СООТНОШЕНИЕ ОСОЗНАВАЕМЫХ И НЕОСОЗНАВАЕМЫХ МЕХАНИЗМОВ В ЛИЧНОСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ 3 глава

Образные гештальты, выявленные Т. Н. Березиной, обнаружи­ли, как на неосознаваемом уровне происходит структурирование жизненного пути, и личность, отрываясь от своего прошлого, не­осознанно «ломает», «разрывает» жизненную линию, придавая ей восходящий или нисходящий характер. Однако важно отметить, что этот неосознаваемый уровень характеризует личность не как субъекта, сознательно и активно организующего время жизни, но как субъекта, «логика» жизни которого оформилась, отложилась в виде некоторых непроизвольных временных ориентации.

Исследование Н. Ю. Григоровской не имеет своим прямым предметом соотношение времени личности и ее жизненного пути, можно сказать, что оно, скорее, имеет это соотношение своим результатом. На первый взгляд, она концентрируется на временной организации личности как таковой, а не на организации личностью времени жизни. Но сам способ построения модели исследования оказывается таким, что выявляет интегральную, отлившуюся в самой личности способность к организации времени жизни и де­ятельности. Можно сказать, что исследовано многопараметральное отношение личности и времени (и именно времени жизни) и ее способность (в типологических разнообразных вариантах) к орга­низации этого времени. Тем самым модель ретроспективна (отно­шение уже сложилось в предшествующей жизни) и перспективна одновременно — поскольку способность — это проекция, потенция, ресурс. Эпицентром модели и основной категорией явилась само-

&¹

128 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов... __

реализация личности, т. е. детерминирующая тенденция (выража­ясь терминами Аха) личности к объективации.

В исследовании Н. Ю. Григоровской (1999 г.) была построена и эмпирически проверена модель множественных временных пара­метров: сознательного (когнитивного и рефлексивного), мотива-ционно-личностного, неосознаваемого эмоционально-смыслового и действенно-практического. Исследовался комплекс, составляющий отношение человека ко времени, включающий способы планиро­вания времени деятельности (и субъективные рефлексивные пред­ставления о них); несознаваемые, но доступные вербализации по­нятия, ассоциации; бессознательные «образы», «метафоры»; даже телесные временные «проблемы».

Опишем подробнее методы и эмпирическую базу исследования. «В эксперименте принимали участие 140 мужчин и женщин, сред­ний возраст — тридцать лет.

1. Для исследования способа, каким личность проявляет себя во времени, использовался Организационный тест, моделирующий процесс реальной организации времени, и специальный двухми­нутный тест на самореализацию.

2. Для получения субъективных показателей, связанных с оцен­кой людьми своей способности к планированию и его особенностями (долгосрочностью, системностью, гибкостью, ориентацией на вы­полнение в срок и пр.), применялся разработанный автором оп­росник (на базе методики О. В. Кузьминой «Временные ценности личности» и опросника планирования времени В. Ф. Серенковой).

3. Для выявления других личностных параметров использова­лись опросник для измерения потребности достижений Ю. М. Ор­лова, шкала самооценок личностной тревожности Ч. Спилбергера, метод исследования уровня субъективного контроля.

4. Для изучения неосознаваемых временных особенностей ана­лизировались показатели образной сферы (вербальные и графичес­кие): ассоциации на слово «время», графическое изображение вре­мени, а также образы и метафоры, с помощью которых респон­дентом выражались смысл, суть и действие времени.

5. Уровень рефлексии (времени и способов планирования) опре­делялся анкетой, специально разработанной автором; учитывались и определения времени, которые давали испытуемые, и их ком­ментарии к графическим рисункам.

6. Для определения специфических «проблемных» телесных зон, связанных с условиями самореализации личности во времени, использовался тест «Нарисуй фигуру человека» в интерпретации телесно-ориентированной психотерапии» [43, с. 5-6].

В результате обработки полученных данных было выявлено шесть важнейших комплексных факторов:

• _____ Глава третья ___ ____129

«1-й фактор — своеобразной организационной способности лич­ности, т. е. способности к планированию деятельности, представ­ляющей собой интегральное качество, включающее гибкость, сис­темность, нестандартность мышления, мотивацию достижения, об­щую интернальность (и даже выявленную в силу особенностей методики способность к руководству группой);

2-й фактор — основных типообразующих критериев, позволив­ших выделить три типа (о чем ниже подробнее);

3-й фактор — успешности субъективного планирования;

4-й фактор — выраженности телесных «временных» проблем;

5-й фактор — сквозных характеристик, связанных с контраст­ностью сознательного и бессознательного уровней;

6-й фактор — дивергентных стратегий, включающих ориента­цию на будущее, гибкость планирования, способность к предвиде­нию, внутреннюю детерминацию времени и т. д.».

В результате сопоставления этих факторов, на наш взгляд, были выделены общие функциональные роли комплексов перво­начально выделенных параметров. 1. «Инструментальный», опера­циональный механизм личностной организации времени обеспечи­вается способностью к планированию (его долгосрочностью, сис­темностью), локусом контроля и рефлексией времени. 2. Стратегии самореализации во времени обеспечиваются способностью плани­рования, рефлексией времени (как ментальной стратегией) и ин-тернальностью (как мотивационно-личностной стратегией). 3. Бес­сознательная сфера личности, выявленная через разнообразные вербальные ассоциативные, метафорические и образные (графичес­кие) данные, квалифицирована Н. Ю. Григоровской как специфи­ческий ресурс, резерв личности в ее отношении ко времени и в ко­нечном итоге — самореализации в жизни.

Но главное достижение в работе Н. Ю. Григоровской — это разработанная ею типология темпоральных особенностей личности по материалам, полученным с помощью оригинальной методики изучения неосознаваемых временных характеристик испытуемых (методика Н. Ю. Григоровской). «В методику входило 3 задания — «написать ассоциации к слову „время"», «нарисовать время гра­фически», «подобрать темпоральные образы и метафоры». Все эти задания обращены были к области неосознаваемых переживаний испытуемых и позволяли изучать невидимые глубинные временные особенности людей (их представления о времени и о своем месте в нем). В основу типологии была положена категория темпоральной свободы, определяемой по вербальным и графическим временным переживаниям испытуемого. В понятие свободы входят особенности самореализации человека во времени, его временные установки, особенности восприятия, переживания и планирования времени. Чем более свободен человек темпорально, тем больше время из

5 Зак.3844

130 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов...__

«врага» — Хроноса, пожирающего своих детей, становится «дру­гом» — полем для всестороннего развития и самореализации лич­ности ».

Н. Ю. Григоровская выделила три основных временных типа (1-й, 2-й, 3-й) и два промежуточных (промежуточный между 1-м и 2-м, а также промежуточный между 2-м и 3-м).

«Первому типу свойственно рассматривать время как упорядо­ченное в некую проживаемую серию, имеющую абсолютный и абстрактный статус. Безжалостное, принуждающее действие вре­мени принимается (вопреки свободе „Я") как динамика, придающая форму течению жизни. Довольно часто в ассоциациях на слово „время" (и в его определениях) встречаются образы западни или лабиринта, характеристики его как „колеса, по которому ползет человек", как „бремени, которое нужно избыть". Время — „плен", „старение", „срок, дающий о себе знать"» [43, с. 18]. По ее мнению, людям этого типа мало свойственна рефлексия, размышления; они редко задумываются о себе и о проживаемом времени. Представи­тели этого типа, скорее, сосредоточенны на настоящем, в котором живут, чувствительны к отдельным текущим моментам, но с трудом представляют будущее, особенно отдаленное, и незначительно ори­ентированы на прошлый опыт. Можно сказать, что они живут в актуальном «теперь». Время для них — нечто внешнее, жесткая холодная неизбежность, оно неизменно, абстрактно и существует вне всякой связи с живущем в нем человеком. Время невозможно ни изменить, ни повлиять на него. Время однонаправленно. В до­казательство последнего положения Н. Ю. Григоровская приводит временные рисунки представителей 1-го типа. Они часто изобра­жают время как прямую линию, или как луч, или как совокупность точек, также расположенных по прямой.

В отличие от них, представители 2-го типа обладают большей временной свободой. «Данный тип может позволить себе более широкий спектр опытов со временем, его переживания пластичны, обладают большей свободой, позволяют познать скрытые измерения в жизненных проявлениях, воспринимая различные ситуации как более открытые, „проницаемые". Он умеет использовать динамизм времени, работая с разными временными параметрами непосред­ственно, согласно желаемым результатам. На личностном уровне это осознается как факт, что необратимо плохого положения дел не существует, многое может свершиться „по-моему", удовлетворе­нием и большей полнотой своих реализации» [43, с. 19-20]. Пред­ставители этого типа более оптимистичны, более удовлетворены жизнью, поскольку обладают большим спектром темпоральных способностей, хорошо развитой интуитивной функцией, рефлек­сией, гибким и долговременным планированием. Они скорее ори­ентированы на будущее, чем на прошлое или настоящее. Будущее

________________ Глава третья _ _____________ 131

привлекает их главным образом своими возможностями: «подлин­ную сущность человека составляет именно возможность, она задает перспективу развития» [42, с. 232].

Как нам представляется, это очень важное положение, потому что введение категории «возможность» позволяет нам перейти от причинно-следственной модели мира к вероятностной. В настоящее время в математике разрабатывается новая вероятностная пара­дигма реальности (школа А. Н. Колмогорова), которая позволяет сделать переход от однозначности причинно-следственных отноше­ний к многомерному вероятностному восприятию действительности и к большей неоднозначности будущего как общей темпоральной категории.

В психологической реальности категория «возможность» впер­вые появляется у представителей второго типа (по Н. Ю. Григо-ровской). Представители первого, как это видно из их описания, предпочитают однозначную причинно-следственную последователь­ность, в том числе и темпоральную: прошлое, настоящее, будущее. Но возможность означает неопределенность. Отсюда представители второго типа должны лучше переносить ситуацию неопределенно­сти, чего не могут вынести представители первого типа. Возможно, именно это является разделительной чертой между типами, а не способ рисования времени на графике. По Н. Ю. Григоровской, второй тип часто изображает время в виде сходящейся или рас­ходящейся спирали. Однако существует множество других форм, не сводимых к прямой или спирали, частично промежуточных, частично вообще других. В частности, представление о времени как о круге, очень часто встречающееся в рисунках испытуемых. Круг — это еще не спираль и явно не прямая. В ранних работах Н. Ю. Григоровская предполагала выделить представление о вре­мени в виде круга или окружности как типологическую характе­ристику (время как замкнутый контур, ограничивающий лич­ность, — самое несвободное темпоральное представление), но в пос-, ледующем отказалась от этого. Упоминание о круге (а это одно из самых распространенных изображений времени) осталось только в характеристиках испытуемых первого типа, которые, «чтобы снять угрожающий характер времени, стремятся активно разорвать его „круг", осознанно или неосознанно избирая способ планирования, связанный с преодолением препятствий» [42, с. 228]. Однако время первого типа — прямая, и, "наверное, нет более непохожей на круг фигуры. С другой стороны, круг — это и не спираль, ведь, по Н. Ю. Григоровской, спираль — изображение времени второго ти­па — подразумевает темпоральную свободу, а круг, по ее мнению, фигура ограничивающая.

Разделение образного ряда на линейные и округлые формы древнее, еще самые первые варианты алфавита — рунические —

132 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов...

содержали две основные формы знаков. По мнению исследователь­ницы древних рунических символов А. В. Добряковой, «рассмат­ривая рунические надписи, можно нередко встретить такие, где помимо чисто прямых линий попадаются символы с круглыми и полукруглыми элементами./.../ Это не случайное отклонение, не ошибка, а свидетельство того, что существует, по меньшей мере, еще одна матрица, связанная с круглыми и полукруглыми симво­лическими системами» [51, с. 86]. Это выделение округлой и линейной формы связано с глубинными неосознаваемыми способами организации ментального опыта человеком. М. А. Холодная, ис­следуя особенности организации когнитивного опыта, показала, что это выделение округлых и линейных форм образного ряда в свою очередь связано с использованием соответствующих слов (у большинства людей незнакомое слово «мамлына» ассоциируется с округлой картиной, а «жакарэг» с линейной), а значит, «особен­ности знаково-звукового устройства слова закономерно проециру­ются как на уровень визуально-пространственных представлений, так и на уровень чувственно-сенсорных впечатлений [125, с. 178]. Предположение о представленности в языке (точнее, в древних языках) структурных особенностей пространства—времени делает филолог-востоковед Н. Б. Заболотная. «Даже выборочный этимо­логический анализ основного словарного состава языков, имеющих древнее происхождение, позволяет реконструировать свидетельства переходного периода от „правополушарной цивилизации", молча­ливого этапа развития человечества, к стадии становления форма­лизованного синтетико-аналитического аппарата обработки инфор­мации о мире, мотивированной деятельностью левого полушария. Названный переломный период преобразования языка внутреннего видения в озвученную материализованную абстракцию характери­зовался всплеском образной знаковой символики, каждый элемент которой представлял собой голографическую иерархию смыслов, сворачивая единовременную информацию о невидимых простран­ствах Вселенной и о конкретной проявленной реальности. В этот период осуществился переход „состава времени" и состоялась фик­сация в языковом духовном наследии необходимого объема знаний» [56, с. 9-Ю].

Что же касается времени человека, то, по мнению Н. Н. Трубни­кова, динамика здесь заключается в переходе от округлых форм к линейным. «Общее направление этих изменений, как это можно предположить, задается от так или иначе понимаемого цикличес­кого времени к времени историческому, от замкнутого и повторяю­щегося круга к некоторого рода „линии" (хотя бы как отрезка большего цикла), от линейного к последовательному, от бесконечного к конечному, и, в конце концов, /.../ к идее целостного времени» [113, с. 48]. Аналогичный вывод сделан М. И. Воловиковой в работе,

__ Глава третья ___________133

посвященной реконструкции образа времени в православном созна­нии Древней Руси. «Да, у давних наших предков не было этой Прямолинейной устремленности вперед — к прогрессу. Образ време­ни носил в себе отпечаток повторяемости, но одновременно и непо­вторимости, благодаря тонкому (и довольно трудному) искусству уставщиков в составлении служб, сочетаниям по нескольким кругам (циклам): дневному богослужебному кругу; недельному, годовому и цикла, связанного со сроком Пасхалий, рассчитываемому на несколь­ко лет» [37, с. 54]. Аналогичное представление круга времени суще­ствовало и в языческой культуре как славян, так и других этносов:

«оно универсально, универсально прежде всего потому, что имеет внеязыковые, внепсихологические основания — оно связано с при­родой, с деятельностью солнца и ее отражением на земле» [111, с. 17]. Однако, будучи естественным природным, в сознании людей оно тем не менее постепенно трансформировалось в линию времени, и наиболее ярким примером такой линейности является речь чело­века (как одна из основных характеристик сознания) — речь всегда однонаправленна и линейна [15].

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что связь между образами времени и типом личности гораздо сложнее и однозначного перехода от рисунка к типу быть не может. Впрочем, составляя свою типологию, Н. Ю. Григоровская учитывала не только данные рисуночного теста, но и вербальный ряд — ассо­циации, метафоры. Это позволило ей выделять конфликт или его отсутствие между сознательными временными представлениями человека и неосознаваемыми. При этом вербальный уровень рас­сматривался как осознанный, а графический как неосознаваемый. Например, если человек рисует время как горизонтальный отрезок, а в ассоциациях пишет, что «время это река, и плыть в ней можно как вперед, так и назад; как влево, так и вправо», то очевиден конфликт между неосознаваемым структурированием времени по первому типу и осознанным — по второму. Кстати, наиболее часто временные конфликты встречались именно у первого типа.

Самый свободный во временном отношении — третий тип. «Тре­тий тип отличается более свободным отношением ко времени, возрастанием объективных и субъективных показателей планиро­вания и в целом — большей „интегрированностыо своих временных параметров"», — пишет Н. Ю. Григоровская [43, с. 20-21]. Пред­ставителей этого типа очень немного — около 3% от всей выборки, чуть больше людей относится к промежуточному (между 2-м и 3-м) типу — 7%. Это естественно, потому что представители этого типа в темпоральном отношении одарены гораздо больше среднего человека. А одаренных людей в любой области мало. «У предста­вителей данного типа развита временная рефлексия, метрика вре­мени — субъективна, указывается, что время — фактор внутрен-

134 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов...

него плана, его восприятие меняется в зависимости от внутренних условий и различных состояний сознания (теория относительности), им можно управлять согласно своим желаниям. Они обладают богатым и интегрированным бессознательным ресурсом (материал бессознательного содержателен, разнообразен и не содержит явных противоречий по отношению к сознанию). У них хорошо развита прогностическая способность, стратегии реализации взаимодопол­няющие (с „конвергентным" и „дивергентным" компонентами) и эффективные. Основой оптимистичности их взгляда на время, его проявления составляет мысль, что оно может поддержать столько опыта и жизни, сколько мы можем вместить» [43, с. 21].

Третий тип описан достаточно противоречиво. Вероятно, это объясняется различными психологическими и личностными харак­теристиками испытуемых, вошедших в этот тип. Рассмотрим по­дробнее особенности времени представителей 3-го типа.

Начнем с того, что графическое время, по Н. Ю. Григоров-ской, — у них вертикаль (главным образом, прямая, луч, отрезок, прямая с надетой на нее спиралью, расположенные в вертикальной плоскости). Но вертикальная прямая — это все-таки тоже прямая, а значит, по графику этот тип похож на 1-й. Однако на уровне вербальных определений, метафор, он совсем иной; время как «веер пространства, сложенный — он задает направление, а разверну­тый — пульсацию и объем» [43, с. 21]. Отсюда некоторое проти­воречие между всеми описанными темпоральными возможностями этого типа и достаточно простой графикой.

Как мы уже писали выше, существуют первичные когнитивные формы в виде линейных и округлых фигур. На наш взгляд, было бы адекватнее выделять темпоральные типы с учетом этой особен­ности, например, описать линейную и округлую формы для каждого из типов; для типа с наименьшей степенью свободы (первого); для типа с большей степенью свободы (второго) и для типа с макси­мальной свободой организации времени (третьего). Это позволило бы избежать ряда противоречий в темпоральной типологии. Для третьего типа свойственными могли бы быть та же прямая и рас­ходящаяся спираль, расположенные в вертикальной плоскости. Однако это только предположение.

Далее, в качестве особенности третьего типа Н. Ю. Григоровская описывает ситуацию абсолютного «здесь и теперь», в котором одно­временно переживается прошлое, настоящее и будущее; «время не линейно и не последовательно, «выстроенные» им переживания аккумулируются в одном месте. Все открытия происходят не в других местах, а «внутри ряда» [43, с. 21], который-то и симво­лизируется вертикальной прямой. Однако ситуация, когда все тем­поральные «переживания аккумулируются в одном месте»,—это состояние отсутствия движения времени, и оно описывается извест-

_ _________.__. Глава третья_______ __J_35

ными в физике статистическими концепциями времени (подробнее рассмотренными нами в следующей главе). Суть их в том, что все события прошлого, настоящего и грядущего в действительности существуют одновременно. Движение времени — это иллюзия, по­рождающаяся нашим собственным движением по четырехмерному континууму, в котором и существуют эти события (так, поезд идет мимо станции, а пассажиру кажется, что это дома и деревья проплывают перед ним).

Но статичное представление о времени противоречит динами­ческому описанию его для первых двух типов. Или третий тип принципиально отличается от двух других, или же мы имеем дело с гораздо более сложным взаимодействием физической и психи­ческой реальности.

Однако, несмотря на отмеченные выше противоречия темпо­ральной систематики, Н. Ю. Григоровская смогла сделать то, что до нее не удавалось, пожалуй, никому, — разработать типологию, интегрирующую сознательные и неосознаваемые представления лю­дей о времени, восприятие и переживание его и особенности ре­альной жизни людей в его потоке. Многие противоречия в типо­логии объясняются ею, исходя из противоречий человеческой на­туры и наличия скрытых конфликтов между сознанием и подсо­знанием, между психологическим и телесным уровнем и т. д. Она выделила три основных темпоральных типа, различающихся по степени их временной свободы.

Первый тип ограничен временем. Время для него — жестокая внешняя сила, которая подавляет или подгоняет его. Представители этого типа живут в узкой области актуального настоящего, частично для них актуален прошлый опыт, планы их относятся преимуще­ственно к близкому будущему.

Для представителей второго типа время — это сходящаяся или расходящаяся спираль, они более свободно чувствует себя во вре­мени. Для них большое значение имеют потенциальные возмож­ности, заложенные в каждом событии, ситуации или объекте. Этот тип ориентирован на будущее, он «способен к развитию, изменчи­вости, ему доступны различные дихотомии, разнонаправленные вектора времени» [43, с. 23], этот тип обладает преимущественно дивергентным мышлением и прогностическим характером плани­рования времени.

Третий тип наиболее сложный в темпоральном отношении и обладает наибольшим количеством степеней свободы во времени. Он имеет субъективную метрику времени, его внутренний опыт, течение и переживание времени зависят от состояний сознания. В деятельности он использует разнообразные стратегии, которые сочетают гибкость и целенаправленность, конвергентное и дивер­гентное мышление.

136 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов... _____

3. ЛИЧНОСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОСОЗНАНИЯ И ПЕРЕЖИВАНИЯ ВРЕМЕНИ

В конце предыдущей главы мы попытались проанализировать функциональные связи в общей модели личностной организации времени на основе данных, полученных в исследованиях особен­ностей временной организации, проведенных Л. Ю. Кублицкине и О. В. Кузьминой.

В данном разделе мы также вернемся к общей модели личност­ной организации времени, но уже с учетом не только организации, но и всего жизненного пути.

В исследовании В. И. Ковалева первый компонент — сознание, был рассмотрен скорее как сознательность, т. е. способность только одного творческого типа личности к овладению временем и постро­ению жизни. В работе В. Ф. Серенковой сознание было исследовано как проективная способность личности к планированию времени жизни, будущего, определению жизненных целей, планов, перспек­тив, т. е. в основном как осознание будущего. Оно рассматривалось не столько как когнитивная, сколько как ценностно-смысловая ори­ентация личности, причем в возрасте, максимально направленном на самореализацию. Но у разных типов выявилось преобладание дивергентных или конвергентных стратегий (по определению Дж. Гилфорда) планирования, индивидуализированность или стандарти-зированность жизненных перспектив, их оптимистичность—песси­мистичность, глубина (проблемность) или поверхностность (иллю­зорность) и выраженность способности видеть себя в будущем.

Чрезвычайно важным фактом, обнаруженным в исследовании Серенковой, явилось то, что у некоторых типов личности преоб­ладало планирование дел, событий и т. д. (что обычно и плани­руется, прогнозируется), а у других — проблем. Получается, что у одних людей предметом планирования являются реальные, а у других — идеальные формы жизни. Это крайне существенно в следующем отношении: планирование реальных «предметных со­бытий» является выражением стремления личности воплотить в жизнь ситуации, известные ей из жизни других людей (например, выйти замуж и т. д.), тогда как планирование проблем является фактически определением будущих задач самого сознания, его предстоящей работы. Более того, поскольку планировались собст­венно личностные проблемы (личностного роста, изменения харак­тера) или жизненные (построение других отношений с близким человеком — матерью, отцом), то их можно расценивать как про­ектирование внутреннего мира, внутренней жизни.

Как это расценивать? Когда планируется нечто отсутствующее сегодня, но определенное (в социальных планах), когда проекти-

__ _ _ _Глава третья ____..___.-_._.. _JL37_

руется нечто несуществующее, но по точным заданным критериям (например, в архитектурных проектах), то сознание осуществляет проектирование будущего по определенным критериям (теорети­ческим при моделировании; практическим, реальным при плани­ровании). Но когда планируется нечто глубоко личностное, про­блемное, то сознание должно вырабатывать свои «опоры», крите­рии, контуры этого будущего идеального пространства. Это сви­детельствует о детерминирующих ценностных пролонгированных способностях сознания и личности.

Личность, будущее Я, представляется не таким, как сегодня, а изменившимся. И здесь надо поставить вопрос, почему же это изменение Я не осуществимо в настоящем, а относится к будущему? Этот вопрос никогда не ставится: хотя во множестве теорий «Я-концепции» выделяются Я — реальное и Я — идеальное. Это оз­начает, что личность осознает необходимость определенного вре­мени для осуществления такого изменения. Будущее предстает не как то, что когда-то само собой наступит. Оно мыслится как дорога к нему, которую должен «осилить идущий», как мост, который еще надо построить, чтобы попасть на берег будущего. Иными словами, планирование будущего оказывается не планированием конечной цели = точки, желанного события, а масштаба внутрен­него или жизненного труда, работы, которая может привести к будущему. А это означает, в свою очередь, что личность не бросает «якорь» в настоящем, она не заземлена на него своим сознанием, а распространена на все, что впереди и ведет вверх.

В исследовании Л. Ю. Кублицкине сознание времени изучалось в своеобразном интервью, дифференцировалось исследователем по основному критерию абстрактности—конкретности представлений о времени на абстрактные (почти философские) представления о времени как таковом, что естественно для аспирантов, изучавших философию, и на представления о личностном времени, т. е. вре­мени жизни и особенно времени деятельности. Но в специально разработанном Л. Ю. Кублицкине опроснике предметом изучения фактически выявилось сознание как рефлексия — как обобщение своего способа действия во времени с помощью предложенных на выбор вариантов возможных «режимов» деятельности. Задача, по­ставленная опросником, была не простой, поскольку ни в науке, ни в обыденной жизни респонденты не сталкивались с понятием «режима» и должны были самоопределиться сразу по отношению К нескольким режимам. Так что Л. Ю. Кублицкине выявила, хотя И по образцу, по критерию, но достаточно обобщенное определенное представление о времени, существующее в сознании респондента, и путем этого обобщения повела его к осознанию=рефлексии своего типичного способа действия, деятельности. Однако нужно отдавать себе отчет, что при отсутствии понятия режима любому человеку

138 Соотношение осознаваемых и неосознаваемых механизмов...

осуществить рефлексию своего способа деятельности во времени было бы очень сложно или практически невозможно. Можно сделать вывод, что тип, связывающий осознание времени с деятельностью, относится к функциональному (по классификации В. И. Ковалева), а с жизнью в целом — к активно пролонгированному, творчески созидательному. Философское сознание времени присуще пассивно пролонгированному типу, который не связывает сознание времени с собственной жизнью.

Кузьмина сосредоточилась (и ограничилась) в своем исследова­нии только двумя режимами и облегчила испытуемым задачу рефлексивного обобщения, а рефлексию своего времени респондент должен был осуществлять только по критерию успешности.

Из этого цикла исследований нельзя сделать полного вывода о степени развития рефлексивного сознания, о наличии—отсутствии рефлексии своего способа действия во времени и жизни, поскольку рефлексивные задачи трудносопоставимы, т. к. имели разные мас­штабы и критерии. Можно сделать вывод лишь об адекватности— неадекватности рефлексии своего способа действия, о наличии— отсутствии четкого образа действия во времени у разных типов, т. е. о характере рефлексии. Можно сделать вывод, что рефлексия не развита у типа, который внешне детерминирован временем, и развита у типа с внутренней детерминацией времени.