они включили игру.
Я указываю на маленький телевизор, установленный над барной стойкой. Там показывают какую-то спортивную команду, которая бегает по полю и ловит спортивные мячи того или иного вида. Я так отвлеклась. Мне нужно поговорить с Беном, сейчас же. Что он делает?!
Мой папа поворачивается, чтобы понять, о чем я говорю, и я бросаю взгляд на Бена через его плечо, надеясь послать ему целую кучу предупреждений одним взглядом.
Бесполезно. Мой хмурый взгляд встречает наглое безразличие. Эти янтарные глаза смотрят на меня, когда он перекидывает руку через верхнюю часть кабинки. Вишенкой на вершине мороженого является его едва сдерживаемая ухмылка. Бен считает себя неприкасаемым. Он думает, что это все забавы и игры. Ему нравится, как я нервничаю, как мне не по себе.
Я наблюдаю, как официантка проходит мимо их столика, и если с моим отцом она была податлива, то здесь она совершенно беспомощна, когда Бен одаривает ее красивой улыбкой. Он указывает на мою кабинку, что-то говорит, и она кивает, ухмыляясь.
Мой хмурый взгляд только усиливается, когда я вижу, как она уходит и исчезает на кухне, чтобы через несколько минут снова появиться с большим шоколадным молочным коктейлем.
Мороженое должно быть невинным, но этот коктейль смертельно опасен. Она вальсирует прямо к нашему столу и начинает его ставить.
— Это от того...
— О! Спасибо! — Я протягиваю руку, чтобы выхватить его у нее из рук, и вижу, что она раздражена тем, что я ее прервала.
Она пытается снова:
— Этоджентль...
— Нежнаямашина делает лучшие молочные коктейли, — заканчиваю я за нее. — Я знаю. Спасибо, что принесла это. Я жаждала его весь день.
Ее глаза сужаются, и становится ясно, что она думает, что у меня не все в порядке с головой.
Мой отец наблюдает за этим разговором с одинаковым замешательством. Когда официантка уходит, он наклоняет голову, изучая меня.
— Это ты заказала?
— Нет. Наверное, она просто почувствовала, что мне это нужно. Вот, сделай глоток.
Мне не нужно повторять ему дважды. Это прекрасно, правда. Мой отец любит сладкое больше, чем я, и этот шоколадный молочный коктейль — как раз то, что мне нужно.
Спасибо, Бен.
Я встаю и объясняю, что иду в туалет. Когда прохожу мимо стола Бена с поднятым подбородком и расправленными плечами, я полностью игнорирую его.
Это не имеет значения. Я знаю, что он все равно последует за мной.
Едва делаю два шага по боковому коридору, где расположены туалеты, как чувствую его позади себя. Ускоряю шаг, как будто пытаюсь обогнать его. Дохожу до двери первого туалета и уже собираюсь повернуть ручку, когда рука Бена накрывает мою, не давая мне открыть ее.
Его рот касается края моего уха, а грудь прижимается к моей спине. Его тело загораживает свет в коридоре, отбрасывая на меня тень.
— Разве ты не хочешь узнать, в чем заключается мой вызов? — дразнит он.
Я зажмуриваю глаза, пытаясь устоять на ногах.
Разве это уже не вызов? Стоять здесь, в этом коридоре, тесно прижавшись друг к другу? Не дать правде выскользнуть наружу, похоронить свои истинные желания — все это вызов.
— Мэдисон...
Всегда ли он казался таким пугающим или сейчас, когда мое сердце спотыкается, а рука дрожит, все еще хуже? Мы не можем этого сделать — что бы это ни было.
Мы в оживленной закусочной. Этот туалет, вероятно, не пуст. Через секунду кто-то попытается повернуть ручку и выйти, но он не сможет этого сделать, потому что мы закрываем его снаружи.
— Бен, — шепчу я. — Мой папа найдет нас.
— Ему не обязательно знать.
Его голос низкий и угрожающий. Бен играет злодея, каким я его и представляю. Слова Илая проникают в мое сознание: Он хочет тебя — сильно.
— Ты пробовала молочный коктейль?
Я слышу веселье в его тоне и зажмуриваю глаза.
— Это было безрассудно. Из-за тебя я чуть не попалась.
— И все же ты здесь.
Голоса разносятся по коридору. Разговоры, кажется, приближаются к нам. Это мой отец? Он все еще за нашим столом?
Свободная рука Бена сжимает мое плечо, и он надавливает на него настолько сильно, что я вынуждена повернуться и посмотреть на него. Когда его взгляд ловит мое выражение лица, его брови нахмуриваются в разочаровании. Бен выглядит разрушительно красивым... красивым и безумным.
— Тебе страшно? — спрашивает он, отстраняясь от меня.
Нашивгляды встречаются, и мое сердце колотится.
— В ужасе, — говорю я, мой голос едва превышает шепот.
Затем отворачиваюсь, смущенная своей откровенностью.
Бен подходит ближе, и наши бедра соприкасаются. От этого контакта у меня перехватывает дыхание, и ему, видимо, это тоже нравится, потому что он тянется к моей талии и притягивает меня ближе.
— Волнуешься, что твой отец застанет тебя здесь со мной?
Это ничто по сравнению с моими настоящими страхами: ощущение падения, которое я испытала, когда Бен вошел в закусочную, мое волнение каждый раз, когда его имя появляется в моем телефоне, легкое подшучивание, взаимные уступки. Мы что-то строим. Разве он не чувствует этого? Вот почему он наклоняется ближе? Его грудь касается моей...
— Милая? — Голос разносится по коридору, и я пытаюсь отпрянуть от Бена, но он не дает мне этого сделать. Это наша официантка несет две тарелки с едой: мой салат и гамбургер моего отца. Если ей и кажется странным, что мы с Беном прижались к двери ванной, деля интимный момент, то не подает виду. Она просто наклоняет голову назад к нашей кабинке со знающим взглядом в глазах. — Еда готова.
Она исчезает, а Бен, наконец, отступает назад. Я пользуюсь этим преимуществом, бегу по коридору так быстро, как только могут ноги, и меня даже не задевает, когда Бен выходит через несколько минут после меня и не смотрит в мою сторону. Он бросает на стол немного денег, натягивает куртку, а затем они с Энди выходят на улицу.
Мой отец наконец-то замечает его, когда они проходят мимо нас по тротуару.
Его глаза сужаются, но он не говорит ни слова. Я молюсь, чтобы он не понял, что Бен и Энди были в ресторане. Для него это должно выглядеть так, будто они просто идут мимо после работы, как они бы и сделали, если бы Бен не заметил меня здесь и не зашел внутрь, чтобы поддразнить меня.
***
Той ночью я лежу в постели и смотрю на свой телефон, анализируя последнее сообщение, которое прислал Бен. У меня для тебя вызов.
Я так и не написала ему ответ — даже после того, как мы с отцом закончили есть и вышли из закусочной, — и я слишком труслива, чтобы написать ему ответ сейчас. Я просто спрошу его об этом утром, когда мы придем в библиотеку на рассказ.
Тогда я буду главной, буду решать все вопросы.бен не будет загонять меня в коридоры и заставлять потеть.
На самом деле, на следующее утро я снова бодра, как никогда, уверена, что смогу справиться со своей всепоглощающей влюбленностью в Бена Розенберга и дожить до того, чтобы рассказать эту историю. Я веду себя так, будто вчерашнего дня не было, будто мы почти не поцеловались в коридоре закусочной, и мои чувства не грозят закипеть. Я делаю это уже несколько недель, притворяясь незаинтересованной. Сегодня все должно быть по-другому, за исключением того, что Бен не получил памятку. Он не хочет подыгрывать.
Он входит с таким видом, будто только что выиграл гонку и делает круг почета. На нем куртка и черная рубашка, и я решаю, что этот цвет должен быть удален из его гардероба, потому что я просто не могу этого вынести. Однако ему, должно быть, нравится, как я его разглядываю, потому что он явно злорадствует, передавая мне неожиданный латте.
— Я попросил их добавить немного фундука. Ты ведь так любишь, да?
— О. — Я опускаю взгляд на кружку, немного шокированная. — Да, спасибо.
— Без проблем. Как прошел остаток ужина?
Я прочищаю горло.
— Нормально. Лучше, чем хорошо, на самом деле. Я съела весь свой салат.
Поднимаю взгляд и успеваю уловить его очень тонкую ухмылку.
— Как хорошая маленькая девочка.
Мой желудок завязывается в узел — двойной узел.
— Ты думаешь, что вчера ты меня действительно раскусил, да? То шоу в коридоре? Очень смелое. Если бы мой отец нашел нас, ты бы сейчас был под землей.
Он пожимает плечами, не беспокоясь.
— Возможно, но оно того стоило. Ты бы видела себя. Ты действительно думала, что я воспользуюсь тобой прямо там, посреди закусочной.
Мои глаза расширяются. Мои щеки горят.
— Что?! Нет, не думала!
Он усмехается.
— Да ладно, Мэдисон. Это все было очень весело — часть твоего плана, помнишь?
Конечно. Все это часть моего плана.
Еще раз, каков мой план?
— Значит, даже если бы официантка не помешала, ничего бы не случилось?
— За кого ты меня принимаешь?
Опасно заманчивый.
Бен улыбается, и ах, да. Он точно знает, что я чувствую. Я уверена в этом.
Он меня не одурачит.
Эта дружба начинает портиться. Нельзя флиртовать, писать и прикасаться так часто, как мы это делаем, не переходя некоторые границы. Неужели он этого не понимает?
Я решаю положить конец этому разговору, отправив его к лестнице, которую я попросила Ленни спустить. Нам нужно работать. Сегодняшняя сказка посвящена зимней стране чудес. Мое платье льдисто-голубого цвета, а в волосах у меня заколка в виде снеговика.
Я хочу подвесить к потолку бумажные снежинки для детей. Они будут переворачиваться, и, к счастью, Бен не против. Он снимает куртку и ставит свой кофе, прежде чем забраться наверх. Я передаю ему несколько снежинок, соединенных нитками, а затем отхожу назад, чтобы посмотреть, как он работает.
Его рубашка задирается вверх, когда Бен тянется, чтобы прикрепить первую, и я улавливаю несколько сантиметров его подтянутого торса. Я чуть не облизываюсь. Хорошо, что он слишком занят, чтобы заметить это.
— Так хорошо? — спрашивает он, обращаясь к снежинке.
Я бормочу что-то невнятное, а затем бегу обратно к своему столику. Я рада, что у меня есть твердая цель, к которой можно вернуться: разложить кучу снежков.
— У тебя есть планы на потом? Энди хочет, чтобы мы все посмотрели фильм у него дома.
— Мы?
— Ты, я, Арианна, Кевин, Илай.
Похоже, у меня нет выбора. Я проведу вечер в компании Бена, страдая, держа свои грязные мысли при себе.
— И я сказал ему выбрать что-нибудь страшное, — продолжает он.
Я оглядываюсь, радуясь, что его рубашка опустилась. Слава богу.
— Почему?
Значит, я буду вынуждена пасть в страхе? Подсесть поближе? Спрятать лицо у него на груди?
Его бровь выгибается дугой.
— Потому что ты хочешь быть плохой, Харт. Кровь и плоть идут рука об руку с этим, не так ли?
Значит, это не имеет никакого отношения к нашим прикосновениям. Отлично.
Я разворачиваюсь и возвращаюсь к своей задаче. Мы работаем в тишине, и я думаю, не стоит ли мне снова поднять вопрос о поиске парня, чтобы проверить, что между нами происходит. Это нечестная тактика, возможно, даже немного детская, но это единственный инструмент, который у меня есть, так что я воспользуюсь им.
— Мне было интересно, — начинаю я. — Как продвигаются поиски моего хорошего парня? — Бен ворчит, но я продолжаю. — Знаешь, с тех пор как Энди отверг меня... я все жду, что ты найдешь кого-нибудь на его место.
— Я был слишком занят в фирме, чтобы думать об этом. — Его тон звучит жестко.
— О? — Я начинаю расставлять таблички с именами. — Это понятно. Знаешь, что? Может быть, ты найдешь кого-нибудь, кого можно пригласить к Энди сегодня вечером, — предлагаю я мило, как бы обнадеживая его. — Что может быть лучше, чем познакомиться с кем-то в групповой обстановке?
— Не сработает, — грубо говорит он, закрывая тему.
— Почему? — Я хмурюсь.
— У Энди в гостиной два дивана и два кресла. С семью людьми кому-то придется сидеть на полу.
— Значит, мы просто принесем стул из кухни.
— Подай мне еще одну снежинку, ладно?
А, так он просто собирается игнорировать меня. Замечательно. Как будто вся эта тема ему надоела, что вполне логично. Он никогда не был на моем месте. Ему никогда не приходилось жаждать любви, страстно желая узнать, каково это — просто...
Я сопротивляюсь желанию застонать и дернуть себя за волосы.
Бен был прав — я действительно думала, что он собирается воспользоваться мной в том коридоре. Я хотела этого!
— Мэдисон. Снежинка.