На третьем этапе оправдание госдолга и госкредита увязывается с расширением государственного участия в развитии национальной экономики, развитием государственного активного кредита [Шилль]. Так, в России политика активного государственного кредита позволила осуществить выкупную операцию при проведении отмены крепостного права в 1861г., стимулировать железнодорожное строительство.
В первой половине XIX в. в мировой экономической науке происходит поворот к позитивному изучению государственного кредита и государственного долга, начинает разрабатываться концепция их социально-экономического оправдания, т.е. признания права государства на крупномасштабные заимствования, используя не принцип силы, а одобрение гражданского общества. В тот период основные аргументы противников сводились к следующим моментам: 1) госкредит несправедлив, он перекладывает настоящие тяготы на будущее время, но потомки не обязаны платить по долгам, сделанным предшествующими поколениями; как сказал Б. Дизраэли (1804 – 1881), неверно полагать, будто «потомство – это вьючное животное, всегда готовое взвалить на себя любой груз»; 2) налоги предпочтительнее займов, государства должны создавать дополнительные фонды сбережений на случай непредвиденных обстоятельств, взимая налоги сверх текущих расходов; 3) государственные заимствования негативно влияют на объемы частного капитала, ведут к его вымыванию. По вопросу о том, должны ли потомки платить по долгам, сделанным предшествующими поколениями, немец К. Рау (1792-1870) отметил, что передача долгов не нарушает никакого требования справедливости, напротив, потомки обязаны платить за все полезное, унаследуемое ими от предшествующих поколений.
В России значительное внимание анализу возражений против государственных заимствований уделил Э.Р. Вреден. Он утверждал, что ни долги, ни проценты в принципе нельзя переложить на будущие поколения ни при каких обстоятельствах: «На случай войны… государству на самом деле нужны не деньги, а оружие, снаряды, лошади, повозки и т.д. Такие капиталы, да и вообще капиталы, могут быть заняты только у современности: они должны уже существовать во всей своей ценности, чтоб было возможно их обратить на безвозвратное производство в общественном хозяйстве. Жатва следующего года не может прокормить ни одного солдата, а из всей будущей добычи железа нельзя изготовить ни одного штыка. Самое понятие о капитале не допускает даже представления о заимствовании его из будущего. Кредит как в частном, так и в общественном хозяйстве не создает, а только перемещает уже существующие капиталы». Кроме того, добавлял Вреден, если «следующим поколениям приходится вносить подати в увеличенном размере для уплаты процентов по долгу, то, с другой стороны, эти же будущие поколения получают и проценты с тех капиталов». Заимствуемые государством средства возвращаются в частное хозяйство расходами государства. Отсюда следует вывод: «Невозможность переложения пожертвований… является основным законом народного хозяйства» [Вреден, с.114, 115, 117, 121].
В XIX в. достаточно широко было распространено мнение, согласно которому при выборе способов покрытия расходов государства предпочтение следует отдавать увеличению налогов: «Для покрытия исключительных расходов лучше прибегать к налогам, чем к займам, как это постоянно утверждал и делал великий английский министр Гладстон» [Лавеле, с. 282]. «Когда гнет войны дает себя знать сразу же без всякого смягчения, - писал Д. Риккардо, - мы становимся менее склонными легкомысленно ввязываться в дорогостоящий конфликт, а раз ввязавшись в него, мы, скорее, захотим покончить с ним, если только этот конфликт не связан с борьбой за национальные интересы большого значения» [Рикардо, 1955, с. 285, 286]. Однако со временем и такие суждения перестали приниматься обществом во внимание. Почему?
Если сравнивать налог и заем, заем оказывается более предпочтительным для сохранения капитала. «Подать, разлагаясь равномерно, может отнять у производителей и затраченные уже капиталы, заем же собирает только свободные капиталы, ищущие себе помещения, а потому добровольно предлагаемые» [Рикардо, 1955, с. 104]. Заем гораздо предпочтительнее скрытых налогов (в виде обесценения монет, неконтролируемой эмиссии бумажных денег), к которым часть прибегают государства. Такого рода меры не просто ведут к инфляции, они разрушают национальную экономику. При рациональном управлении государственными финансами «налог и заем…нормально друг друга пополняют» [Рикардо, 1955, с. 122]. Таким образом, и второй аргумент противников госкредита и госдолга был отвергнут.
На тезисе о том, что государственные заимствования негативно влияют на объемы частного капитала, ведут к его вымыванию, негативно влияют на объемы частного капитала, ведут к его вымыванию, следует остановиться подробнее, поскольку данная дискуссия продолжается и в настоящее время. В современной англо-американской экономической литературе тезис о недопустимости государственного долга доказывается посредством анализа негативного влияния государственного долга н частный капитал в виде гипотезы «вымывания капитала» [Самуэльсон, Нордхаус, с. 674-678; Фишер, Дорнбуш, Шмалензи, с.555-561; Долан, Линдсей, с.258-264]. В экономической теории гипотеза была закреплена взглядами А. Смита на роль государства в экономике, сведении её к функции «ночного сторожа». С тех пор суждения XVIII в. тиражируются сторонниками либеральных мировоззренческих представлений.
По мнению сторонников гипотезы «вымывания капитала», наиболее серьезное последствие огромного государственного долга заключается в том, что он обусловливает перелив капитала из состава производительного богатства, принадлежащего частному сектору, в непроизводительные расходы государства. В результате темпы экономического роста замедляются, и потенциальный уровень жизни в будущем снижается.
Гипотеза «вымывания капитала» основана на натуралистической концепции и критике капиталотворческой теории кредита. «Государственные долговые обязательства различных европейских наций, обремененных налогами, в частности Англии, один автор[2] считает суммой огромного капитала, который добавлен к наличному капиталу страны и посредством которого расширяется её торговля, умножаются её мануфактуры, улучшаются и обрабатываются её земли в значительно больших размерах, чем это было бы возможно посредством одного только наличного капитала. Он не принимает во внимание, что капитал, предоставленный первыми кредиторами государства правительству, представлял собою с того самого момента, как был ссужен государству, известную часть годового продукта, отвлеченную от своей функции капитала для того, чтобы служить доходом, отвлеченную от содержания производительного труда к содержанию непроизводительных работников, и к тому, чтобы быть израсходованной и растраченной в течение года, даже без надежды на воспроизводство в будущем» [Смит, с. 854].
Кредиторы, без сомнения, возместили свой капитал и продолжили вести операции в прежних или, может быть, в еще более широких размерах. Однако этот новый капитал, приобретенный или занятый ими у третьих лиц, «должен был существовать в стране раньше и должен был, как все капиталы, употребляться на содержание производительного труда. Когда он перешел в руки тех, кто ссудил деньги правительству, хотя он и явился в некоторых отношениях новым капиталом для них, он не стал таковым для страны; он лишь представлял собою капитал, отвлеченный от одного употребления для того, чтобы быть обращенным на другое. Хотя он возместил им капитал, ссуженный ими правительству, он не возместил его стране. Если бы они ссудили этого капитала правительству, в стране было бы два капитала, две части годового продукта, вместо одной, затрачиваемые на содержание производительного труда. Когда для покрытия расходов правительства получается ежегодно доход в виде поступлений от свободных или незаложенных налогов, известная доля дохода частных лиц отвлекается от содержания одного вида непроизводительного труда на содержание другого». Покрытие государственных расходов, без сомнения, затрудняет в большей или меньшей степени дальнейшее накопление нового капитала. Таким образом, практика государственных займов уничтожает уже существовавший капитал и препятствует накоплению нового капитала [Смит, с. 854, 855].
В начале XIX в. Генри Петти высказывал мысль о том, что «погашение всего национального долга сразу вызвало бы нечто, подобное национальному банкротству» [Рикардо, с. 277]. Более тщательная проработка проблемы привела к необходимости различения внутренних и внешних государственных заимствований. К. Рау полагал, что внешние займы, использованные не на потребление, а для роста национального производства, могут быть расценены в целом полезными, несмотря на необходимость последующих выплат, включая проценты, поскольку означают привлечение дополнительных ресурсов. Иначе дело обстоит с внутренними государственными займами. Оценивая их влияние на капитал и экономический рост, Рау писал «Если заем делается внутри государства, то капиталы тотчас же отвлекаются от затрат на народную промышленность и возвращаются ей только впоследствии, при уплате займов, мелкими долями. Таким образом, в той мере, как государственные расходы не имеют прямо или косвенно производственных результатов, промышленное производство уменьшается ими на некоторое время» [Рау, т.2, с.250].
В современных англо-американских учебниках механизм воздействия государственного долга на капитальный запас описывается с обширным применением математического аппарата следующим образом. Домашние хозяйства накапливают богатство с самыми разными целями и осуществляют сбережения путем покупки различных активов (недвижимости, акций и облигаций). Эти активы можно разбить на две группы: 1) государственные долговые обязательства; 2) активы, представляющие собой титул собственности на частный капитальный запас и прочие товары длительного пользования. По мере возрастания государственного долга домашние хозяйства накапливают все больше государственных долговых обязательств вместо того, чтобы вкладывать свои средства в частный капитал, и, таким образом, происходит вымывание частного капитального запаса страны государственным долгом.
Для иллюстрации, предположим, что люди желают иметь ровно 1000 единиц богатства, предназначаемого для обеспечения себя в старости и для других целей. При увеличении государственного долга запасы других активов, находящиеся в руках у населения, сокращаются в той же степени: когда государство продает облигации, запасы других активов должны быть уменьшены, поскольку общая желаемая величина богатства фиксирована. Проданные домашними хозяйствами активы представляют собой частный капитальный запас – за акциями, облигациями и закладными стоят заводы, оборудование и жилые дома. И, если государственный долг возрастает на 1000 единиц, запасы населения, хранимые в форме капитальных благ и других активов частного сектора, должны сократиться на 1000 единиц. В этом случае мы имеем дело со 100% -ным вымыванием (которое является аналогом 100%-ного вытеснения в длительном периоде). Полное вымывание на практике маловероятно. Увеличение государственного долга может привести к росту процентных ставок и стимулировать тем самым осуществление внутренних сбережений. Кроме того, правительство может прибегнуть к внешним займам вместо того, чтобы сокращать свой внутренний капитальный запас. Масштабы вымывания капитала зависят от условий производства и поведения отечественных домохозяйств и иностранцев в отношении сбережения.
К. Маркс со свойственной ему обязательностью нигилистической критики капиталистического строя отмечал: «Накопление капитала в виде обязательств государственного долга означает…увеличение класса кредиторов государства, которые получают право присваивать себе известные суммы из общей массы налогов. В этом факте, что даже накопление долгов может выступать как накопление капитала, со всей полнотой обнаруживается то извращение, которое имеет место в системе кредита»[3]
«Эффект вытеснения» лишается здравого смысла, поскольку практически перестаёт действовать, если в основе займов лежит инвестиционный механизм. Более того, орган власти, мобилизовав средства путем выпуска облигационных займов, может предоставить кредит частному сектору, который использует их для производства частных благ. Такая политика органов государственной власти является наиболее востребованной, поскольку стимулирует частные инвестиции. Именно благодаря гигантскому государственному долгу в самых разнообразных формах США осуществили долларизацию мировой экономики, развили национальный частный кредит и частное инвестирование, обеспечили высокий уровень жизни населения, надули гигантский мыльный пузырь в виде фондового рынка.
Как отмечают Э. Дж. Долан и Д. Линдсей, в конце 1980-х г.г. «экономические советники президента Буша с большим вниманием отнеслись к этим замечаниям. Основным приоритетом своей деятельности администрация Буша считала рост реального объема производства. В качестве неотъемлемой части стратегии содействия экономическому росту администрация намеревалась ликвидировать дефицит федерального бюджета. Сама по себе ликвидация бюджетного дефицита на краткосрочном временном интервале имела бы некоторый ограничительный эффект, который возможно, привел бы к спаду» [Долан, Линдсей, с.264]. Именно так все и произошло – экономическая политика Дж. Буша-старшего привела к экономическому кризису. В результате президент, при котором США одержали победу в «холодной войне» с СССР и добились его распада, одержали победу в «горячей войне» в 1991 г. с Ираком, не был переизбран президентом на второй срок. Для него реальные плоды макроэкономической теории «вытеснения капитала» оказались чрезвычайно горькими.