В комнате пахло сигарами и дорогим парфюмом. Несмотря на утончённый смог, вокруг в пространстве было неестественно свежо, просторно и легко дышать. В середине комнаты стоял большой стеклянный стол высотой чуть выше колена, рядом с ним располагался роскошный диван и несколько кресел из кремовой блестящей кожи, туго обтянутой в классическом ромбовидном стиле с круглыми пуговицами. На одной из стен, покрытых шелкографией с широкими вертикальными полосками, между двумя государственными американскими флагами на полноформатных флагштоках висела большая фотография здания Конгресса США, другие стены украшали небольшие картины американских художников XIX-XX века: Альфреда Томпсона и Вуда Перри. За спинкой дивана на расстоянии нескольких метров находилось большое длинное окно, благодаря которому вся комната хорошо освещалась естественным светом без дополнительных приборов. В одном углу стоял небольшой резной комод-секретер из красного лакированного дерева, в другом располагался бар из того же гарнитура. В целом и общее свободное пространство, и интерьер напоминали по своему стилю президентский кабинет Белого Дома. Так на станции «Амундсен-Скотт» выглядела гостиная личного номера американского представителя Программы «Polar Navigation», которым на данный момент являлся Уолтер Кик.
Уолтер Кик вальяжно и расслаблено сидел прямо посередине дивана без пиджака в белоснежной рубашке с расстёгнутым воротником и ослабленным атласным галстуком светло-сиреневого цвета в диагональную серебристую полоску. В раскинутых по сторонам руках он держал хрустальную пепельницу, а в другой только что раскуренную сигару. На столе перед ним стоял бокал виски со льдом, рядом с ним маленькая белая чашечка с чёрным кофе. Лицо Уолтера не выражало никаких эмоций, но в тоже время в его отштампованных постоянной серьёзностью чертах прослеживалось некоторое утомлённое равнодушие, похожее на состояние человека, укрывающегося здесь от бесконечных нервотрёпок и делового перенапряжения в попытке, наконец-то расслабиться и отдохнуть.
Джек расположился в одном из кресел сбоку от стола, накренившись вперёд и держа руки перед собой, уперев локти в колени и привычно почёсывая усы в такой достаточно атакующей позиции интеллектуала, приготовившегося к объёмному блоку сложных рассуждений. Ему сейчас предстояла нелёгкая задача интеграции всей разработанной схемы событий на высокий государственный уровень, в результате чего в силу вступали очень серьёзные механизмы, расставляющие в определённых комбинациях уже не просто отдельные фигуры, а позиции целых государственных систем со своими беспощадными законами и он, в случае ошибки, становился основной жертвой, в которую, в конечном счёте, полетят все стрелы ответственности.
- Итак, Джек, ты хочешь сказать, что Германия нашла там свою базу? - спокойно рассуждал Кик, глядя куда-то вверх в пустоту прямым взглядом, откинув голову назад на спинку дивана, - очень плохо, что сейчас со мной нет Уиттла! Я остаюсь один против всех, а твои ребята без дополнительной поддержки могут упустить бесценные материалы.
- Может тогда обратиться в Конгресс или позвонить Уиттлу? – заволновался Джек.
- Это ничего не даст, - продолжал Кик, раскуривая очередную порцию ароматного сигарного дыма - все силы находятся там, мы сейчас здесь и ты ничего не сможешь доказать, у нас слишком мало времени, а немцы просто утащат всё к себе и уничтожат следы. К тому же телефон – это пустое, чтобы в дело вступили решения и договорённости, необходимо присутствие члена правления на собрании в «Big Father House», а такой возможности нет. Поэтому немецкая сторона разотрёт эти телефонные решения, как говно ботинком, а с русскими я не смогу договориться, хотя попробовать стоит. Ты сказал, у нас есть время до двенадцати? Я сейчас вызову всех на экстренное заседание и постараюсь провести на нём со своей стороны несколько тактических манёвров, но ничего не обещаю! Так что готовь своих ребят к тому, что они будут разбираться с немцами в одиночку.
- Хорошо, я всё понял! - ответил Джек, поднимаясь с кресла, - не буду тогда больше тебя задерживать!
Уолтер Кик ещё некоторое время курил, после чего взял броскую трубку радиотелефона с базовой стойки в центре стола и, нажав кнопку, произнёс в неё: «Соберите всех через пятнадцать минут! Это чрезвычайно срочный вопрос, не требующий отлагательств!»
Через пятнадцать минут в офисе «Big Father House» на своих обычных местах не в самом лучшем настроении сидели Архип Великий, Борис Молотов и Марта Баумгартен с долей некоторого возмущения от того, что в столь оперативной форме их практически заставил собраться здесь представитель американской стороны, который сам почему-то отсутствовал, как это обычно и было в его стиле, но на этот раз уже совершенно никак не лезло в рамки текущей ситуации. Наконец, он появился и сразу же начал свой яростный атакующий шквал упрёков и претензий сразу против двух сторон.
- Знаете ли вы, - обратился он к окружающим, не присаживаясь в кресло и сразу же бросив упорный взгляд на представителя из Москвы, - чем занимается сейчас немецкая команда пилотов?!
На этом месте он сделал небольшую стандартную паузу, угрожающе накренившись вперёд над столом и уперев свои кулаки в его поверхность, после чего окинул по кругу всех присутствующих презрительным взглядом.
- Именно сейчас, пока вы просто так сидите здесь, они несанкционированно вывозят исторические артефакты с секретной базы Третьего Рейха на леднике Росса!!! Не так ли, дорогая, Марта?!
На этом месте он уже перевёл свой суровый взгляд на неё. Марта непоколебимо продолжала сидеть в своём кресле и даже не подала в этот момент никакого вида.
- Даже я не знаю, чем конкретно в данный момент занимаются мои пилоты, и нашли ли они вообще эту базу, как вы говорите. Поэтому, Уолтер, не могли бы вы более корректно формулировать ваши обвинения? К тому же ни одна из международных директив не запрещает нашим пилотам что-либо самостоятельно искать на этом материке, поэтому я не понимаю, в чём вообще проблема?!
- Не надо прикидываться здесь невинной овечкой! – продолжал Кик, сразу же переключаясь к другому оппоненту, - а вы?! Вы, Борис?! Где вы вообще набрали таких идиотов в свой командный штат?! Ваши пилоты на официальном собрании докладывают об обнаружении серьёзной магнитной аномалии, а старшие офицеры отказываются это даже обсуждать и вся оперативная информация после этого попадает почему-то к немцам через легкомысленных болтунов из вашей же команды. Может быть, вы тоже не в курсе, что с середины двадцатого века четыре основные страны потратили кучу времени и денег в поисках этого особо важного исторического секретного объекта?!
- Послушайте, Уолтер, - также спокойно и рассудительно начал Борис, слегка покручиваясь в кресле туда-сюда с задумчивым видом, - но ведь это не наша база, почему я должен разделять с вами эти негодования? Предположим, наши офицеры действительно упустили из вида важный момент, ну и что дальше-то? Немецкая сторона сейчас отправилась проверять наличие этой базы на месте, не так ли? Вот пусть себе и проверяют на здоровье! Это ведь нейтральная территория и при этом вполне возможно, что там нет никакой базы! Откуда тогда столько шума? Разве у вас есть точные свидетельства, что они её уже нашли?
В этот момент Уолтер Кик скорчил довольно омерзительную гримасу, но, не смотря ни на что, продолжил.
- А я со своей стороны, Борис, продолжаю не понимать, откуда у вас такое подозрительное спокойствие по этому поводу? Согласно разведданным на этой базе находятся сверхценные документы и артефакты Немецко-Фашистской Германии, капитулировавшей, в том числе и перед вашей страной. Вы что считаете исключительные претензии Германии на них обоснованными? В таком случае это даёт повод считать вашу сторону заговорщиком в складывающемся конфликте и всё это без труда можно будет пересмотреть в дальнейшем в высших судах далеко не в вашу пользу! Я же предлагаю вам остановить эту несанкционированную перед Правлением Программы вылазку немецких пилотов в этот сектор и предотвратить самоличный вывоз ими любых найденных материалов на свою станцию Ноймайер!
- Это, каким же образом, извините? – дипломатично удивился Борис.
- А очень простым! – лукаво продолжил Кик, - мы отправим совместную боевую миссию, используя ваших и наших пилотов с энергоимпульсным оружием на борту, и силовым подавлением заставим группу немецких пилотов сдаться, если они не захотят сделать это добровольно, предоставив нам полученные со станции материалы до принятия общего международного решения по ним, не исключая интересов Британии.
- Ха! Ха! Ха! Поздравляю вас, Уолтер! – саркастично восхищаясь от злости, громко захлопала в ладоши Марта Баумгартен, - как жаль, что с вами сегодня нет Сэра Томаса Уиттла, а то бы вы всем здесь показали, не правда ли?!
- Я абсолютно не разделяю с вами этого сарказма, мадам! – сразу же контраргументировал Кик её реплику, - или лучше будет выразиться «Фрау»? Сэр Томас Уиттл сейчас не крысятничает скрытно от всех на скрытых исторических объектах, а присутствует на похоронах очень уважаемого и известного в мире человека, трагически погибшего при спасении своих людей!
- Jawohl. («Яволь», «Хорошо») – спокойно и скромно ретировалась Марта.
Кик уже было обрадовался тому, что общее настроение среди присутствующих по его ощущениям вошло именно в то самое русло, которое было необходимо для достижения запланированного результата, но следующая фраза Бориса напрочь сразила эту уверенность.
- Неужели вы считаете, Уолтер, что я отправлю русского офицера карать людей, которые только что спасли ему жизнь, из-за каких-то там исторических побрекушек, чего бы они там не стоили в самом деле? Да ещё и учитывая силу командного духа… Они же только что на ваших глазах саботировали турнир, чтобы помочь своему товарищу спасти людей, которые даже не относятся к их команде и стране. Они не выполнят этот приказ, и я даже разговаривать об этом не буду! Решайте этот вопрос без меня, я удаляюсь!
С этими словами Борис поднялся с кресла и вышел за дверь офиса. Уолтер Кик несколько секунд стоял ошеломлённый происходящим. Теперь у него оставался только один козырь и это, несомненно, был Архип Великий.
- Ну а что скажешь ты, Архип? – медленно начал раскачивать свой новый нагнетательный поток риторики уже порядком утомлённый Уолтер, - ты ведь можешь, как главный член Правления призвать людей из других команд для поддержки наших пилотов. Тебе подчинятся, а все расходы мы возьмём на себя!
Наступил момент, при котором положение американцев и немцев стало уравновешенным между собой и теперь всё зависело только от того, какое решение сейчас примет Архип Великий. Поэтому, не смотря на внешнее спокойствие, Марта не на шутку разволновалась, так как в случае перевеса боевых сил на материке, немцы серьёзно рисковали навсегда потерять все главные причины этого столь долгожданного и судьбоносного полярного похода.
Архип сидел в явном раздумье и не торопился с ответом. Его переполняла неуверенность во всех просчитываемых им прерогативах, и ссориться при этом, конечно же, не хотелось ни с Германией, ни с Америкой. Но в конечном итоге он выработал для себя наиболее правильную позицию и перешёл к её формулировке.
- Вот, что мы сделаем! – начал он, недовольно постучав пальцами по столу и откинувшись назад к спинке кресла, - как лицо с нейтральным отношением к чужим государственным интересам, я в первую очередь должен заботиться об интересах Программы, а основным интересом Программы является её развитие без потери внутренних потенциалов. К внутренним потенциалам, как вы сами понимаете, относятся действующие участники, то есть пилоты и меня в данном случае волнует российская команда, которая разваливается на глазах. Ваша сторона, Уолтер, мне помочь не может, мне может помочь в этом только немецкая сторона. И при этом, Уолтер, согласитесь, что по политическим соображениям вы никогда не позволите себе покинуть многонациональный проект с хорошими позициями централизованного доминирования в нём, поэтому я не буду помогать вам. Но помогать вам я не буду не просто так, а с очень жёсткими условиями по отношению к немецкой стороне и здесь теперь всё будет зависеть от вас, Марта. Итак, вы сами предлагали российской стороне двух своих новых пилотов для замены выбывающих, поэтому мои условия для вас будут просты. Ваша сторона абсолютно безвозмездно предоставляет России двух пилотов и два сновигатора на два турнирных года, только с выплатой призовых грантов пилотам, а всю основную прибыль от тотализатора я заберу себе, в основной фонд Программы. Если мы договорились, то считаю наш с вами основной вопрос закрытым!
В офисе наступила гробовая тишина. До сегодняшнего дня так цинично основные стороны Программы ещё никто не ставил в очень провокационное безвыходное положение. Марта и Уолтер Кик, который так и продолжал стоять, с чувством глубокого негодования сейчас осознавали всю масштабность охвата этого договора. Во-первых, русские сразу же становились должниками Архипа Великого, так как сейчас он окончательно решал очень болезненный вопрос потери основных пилотов команды, которых нечем было заменить в ближайшее время. Во-вторых, он просто нагло обворовал немцев, заставив их сдать на два года практически в рабство своих новых пилотов, а в-третьих – серьёзно подставил американцев с их амбициями независимых лидеров, потому что уходить из интернациональной программы, рыночно раскаченной до масштабов мирового уровня, действительно являлось абсолютно не реальным даже предположительно. Единственным, что могло бы повлиять или кардинально изменить ситуацию в этот момент было присутствие на собрании Сэра Томаса Уиттла, который обладал очень серьёзной стратегией к формированию необходимых мер в сложившейся ситуации, но его сейчас не было. И самое парадоксальное было то, что не понятным оставалось, кому от этого было бы хуже, ведь немцев гораздо больше сейчас интересовали другие цели, чем два пилота и довольно спорная выручка от их побед. В любом случае, Архипу Великому, нечего было ответить или возразить ни с одной из сторон и все три стороны сами были виноваты в том, что создался такой агрессивный спор между ними, который в итоге стал проблемой Архипа. Но бизнес есть бизнес, это понимали все, и Архип решил вывести общую проблему в логическую цепочку преследования более общих интересов. Таким образом, против единственного интереса американской стороны присвоить себе немецкие артефакты, возникали интересы российской стороны по сохранению команды, немецкой стороны по сохранению боевого приоритета и интересы престижа Программы с личной возможностью Архипа дополнительно подстраховать свои активы за счёт выступлений немецких пилотов в российской команде, что в совокупности было не большим цинизмом, чем подговаривать пилотов со стороны на подавление немецкой группы. Объясняться с Архипом Великим о том, что это не очень порядочно в коммерческо-деловом отношении было всё равно, что метать бисер перед свиньями, а искать какие-то другие ходы в решении данного вопроса уже не представлялось возможным. Партия была сыграна, причём до конца и очень расчётливо, а уже чьи-либо внутренние чувства и настроения при этом не имели здесь совершенно никакого значения.
- Хорошо, - также спокойно ответила Марта чуть погодя, - вы получите наших пилотов на два года.
- Что ж… - ответил Архип, - тогда я вынужден завершить нашу встречу полным отказом от каких-либо действий с моей стороны в отношении основного вопроса! Всего вам доброго, господа!
На этих словах он встал и, подойдя к бару, плеснул в стакан коньяка, после чего поднялся с ним по ступенькам на верхний ярус к своему обычному месту, откуда постоянно созерцал через огромный витраж раскинувшиеся антарктические просторы тренировочных полигонов «Амундсен-Скотт».
ГЛАВА XII. БАЗА 211
Взвизгнув резким жужжанием, молния термокомбинезона поставила итоговую точку в утренних сборах Ганса перед выходом из своего номера. Сумка с личными вещами стояла на полу справа. Только теперь Ганс протянул руку к окну и полностью открыл жалюзи. Утомляемость за последнее время всё-таки сказывалась на его нервной системе и он, проснувшись с утра, предпочёл собираться в полумраке. Свет за окном заставил его прищуриться, на материке гуляла небольшая пурга, ещё больше отягощая настроение своим матовым однородным пространством. Ганс посмотрел на часы, было ровно половина шестого. Он взял сумку и вышел за дверь, в этот момент в коридор практически синхронно с незначительной разницей из своих номеров вышли ещё три его напарника по команде. Обменявшись взаимными кивками в качестве приветствия, все четверо направились вдоль по коридору, затем вниз по лестнице, через несколько корпусов к техническому модулю.
На станции было непривычно тихо и пусто. На некоторых этажах ещё встречались люди из персонала, наводящие лёгкую приборку или просто выполняющие какие-то последние распоряжения гостей, только недавно отошедших ко сну после долгого торжества. Внизу в холе суеты было больше, но путь до машзала проходил, минуя центральные переходы, поэтому команда очень спокойно, тихо и практически незаметно покинула основной корпус станции, как будто подгадав столь удобное для этого время. Лишь только спустившись в машзал, все сразу почувствовали серьёзное оживление и шум. Тони Брукс энергично жестикулировал руками, громко отдавая команды трём буксировщикам, двое из которых крепили штангу буксировочного устройства последнего сновигатора к небольшому гусеничному тягачу, которым управлял третий.
- Давайте – поторапливайтесь живее!!! Сновигатор должен стоять за воротами через пять минут, иначе я поставлю вам отрицательную отметку в наряде! – строго распоряжался он своими подчинёнными.
Ганс отделился в сторону от основной группы, проследовавшей дальше без остановки в открытые ворота, за которыми сквозь порывистые вихри пурги, растворённые в ярком белом свете, были видны задние части отбуксированных машин, аккуратно припаркованных боком одна к другой. Он подошёл к Тони сзади и на расстоянии пяти метров приветливо окликнул его:
- Доброе утро! Очень приятно, что вы вовремя уложились! Всё прошло без эксцессов?
Тони резко повернулся назад, на мгновение в мимике его лица проскользнула нотка неожиданной растерянности.
- О, да! Всё в порядке! Наряд будет закрыт без десяти минут, точно по графику! Вы сможете расписаться сразу здесь на месте!
И он небрежно постучал рукой по канцелярскому планшету с листами, приподняв и демонстративно вытянув его немного вперёд в своей руке.
- Хорошо, - ответил Ганс, продолжая наблюдать, как его сновигатор начинают буксировать по направлению к воротам.
- Удачной погоды и успехов вам в ваших тренировках! – прокричал сквозь нарастающий шум ионных турбин довольный завершённой работой Тони, забирая у Ганса обратно свой планшет с документами.
- Благодарю вас! – прозвучал ответ в том же настроении через постепенно нарастающий плазменный купол защитного стекла гермошлема.
Ганс взобрался и сел в кабину своей машины. После некоторых манипуляций внутри он опустил крышку и медленно начал движение вперёд, выворачивая машину в сторону курса. За удаляющимися от станции сиренево-бирюзовыми пятнами сопел ионных двигателей быстро опустились вниз большие секторные ворота.
Первые две мили группа двигалась на минимальной скорости, выстраивая все лётные характеристики и разогревая агрегаты машин. Для проведения миссии было принято решение использовать свою скрытую линию спутниковой связи поверх основной, закодированной, чтобы исключить опасность возможных диверсий с чьей-либо стороны именно в отношении поставленных задач. Таким образом, для того, чтобы случайно не вызвать ненужных подозрений у американских служб слежения, пилоты продолжали своё цифровое и радио присутствие в основной спутниковой системе связи, но в случае её внезапного блокирования, они продолжали оставаться на связи между собой в своём скрытом режиме «Филин», не теряя оперативной возможности к продолжению достижения основных целей миссии.
До вхождения в зону Трансатлантических гор, отделяющих Полярное плато от Равнины Бэрда и шельфового ледника Росса, было двести двадцать пять миль пути. Из-за пурги видимость была средней, поэтому группа шла аккуратно, не превышая скорости в сто пятьдесят узлов. Все риски до достижения цели были максимально снижены, ведь правда всё равно вот-вот должна была раскрыться и немцы это хорошо понимали, а значит, второго шанса на такой поход у них не было. Все необходимые документы, коды допуска, схемы и чертежи на внутренние коммуникации «Базы 211» Эберт и Харман привезли с собой и сразу передали их Гансу вместе с приборами, специнструментом, альпинистским штурмовым такелажем, а также пластидной взрывчаткой, пятьюдесятью килограммами реактива для льда и двумя пятилитровыми газовыми горелками. Вся операция должна была быть проведена как можно быстрее для снижения времени на развёртку контрмер любым потенциальным противником, поэтому немецкие инженеры и специалисты в области такого рода задач постарались максимально подобрать всё необходимое оснащение в допустимо возможном мобильном исполнении. Штурм базы планировалось произвести Гансу и Йозефу, как более опытным специалистам и пилотам Полярной Навигации, а Эберт и Харман брали на себя предупредительно-защитные функции основной штурмовой пары. Таким образом, специально для этой миссии немецкое командование разработало тактическую расстановку, при которой вторая пара под кодовым названием «Die Wachen» («Ди Вáхэн», «Охранники») после пересечения Трансатлантического хребта, отходила в сторону Равнины Бэрда на несколько миль и контролировала подход сил противника, как из зоны горных хребтов, так и со стороны хвоста хребта на Полярном плато, так как по понятным причинам боевой выход из горной местности был координатно очевиден и органичен горными проходами, а, значит, предсказуем и тактически являлся более ущербным. Поэтому потенциальный противник мог просчитать этот ход для своей карательной группы и отправить её в объезд хребта, чтобы выйти на боевую позицию с совершенно открытого неограниченного пространства, что полностью меняло схему ведения взаимного огня. Первая же основная штурмовая группа носила кодовое название «Die Maulwürfe»(«Ди Мáульвёфе», «Кроты»).
Предстоящий проход сквозь зону горных хребтов также планировался, как путь для отхода назад, поэтому его прохождению было выделено больше внимания, чтобы навигационные системы сновигаторов максимально точно записали в картах проложенный маршрут для его дальнейшего использования при оперативном возвращении двух пилотов в боевой обстановке. Группа «Die Wachen» в этом случае по понятным причинам уже не учитывалась, оставшихся в Антарктиде пилотов должен был забрать передвижной гусеничный модуль эвакуационно-спасательных служб, который уже был отправлен в район предполагаемых операций. Брошенные выведенные из строя машины решено было отбуксировать на станцию «Ноймайер» позже.
Постепенно удаляясь от центра материка, интенсивность ветра и снега спадала и видимость становилась лучше. Это радовало не только потому, что облегчало психологическое восприятие обзорной панорамы постоянно движущегося навстречу пространства, а ещё и повышало реалистичность в созданной немцами легенде для прикрытия основных целей их миссии на основе тренингов по тактической стрельбе, ведь в условиях плохой видимости такие тренировки были практически неосуществимыми и это сразу бросалось в глаза наряду с хорошо известной всем немецкой расчётливостью и предусмотрительностью.
Пилоты размеренно вели свои машины, с каждой минутой продвигая детально разработанную концепцию их общей группы из двух тактических пар сквозь область задач, хронометрировано выстроенных друг за другом. Каждый из них сидел сейчас внутри своей кабины в стильном и невероятно комфортном лётном термокомбинезоне от «ADIDAS» и таком же броском гермошлеме, выполненным в паре с ним в абсолютно индивидуальной дизайнерской расцветке. Уютно погруженные в глубоких пилотных кожаных креслах с ортопедическим рельефом, словно черепахи в панцире, они степенно оперировали функционалом, среди экранов, приборов, множества кнопок и других органов управления, подсвеченных светофильтрами аттенюатора и сочетающимися в единую абсолютно безупречную по своей надёжности систему прогрессивной эргономики, выполненной из нержавеющей стали вперемешку с супер твёрдыми пластиками и скрипучей тугой резиной. Инженерную красоту, осязаемую фундаментальность охвата и притягивающий комфорт джойстиков управления силовой тягой и боковой аэродинамикой можно было сравнить, наверное, лишь только с конструктивным дизайном легендарных пистолетов «Walter P38» или «GLOK 17». Внутренние тонкие механизмы климатических систем абсолютно точно и мгновенно отражали любые изменения по голосовому требованию пилота. Тонкий свист агрегатных систем за толстыми слоями шумоизоляции салона вперемешку с характерным запахом заводского ароматизатора и нежной струёй чистейшего ионизированного воздуха, подающегося из специальных щелей подбородочной части гермошлема напрямую к органам дыхания, наряду с особым пониженным чувством скорости из-за внушительных габаритов машины и высокотехнологичной подвески, создавали непревзойдённый эффект стабильного полёта в каком-то космическом челноке далёкого прогрессивного будущего.
В половине восьмого утра, не выходя из интервалов расчётного времени, группа начала вхождение в зону Трансатлантических гор по направлению к точке сопряжения границ ледника Росса и равнины Бэрда, которая была выбрана из расчёта наиболее геологически приемлемого постепенного перехода из области возвышенного горного плато к нестабильному рельефу шельфовых ледяных пластов. Здесь уже требовалась определённая концентрация внимания, ведь путь выбирался один раз с учётом целого ряда факторов и показателей, поэтому Ганс сразу же взял на себя роль ведущего группы и начал планомерно прокладывать дорогу, используя целый ряд программных систем своего сновигатора, оцифровывающих в определённом алгоритме отсканированную ультразвуковым сонаром матрицу окружающего ладншафта и выбирающих наиболее подходящие параметры обратного маршрута, моментально записываемого в навигационные карты бортовых систем.
Скорость машин упала до предельного минимума в шестьдесят узлов. Двигаться в таком режиме сквозь пояс хребтов предстояло около часа, но Ганс решил, что надёжней будет постепенно продвигаться по моментальному расчёту компьютера, чем постоянно возвращаться с множественными разворотами всей группы и более весомым риском в потере общего времени. Скорость прибавлялась только на открытых участках, редко встречающихся между основным горным массивом, и без использования форсажа. Вся смесь была рассчитана исключительно на боевые манёвры при возвращении назад. Даже здесь пилоты шли молча друг за другом, что создавало настроение полного отсутствия эмоций и глубокого внимательного вовлечения в эпизодическое расчленение каждого отрезка пути. Такое долгое и томительное продвижение их группы в этом районе чем-то походило сейчас на момент легендарнейшего восхождения западно-европейской рысью Первой горнострелковой дивизии «Edelweiss» на Эльбрус под командованием капитана Хайнца Грота 21 августа 1942 года.
- Alles! («Áлес!», «Всё!») – утвердительно произнёс Ганс в эфир свою первую реплику за столь долгий период общего молчания, когда впереди перед его сновигатором между двумя высокими холмами, наконец, открылась огромная белоснежная гладь равнины Бэрда.
Группа встала, выстроившись в стандартную шеренгу. Через некоторое время, после того, как Ганс окончательно завершил все этапы обработки и передачи цифровой информации с центром, он вновь произнёс:
- Итак, карта окончательно сформирована и загружена в навигационные системы всех машин. Во всяком случае, мы будем первыми, кто проверит на практике метод программного расчёта тактической боевой схемы отступления на заданной дистанции. Переходим к второй фазе операции. Группа «Die Wachen» может занять свою позицию. Эберт, Харман, вы знаете, что делать! Удачи вам, парни!
- Zieg Heil! («Зиг Хайль!», «Да здравствует Победа!») – донёсся короткий приветственный лозунг в ответ.
Ганс хорошо понимал, что в случае контропераций с противоборствующей стороны они могут уже больше никогда не увидеться. Одной из директив на первом оборонительном уровне была установка «Не выходить из боя до полного поражения противника». В ином осмыслении это специально завуалированное для международных норм гражданского права в мирное время выражение означало «в случае боевого столкновения биться до смерти». Одним из таких приёмов при отказе боевой части у немцев был таран на форсаже, когда машину направляли к цели как ракету на всех максимальных нагрузках и катапультировали себя только непосредственно перед самым ударом. С каждым новым этапом миссии группа всё плотнее приближалась к суровой действительности предстоящих событий. Задание носило настолько серьёзный характер, что абсолютно не подразумевало под собой варианты просто потолкаться друг с другом на сновигаторах у чёрта на куличках, а конечные цели имели непостижимое судьбоносное значение для будущего целых государственных систем с фундаментальным изменением доминирующих позиций в глобальной ситуации технологического прогресса.
Группы разошлись… Теперь одной паре оставалось достигнуть заданных координат и просто ждать на месте, а второй необходимо было преодолеть ещё около ста миль по равнине Бэрда в сторону моря Росса, чтобы зайти на ледник в том же месте, через которое в прошлый раз группа следовала на Конкордию, так как следующий такой же по протяжённости отрезок пути по самому леднику до разлома был уже проверенным и заложенным в карты, что позволяло двигаться по нему в свободном скоростном режиме. В конечном итоге группа «Die Maulwürfe» потратила ещё полтора часа на то, чтобы подойти вплотную к тем самым координатам, которые Фрэя передала Гансу ещё на Конкордии, и ровно в десять часов утра Ганс произвёл общее оповещение о том, что группа приступила к фазе штурма «Базы 211».
Началась разработка местности. Оба пилота покинули свои машины с приборами измерения электромагнитного фона, и через несколько минут был найден эпицентр магнитного излучения, который и создавал сбой компасов на сновигаторах российской группы. Ганс расстегнул молнию и вынул из нагрудного кармана карту. Затем оставив Йозефа стоять на месте и руководствуясь только уровнем разлома, он отошёл в сторону на двести шагов и, достав лазерный дальномер, нацелил его на Йозефа, замерив тем самым точное расстояние. После этого, медленно продвигаясь в том же направлении, он достиг необходимых ему величин, заданных по карте. В эфире прошла короткая реплика: «Komm zu mir!» («Ком цу миа!», «Подойди ко мне!»). Йозеф сорвался с места и подбежал к Гансу. Затем Ганс повторил ту же процедуру дважды, продвинувшись таким образом по двум перпендикулярам.
- Неси металлоискатель, - сказал он Йозефу, оставшись на месте в конечной точке своих расчётов.
Йозеф немедленно побежал к своему сновигатору, быстро взобрался в кабину, достал оттуда затребованный девайс и, спустившись вниз, вернулся обратно. Разложив металлоискатель, Ганс начал производить им круговые движения вокруг, как будто обводя себя циркулем с каждым разом увеличивая диаметр окружности.
- Есть! – не меняя серьёзности в интонации, произнёс он, и оставив металлоискатель на месте обнаружения сигнала, двинулся к сновигаторам, чётко и быстро перечисляя новые предметы для выполнения дальнейших действий, - реактив, горелки, альпеншток и сапёрные лопаты, больше пока ничего!
Они направились к своим машинам. Несмотря на сохранение непреступного хладнокровного спокойствия, каждый из них сейчас начинал ощущать постепенное нарастание внутреннего ажиотажа. Оба в течение всего пути следования до ледника понимали, что всё это может оказаться просто случайностью, и оба, обнаружив квадратный метр металла по координатам от стабильного эпицентра магнитных помех, также понимали, что это уже не просто случайность и фактор неопределённости в этот момент распадался совершенно окончательно.
Обильно засыпав выявленный участок реактивом, и выждав десять минут, немцы приступили к интенсивной расчистке талого льда и рубке проступающих свежих слоёв альпенштоками. Затем они снова повторили всю операцию сначала, и с каждой новой очисткой сквозь толстый слой льда наружу проступала тёмная поверхность конструктивной геометрии явно технологического характера. Интенсивная борьба с почти вековым слоем льда постепенно переходила в свою максимальную стадию, и вот уже после третьей засыпки, режимы обогрева термокомбинезонов были полностью отключены. Ситуация ухудшалась тем, что постепенно пилоты опускались всё глубже и глубже, что значительно затрудняло работу вдвоём, пока на глубине около семидесяти сантиметров остриё альпенштока Йозефа не ударилось о твёрдую металлическую поверхность, издав характерный тяжёлый бункерный гул под ногами. Ещё через десять минут безотрывной борьбы перед глазами обоих немцев предстал Орёл Вермахта в виде металлической отливки на тяжёлой круглой крышке люка в квадратном подиуме его основания. Вглубь толщи льда вокруг едва просматривались множественные металлические пруты, отходящие в разные стороны от каждой из граней подиума. На секунду оба пилота замерли – под ногами у них сейчас была их собственная вековая история, которую первыми во всём мире теперь могли видеть только они.
- Подгоняем машины вплотную, выгружаем вещи! – уже более конкретно и громко произнёс Ганс, - нам потребуется растворитель ржавчины. Залей им полностью вот эту крышку, пока я буду отправлять отчёт, и щель вокруг люка тоже.
В нижней части люка под свастикой в когтях орла находился прямоугольный лючок с выемкой для нескольких пальцев. Ржавчина не столь сильно разъела поверхность металла за то время, пока люк не был покрыт толщей льда. Её практически и не было, но время и давление сыграло свою коварную роль, и сопряжённые части сильно слиплись друг с другом. Пока Ганс завершал свою процедуру в кабине, специальный низкотемпературный растворитель проел достаточный слой в щелях, выделяя при этом обильную жёлто-белую пену. Ганс спустился вниз и прогрев газовой горелкой крышку, несколькими ударами молотка отбил одну из её сторон так, что оставалось только разработать её настолько же заржавелые петли. Металлические сплавы Третьего Рейха идеально сопротивлялись времени и не проржавели глубоко внутрь. За крышкой открывалась полость, глубиной десять сантиметров, внутри полости располагались четыре металлических крестообразных тумблера, пронумерованных буквами и цифрами, напоминающими неоднократные эпизоды эпохального немецкого компьютерного квэста «R.H.E.M.» Залив растворителем все щели соприкосновения тумблеров и дна полости, Ганс с Йозефом, разделив всю окружность люка пополам, начали прогревать горелками внешний контур вокруг него, каждый со своей стороны. Металл постепенно нагревался, вокруг становилось теплее, из образовавшегося ледяного колодца повалил пар от талого льда. Из под крышки начали доноситься характерные потрескивания ржавчины в щелях и резонирующие гулом глубокого пространства щелчки расширяющегося от температуры металла. Через двадцать минут прогрева Ганс простучал тупой стороной альпенштока примыкание крышки и обечайки люка по всей окружности. Теперь всё зависело только от состояния трёх пружин внутреннего запирающего механизма, которые взводились штурвалом при запирании крышки люка изнутри. А при его отпирании задвигали к центру люка три запорных стержня в момент срабатывания спускового механизма, который при