«Одиссея» — вторая (после «Илиады») классическая поэма, приписываемая древнегреческому поэту Гомеру. Создана, вероятно, в VIII веке до н. э. или несколько позже. Рассказывает о приключениях мифического героя по имени Одиссей во время его возвращения на родину по окончании Троянской войны, а также о приключениях его жены Пенелопы, ожидавшей Одиссея на Итаке.
«Одиссея» изобилует сказочными элементами.
Сказка ничем существенным не отличается от мифа по своему содержанию. Но миф верит в буквальную реальность изображаемых в нем лиц и событий, в то время как сказка относится к изображаемому уже достаточно скептически, рассматривая его как предмет забавного и занимательного рассказа. Особенно далеко в этом отношении ушла "Одиссея". Вся вторая половина Одиссеи представляет собой, в сущности расширенный вариант мотива, известным в фольклористике под несколько парадоксальным названием «муж на свадьбе у своей жены». Смысл его состоит в том, что муж(или претендент на руку девушки должен по какой-то причине покинуть её на весьма длительный строк, взяв с неё обещания дожидаться его возвращения(обычно - до семи лет) и обменявшись тайными знаками на предмет узнавания. Но Отлучка затягивается, и его жену(или возлюбленную) вынуждают выйти за другово. Между тем она сохраняет верность своему избраннику и и только для виду соглашается на новый брак.В нужный момент герой возвращается и демонстрирует предмет,гарантирующий узнавание и т.д Такие же мотивы мы находим в турецкой сказкой Лермонтова об Ашик-Керибе или русских былинах. Так появление Одиссея в облике бедного – тоже не просто маскировка, а отзвук фольклёрного мотива, по которому муж возвращается неузнаваемым, в грязной одежде и с немытыми волосами. Другой крупный фольклёрный мотив - «сражение отца с сыном».В древнегреческих мифах есть вариант этого мотива 1)Миф об Эдипе 2) Эгей и Тесей. 3) сам Одиссей в Теогонии. Последний, третий фольклёрный мотив- - это повествование о дальних странах и и всяческих чудесах. Обычно эту часть Одиссеи сопоставляют с древнеегипетским «Рассказом потерпевшего караблекрушени». Этот папирус начала второго тысячелетия свидетельствует о том, что в восточном Средиземноморье с древнейших времён существовал «моряцкий фольклёр» типологически родственный рассказам Одиссея.Но независимо от этого надо признать. что рассказы о великанах, колдуньях и всякого рода превращениях издавна составляют сказочный репертуар самых различных и отдалённых друг от друга народов. Гомер рассказывает о шапке-невидимке Аида, о чудотворном поясе Афродиты или мече Посейдона, о волшебных жезлах Посейдона, Гермеса и Афины, об эгиде Зевса и крылатых сандалиях Гермеса, о золотых служительницах Гефеста, о золотом и серебряном псах у Алкиноя.
В Одиссее же мы видим совмещение совершенно фантастических образов с более или менее реальными сведениями по географии тогдашнего Средземноморья.
Сказочным характером отличаются не только странствия Одиссея, но и во многом его положение в Итаке,где роль добродушной волшебницы играет Афина. Её чудодейственное вмешателство является герою в нужный момент и оказывает помощь. В отличие от Илиады в Одиссеи героическое прошлое присутствует лишь в воспоминаниях. которые к тому же честно объединены с элементами фольклёрной новеллы и волшебной сказки.
Юмор.
Дело в том, что по обеим гомеровским поэмам разлита особого рода тонкая юмористика. Иной раз она вполне определенно дорастает до самой настоящей иронии, хотя, правда, всегда благодушной. Никакого сарказма или злопыхательства в художественном стиле Гомера мы не найдем. Вспомним «многострадального» Одиссея, ушедшего на войну тотчас же после вступления в брак и рождения ребенка и терпевшего все невзгоды войны и послевоенного скитальчества целые 20 лет. Это здоровое и наивное сознание гомеровского грека, может быть, определяет собою также и бросающуюся в глаза его жизнерадостность, его вечную бодрость и неутомимость и какую-то безболезненность в перенесении страданий.
Юмор как Бытие богов. Итак, божественная юмористика у Гомера - это юмор именно богов, а не кого-нибудь другого, т. е. юмор в космическом плане. Юмор возникает тогда, когда ожидается серьезное осуществление какой-нибудь цели, а фактически эта цель осуществляется неполно, плохо или уродливо и вместе с тем совершенно безболезненно и беззаботно для того, кто ждет этого осуществления. Так в Одиссее, когда он, будучи привезен феаками на остров Итаку и встретивши Афину в человеческом образе, начинает ради осторожности рассказывать о себе вымышленную историю Афина в насмешку треплет его по щеке. Очень выразительно звучит у Гомера, как на просьбу Одиссея о недопущении новых козней Калипсо, «богиня из богинь» улыбнулась и потрепала Одиссея рукой по щеке (или погладила) (V, 180 сл.). Юмористичен образ Кирки (Од., X), которая сначала карала всех спутников Одиссея волшебством и чародейством, превращая их в свиней (237 сл.), а потом сама же запросила ложа у Одиссея [313] (334 сл.) и вернула всех к прежнему виду (395).
Есть у Гомера и многочисленны сцены бурлеска. Когда начинает разгораться ссора между Иром и Одиссеем, в той кабацкой атмосфере, которую создали в доме Одиссея женихи, то вдруг говорится (Од., XVIII, 34), что эта ссора не [207] укрылась от «Антиноевой силы священной». Эта «Антиноевая сила священная», метонимически употребляемая вместо имени «Антиной», может быть, и понимается у Гомера буквально в применении к какому-нибудь Алкиною, царю феаков (Од., VIII, 385), но в применении к буйным женихам, грабителям и пьяницам, подобное выражение можно понимать только иронически.
Билет 6