Костер Нового этапа догматической борьбы зажег Несторий – сирийский монах, а затем антиохийский клирик, призванный в 428 году на столичную кафедру. Его личность и учение до сих пор остаются камнем преткновения для многих, о чем свидетельствует, например, уже достаточно давно сложившаяся и устойчивая тенденция к посмертному оправданию еретика в протестантской церковно-исторической науке, которая частично также захватила католических и даже православных (по крайней мере формально православных) ученых.
О том, что Несторий был личностью весьма сложной и противоречивой, можно судить хотя бы по разноречивым оценкам его в православной историографии. Например, А.П.Лебедев считает, что христологические споры «едва ли возгорелись бы, если бы на сцене церковно-исторической не появилось Нестория, человека с достоинствами, но крайне запальчивого, любившего настоять на своем, гордого; а главное, как питомец монастырский, он мало знал жизнь и ее требования, узко понимал интересы Церкви» (По поводу этого суждения А.П.Лебедева должно заметить, что «МОНАСТЫРСКИЕ ПИТОМЦЫ» ЗНАЛИ И ЗНАЮТ «ЖИЗНЬ И ЕЕ ТРЕБОВАНИЯ» ОБЫЧНО ГЛУБЖЕ И ОБЪЕМНЕЕ, ЧЕМ МИРСКИЕ ЛЮДИ, А ИНТЕРЕСЫЦЕРКВИ ОНИ ПОНИМАЮТ КУДА ШИРЕ, ЧЕМ МНОГИЕ ПРОЧИЕ ЧЛЕНЫЕЕ. прим. А.И.Сидорова).
В.В.Болотов более благосклонен к еретику: «Этот Константинопольский патриарх был совсем не поверхностный ученый и талантливый проповедник… Что это не был характер низкий, за это ручается тот факт, что его бывшие приверженцы, восточные епископы, покидая его исторически погибшее дело, все же сохраняют уважение к его личности… Сама борьба, поведенная Несторием… не была бесцельна и лишена всякого основания».
Наоборот, Т.Лященко весьма категоричен: «Несторий был человек аскетического настроения, необыкновенно твердой воли, решительный, смелый, не любивший преклоняться ни перед кем, ни перед чем, не знавший жизни вне монастыря, не умевший присматриваться к условиям жизни и соразмерять свои действия с требованиями времени и общества, человек самого горячего темперамента, крайне самонадеянный, честолюбивый, нетерпеливый к чужим мнениям и убеждениям, фанатик, не считавшийся на с живыми, ни с мертвыми. Если к этому прибавить, что он прекрасно владел диалектикой, но не обладал глубоким умом, что он не получил солидного богословского образования, плохо знал святоотеческую письменность, то увидим, что Несторий имел все данные, чтобы стать самым ярким выразителем антиохийского направления в христологии, самым подходящим человеком для роли ересиарха».
В виду такой сложности и противоречивости характера Нестория трудно сказать о нем что-либо определенное, НО НЕСОМНЕННО, ЧТО ЕМУ ВРЯД ЛИ БЫЛА ПРИСУЩА ДОБРОДЕТЕЛЬ СМИРЕНИЯ, столь необходимая для всякого христианина, а особенно монаха. Об этом свидетельствуют его слова, сказанные императору при интронизации и переданные Сократом Схоластиком: «ЦАРЬ! – сказал он,- ДАЙ МНЕ ЗЕМЛЮ, ОЧИЩЕННУЮ ОТ ЕРЕСЕЙ,- И Я ЗА ТО ДАМ ТЕБЕ НЕБО; ПОМОГИ МНЕ ИСТРЕБИТЬ ЕРЕТИКОВ,- И Я ПОМОГУ ТЕБЕ ИСТРЕБИТЬ ПЕРСОВ». От себя Сократ добавляет: «Хотя некоторые простые люди, питавшие ненависть к еретикам, приняли произнесенные им слова с удовольствием, НО ОТ ЛЮДЕЙ, УМЕВШИХ ПО СЛОВАМ ЗАКЛЮЧАТЬ О КАЧЕСТВАХ ДУШИ, НЕ УКРЫЛОСЬ… НИ ЕГО ЛЕГКОМЫСЛИЕ, НИ ВСПЫЛЬЧИВОСТЬ, НИ ТЩЕСЛАВИЕ; ибо, не удержавшись и на минуту, он уже дошел до таких слов; не отведав еще, как говорится, и городской воды, уже объявил себя жестоким гонителем».
Весь парадокс заключается в том, что ЭТОТ ФАНАТИЧНЫЙ ГОНИТЕЛЬ ЕРЕТИКОВ САМ СТАЛ ЕРЕСИАРХОМ, ЧТО, ВПРОЧЕМ, НЕРЕДКО СЛУЧАЛОСЬ И СЛУЧАЕТСЯ В ИСТОРИИ ЦЕРКВИ. ((Пусть это будет всем нам серьезным уроком и предупреждением от чрезмерной горячности в борьбе с еретиками. прим. м.Варсанофия)).
Но Господь не только возводит низверженных, но и смиряет возвысившихся: сосланный после своего поражения в глухие места Египта (435), Несторий претерпел здесь много скорбей и унижений, пока не предстал на суд Божий (приблизительно ок. 451 г.). СУДЬБА ЕГО ЯВЛЯЕТСЯ КАК БЫПАРОДИЕЙ НА ЖИЗНЬ СВТ. ИОАННА ЗЛАТОУСТА, также призванного из Антиохии на Константинопольский престол и также сосланного; НО ЕСЛИ СВЯТИТЕЛЬ ПРЕТЕРПЕЛ СКОРБИ И СТРАДАНИЯ ЗА ВЕРНОСТЬ САМОЙ ГЛУБИННОЙ СУЩНОСТИ РЕЛИГИИ ХРИСТОВОЙ, ТО НЕСТОРИЙ – ЗА СВОЕ УПРЯМСТВО И ГОРДЫНЮ.
О ЕРЕСИ НЕСТОРИЯ
Если говорить в общем, то Несторий, конечно, разделял основные христологические посылки прочих антиохийских церковных писателей с их антиарианской и антиаполлинаристической направленностью. Но он сделал один шаг, который вывел его за грань, отделяющую Православие от ереси: СОПОЛОЖИЛ БОЖЕСТВЕННУЮ И ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПРИРОДЫНА ОДНОМ ОНТОЛОГИЧЕСКОМ УРОВНЕ, встав в противоречие С АПОФАТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЕЙ СВЯТЫХ ОТЦОВ, СОГЛАСНО КОТОРЫМ Божественная сущность – «ВНЕ И ПРЕВЫШЕ ЛЮБОЙ ОНТОЛОГИИ И МЕТАФИЗИКИ».
Более того, признав равнозначность двух естеств во Христе, Несторий делает новый шаг, уже явно переступая через названную границу: указывает, ЧТО ОБЕ ПРИРОДЫГОСПОДА ДОЛЖНЫМЫСЛИТЬСЯ КАК КОНКРЕТНЫЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ СУЩНОСТИ. И здесь его уже врядли можно назвать «убежденным представителем» антиохийской традиции, ибо другие представители ее, за исключением, пожалуй, Феодора Мопсуестийского (да и то с оговорками), не делали столь рокового шага, подводящего к учению о «ДВУХ СЫНАХ», в котором не без основания упрекали Нестория. В соответствии перед ним встал вопрос о соединении двух индивидуальных природ в Господе; отвергая ипостасное единение, он пытался заменить его такими суррогатами, как «единение в действовании», «единение по достоинтсву сыновства» и прочее, под давлением оппонентов постоянно внося поправки в свою христологию.
((Здесь хотелось бы заметить. Это как раз то, о чем мы постоянно говорим; ошибка в каком-нибудь одном малозаметном на первый взгляд нюансе, непреложно, по логической цепочке, ведет еретика или раскольника к ереси или расколу. Прм. М.Варсанофия)).
Т.Лященко замечает: «Если бы не его гордость, самомнение и упорство, то он, кажется, мог бы постепенно возвыситься ДО ПРАВОСЛАВНОГО УЧЕНИЯ О ЕДИНОМ ЛИЦЕ БОГОЧЕЛОВЕКА ПРИ ДВУХ СОВЕРШЕННЫХ ЕСТЕСТВАХ. Но, озлобленный неудачей пропаганды, ум Нестория нашел другой выход, вне православного учения».
((Опустим тонкости еретического учения Нестория)).
Несмотря на гибкий и динамичный характер Христологии Нестория, она «в той форме, в какой явилась… до Собора и на Соборе Ефесском в его собственных устах, а не в истолковании его сторонников, которые сначала и сами не понимали всей бездны его заблуждения, ЯВЛЯЕТСЯ СТРАШНОЙ ЕРЕСЬЮ, СОВЕРШЕННО УНИЧТОЖАЮЩЕЮ, как справедливо заметил свт. Кирилл, ОСНОВЫ, СУЩНОСТЬ ХРИСТИАНСТВА.
Ведь действительно, ЕСЛИ ВО ХРИСТЕ СТРАДАЛА ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ, хотя бы и находящаяся в каком-то чрезвычайном общении с Сыном Божиим, но СВЕРХ ТОГО, САМА НУЖДАЮЩАЯСЯ В ОЧИСТИТЕЛЬНОЙ ЖЕРТВЕ, ТО КАКУЮ ЖЕ ЦЕННОСТЬ, КАКОЕ ЗНАЧЕНИЕ МОГЛИ ИМЕТЬ СТРАДАНИЯ ЭТОЙ ЛИЧНОСТИ? А в таком случае и самое пришествие Сына Божия на землю становится излишним».