ЛИЧНОСТНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ВРЕМЕНИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1. ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Для осмысления поставленной проблемы концепция деятель­ности должна быть рассмотрена в ряде ракурсов. Если их пере­числить совсем кратко, то это качество деятельности как труда, профессии, практической или идеальной деятельности, наконец, психической деятельности. В каждом из этих качеств время вы­ступает по-разному и играет разную роль.

Поскольку личность живет трудом, а труд определяется об­щественно-необходимым временем, общественное время определяет иерархию мотивации, ценностей, основную детерминанту личной жизни, более того, соотношение в ней свободы и необходимости, даже принуждения. Время личности, способ его организации долж­ны соответствовать общественно-необходимым требованиям. Это со­ответствие, как отмечал еще К. Маркс, достигается одним работ­ником за счет его способностей, другим — ловкости и умений, третьим — интенсификации своих действий. Однако одновременно. общественное время, аккумулированное в организации деятельно­сти, — это совокупность предоставляемых личности временных воз­можностей и резервов, заключенных в научно-техническом обес­печении труда, научении социально-профессиональному опыту.

Сферы общественной жизни различаются по насыщенности со­бытиями, по социальной перспективности, темпам развития. По­падая в такие сферы (профессиональной деятельности, культурной, общественной жизни и даже личного общения), личность получает большие возможности, большую интенсивность взаимодействия с жизненным пространством, повышает ритм жизни. В данном случае общественная детерминация умножает личностное время, потенци­ал. В первой главе рассматривалось и глобальное противоречие, развивающееся в связи с техническим прогрессом, между требова­ниями деятельности и возможностями человека.

_____ _ ___ Глава вторая ___________55

Однако соотношение свободы и необходимости, связанное с необходимым временем деятельности, складывается по-разному для разных видов труда (умственного или физического) и для разных способов включения личности в труд и отношения к нему. Твор­ческий труд, как очевидно, представляет для личности ценность, придающую свободный характер ее времени. Возможность самовы­ражения в труде (даже при его нетворческом характере) дает лич­ности удовлетворенность и тем самым превращает время труда из необходимого, внешнего в ценное.

Далее, рассмотрение деятельности в качестве профессии позво­ляет, как уже отмечалось, установить ценное для развития лич­ности соотношение своих способностей и профессии, т. е. время профессиональной жизни, занимающее основной период жизни человека, становится личностно ценным. Своевременность овладе­ния профессией, включая получение образования и становление профессионалом, своевременность прохождения этапов профессио­нальной жизни (карьеры) диктуется существующей социальной нормативностью и ценностью = оптимальностью возрастных и лич­ностных сроков прохождения этих этапов и личностной потребно­стью в объективации, самореализации, самоутверждении. Если уровни притязаний и мотивация достижений личности не соответ­ствуют профессиональному периоду или темпам карьеры, то работа не приносит личности удовлетворения и время личности обесце­нивается: при наличии результатов труда человек считает, что бес­смысленно теряет годы.

Чаще всего в сфере труда у некоторых людей развивается способность к организации времени в более узком смысле слова, которую квалифицируют как особенность организованного челове­ка. Самоорганизация во времени предполагает организацию вре­менных параметров своего труда и личных занятий, включает и планирование и учет производительности, скорости работы, пери­одичности интервалов и т. д. Продуктивное использование времени, ориентация во времени, способность по-своему структурировать время в рамках временной заданности или неопределенности (не­определенность времени наступления событий) — это особая лич­ностная, жизненная способность, которая обеспечивает своевремен­ность, продуктивность и оптимальность ее личной и общественной жизни. Именно здесь появляется возможность свободного владения временем в относительной независимости от его объективного хода и рамок.

В этом смысле необыкновенно интересны истории жизни не только крупных художников или писателей, которые просто це­ликом отдавали свое время жизни творчеству, но таких не всем широко известных личностей, которых, может быть, даже нельзя назвать общественными деятелями в буквальном смысле слова.

56 Личностная организация времени деятельности

Такова жизнь княгини М. К. Тенишевой, которая вошла в историю русской культуры как покровительница многих замечательных художественных начинаний: при ее участии в Санкт-Петербурге издавался журнал «Мир искусства», была открыта художественная студия для подготовки в Академию художеств. Она была страстно увлечена собиранием русских древностей, произведений русского и зарубежного искусства. В 1905 г. в Смоленске М. К. Тенишева открыла уникальный историко-этнографический музей «Русская старина». Она фактически управляла двумя большими имениями, в то время как у нее месяцами гостили крупнейшие русские ху­дожники и музыканты; и она отдавала, несомненно, общению с ними значительную часть досуга, стремясь к возрождению русского стиля в искусстве. Она же организовала женскую вышивальную мастерскую, где девушки ткали удивительные кружева, сельско­хозяйственную школу для крестьянских детей, позднее при школе возник замечательный балалаечный оркестр, которым руководил ученик знаменитого Б. Андреева, курсы для подростков на заводе мужа, где их готовили к разным ремеслам и профессиям. Увлекаясь архитектурой, она начала заниматься художественным литьем, имела кузнечную и керамическую мастерские, химическую лабо­раторию, в которой работала сама. При этом она имела прекрасное, в том числе и музыкальное, образование и увлекалась пением. Впоследствии, когда революция разрушила созданное ею и мужем, она уехала в Париж, где училась у Полины Виардо и давала концерты.

Создав свой уклад, стиль разнообразной интенсивной творческой жизни в российском времени и пространстве, она сумела сохранить себя как художника, человека искусства и «разместить» свои спо-. собности в другом чужеземном времени и пространстве. Иногда, когда встречаешься с такими людьми, задаешься вопросом, как успевали они сделать, свершить столь многое? Почему жизнь и работа наших современников буквально раздирается случайными, необходимыми, но внутренне незначительными делами, лишая их внутренней цельности и направленности? Как справедливо отмечает создатель зонной концепции мотивации и исследователь временных ее особенностей В. Г. Асеев, личность сплошь и рядом следует актуальному, но личностно не значимому мотиву. Выполняя не­обходимое, она не успевает совершить главного [17, 18].

В отечественной и зарубежной психологии выполнено, как от­мечалось в предисловии, множество исследований, раскрывающих особенности времени профессиональной деятельности (В. А. Дени­сов, Д. Н. Завалишина, В. А. Пономаренко и др.). Время учиты­вается при различных видах сложности деятельности, связанных с нервным напряжением, дефицитом времени, преодолением труд­ности (Л. Г. Дикая, Д. Н. Завалишина, Б. Ф. Ломов, В. В. Чебы-

___Глава вторая ___ 57

шева). Особенно важны те, которые связаны со скоростями и ритмами, требуемыми профессией; с особенностями перелетов в разном суточном времени. Исследования показали, что «уровень ошибки слежения за частотным сигналом определяется не абсо­лютной величиной запаздывания рабочих движений оператора, а отношением этого запаздывания к предельно допустимому значе­нию запаздывания данной частоты сигнала [47, с. 15]. А устранение этой ошибки возможно только за счет антиципации, т. е. прогно­зирования ритма сигнала (там же). А «одним из важнейших мо­ментов антиципации как механизма, обеспечивающего устойчи­вость слежения, является установление определенных временных соотношений между сенсорными и моторными структурами и про­цессами при обучении» [47, с. 16]. В. А. Денисовым использова­лась также модель так называемой совмещенной деятельности, в которой человеку приходится выполнять параллельно два ритми­ческих действия (ниже мы приведем данные о деятельности, со­вмещенной по иному основанию). Результаты показывают, что наибольшую сложность и повышение «цены» деятельности вызы­вает рассогласование темпов совмещенных действий. Иными сло­вами моделирование действий, которые человек должен выполнять, одновременно требует учета «разрешающих возможностей» мозго­вых, двигательных и психических систем человека в отношении решения тех или иных временных задач. Одной из серьезных проблем данного исследования являлось соотношение динамики, фазы и связи надежности и устойчивости операторской деятель­ности, спецификой которой являлась длительность непрерывной работы в СЧМ в аварийных и конфликтных ситуациях. В результате исследования выявились две в известном смысле полярные группы (в дальних перелетах в условиях монотонии) — лучших или худ­ших. «Лучшие характеризовались низкой тревожностью, сильно выраженной интровертированностью и высокой эмоциональной устойчивостью, а худшие — высокой тревожностью и выраженным невротизмом [47, с. 24].

Чрезвычайно важным для нашего дальнейшего рассмотрения проблемы являлось то, что В. А. Денисов в качестве основных показателей индивидуальных особенностей выбрал кроме тревож­ности и возможностей (ограничений) саморегуляции уровень их притязаний и самооценки, т. е. собственно личностные показатели, выводящие на проблему личности как организатора времени дея­тельности. Причем за основу выявления взяты не абсолютные значения уровня притязаний и самооценки, а их разница, носившая у двух разных групп ярко выраженный положительный или от­рицательный характер. И хотя автор интерпретирует этот факт лишь как тенденцию, требующую ретроспективного анализа жиз­недеятельности испытуемых (по-видимому, только в плане трени-

58___ Личностная.организация, времени^^еятельностч _ _______

ровки саморегуляции), его подход имеет принципиальное значение (В. А. Денисов). Так Э. Цихож в работе «Сверхзвуковые самолеты» вскрывает сложную архитектонику времени и его восприятия в полетах скоростных машин. «Полеты на малой высоте, — пишет он, — вместе с большой скоростью приводят к уменьшению до минимума времени реакции экипажа на событие, и через опреде­ленное время может снизиться их способность к восприятию, а следовательно, и реакции, т. е. работоспособность. Объект, над ко­торым пролетает самолет, экипаж видит неотчетливо, т. к. время наблюдения коротко для внимательного рассмотрения. Дело затруд­няется необходимостью частого перевода взгляда с лобового стекла на приборную доску, что требует определенного времени на акко­модацию и приводит к утомлению зрения. Проблема усугубляется тем, что часть времени пилот должен выделить на сравнение мест­ности с картой».

Известно, что изображение информации о состоянии самолета в условиях полета сэкономило время. Однако из приведенного отрывка очевидно, насколько сложна временная архитектоника деятельности во время полета. Анализ дневниковых записей пока­зывает, что затраты времени на осуществление деятельности и его восприятие при определенной скорости полета увеличиваются, а восприятие времени искривляется в зависимости от восприятия пространства, т. е. высоты полета. Здесь «хронотоп» Ухтомского функционирует очень сложно, т. к. нет одной доминанты, а есть необходимость одновременности осуществления и восприятия (вре­мени и высоты) и деятельности (скорости и адекватности). Так, летчики отмечают, что с увеличением высоты полета субъективное время замедляется.

Последние данные о гибели Ю. Гагарина свидетельствуют о том, что при отсутствии приборных показаний о высоте полета и не­адекватном субъективном предположении (что эта высота дает вре­мя, необходимое для осуществления определенного маневра) летчик совершил трагическую ошибку.

А. Ф. Пчелинов, изучавший временные факторы дестабилиза­ции деятельности членов экипажей воздушных судов гражданской авиации, выделил специальную категорию «время трудового про­цесса», указав, что оно связано преимущественно с двумя (он назвал их не режимами деятельности, как Л. Ю. Кублицкине, выполнявшая исследование на 4-5 лет раньше), а объектами труда:

«лимитом» и «дефицитом» времени, т. е. необходимыми времен­ными нормами, отпущенными для осуществления тех или иных работ в полете [94, с. 8-9]. Он отмечает интереснейший факт, что задержки вылетов превращают лимит в дефицит.

Данные исследования профессии синхронного переводчика, а также оператора, диспетчера, показали, что только некоторые лица

____ _ Глава вторая ______ _____ _59

обладают способностью одновременно сочетать слуховое восприятие, мысленный перевод и вербальное воспроизведение, речь, т. е. одно­временно слушать, думать и говорить [55]. Итак, в разных иссле­дованиях (и наблюдениях) операторской, т. е. связанной со вре­менем, деятельности были выявлены следующие ее временные параметры — одновременность (практических или психических процессов; или психического и практического действия, движения), длительности деятельности, устойчивости—неустойчивости объек­тивных ритмов, сигналов и проблема антиципации для адаптации субъективных ритмов к объективным и т. д.

Приведем еще некоторые примеры временных трудностей в других моделях деятельности. Институтом психологии РАН про­водились исследования (Ю. М. Забродин) деятельности погранични­ков. Мы осуществили свой теоретический анализ деятельности, который показал, что в ней заключена скрытая временная про­блема. Пограничник, обходя границу, должен находиться в состоя­нии готовности № 1 (полной мобилизации всех средств наблюдения и готовности совершить молниеносное действие, «поражающее» нарушителя). Он должен находиться в состоянии максимального напряжения для осуществления быстрого, точного и адекватного действия. Однако нарушитель может не появиться ни в период его дежурства, ни в длительные периоды его дежурств. Может ли при длительности времени дежурства и при отсутствии реального объекта деятельности сохраниться высочайший уровень психи-чески-деятельностной напряженности? По-видимому, эта проблема разрешается выработкой особой структуры (вероятно, личностного уровня), готовности, в которой вырабатывается навык к быстрой реакции (снимающий напряжение) и способность длительно удер­живать наблюдательность.

О существовании других временных противоречий можно судить по знаменитой книге Д. Гранина «Эта странная, странная жизнь», посвященной жизни ученого А. А. Любищева. Мы проанализиро­вали ее под интересующим нас углом зрения времени. А. А. Лю-бищев, исследуя особенности одного из видов (или подвидов) на­секомых, запланировал свою научную деятельность на всю свою жизнь так, чтобы успеть полностью решить некоторую значитель­ную задачу — описать данный подвид. Однако определенные осо­бенности — организованность, привычка к планированию и кон­тролю времени — его личности привели к тому, что он начал в форме кратких записей фиксировать, сколько времени он затратил на ту или иную часть работы. Затем эти заметки распространились на его свободное, личное, жизненное время... Он стал фиксировать, сколько времени уходит на умывание, разговор с кем-то из близких и т. д. Полезная привычка переросла в манию, когда полки его кабинета стали заполняться папками этих странных дневников, в

60 Личностная oJwmu3au,wi временидеятельности _

которых он хладнокровно фиксировал, сколько времени он про­щался с сыном, уходящим на фронт...

Однако оказалась ли продуктивной для самой работы эта при­вычка, судя по всему сильно деформировавшая его личность? Ему не хватило времени жизни, чтобы решить поставленную задачу!!!

Этот пример наилучшим образом демонстрирует личностный и ценностный характер времени, невозможность организации его формальным способом, идет ли речь о времени деятельности или жизни.

Из этих примеров очевидно, что существуют объективные (от­носительно к человеку) временные структуры деятельности, суще­ствуют психологические временные задачи, решаемые человеком в ходе ее осуществления более или менее оптимально, выражаясь языком инженерной психологии, разной «психологической ценой».

Это навело нас на предположение, что существуют разные типы личностей с разными временными возможностями. Однако прежде чем приступить к выявлению психологических особенностей этих типов, мы должны были решить сложнейшую проблему: какую деятельность, с какими временными параметрами избрать объектом исследования. Эта проблема имела три трудноразрешимых аспекта.

Первый заключался в том, что если бы мы избрали только одну профессию в качестве предмета исследования, то потребовалось бы его продолжить на других, отличающихся по своим временным параметрам. Второй проблемный узел состоял в том, что в суще­ствующих отечественных инженерно-психологических исследова­ниях и в области психологии труда не существует детальных пси­хологических профессиограмм, выявляющих временные требования деятельности к человеку даже в таких профессиях, как летчики, машинисты разных видов транспорта, операторы, несмотря на яв­ность связи этих профессий со временем, скоростью и дефицитом времени. В них не вскрыты с достаточной полнотой возможности человека соотносительно с требованиями профессии (во временном ракурсе). Наконец, третий аспект заключался в сложности моде­лирования деятельности, учитывая то, что последняя имеет не толь' ко нормативную структуру, но и функциональные особенности — «случаи», события и т. д., которые невозможно предусмотреть в одной модели.

По поводу первого аспекта мы имели дискуссию с авторитетным французским психологом Ш. Годбуа, который много лет изучал сменный режим дежурств деятельности медсестер и высказал глу­бокое убеждение, что исследование времени должно быть привязано к каждой, профессии. В таком случае понадобились бы десятки лет, чтобы выявить, насколько типы организации времени, выяв­ленные в одной профессии, проявляются во второй, третьей и т. д.

Глава вторая _______ 61

И если в каждой профессии выявились разные типы, то как свести

эти типологии?

Мы выдвинули другую гипотезу, что, несмотря на существенные различия разных профессий, в них могут существовать сходные режимы времени, а в сходных профессиях могут быть разные режимы. Таким образом, мы сформулировали новое понятие — «временной режим деятельности». Проведя анализ ряда профессий, мы выделили, не претендуя на исчерпывающую классификацию, несколько типичных режимов или временных «задач» (Л. Ааран-сон, П. Мередит, Г. Шальтенбранд и др. пользуются более частным понятием «задачи»), которые приходится решать человеку. Первый наиболее известный режим — дефицит времени, когда его заведомо недостаточно для осуществления деятельности; второй лимит, когда человеку нужно работать особо напряженно, чтобы выполнить к сроку определенный объем работы; третий — оптимальный (или нормативный) режим, который в разных профессиях устанавлива­ется на основе учета особенностей труда и возможностей человека (например, темп работы конвейера); четвертый — неопределенный, когда человек сам должен определить срок завершения деятель­ности (например, в творческих профессиях невозможно извне пла­нировать срок осуществления научного открытия или завершения работы над книгой); пятый — избыток времени, когда его заведомо больше, чем необходимо для получения продукта.

Пилотажное исследование доказало невозможность смоделиро­вать все режимы деятельности в реальном времени и пространстве, поскольку в эксперименте их невозможно оторвать от тех или иных особенностей профессий. Как отмечалось в первой главе, деятельность осуществляется человеком в настоящем времени, и это не противоречит факту, что человек трудится почти всю жизнь, т. е. у его профессии есть прошлое, настоящее и будущее. Но, Кроме этих общих для любой деятельности фактов, мы предполо­жили, что относительно к возможностям человека время деятель­ности может быть избыточно (или наоборот), т. е. имеет разные режимы. Смоделировать все режимы, учтя одновременно и «тех­нологию» профессии, в настоящем времени оказалось практически невозможно. В качестве стимульного материала испытуемому были предложены временные задачи или режимы. Тем самым перед ним была поставлена рефлексивная задача, опирающаяся на его спо­собность осознать, как бы он действовал в этих режимах. Поэтому на первом этапе исследования использовались лишь рефлексивные данные, ответы испытуемых на вопросы, включавшие описание этих режимов. Это давало гарантию того, что мы выявляем ха­рактерный, устойчивый способ действия (предпочитаемый режим), а не их случайное поведение в той или иной темпоральной ситуации. Одновременно этим была уравнена мотивация, поскольку в реаль-

62 _ _ Личностная_организация времени деятельности _____

ной деятельности она дает эффект ускорения или замедления, за­темняющий исследуемую нами закономерность.

Чтобы уравнять мотивацию, первое исследование Л. Ю. Куб-лицкене проводилось на выборке аспирантов (300 чел.) в период предэкзаменационной сессии, когда существует реальный срок под­готовки к экзаменам. Но были опрошены только те респонденты, которые до аспирантуры уже имели профессиональную работу и могли осознанно и обобщенно отвечать о предпочитаемом режиме деятельности. Как отмечалось в первой главе, первоначально была выдвинута гипотеза о трехкомпонентной структуре личностной ор­ганизации времени, включающей осознание, переживание времени и его практическую регуляцию. В исследовании использовались три методики, каждая из которых была направлена на выявление одного из компонентов модели. Как мы отметили, практическую регуляцию времени пришлось исследовать с помощью опросника, в котором, как очевидно, выявлялось не практическое действие, а обобщенный, рефлексивный ответ респондента о типичном для него способе. Несколько слов о характере опросника. В нем в виде разнообразных временных задач были введены «случаи» всех вы­деленных предварительно пяти режимов деятельности. По каждому из временных режимов давалось несколько временных задач. От ис­пытуемого требовалась рефлексивная самооценка степени успеш­ности его решения тех или иных заданий, на основании чего делались выводы об оптимальности (успешности) и пессимальности (неуспешности) его деятельности в разных режимах. Наконец, что­бы исключить подмену реальных ответов желаемыми, в опроснике содержалось два ряда вопросов: «как Вы действуете обычно» и «как бы нужно действовать в идеале» (или как желательно дей­ствовать). Осознание времени, т. е. первый компонент исследуемой структуры, выявлялось в свободном интервью и мини-сочинениях. Переживание времени исследовалось путем применения двух близ­ких, в известном смысле взаимно контролируемых методик — теста метафор времени Р. Кнаппа и шкалы переживаний времени Е. И. Головаха — А. А. Кроника. По Кнаппу исследовалось пере­живание времени по следующим параметрам: 1. Протяженности — как континуального или дискретного. 2. Эмоциональности — как приятного—неприятного. 3. Напряженно-ненапряженного. Все по­лученные данные: опросник, методики на переживание времени и методики на осознание времени (интервью и мини-сочинения) об­рабатывались сначала отдельно.

' Некоторые наши оппоненты считали, что временной режим деятель­ности в принципе определяется только мотивацией, влияющей на ускоре­ние или замедление темпа.

____._ _ ________Глам вторая________ _____ 63

По результатам опросника эмпирический материал обрабаты­вался по каждой временной задаче отдельно (всего 8 временных задач по каждому из 5 режимов). Решения временных задач оце­нивались по критерию оптимальности—неоптимальности организа­ции деятельности в пятибалльной системе. Для установления оп­тимального способа действия использовалось сравнение «реального» и «идеального» вариантов решения.

Обработка данных носила качественный характер, при котором сводились воедино способы решения задач, относящихся к одному режиму, что дало возможность обрисовать стратегию действия (оптимальности—пессимальности) каждого испытуемого в каждом из 5 режимов. Затем методом многопараметрального шкалирования (метод, использованный в физике многопараметральных зависи­мостей) была получена типология, в которой каждый из типов характеризовался по шкале успешности—неуспешности (оптималь­ности—пессимальности) в пятибалльной системе во всех пяти ре­жимах. Некоторые испытуемые давали противоречивые, взаимо­исключающие ответы на разные задачи, относящиеся к одному режиму, что было интерпретировано как неадекватность рефлексии их способа действия во времени, т. е. отсутствие представления о своем способе действия во времени.

В результате первого этапа исследования была получена сле­дующая типология из пяти типов:

1. Первый тип, условно названный «оптимальным», успешно действует во всех пяти режимах, обладает способностями органи­зовывать время и самоорганизовываться в нем, т. е. представляет наивысший (по В. И. Ковалеву) уровень практического владения собственным временем. Универсальная успешность этого типа во всех пяти режимах позволяет говорить о наличии у него способ­ности к организации времени, в отличие от других, приводимых ниже типов, каждый из которых оптимален в одном или двух режимах и одновременно неуспешен в других.

2. Второй тип, условно названный «дефицитным», успешно действует в дефиците времени и, более того, все остальные режимы сводит к дефициту (т. е. все делает «в последнюю минуту», когда времени заведомо недостаточно). Его переживания времени пара­доксальным образом не связаны с деятельностью (хотя, казалось бы, дефицит времени деятельности должен актуализировать его переживания). Этому типу свойственна способность самоорганиза­ции, но проявляется она ситуативно, т. е. только под влиянием внешнего воздействия, которое (как лимит) является достаточно жестким.

3. Третий тип, названный «спокойным», напротив, испытывает трудности при работе в дефиците времени и при оптимальном режиме, и при заданном извне сроке завершения деятельности —

I

6^ ___Личностная органузацш1_в[)емени _ деятельное ти _____

будь то лимит или нормативное время, но успешно действует в остальных двух режимах (когда время не задано или когда его больше, чем требуется). Этому типу присуща развитая способность самоорганизации, поскольку он внутренне активен, оптимален во временной неопределенности. Эти лица предпочитают заранее узна­вать о предстоящей им работе, чтобы заранее ее спланировать, Переживания их двойственны: когда они сами определяют время, оно переживается ими как напряженное и приятное, когда же время деятельности задается извне, они переживают его как дис­кретное и неприятное и их деятельность дезорганизуется.

4. Четвертый «исполнительский» тип успешно действует во всех временных режимах, кроме временной неопределенности. Если представителям этого типа предъявлено задание с любым указан­ным сроком (дефицит, лимит, оптимальный срок), они способны его выполнить, оптимально организуя свою деятельность во вре­мени, но там, где отсутствуют внешние опоры в виде сроков, они не в состоянии самостоятельно самоорганизоваться. Их пережива­ния связаны с деятельностью, носят дискретный, позитивный, т. е. удовлетворяющий субъекта характер.

5. Пятый «тревожный» тип успешен в режиме с оптимальным сроком, может работать в избытке и неопределенном времени, но всячески избегает экстремальной ситуации дефицита, что и отра­жается в характере переживания времени.

Описанные типы не представляют иерархии и поэтому не могут быть соотнесены с иерархической классификацией В. И. Ковалева. Лишь первый тип относится к высшему, а пятый (и то условно) к низшему уровню, поскольку один из режимов ему противопока­зан. Каждый из типов характеризуется диапазоном временных режимов по степени в них оптимальности, а также теми режимами, в которых его деятельность затруднена или невозможна. Иными словами, типология выявила параметр широты или организован­ности временных возможностей личности. Один из типов обнаружил оптимальные возможности во всех пяти режимах, что позволяет говорить о существовании особой, до сих пор никем не выделяв­шейся способности к организации времени.

Обобщая данную типологию, можно выделить факторы, которые являются сквозными для всех типов:

1. Число временных режимов, в которых он может работать, а также предпочтительный и избегаемый режимы;

2. Внешняя или внутренняя заданность времени или нейтраль­ность;

3. Отношение к временному дефициту, т. е. явная способность или неспособность в нем действовать.

Чрезвычайно важным является второй фактор. Он не был преду­смотрен в гипотезе исследования, а явился его важнейшим резуль-

_ _Глава вторая _ _ ___ __ 65

татом. Насколько нам известно, этот фактор до сих пор не был об­наружен в исследованиях психологического времени.

В предыдущей главе мы показали, что теоретически механизмом самоорганизации во времени является саморегуляция, которая ко­ординирует активность в контуре, пространстве организма и пси­хики, во-первых, и, во-вторых, сопрягает временные возможности личности с деятельностью. Можно сказать, что она осуществля­ет регуляцию активности в пространстве личность—деятельность (деятельностно-личностное пространство). Доминирование внутрен­него контроля в организации времени деятельности фактически означает, что личность является ее субъектом, даже учитывая то, что она организует время деятельности, когда существуют внешне заданные сроки. Эта детерминация особенно очевидна у оптималь­ного и спокойного типов (1-й и 3-й). «Дефицитный тип» представ­ляет собой вариант сочетания внешней и внутренней детерминации, если его «подстегивает» внешний срок, он способен внутренне мо­билизоваться. «Исполнительский тип» целиком детерминирован внешне заданными сроками, требованиями.

«Тревожный тип» представляет собой случай способности дей­ствовать в дефиците (в нулевом варианте). Комментарии к особен­ностям этого факта имеют и общее, и практическое значение. Дефицит времени имеет и общие, и частные проявления. В связи с упомянутым выше темпом технического прогресса вся жизнь становится более интенсивной, а ситуации дефицита времени в деятельности учащаются. Примеры тяжелейших последствий не­способности людей действовать в дефиците всем известны и тра­гичны. Это Чернобыльская катастрофа, многочисленные авиа-, же­лезнодорожные и автомобильные катастрофы. Здесь действуют два фактора — неожиданность события и либо профессиональная, либо личностная неспособность принимать мгновенные (и верные) ре­шения, оптимально действовать. Человека парализует и неожидан­ность аварии, и сознание ограниченности времени для ее устра­нения.

Когда были получены данные о наличии типа, неспособного действовать в дефиците, мы (еще раз) проанализировали под этим углом зрения круг профессий, где этот дефицит является не ис­ключительной ситуацией, а типичной.

Оказалось, что к числу таких профессий относится реанимация, когда состояние больного оставляет дефицит времени врачам для спасения его жизни. В реанимации дефицит времени является не событием, а существенной характеристикой профессиограммы. Из этого анализа следует, что профессионалами в областях, свя­занных с дефицитом времени, не могут быть представители «тре­вожного» типа — они профнепригодны (или нуждаются в специ­альных тренингах).

3 Зак. 3844

66 Личностная организация времени деятельности ___

Чтобы подтвердить полученные данные и эти серьезные выводы ограничительного характера, в излагаемом ниже исследовании О. В. Кузьминой мы специально учли фактор личностной и ситу­ативной тревожности (измеряемый по Спилбергеру). Результаты исследования по параметру «переживание времени» показали, что последнее имеет следующую факторную структуру:

«континуальность—дискретность »,

«напряженность—ненапряженность»,

«эмоционально-ценностное отношение ».

Были выявлены корреляционные зависимости между каждым из факторов и особенностями организации времени деятельности каждого типа. Обнаружилось, что у первого «оптимального» и второго «дефицитного» нет никаких значимых зависимостей с пере­живанием времени по всем факторам (по обеим методикам). У третьего, «спокойного» типа, который в основном успешен в режиме временной неопределенности, обнаружилась значительная корреляция со вторым фактором (50% испытуемых оценивали время как напряженное). Люди этого типа, переживая время как напряженное, не расслабляются и поэтому успешно действуют в незаданных временных условиях. Но если их напряженность уси­ливается заданными извне сроками, то они не выдерживают на­пряжения и дезорганизуются в деятельности.

Четвертый «исполнительный» тип характеризуется выражен­ностью эмоционально-ценностного переживания времени. Эти лю­ди, успешные в определенных интервалах и не способные самоор­ганизоваться во временной неопределенности, переживают время как разнообразное, насыщенное, приятное. У пятого, «тревожного», типа (по методике шкалирования) выявилась склонность к пережи­ванию времени как континуального (цельного, плавного, непре­рывного). Режим дефицита, создавая эмпирическую напряжен­ность, вступает в конфликт с его неторопливым эмоциональным переживанием, что ведет к дезорганизации деятельности.

Связи переживания с режимами деятельности, оптимальными или неоптимальными для личности, радикально различались по своей интенсивности и характеру. В одних случаях эта связь прак­тически отсутствовала (в связи с чем можно предполагать и — далее — проверять гипотезу, что деятельность регулируется только сознанием, т. е. на когнитивном, а не на эмоциональном уровне). В других случаях обнаружился конфликт между переживанием времени и регуляцией деятельности (что, в свою очередь, позволяет поставить задачу дальнейшего исследования роли сознания в этом конфликте). В третьем случае противоречие возникало внутри само­го переживания времени, в четвертом — переживание отражало позитивный, успешный характер деятельности, а в пятом — нега­тивный. Так же как связь сознания и деятельности имела двоякую

_______ Глава_(ипо])ая__ _ _________67

направленность, так же у одних переживание определяло деятель­ность, а у других деятельность детерминировала переживание.

Кратко анализируя данные по осознанию времени, можно ска­зать, что одни испытуемые осознавали время абстрактно, почти философски, другие — только в связи с задачами деятельности, т. е. очень конкретно; одни осознавали время как время жизни и смерти, другие — как дефицитное, недостающее время и т. д. Время осозна­валось в различных категориях, в разной мере, как относительное или безотносительное к личности и т. д. Эти данные, в свою очередь, дали некоторый коэффициент достоверности к рефлексивным отве­там испытуемых по поводу организации своей деятельности.

Хотя данные по осознанию времени не вошли в общую типо­логию, с их помощью раскрываются некоторые внутренние связи между компонентами структуры личностной организации времени. Осознание времени выражалось в суждениях трех типов: ситуа­тивно-прагматических, теоретико-философских и ценностно-дея-тельностных, хотя часто провести между ними очень четкую грань было сложно. Анализ связей осознания времени с его практической регуляцией показывает, что они идут как от сознания к деятель­ности, так и от деятельности к сознанию, а сознание выполняет разные — то регуляторную, то отражательную, то компенсаторную ф