Эпизод 1: Кажется, мы справились с этим
Я провожаю взглядом парамедиков, которые вбегают в дом. Боже, пусть они поскорее вынесут оттуда Келс! Мне просто надо хотя бы увидеть её, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.
- Медведь, ты можешь узнать по рации, жива ли она? Я не выдержу этого. Пожалуйста!
То ли из-за отчаяния в моём голосе, то ли из-за умоляющего взгляда моих глаз он берёт рацию и отходит от машины, чтобы переговорить без свидетелей. Он знает, что, если она мертва, будет не очень хорошо, если я узнаю это от кого-то незнакомого.
Роби подходит ко мне и обнимает за плечи.
- Она жива, Харпер, - шепчет он в волнении. - Я знаю это. Келс сильная, и она не оставит тебя.
Я киваю, еле сдерживая слёзы. Чувствую себя ребёнком, который боится неизвестности.
Медведь возвращается ко мне и осторожно берёт за руку.
- Идём со мной, посмотришь на свою девушку.
О боже, спасибо тебе! Это самые лучшие слова, которые мне хотелось услышать! Я обнимаю широкую шею Медведя и целую его в щёку.
- Спасибо тебе, Медведь!
Он неуклюже гладит меня по спине. В его представлении, приятели по покеру не должны обниматься и целоваться на глазах у всех. В моём тоже, но сейчас – исключение из правил.
Я отпускаю его и бегу к дому. Всё, что сейчас имеет значение, – это Келси. Ей нужна моя помощь.
Медведь перехватывает меня у двери.
- Мы подождём здесь, - терпеливо объясняет он в ответ на мой негодующий взгляд. - Там ещё работают криминалисты. Её вынесут, как только будет возможность.
- Главное, что она жива, Медведь, - тихо отвечаю я.
В ожидании её я замечаю, что стою, слегка покачиваясь взад и вперёд. Мой организм просто переполнен адреналином, ощущая, что это испытание приходит к концу. Ко мне вернулась былая энергия, и я всецело сконцентрировала её на Келси и на её безопасности. Кажется, совсем скоро я избалую её до невозможности.
Открываются двери, и один из парамедиков выходит из дома, пятясь и чуть не сбивая меня с ног. Я делаю шаг назад и, наконец-то, вижу Келс.
Девочка моя. Что этот больной ублюдок сделал с тобой?
Парамедики двигаются к машине скорой помощи, и я быстро следую за ними, опасаясь отстать. По дороге отмечаю раны и повреждения: её лицо в синяках и припухлостях из-за многочисленных ударов. На левой ноге, правой руке и запястье наложены шины. К её телу подведена кислородная маска и капельница. Глаза закрыты.
Как хорошо, что для этого сукина сына вызвали коронера. Я хочу пожать руку тому копу, который застрелил его.
Парамедики на секунду останавливаются, чтобы подготовить её носилки для транспортировки в машине, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы нежно прикоснуться к её руке, стараясь не доставить дополнительной боли.
- Эй, Крошка Ру! - тихо зову её.
Её глаза на мгновение приоткрываются. Она пытается что-то сказать, но ничего не слышно. Её губы потрескались и уже не такие мягкие, как были раньше. Я склоняюсь пониже, чтобы услышать, о чём она шепчет.
Наконец разобрав, что она пытается сказать, отвечаю ей:
- Нет, детка, ты не умерла. С тобой всё будет хорошо, клянусь тебе. Ты теперь со мной.
Один из парамедиков слегка толкает меня.
- Мы готовы.
- Я могу поехать с ней?
Он смотрит на меня:
- Вы её родственница?
- Да, причём единственная, которая у неё есть, - и это правда. Её мать абсолютно бесполезна, она предпочла остаться в Нью-Йорке, когда её дитя похитили. Её отец находится неизвестно где, в зарубежной командировке.
- Тогда, конечно, поехали с нами.
Её носилки погружают в машину, и я взбираюсь за ней, чтобы тут же снова взять за руку. Я склоняюсь к ней и шепчу:
- Просто расслабься, Келс. Ты выбралась из переделки и осталась в живых. Держись. Нам надо скоро переезжать в Нью-Йорк. А мама очень расстроится, если ты не займёшь своё место на кухне.
***
Дорога к госпиталю была самой долгой в моей жизни. Я знаю, что она жива. Смотрю на то, как поднимается и опускается её грудь – впервые без чувственных намерений, – но меня беспокоит, что она не может сжать мою руку. Я держу её повреждённую руку в своей, мысленно желая ей быть сильной и здоровой.
- Всё будет хорошо, Келс, - шепчу ей на ухо. - Я люблю тебя, - после этих слов слышу едва различимое всхлипывание с её стороны, и она слегка пожимает мою руку. С облегчением я делаю ещё одну попытку. - Я люблю тебя, Келс, - она снова сжимает мою руку, и её глаза приоткрываются. Я немного пересаживаюсь, чтобы ей было удобно смотреть на меня. - Эй, солнышко.
Её глаза почти бесцветны, и в них много боли. Она облизывает губы и выдыхает:
- Харпер.
Никогда раньше я не была так рада слышать её милый голос.
- Ш-ш, отдыхай. Ты в безопасности, и я рядом.
- Люблю тебя.
Я закрываю глаза и мысленно благодарю Бога за эти два слова. Когда снова бросаю на неё взгляд, её глаза прикрыты, но рука по-прежнему сжимает мою.
- Всё правильно, Крошка Ру. Всё будет хорошо.
Мы приезжаем в госпиталь, и они быстро везут её в отделение неотложной помощи. Я вынуждена отпустить её руку, чтобы её перевезли в травматологию, но стараюсь быть как можно ближе.
Перед дверью в палату меня останавливает грузная и внушительная медсестра. Я смотрю сквозь стекло, как Келс перемещают с каталки на стол.
- Мы сообщим Вам, как только сможем, - с этими словами она закрывает двери, и я могу наблюдать только через маленькие окошки. Почему мне раньше казалось, что родственники могут находиться в травматологии вместе с пациентом?
Кто-то кладёт руку на моё плечо. Рядом стоят Роби и Медведь. Улыбаюсь им и стараюсь казаться сильной.
- Она жива. Она разговаривала со мной во время поездки.
- Я же говорил тебе, что с ней всё будет хорошо.
- Он причинил ей сильную боль, Роби.
- Я знаю. Но она жива и будет жить. Напоминай себе об этом постоянно, - он сжимает моё плечо.
Я киваю.
- Она сказала, что любит меня.
- Да, подожди, «когда она узнает, что ты не девочка», - дразнится он, напоминая о нашем разговоре сегодня ночью. Или же это было вчера? Поздний рейд к дому, отсутствие сна, эмоциональное истощение в течение последних четырёх дней – всё это просто навалилось на меня тяжёлым грузом.
- Точно, - смеюсь я, утирая слёзы, которые предательски наворачиваются на глаза.
Тем временем Медведь смотрит сквозь стекло на команду врачей, которые проводят какие-то манипуляции с Келс.
- Что случилось? - в панике присоединяюсь к нему.
- Какая сильная женщина!
- Можешь мне не говорить об этом.
Он оборачивается ко мне, слегка качая головой.
- Ты не понимаешь, - он делает паузу, подбирая слова. В конце концов Медведь решает высказать всё как есть. - Она убила его, Харпер. Она всадила четырнадцать пуль в этого ублюдка. Спецгруппа обнаружила её, когда она выпускала холостые пули в его мёртвое тело.
- Каким образом?! - я даже не хочу представить, как она могла заполучить его пистолет. Если он держал его рядом, значит, собирался воспользоваться им. И мы почти опоздали. Почти.
Медведь пожимает плечами.
- Я не знаю. Мы должны будем расспросить её попозже о том, что случилось.
Я смотрю через двери на Келси. Она убила его? Я не могу даже представить Келс с пистолетом в руках, не говоря уже о четырнадцати выстрелах.
- Возможно, это и спасло её жизнь, Харпер, - очевидно, Медведь почувствовал моё напряжение.
Киваю в ответ.
- Конечно. Иначе она бы не сделала этого. Не такой она человек.
С другой стороны, если бы на её месте была я, и в мои руки попал пистолет, я бы не колебалась ни секунды. Простите, мама и папа, но некоторые люди не заслуживают права на жизнь.
- Я знаю, - с сочувствием соглашается Медведь.
***
Мне кажется, что прошло уже много времени, но умом понимаю, что это не так. Мы всё ещё находимся в комнате ожидания. Остальные члены семьи приехали через пару минут после Роби и Медведя. Мама сидит возле меня, положив руку на мою спину. Рене обхватила моё предплечье с другой стороны. Кларк мирно посапывает в моих объятиях. Папу и Роби мы отправили купить еду и кофе.
- Как только Келси немного поправится, приезжайте обе домой, - нежно говорит мама, посматривая каждую пару минут на двери её палаты. Она переживает не меньше меня.
- Если доктора дадут добро, и Келс не будет против, мы обязательно приедем, - соглашаюсь с ней и легонько целую Кларка в макушку. У него до сих пор не зажил полностью родничок, и это мне напоминает о том, как хрупка человеческая жизнь.
- Мы убедим её, - улыбается мама и протягивает руки, чтобы взять Кларка. Она единственный в мире человек, которому я сейчас соглашусь отдать его.
И поскольку я больше не держу его на руках, мне надо двигаться по комнате. Я снова подхожу к дверям операционной и смотрю через стекло. Вокруг Келс перестали активно суетиться врачи, и сейчас остались только один доктор и медсестра. Это хороший знак. Это значит, что скоро я смогу зайти к ней. Доктор делает пометку на диаграмме, а медсестра поправляет капельницу. Наконец доктор направляется к нам.
- Вы к мисс Стентон? - он всё ещё не даёт мне войти к ней.
- Да. Как она?
- Она удивительно сильная женщина. Мы сейчас стабилизировали её состояние и ожидаем, что она сможет поправиться довольно быстро.
- Слава Богу, - бормочу я.
- Но ей пришлось нелегко. Её тело обезвожено и истощено. У неё сотрясение мозга, три сломанных ребра, сломано правое запястье и серьёзно повреждено левое колено. Кроме того, есть повреждения в районе печени и почек из-за того, что он избивал её. Но я думаю, что при условии достаточного отдыха со временем она сможет оправиться от этих повреждений. Возможно, ей понадобится операция на колене, но мы сможем провести её после того, как она немного подлечится.
- Я могу её сейчас увидеть?
- Как только мы перевезём её в палату. Ей дали снотворное, и она ещё не вполне пришла в себя. Она может даже не понять, что вы рядом.
- Она поймёт, - с уверенностью отвечаю я. Я сделаю так, что она поймёт. Против своего желания, я всё же задаю следующий вопрос: - Доктор, была ли она изнасилована?
- Нет. Тест на изнасилование показал отрицательный результат.
***
Моя семья отправилась обратно ко мне на квартиру, чтобы передохнуть и сообщить остальным членам семьи радостную новость про Келси. Папа с пониманием отнёсся к тому, что мне хотелось остаться с Келси наедине, и он сделал всё возможное для этого. Обожаю своего папу.
Мы с Келс в её палате. Она спит и даже немного посапывает во сне. Теперь это мой самый любимый звук в мире и будет таковым до конца моей жизни. Это означает, что она жива.
Я чувствую себя в её палате как дома. И пусть только кто-то посмеет мне сказать, что я не могу находиться рядом с ней. Никогда не могла понять наше законодательство, которое не даёт мне право быть рядом с моей партнёршей в сложное для неё время. Блин, может это и неплохо, что мама является председателем комитета по однополым бракам. Если кто и может хорошенько вразумить наших законодателей, так это моя мама. Надо будет проверить, чтобы Роби как можно скорее подготовил медицинскую доверенность.
Снимаю пиджак и вешаю его на стул, а затем присаживаюсь возле кровати. Беру её здоровую руку, легонько целую и кладу голову на матрас возле неё. Чувствую, как шевелятся её пальцы, поглаживая мою щёку. Поднимаю голову – она смотрит на меня.
- Эй, Крошка Ру!
- Мне нужен отпуск, - с трудом выговаривает она и улыбается.
- Ты его уже получила, милая. Я знаю хорошее местечко для этого.
- Правда? Расскажи мне о нём.
Я улыбаюсь от радости, что могу просто поговорить с ней о разных пустяках.
- Это большое старое здание, которое окружают деревья с магнолиями. Летом, особенно во время дождя, этот сладкий запах витает повсюду. В доме есть удивительная кровать, набитая пухом, в большой светлой комнате на третьем этаже. Там же есть камин и балкон. А на кухне всё время готовит леди с командным голосом, которая меня туда не пускает.
Келси шепчет:
- Потому что тебе там не место.
- Думаю, да. Зато там есть твоё место.
***
У меня такое чувство, что меня переехал грузовик. Затем остановился, развернулся и переехал ещё раз.
Пытаюсь понять, что болит больше – мое колено или запястье. Пожалуй, колено. Господи, как оно болит! Я ощущаю эту боль с каждой секундой, когда кровь проходит через раздутую область колена. Я не могу даже пошевелить им, даже если бы и хотела. Мне бы вообще никогда не хотелось шевелить им, раз оно так невыносимо болит.
У меня чешется нос. Не долго думая, я пытаюсь почесать его и чуть не получаю новое сотрясение мозга. Надо бы запомнить на будущее: не чесаться загипсованной рукой.
Смотрю на свою правую руку и запястье в гипсе. Когда-то я сломала руку в начальной школе. Тогда я спрыгнула слишком высоко с качелей и неудачно приземлилась. Но было прикольно, когда в течение пары дней все расписывались на моей руке. Это давало мне чувство сопричастности к коллективу.
Но в следующем семестре меня отправили в новую школу-интернат. Моя мать сказала, что та школа, где у меня были друзья, не отвечала её высоким стандартам. Я ненавижу свою мать. И вовсе не удивлена, что её сейчас нет рядом со мной.
За окном очень темно, но из-за огней Лос-Анджелеса я не вижу звёзд. Как я по ним соскучилась! Не по голливудским звёздам, конечно же.
Поворачиваюсь налево и смотрю на голову, которая покоится возле моей поясницы. Длинная рука Харпер перекинута через мои бёдра, крепко прижимая меня к себя, как будто я собиралась куда-то уйти. Я не вижу черты её лица из-за волос, заслоняющих обзор, но могу представить, какой беззащитной выглядит она во сне – как в Новом Орлеане, когда нас окружали люди, которых она любит. Её губы слегка приоткрыты, и она чаще выдыхает через рот, чем через нос. Когда я однажды закрыла её рот, она начала храпеть и проснулась. Это было так мило.
Свободными и неповреждёнными пальцами левой руки я нежно откидываю её волосы назад, чтобы увидеть лицо. Её волосы шёлковые на ощупь, а их тёмный цвет сливается с тенями в комнате. Боже, как она красива! Я не надеялась увидеть её вновь. Я думала, что она умерла.
От одной этой мысли, несмотря на очевидные доказательства обратного, на меня нападает приступ удушья. По щекам текут слёзы, попадая в уши. Мне это не нравится, и я пытаюсь вытереть их, но снова чуть не ударяю себя. Мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому.
- Что случилось, Крошка Ру? Тебе больно? - спрашивает она, проснувшись, и придвигается поближе ко мне, чтобы утереть мои слёзы.
- Я думала, что ты умерла, - снова чуть не задыхаюсь от удушающей волны эмоционального напряжения и всхлипываю, не в силах сдержаться.
Харпер начинает утешать меня, что-то невразумительно шепча, и с осторожностью заключает меня в объятия. Я хватаюсь за неё как утопающий за соломинку. Она моё спасение.
Каким-то образом мне удаётся присесть и обвить руками её шею, прижавшись к ней как можно ближе. Мои рёбра побаливают из-за этого усилия, но я предпочитаю терпеть эту боль, лишь бы не разлучаться с ней.
- Ш-ш, милая, всё хорошо. Я рядом. Даже в смерти я никогда не оставлю тебя.
Я плачу в её объятиях, впервые за многие дни (или недели?) чувствуя себя в безопасности. Я уже не помню. Время потеряло свой счёт, когда я была с ним.
С ним. Я убила его. Я знала, что надоела ему. Чувствовала это.
***
Всё началось, когда я совершила безуспешную попытку сбежать мимо него. Он искалечил меня полицейской дубинкой и бил по моему левому колену до тех пор, пока оно не согнулось подо мной. Это было началом побоев. Их было бесчисленное множество, а боль стала постоянной и сводящей с ума.
Я хотела просто уснуть навсегда, чтобы покончить со всем этим, чтобы он убил меня, и таким образом избежать боли.
В тот последний раз он пришёл ко мне в комнату и оставил открытой дверь. Я знала, что, когда он выйдет, я уже буду мертва. Это должно было стать последней пыткой – свобода, но вне досягаемости для меня.
Он подошёл к кровати и потянул меня за ноги, чтобы перевернуть. Моё колено горело от этой пытки, но я молчала. Не хотела доставлять ему удовольствие слышать мои крики.
- Время пришло! - рявкнул он.
Я знала, что это значит. Мне была уготована та же судьба, что и остальным – быть изнасилованной и убитой.
По крайней мере, всё подходило к завершению.
Он освободил мои руки, закованные выше головы. Правая была искалечена и согнута. Он сломал её раньше, когда я отказалась прикасаться к нему.
Затем приставил пистолет к моей голове, как делал раньше много раз.
- Я хочу, чтобы ты обняла меня, - прозвучало то же требование, что и раньше, которое я постоянно отказывалась выполнить.
- Убирайся к чёрту, - был мой ответ.
Я даже не почувствовала пощёчины. Просто ещё одна после множества других.
Но возможно именно эта пощёчина вернула мне немного мужества. Я решила, что не сдамся так легко. Я не хотела, чтобы Харпер ненавидела меня за то, что я просто сдалась. Я знала, что она мертва, он сказал мне это, но она наблюдала за мной. Она приходила ко мне. По крайней мере, её дух. И я хотела, чтобы она знала, что я была достаточно сильной, чтобы засадить больного ублюдка в тюрьму за то, что он сделал с ней.
Я почувствовала, что он передвинул пистолет, чтобы прижаться ко мне. Он начал срывать мою одежду с тела. И тогда меня осенило.
Если он делал это обеими руками, значит, его пистолет должен был быть где-то поблизости. Дожидаясь меня.
Он был возле моей левой руки, слава Богу. Той, которую он не сломал. И это было серьёзным промахом с его стороны, потому что я протянула руку и схватила рукоятку пистолета. А затем попросила Бога, чтобы он дал мне силы застрелить его. Я приставила пистолет к его рёбрам и нажала на курок.
У него было почти комичное выражение лица, когда он посмотрел вниз, чтобы убедиться в том, о чём сигналило его тело. В него выстрелили.
Я ещё раз нажала на курок.
Он оттолкнулся от меня, стоя на дрожащих ногах, из его рёбер сочилась кровь, а руки были залиты тёмной жидкостью, как будто он старался удержать её.
Я перекатилась на бок и прицелилась пониже, прямо в его живот. А затем нажала курок.
И ещё раз.
И ещё раз.
И ещё раз.
И ещё раз.
Я просто продолжала давить на курок.
***
- Солнышко, - шепчет Харпер, прерывая мои воспоминания. - Давай мы тебя уложим в постель. Тебе должно быть больно.
- Я убила его, - еле выдавливаю из себя. Теперь она возненавидит меня за это?
Харпер пожимает плечами:
- Ты осталась в живых. Это единственное, что имеет значение. Я так горжусь тобой, что ты вернулась ко мне.
- Ты не ненавидишь меня?
Харпер шокированно смотрит на меня.
- Я никогда не могла бы ненавидеть тебя, Келси Стентон.
- А Эрик? - спрашиваю я.
- Эрик тоже. Келс, поспи немного. Тебе надо выздоравливать. У нас ведь большие планы на этот отпуск, верно?
Я киваю, полностью истощенная. Сейчас действительно было бы неплохо поспать.
***
Я снова просыпаюсь. Даже не знаю, сколько сейчас времени. На дворе светло, но по ощущениям прошло как минимум несколько часов. Наши с Харпер пальцы переплетены. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отпустить её.
Кажется, она с кем-то разговаривает. Открываю глаза, чтобы посмотреть, кто пришёл в гости. К моей радости, это мама, Рене и малыш Кларк.
Мама быстро замечает, что я проснулась.
- О, только посмотрите, кто к нам присоединился, - она поднимается со своего стула и идёт к моей кровати, склоняется надо мной, чтобы поцеловать в лоб. - С возвращением, малышка.
- Спасибо, мама!
Рене также подходит поближе ко мне.
- Привет, Келси. Рада снова видеть тебя.
- Спасибо, Рене. А где Кристиан? - по правде говоря, если в семье Кингсли и есть мужчина, который мог бы увести меня от Харпер, то это Кристиан. Он бесподобный ребёнок.
- Он сейчас с дядей Жераром и тётей Кэтрин. Наверное, жуёт сахар и пьёт кофе. Нам понадобится неделя, чтобы отучить его от этих привычек.
Я улыбаюсь, но это причиняет боль из-за того, что меня избивали последние пару дней.
- Спасибо за то, что пришли навестить меня.
С этими словами я откидываюсь обратно на матрас. Мои мысли возвращаются к моему другому любимому мужчине – Эрику.
В последний раз я видела его, когда он лежал в гостиной на полу. Почему я не спросила о нём раньше? Чёрт возьми, Келс, хватит быть такой эгоисткой.
Харпер вопросительно изгибает бровь:
- Что случилось?
- Как Эрик? С ним всё в порядке?
Длительное молчание служит красноречивым ответом. Но мне нужно услышать его. Чтобы знать наверняка.
- Келси, солнышко, к сожалению, Эрик не сдюжил, - мягко говорит Харпер, нежно поглаживая мою руку.
Не сдюжил. Это звучит так обтекаемо. Как будто он не смог сдать экзамен или с чем-то не справился. Смерть не может звучать так буднично.
Он погиб из-за меня. Как и все те женщины. Они умерли, потому что были похожими на меня. Эрик умер, потому что жил со мной. Это моя вина.
Как же так получилось, что я избежала смерти, а они нет?
- И я единственная осталась в живых?
Из какого романа взяты эти слова? Помню, он ещё ввёл меня в депрессию. Прямо как сейчас. Всё, что я чувствую, – это пустота внутри. Я должна быть счастлива, что осталась в живых, и благодарна, что меня уберегли от смерти. И частично так и есть, не буду отрицать. Но в глубине души я понимаю, что не заслужила этого. И меня не должно быть сейчас здесь.
Я обманула смерть, а другие заплатили свою цену за это. Я убила Эрика.
***
Она проспала четыре часа. Доктор дал ей снотворное после того, как я рассказала ей об Эрике. Мне так не хотелось делать это. Но кто, как не я, должен был сказать ей. Надо же, Харпер, ты начинаешь брать на себя ответственность в ваших отношениях. Большой шаг вперёд.
Келс безутешна. Она продолжает повторять одно и то же, что это она убила Эрика. Никому из нас не удалось её переубедить. Я не могу видеть, как она сильно страдает от боли, физической и эмоциональной, а всё, что я могу поделать, – это сидеть рядом и держать её за руку, хотя мама говорит, что сейчас для неё это самое главное. Я всегда верила маме в прошлом. И лучше не начинать сейчас сомневаться в её словах.
Пока Келс спит, мама с Рене отправились присмотреть за мужьями. Роби особенно беспомощен без Рене, за исключением ухода за своими сыновьями. Мы все очень рады, что хотя бы в этой сфере он может быть компетентным.
Несмотря на принятое снотворное, она всё ещё плачет сквозь сон, зовя Эрика. Она не спрашивала у меня подробности, и пока она этого не сделает, я не намереваюсь рассказывать ей об этом. Даже и тогда постараюсь упустить некоторые особенно ужасные детали. Она знает, что он мёртв, и мне кажется, это всё, что ей стоит знать. И без того плохо, что эта картина преследует меня во сне.
Я нежно расчёсываю пальцами её волосы, успокаивая после её последнего кошмара, когда дверь слегка приоткрывается.
- Эй, - тихонько зовёт меня Медведь, просовывая голову в дверную щель.
- Здравствуй, приятель. Заходи!
- Со мной Си Джей. Ты не против?
Я не возражаю. Мне нет резона изображать из себя ревнивого подростка. - О да, пожалуйста, входите.
Они оба тихонько заходят в палату. Медведь принёс с собой плюшевого мишку со смешной маленькой шляпкой.
- Я просто думал… - улыбаясь он передаёт мне мишку.
- Спасибо, ей понравится, - я ставлю его на столик возле кровати Келс. Мы с мишкой просто мечтали бы забраться к ней поближе.
Си Джей принесла букет фрезий: желтых, белых и фиолетовых. Их пьянящий аромат быстро заполняет комнату.
- Это её любимые, - тихо говорит она, кивая в сторону Келс, и кладёт их на поднос возле кровати. Я мысленно отмечаю это про себя на будущее.
Си Джей сейчас так же непросто, как и мне. В конце концов, они когда-то любили друг друга. Я привстаю с места у кровати Келс и предлагаю занять его Си Джей. Она слегка удивлена этим, но не отказывается. Присаживаясь, она мягко берёт Келс за здоровую руку.
Наблюдая за ней возле Крошки Ру, я понимаю, что Си Джей явно любит её до сих пор. Ей должно быть нелегко. Не представляю себе, как бы я себя чувствовала на её месте. Меня начинает немного мучить ревность. Это чувство проявляет себя как ноющее ощущение в животе, очень странное, я такого никогда не испытывала в прошлом. Келс не хотелось бы видеть сейчас, что я веду себя как ребёнок, поэтому стараюсь справиться с этим. Мы с Медведем отходим на пару шагов назад, чтобы дать им возможность пообщаться друг с другом.
Келс приоткрывает глаза и в панике зовёт меня:
- Харпер! Харпер!
Я подхожу к ней с другой стороны кровати:
- Я здесь, детка. Рядом с тобой.
Странно, но когда она позвала меня по имени, это успокаивающе подействовало на это неприятное чувство в животе.
- К тебе пришли гости, - киваю на Си Джей и Медведя.
Келс поворачивает голову и улыбается полицейской:
- Привет, Крутая Девушка, - шепчет она, пожимая руку Си Джей.
- Вы только гляньте, кто заговорил, - выдавливает из себя Си Джей, как будто у неё сдавило горло. - Я принесла тебе фрезии.
- Ты не забыла.
- Конечно. Как я могла?
Мой живот снова даёт о себе знать. Но я стараюсь казаться невозмутимой. Я взрослая девочка.
- Мне их до сих пор приносят на мой день рождения, - Келс одаряет Си Джей нежной улыбкой.
Так, я взрослая девочка. Я взрослая девочка.
- Так будет всегда. Если конечно, не будет возражений, - Си Джей смотрит в мою сторону.
Я изо всех сил стараюсь искренне улыбнуться в ответ. Может быть, я и не первая, кто любит Келс, но твёрдо намереваюсь стать последней.
Эта фраза напоминает Келс об их совместном прошлом.
- Эрик, - шепчет Келс, и из её глаз текут слёзы.
- Я знаю, солнышко, - Си Джей легонько целует её в висок.
- Я убила его, Си Джей. Я убила Эрика, - Келс обнимает Си Джей, хватая её за рубашку.
- Нет, солнышко, ты этого не делала. Его убил Билл. Келс, ты спасла ему жизнь много лет назад.
- Билл? - переспрашивает Келси. - О боже! Так это был Билл! Его лицо показалось мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, - грустно качает она головой.
- Видишь, это и моя вина тоже. Если бы он не был моим напарником, он бы никогда не встретился с тобой, - я рада, что Си Джей старается снять часть вины с Келс. - А у Эрика была прекрасная жизнь, и всё благодаря тебе.
Келс шмыгает носом.
- Благодаря нам.
- Точно. Мы правильно поступили с нашим мальчиком, - Си Джей издаёт короткий смешок, прежде чем у неё начинают течь слёзы.
До меня доходит теперь, что они обе практически родители, скорбящие об утрате своего ребёнка.
Келси протягивает руку, смахивая слёзы Си Джей, не в состоянии что-то сказать.
- Он был хорошим мальчиком, Ангел, и очень любил тебя. Эрик бы очень гордился тем, что ты выбралась из этого кошмара живой. И он будет всегда жив в нашей памяти. Ну и в тех плохих фильмах, в которых он снимался, - смеётся она, стараясь разрядить обстановку.
Келс немножко сопит и кивает:
- Да, в них тоже.
- Их было немало, - соглашается Си Джей. - Но самое главное теперь, Келс, чтобы ты поправилась как можно скорее.
- Я постараюсь.
- Хорошо. Ну ладно, если тебе будет что-нибудь нужно, не стесняйся позвонить, - Си Джей переводит взгляд на меня, - точнее, вы обе.
Я улыбаюсь в знак благодарности за то, что меня также включили в это любезное предложение.
- Я люблю тебя, Си Джей, - шепчет Келс.
Я взрослая девочка.
- Я тоже тебя люблю, Ангел. Мне пора. До скорого, - она целует пальчики Келс и встаёт, потирая поясницу. Мне кажется, все копы страдают от этого через пару лет работы.
- Береги себя, ладно? Нельзя, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Крутая Девушка.
- Конечно.
Си Джей в последний раз целует Келс в лоб. Затем встаёт и протягивает мне руку через кровать Келс:
- Если вам что-нибудь понадобится, днём или ночью…
- Ты узнаешь об этом первой, - отвечаю ей, пожимая её руку.
Она подмигивает Келс и уходит. Медведь присаживается на место, которое освободила Си Джей.
- Привет, Медведь, - Келс слегка улыбается ему, протягивая руку. - Спасибо тебе за всё.
- Это не моя заслуга, а твоей партнёрши. Это она всё сопоставила и нашла тебя.
Зелёные глаза Келс перемещаются на меня. Она немного удивлена, но также и горда мной.
- Ну, зная Харпер, этого следовало ожидать. Думаю, тебе приходилось сдерживать её, чего она сильно не любит. Спасибо, что сберёг её целой и невредимой.
- Без проблем. Я к ней очень привязан.
Она снова смотрит на меня и манит меня поближе к себе. Пальцы её сломанной руки слегка касаются моей:
- Я тоже.
- Теперь тебе будет чем заняться, - подмигивает Медведь.
- Это точно, - Келс слегка зевает, и её глаза закрываются. Снова начинает действовать снотворное.
- Поспи, милая, - мягко предлагаю ей.
- Извини, Медведь, - бормочет Келси перед тем, как отключиться. Медведь тихо отходит от её постели и усаживается на стул в дальнем углу комнаты.
Я остаюсь возле неё, пока она полностью не засыпает, а её дыхание не становится глубоким и ровным. Затем присоединяюсь к Медведю.
- Ну, как она?
- В общем и целом, не так уже плохо сейчас, - беру чашку кофе, которая уже простояла часа три. Кофе холодный, но мне надо взбодриться. - Мне кажется, что она подавлена и не знает, что делать дальше. Нам надо многое ещё пройти вдвоём.
Медведь пристально смотрит на меня, а затем спрашивает:
- Ты уверена, что хочешь быть рядом с ней, Харпер?
Прямота его вопроса поражает меня даже больше, чем если бы он ударил меня.
- Без всяких сомнений, - сердито отвечаю ему, отчётливо произнося каждое слово. - Что это за идиотский вопрос?
- Харпер, подумай хорошенько. Ты слишком быстро перешла от состояния полной свободы до стабильных отношений с одной женщиной. А эта женщина сейчас столкнулась с очень сложным периодом в своей жизни, и физически, и морально.
- Да, и я не хочу, чтобы она проходила через всё это сама. Я люблю её, Медведь. Я никогда не испытывала этого чувства по отношению к кому-либо другому. Я не могу позволить ей уйти от меня, потому что это приносит мне какой-то дискомфорт, - я делаю глубокий вдох. - Я знаю, что будет непросто, но мы выдержим. При первой же возможности мы собираемся уехать из этого грёбаного Лос-Анджелеса. Думаю, ей это сможет помочь.
- В Новый Орлеан?
- Да, - я издаю смешок. - Когда папа узнал, что Келс скорее всего будет ездить в инвалидной коляске, он был готов тут же заказать переделку дома, чтобы ей было удобно передвигаться по нему.
- У тебя очень необычная семья.
- Я знаю. Мне очень повезло с ними. И я рада, что могу разделить их с ней. Её семья – это просто кошмар. Её мать даже не приехала сюда навестить её. Она не захотела, видите ли, стать «героиней новостей».
- А её отец?
- Я старалась связаться с ним. Он где-то в командировке за пределами страны. Мне понадобилось много времени, чтобы выяснить его маршрут. Скорее всего, он где-то в Восточной Европе, где ненадёжная телефонная связь.
- Я могу чем-то помочь?
- Не думаю. Его компания уже в курсе. Уверена, что они разыщут его, - отпиваю последний глоток своего холодного кофе, и неожиданно меня охватывает беспокойство. - Надеюсь, у неё не возникнут проблемы с законом? Ну, ты знаешь, из-за того, что она… - не могу закончить эту фразу.
- Нет. Это был самый чистый случай самообороны, который мне только приходилось видеть. Когда Келси придёт в себя, нам надо будет составить детальный протокол событий, но я не вижу никаких проблем с этим.
- Хорошо. Я просто хочу забрать её отсюда как можно скорее, чтобы она могла отдохнуть и выздороветь, - снова слышу, как она начинает ворочаться. Подхожу к ней и беру за руку. - Всё хорошо, солнышко.
Её глаза открываются.
- Так больно. Всё болит, - всхлипывает она.
- Я знаю, любимая, - да, надо побыстрее перевезти её отсюда домой. Она намного быстрее поправится, лёжа на той большой, старой кровати.
Надо будет позвонить Сондерсу и сообщить, что мы обе берём длительный отпуск. Чёрт, может быть, агент Келс сможет скоро согласовать условия наших контрактов, и тогда мы сможем просто уйти с этой работы.
Я просто ненавижу Лос-Анджелес.
Эпизод 2: Время вставать на ноги
Входя в палату, вижу Келс, лежащую на боку, и двух докторов, осматривающих её колено. Они обсуждают предстоящую операцию и ставят чёрными маркерами небольшие отметины на её коже. Мне не нравится, что филейная часть моей Крошки выставлена на всеобщее обозрение, и я быстро подхожу, чтобы прикрыть её. Пусть им приходится лицезреть эту часть тела у пациентов каждый день, но я слишком долго ждала именно эту и не желаю давать возможность каждому проходящему мимо палаты бросать на неё заинтересованные взгляды. После того, как я прикрываю её больничным халатом, она оборачивается через плечо – на её лице слабая улыбка.
- Привет, Таблоид! - её голос звучит чуть громче обычного.
Я так и знала, что они сделали ей укол перед операцией. Обхожу кровать, чтобы присесть у изголовья.
- Как себя чувствуешь, Крошка Ру? - беру её руку в свою и слегка сжимаю.
- Замечательно!
Я издаю негромкий смешок.
- Судя по твоему виду, так и есть.
Она подносит мою руку к губам и целует тыльную сторону ладони.
- Я люблю тебя.
Я оглядываюсь на докторов, которые застыли после её слов. Тот, что постарше, хихикает, а затем оба продолжают свою работу.
- Я тоже тебя люблю, Келс.
Доктора заканчивают осматривать её и прикрывают простынёй до пояса.
- Скоро сюда придут санитары, чтобы забрать её на операцию.
- Ясно, - улыбаюсь в ответ доктору, который очень хорошо обращался с Келс всё это время, в течение трёх недель, и делал всё возможное, чтобы у неё был самый лучший уход. Он также добился того, чтобы мне позволили круглосуточно находиться с ней, несмотря на строгие условия посещений. После того, как мы пережили самую ужасную первую неделю, когда у неё болело всё тело, Роби подготовил медицинскую доверенность для Келс. И когда она подписала её, у меня появились те же права находиться рядом с ней, что и у членов её семьи.
- Ладно, док, - хихикает в ответ Келс.
Он качает головой и улыбается, выходя из палаты и оставляя нас наедине с молодым интерном.
Я снова оборачиваюсь к Келс, у которой сна ни в одном глазу. Здесь явно какой-то разрежённый воздух, судя по тому, как она витает в облаках. Попивая свой кофе, я улыбаюсь.
- Что это? - невнятно спрашивает она. Должно быть, начинает действовать снотворное.
- Кофе.
- Я не люблю кофе, - с недовольной гримасой заявляет она.
- Я знаю, но он не для тебя. Тебе вообще нельзя ничего пить, - провожу пальцами по её волосам. Надо будет попросить медсестру принести мне шампунь, чтобы потом помыть ей голову.
- Таблоид, ты знаешь, куда мне сделали укол? - недовольная гримаска превращается в негодующую.
- У меня есть одно интересное предположение на этот счёт.
- В попу.
Не могу удержаться от смешка.
- Да, я знаю.
- Вот я и хотела спросить, - она смотрит на меня с ехидной усмешкой. - Ты можешь поцеловать меня туда, чтобы не было так больно?
- Попозже.
- Обещаешь?
- Обещаю, милая.
Меня удивляет, что она выглядит довольной этим заявлением. Должна признать, как-то не хочется, чтобы меня застукали за этим занятием санитары, которые придут сюда через пару минут. Некоторые вещи сложны для восприятия большинства людей.
- Харпер?
- Что?
- Когда мы сможем поехать домой?
В последнее время она стала часто называть Новый Орлеан домом, что меня несказанно радует. Когда мама услышала это в первый раз, она тоже чуть не впала в экстаз от счастья.
- Как только доктора дадут тебе зелёный свет, мы улетим отсюда первым же рейсом.
- Хорошо, - она переплетает пальцы с моими. - Я очень скучаю по той пуховой кровати.
- Я тоже.
- И мне не хватает тебя в постели.
- Я знаю, солнышко. Мне тоже.
- Харпер?
- Да? - из-за этих уколов Келс ведёт себя как маленький ребёнок и задаёт множество вопросов без всякой логической связи.
- Доктор сказал, что я возможно буду всегда прихрамывать.
- Не переживай об этом, Крошка Ру. С тобой будет всё в <