Глава двадцать четвертая 8 глава. ? Физически — не тронет, — согласилась я, обрадовавшись

— Стриж тебя не тронет, — тихо сказал Кистен, и я оберну­ась к нему.

— Физически — не тронет, — согласилась я, обрадовавшись, что он с этим вопросом справился вот так. — Но можешь не сомневаться, что в петицию об освобождении Пискари она вло­жит все излишки своей любви.

Он слегка помрачнел, и в машине стало тихо — мы оба подумали, что будет, если у нее получится. Мы оба тогда не по уши в дерьме, а просто на дне дерьмовой реки. Кистен был у Пискари наследником и предал своего мастера в ту ночь, когда я железной палкой добилась от старого вампира покорности. Сейчас Пискари об этом не вспоминает, но если он выйдет, то наверняка своему бывшему наследнику пару ласковых скажет, несмотря на все Кистеновы заслуги: это он сохранил предприятия Пискари на ходу, потому что Айви не стала бы даже при ее статусе наследника.

Снова зазвонил телефон, я его достала и еще до того, как переключить в беззвучный режим, увидела незнакомый номер. Брать трубку было бы невежливо, пока я с Кистеном.

— Ты не злишься? — спросила я неуверенно, глядя, как на его лице эмоции сменяют друг друга: от тревоги за свое физичес­кое бытие до беспокойства о своем эмоциональном состоянии.

— На что? На то, что тебя тянет к Айви? — Луч солнца про­бежал по нему — это мы переезжали мост. Я почувствовала ли­цом тепло солнца, а Кистен высвободил руку из моей, чтобы маневрировать в плотном потоке. — Нет, — ответил он, и глаза его слегка затуманились. — Я тебя люблю, но Айви... с самого ухода из ОВ и твоего переезда к ней она никогда не была так счастлива, так спокойна. А кроме того, — добавил он манящим голосом, — если так будет продолжаться, у меня может быть шанс на потрясающий альянс втроем.

У меня отвалилась челюсть. Я шлепнула Кистена ладонью:

— Ни за что!

— Ну ладно, — засмеялся он, хотя глаз не отводил от потока машин. — Ты погоди брыкаться, пока не попробовала.

Я скрестила руки на груди, глядя прямо перед собой:

— Кистен, этого не будет... — но тут я увидела его глаза. Он просто меня дразнил. Хочется думать,

— На эту пятницу ничего не намечай, — попросил он, ког­да мы остановились возле очередного светофора.

Я сумела даже не улыбнуться, но душа просто пела. Он по­мнит!

—А почему? — спросила я, прикинувшись, что забыла.

Он улыбнулся, и я не смогла дальше притворяться.

— Поведу тебя отмечать твой день рождения, — ответил он. — Заказал столик в ресторане «Кэрью Тауэр».

— Иди ты! — воскликнула я, глядя на крышу упомянутого здания. — Я никогда там не ужинала... — Но в голове у меня уже завращались шестеренки. — Я даже не знаю, что надеть.

— Что-нибудь такое, что легко снять? — предложил он.

За нами загудел клаксон, и Кистен, не глядя, прибавил ско­рость.

—У меня все, что есть — с кучей пряжек и застежек, — парировала я.

Он хотел что-то сказать, но зазвонил его телефон. Я нахмурилась, когда Кистен потянулся за ним. Я-то никогда не отве­чаю на звонки, если мы вместе. Ну, не то чтобы мне так уж ча­сто звонят. Но я же и не пытаюсь править преступным миром Цинциннати от имени моего босса.

— Пряжек и застежек? — переспросил он, открывая теле­фон. — Тоже может подойти. — И в телефон, уже без улыбки: — Фелпс слушает.

Я села поудобнее, радуясь даже мыслям о предстоящем ве­чере.

—Да, Айви, — говорил Кистен. — Что стряслось?

Я вспомнила о своем телефоне и достала его. Черт, четыре звонка пропустила. Но номер был незнакомый.

— Рядом со мной, — сказал Кистен, поглядев на меня, и моя озабоченность стала сильнее. — Да, конечно, — добавил он и протянул трубку мне.

Боже мой, ну что еще?

С ощущением, будто услышала удар первого сапога в сте­ну, я сказала:

— Что случилось? Дженкс?

— Нет, — ответила Айви. — Это твой вервольф.

— Дэвид? — промямлила я, а тем временем Кистен заезжал на парковку автошколы.

—Он пытается с тобой связаться, — сказала Айви тревожным и озабоченным голосом. — Он говорит — ты готова слу­шать? — что он убивает женщин и не помнит потом. Слушай, ты бы ему позвонила? Он за последние три минуты звонил дважды.

Я хотела засмеяться — но не могла. Убийства вервольфиц, которые пытается скрыть ОВ. Демоница, громящая мою гос­тиную в поисках фокуса. Ой, хреново...

— О'кей, — сказала я. — Спасибо. Пока.

— Рэйчел?

У нее голос изменился. Я была расстроена, и она это знала. Я попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох.

—Да?

Она помедлила, и я поняла, что скрыть свой страх мне не удалось, но она знала, что как бы там ни было, а я не брошусь в панике бежать. Пока что.

— Поосторожнее, Рэйчел, — сказала она сдавленным голо­сом. — И зови меня сразу, если нужна буду.

Мне стало немного легче. Хорошо, когда есть друзья.

— Спасибо, обязательно,

Я нажала отбой, глянула в выразительные глаза Кистена, ждущего объяснений, и тут же вздрогнула — лежащий у меня на коленях телефон завибрировал. Задержав дыхание, я подня­ла его и посмотрела на номер. Дэвид — теперь я его узнаю.

—Ты возьмешь трубку? — спросил Кистен, не снимая рук с руля, хотя мы уже припарковались.

Через одно место на стоянке я увидела девушку, захлопнув­шую дверь маминого минифургона. Размахивая конским хвос­том и непрерывно шевеля губами, она болтала, направляясь с подругой в здание школы. Они скрылись за стеклянной дверью, и женщина за рулем вытерла глаза и посмотрела в зеркало задне­го вида. Кистен наклонился вперед, загораживая мне вид. Сно­ва задрожал телефон — я его открыла, невесело улыбнувшись.

Почему-то я заподозрила, что сегодня в автошколу не по­паду.

 

Глава восьмая

 

Дэвид взял стакан воды из-под крана, и рука у него едва за­метно дрожала. На секунду он прижал стакан ко лбу, успоко­ился, собрался, потом отпил и поставил на ясеневый кофейный столик, стоящий перед нами.

— Спасибо, — сказал он, поставил локти на колени и уро­нил голову на руки.

Я потрепала его по плечу и чуть отодвинулась от него по дивану. Кистен стоял возле телевизора, спиной к нам, и разглядывал в освещенном запертом шкафчике собранную Дэвидом коллекцию клинков времен Гражданской войны. Едва за­метный запах вервольфа, никак не неприятный, щекотал мне ноздри.

Дэвид был совершенно раздавлен, и я делила внимание между этим трясущимся человеком в офисном костюме и его аккурат­ным и явно холостяцким таун-хаузом. Он насчитывал обычных два этажа, вся обстановка, как и сам дом, пяти- или десятилет­него возраста. Наверное, даже ковровое покрытие не меняли. Интересно, этот дом принадлежит Дэвиду или он его снимает?

Мы сидели в гостиной. По одну сторону за зеленой буфер­ной зоной расположилась парковка, по другую через кухню-столовую можно было выйти на широкий общий двор — дру­гие дома настолько далеко, что определенную степень уедине­ния гарантировало само расстояние. Стены были толстые, а потому здесь было тихо. Добротные обои коричневых и беже­вых тонов свидетельствовали, что Дэвид клеил их собственно­ручно. Значит, владелец, решила я, вспомнив, что как инспек­тор «Верстраха» он получал очень неплохие деньги, вытягивая из неразговорчивых владельцев полисов истинные истории — отчего это у них рождественская елка вдруг вспыхнула и сожгла всю гостиную.

Жилище было островком покоя и мира, но сам вервольф был совершенно измочален. Дэвид — одиночка, обладающий личной силой и харизмой альфа-самца без его обязанностей и ответственности. Строго говоря, я и есть его стая — взаимовы­годное соглашение на бумаге, которое помогло Дэвиду не быть уволенным, а мне дало возможность получить страховку по не­вообразимо низкой цене. В этом и состояли наши отношения, но я знаю, что Дэвид пользовался мною как жупелом, чтобы отпугивать вервольфиц, лезущих в его жизнь.

Мой взгляд упал на толстую черную книжечку рядом с те­лефоном. Очевидно, это его не сдерживало, когда дело доходило до романов. Черт побери, надо бы ему резинкой эту книжицу перехватывать, чтобы не раскрывалась.

—Лучше стало? — спросила я, и Дэвид поднял голову. Ка­рие глаза красивого темного оттенка расширились от долгого страха, и на его лице смотрелись как чужие. У него отличное под­жарое тело, созданное для бега, скрытое удобным костюмом. Ясно, что он собирался к себе в офис, когда что-то такое случи­лось, и меня тревожило, что это «что-то» привело его в такое со­стояние. Не знаю никого столь уравновешенного, как Дэвид.

Его ботинки под кофейным столиком сияли, сам он был чисто выбрит — ни намека на черную щетину на загорелой и даже грубоватой коже. Я его видела в длинном до земли плаще и широкополой шляпе когда-то, когда он за мной следил, и был он тогда похож на Ван Хельсинга: пышные черные волосы, длинные и волнистые, и густые брови. И уверенности в себе у него было не меньше, чем у этого вымышленного персонажа, но вот сейчас эта уверенность поколебалась от тревоги и бес­покойства.

—Нет, не стало, — ответил он, и его тихий голос сверлил мне уши. — По-моему, я убиваю своих подруг.

Кистен повернулся — я протянула руку, останавливая его, чтобы он какой-нибудь глупости не сказал. Дэвид прежде все­го уравновешен, а работа страхового инспектора требует быст­роты и сообразительности. Дэвида очень трудно застать врасп­лох, и если он думает, что убивает своих подруг, значит, для такой мысли есть причина.

— Рассказывай, — предложила я, сидя рядом с ним, и Дэ­вид медленно перевел дыхание, заставил себя сесть прямо, пусть даже на краю дивана.

— Я пытался найти подругу на эти выходные, — начал он, поглядев на Кистена.

— На полнолуние? — перебил его Кистен, заработав укоризненный взгляд и от меня, и от Дэвида.

— Полнолуние только в понедельник, — ответил оборо­тень. — И я не сопляк-первокурсник из тех, что нанюхаются дури и громят твой бар. Я в полнолуние владею собой не хуже тебя.

Это явно была больная мозоль, и Кистен поднял руку жес­том извинения:

—Прости, не хотел никого обидеть.

Напряжение в комнате спало. Взгляд затравленных глаз Дэвида упал на лежащую у телефона книжку.

—Вчера вечером мне звонила Серена и спросила среди про­чего, не простужен ли я. — Он посмотрел на меня и отвел глаза. — Что показалось мне странным, потому что сейчас лето. Но по­том я позвонил Калли спросить, свободна ли она, и она мне задала тот же вопрос.

Кистен тихо усмехнулся:

—Ты с двумя встречался в одни и те же выходные?

Дэвид наморщил лоб:

— Нет, с неделей разницы. Так что я позвонил еще несколь­ким женщинам, поскольку ничего о них не слышал почти месяц.

—На вас большой спрос, мистер Снупи?

—Кистен! — тихо сказала я, потому что мне очень не понравилась ссылка на этот старый мультик. — Прекрати.

Кошка Дэвида смотрела на меня с верхней площадки лест­ницы, но я была так расстроена, что даже не пыталась ее под­манить.

Но Дэвид не собирался тушеваться перед живым вампиром, тем более в своем доме.

—Да, — сказал он достаточно воинственно. — Вообще-то да. Ты хочешь подождать на веранде?

Кистен поднял руку жестом «говори, что хочешь», но я без труда верила, что красивый оборотень за тридцать получает много звонков от женщин, ищущих свидания. Мы с Дэвидом вполне были довольны, сохраняя наши отношения чисто дело­выми, хотя меня слегка раздражало, что у него пунктик насчет недопустимости межвидовых связей. Но пока он уважает во мне личность, пусть себе игнорирует целый пласт женской популя­ции. Ему же хуже.

— Кроме Серены и Калли, я никому не смог дозвониться. — Он снова поглядел на толстую записную книжку. — Ни одной из них.

— И ты решил, что они мертвы? — спросила я, не видя при­чины для такого мощного допущения.

Дэвид посмотрел затравленными глазами.

—У меня бывают о них жуткие сны, — сказал он. — О моих подругах, в смысле. Я просыпаюсь в собственной кровати, чи­стый и отдохнувший, а не в парке и покрытый грязью, поэтому я не очень о них задумывался, но теперь...

Кистен хмыкнул, и я начала жалеть, что не оставила его в машине.

— Они просто не хотят с тобой дела иметь, волколак, — ска­зал вампир, и Дэвид выпрямился — гнев придал ему сил.

— Их нигде нет, — сказал он тихо.

Я настороженно смотрела: пусть Кистен слишком сообразителен, чтобы излишне нажимать, но Дэвид сейчас уж очень непредсказуем.

—Они либо не подходят к телефону, либо их соседки не знают, где они. — Его глаза, полные ужаса, посмотрели в мои и ушли в сторону. — Это те, о ком я волнуюсь. Те, с кем не могу связаться.

— Шесть женщин, — сказал Кистен, стоя теперь у стены с окном, выходящим в маленькое патио. — Неплохо. Из них половина наверняка переехала.

— За полтора месяца? — едко спросил Дэвид. И тут, будто гальванизированный этим допущением, он устремился в кух­ню, и шаги его гудели нервной энергией.

У меня брови полезли вверх. Дэвид за шесть недель встре­чался с таким же числом женщин? Вервольфы не более блуд­ливы, чем прочее население, но я, вспомнив его нежелание осесть и обзавестись стаей, подумала, что дело тут, вероятно, не в том, что он не может завести себе подругу, а в том, что его вполне устраивает роль полевого игрока. Профессионального! Ай да Дэвид.

—Они пропали, — сказал он, остановившись в кухне, буд­то забыв, зачем туда вошел. — Я думаю... я думаю, у меня были провалы сознания, и я их убивал.

У меня живот свело судорогой от его интонации. Он действительно верил, что он убил этих женщин.

—Да брось, — сказал Кистен. — Одна узнала, что ты ходок, и позвонила всем прочим. Вас раскрыли, мистер Снупи! — Он засмеялся. — Так что пора заводить новую черную книгу.

Дэвид был оскорблен, и я подумала, что Кистен необычно для себя нечуток. Может, просто ревнует.

— Знаешь что? — сказала я, оборачиваясь к нему. — Ты бы не заткнулся?

— Да я же только и сказал...

Дэвид дернулся, будто вспомнил, зачем выходил на кухню, открыл жестянку с кошачьим кормом и вытряс сколько-то на тарелку, потом поставил на пол.

— Рэйчел, ты бы отказалась говорить с мужчиной, с кото­рым спала, даже если бы ты на него злилась?

У меня брови поднялись еще выше. Он не просто ходил на свидания с шестью женщинами за шесть недель, он еще и спал сними?

— Э-гм... — промямлила я, — нет, пожалуй. Мне бы захоте­лось сказать ему хоть часть того, что я о нем думаю.

Дэвид кивнул и повесил голову.

— Они исчезли, — сказал он. — Это я их убиваю. Я знаю.

— Дэвид, — возразила я, видя на лице Кистена намек на тревогу. — У вервольфов не бывает помутнений сознания, при которых они убивают. Если бы такое случалось, их бы сотни лет назад истребили другие внутриземельцы. Должна быть иная причина, почему они не отвечают.

— Потому что я их убил, — шепнул Дэвид, сгорбившись над столом.

Я перевела взгляд на тикающие настенные часы. Пятнад­цать минут третьего — пропустила занятие.

—Не складывается, — сказала я, садясь на круглый высо­кий табурет. — Хочешь, я или Айви их выследим? Она боль­шой мастер розыска.

Он с облегчением кивнул. Айви, если дать ей время, кого угодно найдет. После ухода из ОВ она возвращает похищенных вампиров и людей из подпольных домов крови и от ревнивых бывших супругов и любовников. По сравнению с этим мои обычные занятия кажутся пресными, но у нас у каждой свои таланты.

Мое качание на высоком табурете взад-вперед стало медленнее. Раз уж я здесь, надо бы забрать фокус домой. Все, кто хотят его найти, знают, что я принадлежу к стае Дэвида. Оди­ночка, натренированный реагировать на силовое воздействие, Дэвид не был легкой добычей. Но те, с кем он работает...

—Черт! — сказала я и зажала себе рот рукой, поняв, что сказала вслух. И Дэвид, и Кистен уставились на меня. — Э-гм... Дэвид, ты своим подругам говорил о фокусе?

Его недоумение сменилось гневом.

—Нет! — сказал он с силой.

Кистен посмотрел на него грозно:

—Ты хочешь мне сказать, что отработал шесть теток за шесть недель и никогда не показывал им фокус, чтобы произ­вести впечатление?

Дэвид стиснул зубы, желваки выступили.

—Мне не надо заманивать женщин к себе в постель. Я про­шу, и если они хотят, то приходят. Да и фокус не произвел бы на них впечатления. Потому что они люди.

Я оторвала локти от кухонного стола, чувствуя, как горит лицо от негодования.

—Ты с людьми? С ведьмой не хочешь, потому что против межвидовых связей, но спишь направо и налево с человечески­ми бабами? Ах ты лицемер чертов!

Дэвид посмотрел на меня молящим взглядом.

—Начни я встречаться с вервольфицей, она бы захотела войти в мою стаю. Мы же это уже обсуждали. А вервольфы из­начально происходят от людей...

У меня глаза сузились.

—Да, поняла, — сказала я, хоть это мне и не нравилось. Вервольфы произошли от людей, как и вампиры. Но вампиром можно стать, а вервольфом — только родиться.

Как правило.

Мысли резко вернулись ко вчерашнему утру — как демоница громила мою церковь, разыскивая фокус. Ой, бли-и-ин... На этот раз я сумела произнести про себя, а не вслух. Пропавшие подруги. Три неопознанных тела в морге: спортивные, преус­певающие, и похожие друг на друга. Их привезли под видом вервольфиц, но если случилось то, что я думаю, они окажутся в базе данных не по вервольфам, а по людям. Самоубийства в последнее полнолуние.

— Боже мой, Дэвид, прости! — ахнула я шепотом, и Кистей с Дэвидом уставились на меня.

— Что такое? — спросил Дэвид осторожно, но не в прежнем безумном отчаянии.

Я посмотрела на него беспомощно.

—Ты не виноват. Я не должна была тебе его отдавать. Я не знала, что тебе достаточно было просто иметь его в своем рас­поряжении. Знала бы — ни за что бы так не сделала. — Он смот­рел на меня, ничего не понимая, и я, чувствуя, как подступает тошнота к горлу, добавила: — Кажется, я знаю, где твои подру­ги. Это я виновата, не ты.

Дэвид затряс головой:

— Что отдавать?

— Фокус, —сказала я, кривясь от жалости. — Я думаю... он обратил твоих подруг.

Лицо у него посерело, он положил руку на стол.

—Где они? — выдохнул он.

Я с трудом проглотила слюну:

—В городском морге.

 

Глава девятая

 

Две поездки в морг за два дня, думала я, надеясь, что это не станет традицией. Мои садовые кроссовки шли по цементу бесшумно, а шаги Дэвида сбоку и чуть позади меня звучали мрач­но и угрюмо. Кистен шел за ним, и его явная неловкость была бы забавной, если бы не то, что мы шли опознавать трех Джейн Вольф.

Фокус лежал у меня в сумке, безмолвный и спокойный, потому что до полнолуния еще далеко. Он все еще был холоден от морозильника Дэвида, и ощущался на теле холодным пят­ном. Опыт показывал, что в ближайший понедельник лицо вырезанной из кости женщины превратится в покрытую сереб­ром волчью морду, капающую слюной и издающую высокий визг, слышный только пикси. Я должна от этой штуки изба­виться. Может, расплачусь за одну из демонских меток. Да, но если Тритон или Ал продадут ее кому-нибудь другому и нач­нется война за власть во Внутриземелье, я буду считать себя виноватой.

Мы дошли до конца лестницы, и я, сопровождаемая мои­ми спутниками, быстро свернула вправо и по стрелкам дошла до двустворчатых дверей.

—Привет, Айсмен! — бросила я небрежно, распахивая ле­вую створку с таким видом, будто я здесь хозяйка.

Юноша сел прямо, снял ноги со стола.

—Миз Морган? — удивился он. — Ну вы и даете! Я аж перепугался.

Кистен незаметно вошел за мной, цепким взглядом охва­тив все помещение.

— Часто здесь бываешь? — спросил он, когда мальчишка за столом отложил электронную игру и встал.

— Все время торчу, — поддразнила я его, пожимая протя­нутую руку Айсмена. — А ты нет?

— Нет.

Внимание Айсмена переключилось с меня на Кистена и остановилось на Дэвиде, который стоял, опустив руки. Энту­зиазм юноши сразу потускнел, когда он понял, что мы пришли кого-то опознавать.

—Э... гм... то есть, — Он высвободил руку. — Жуть до чего рад вас видеть, но не могу впустить без сопровождения кого-нибудь из ОВ или ФВБ. — Он вздрогнул. — Извините.

— Сюда едет детектив Гленн, — сказала я, радуясь почему-то. Да, пришла я опознавать труп, если не три, но я знаю кого-то, кого не знает Кистен, а такое случается нечасто.

Облегчение снова превратило его в мальчишку, которому обслуживать бы в молле элегантных покупателей, а не в морге управляться,

—Отлично, — сказал он. — Присядьте тогда на каталку, пока ждете.

Я глянула на пустую каталку у стены.

—Я, наверное, постою, — отказалась я вежливо. — Это Кистен Фелпс, — представила я и потом, повернувшись к Дэвиду: — И Дэвид Хью.

Дэвид собрался, обрел профессиональные манеры и дви­нулся вперед, протягивая руку.

— Очень приятно, — сказал он, откачнувшись назад, когда рукопожатие кончилось. — А сколько... сколько Джейн Вольф доставляют к вам в среднем за месяц?

В его голосе слышалась паническая нотка, и Айсмен тут же замкнулся, сел за свой стол.

— Извините, мистер Хью, но у меня действительно нет права...

Дэвид поднял руку, отвернулся, в тревоге склонив голову. Мое хорошее настроение испарилось, но наше внимание при­влек стук твердых подошв во внешнем холле, и я облегченно выдохнула, когда в дверях показалась крепко сбитая фигура Гленна. Он мощной рукой легко отодвинул тяжелый металл, и его темная кожа и розовые ногти резко выделялись на яркой белизне чуть потрескавшейся штукатурки. Одет он был в обыч­ный костюм с галстуком, из-под пиджака торчала рукоять пис­толета. Изогнувшись, он вошел почти боком, чтобы не откры­вать дверь полностью.

—Привет, Рэйчел, — сказал он, когда дверь закрылась, покачавшись. Он остановил взгляд на Дэвиде и Кистене, сдви­нув брови в суровой официальности ФВБ. Уверенность Дэвида сменилась подавленностью, а Кистен нервничал. У меня воз­никло отчетливое впечатление, что ему здесь не нравится.

— Привет, Гленн, — сказала я, вдруг осознав свой совер­шенно непрофессиональный вид в кроссовках, линялой зеле­ной футболке и измазанных землей джинсах. — Спасибо, что позволил мне вытащить тебя из-за стола.

— Ты сказала, что дело идет об этих Джейн Вольф. Как я мог отказаться?

У Дэвида налились желваки на скулах, и эта реакция не ос­талась незамеченной Гленном. Его взгляд смягчился — он по­нял, зачем здесь Дэвид.

За мной стоял Кистен, и я обернулась к нему:

— Гленн, это Кистен Фелпс, — сказала я, но Кистен уже подался вперед, улыбаясь сомкнутыми губами.

— Мы знакомы, — ответил он, хватая руку Гленна и энергично ее пожимая. — Если можно так назвать. Это же вы уложили официантов у Пискари в прошлом году?

— Из пейнтбольного пистолета Рэйчел, — сказал Гленн, вдруг занервничав. — Я же не...

Кистен отпустил руку и отступил на шаг.

— Нет, меня вы не подстрелили. Но я видел вас во время захвата. Отличная стрельба. Редко встречающаяся точность для человека, чья жизнь поставлена на карту.

Гленн улыбнулся, показывая ровные зубы. Единственный из всех известных мне фэвэбешников, если не считать его отца, который может говорить с вампиром без страха и знает, что, если приходишь в полдень к ведьме, принеси с собой завтрак.

— Без обид? — спросил Гленн.

Кистен пожал плечами, повернувшись к двустворчатым две­рям в холл:

— Все мы делаем то, что приходится делать. Сами собой мы можем быть только по выходным.

А ведь ты не шутишь, подумала я, пытаясь себе представить, в какую кашу влипнет Кистен, если Пискари выпустят на сво­боду. Потому что не только со мной у мастера вампиров были несведенные счеты. И хотя Пискари и мог бы устроить Кисте­ну трудную жизнь, даже находясь за решеткой, было у меня та­кое чувство, что он наслаждается, продлевая страх перед неиз­вестным. Кистену он вполне мог бы простить, что тот дал мне египетский бальзам для иммобилизации его, Пискари — в кон­це концов, назвать это предательство выходкой неуправляемого бунтующего дитяти. Мог бы. Но на мне он просто поставил птичку — «в расход».

Шаркая подошвами, вперед вышел Дэвид:

—Дэвид, Дэвид Хью, — сказал он, страдальчески щурясь. — Нельзя ли нам побыстрее?

Гленн пожал ему руку, и на выразительном лице появилась профессиональная отстраненность — необходимая, чтобы он мог спать по ночам.

— Разумеется, мистер Хью.

Детектив посмотрел на Айсмена, и студент кинул ему «Кусь-меня-Бетти» с ключом. Когда Гленн поймал куколку, края ушей подтянутого и строгого офицера ФВБ покраснели от смущения.

— Рэйчел, — тихо сказал мне Кистен, когда мы с ним на­ правились в ту сторону, — если ты можешь потом доехать до­мой с Дэвидом, то мне отсюда надо драпать.

Я остановилась. Гленн обернулся, держа для меня дверь. За ней был виден уютный уголок с креслами и напарник Айсмена с блокнотом, глядящий на нас из-за стекол очков. Кистен бо­ится мертвых?

— Кистен! — протянула я, не в силах поверить. Я собира­лась по дороге домой остановиться у «Биг Черри» и купить то­матных приправ для Гленна, в магазине чар взять вина из сире­ни и где-нибудь еще для себя коробку именинных свечей в на­дежде когда-нибудь сделать именинный пирог. Но Кистен от­ступил назад:

— Нет, правда, — сказал он. — Пора мне. Сегодня привозят какой-то редкий сыр, и я должен быть на местe, чтобы за него расписаться. Иначе потом придется самому ехать за ним на по­чту.

Редкий сыр, как же! Так я и поверила. До него же хреново без своей машины.

Упершись рукой в бедро, я набрала воздуху, чтобы сказать ему все, что я о нем думаю, но Дэвид прервал меня простой фразой:

—Рэйчел, я тебя отвезу домой.

Кистен смотрел умоляющими глазами, и я сдалась.

—Ладно, давай. Я потом позвоню.

Он качнулся на носках — обычный его прием, делающий его очаровательно уязвимым. Нагнувшись ко мне, он быстро поцеловал меня в шею и шепнул:

—Спасибо, любимая.

Рука его у меня на плече сжалась, и, едва нажав зубами, он послал молнию желания прямо мне в сердце.

—Прекрати! — шепотом сказала я, слегка его оттолкнув и сама чувствуя, как краснею.

Он отступил, улыбаясь, уверенно кивнул всем прочим, су­нул руки в карманы и вышел, не спеша, наружу.

Помоги мне, боже, подумала я, убирая руку от шеи. Такое было чувство, будто Кистен только что мною воспользовался, чтобы восстановить в себе уверенность. Да, конечно, он боится мерт­вых, но я — его девушка, и показать это перед тремя другими мужиками — это хорошо самоутвердиться. Ладно, бог с ним.

С еще пылающим лицом я услышала, как Гленн прокаш­лялся.

— А что такого? — буркнула я, входя перед ним. — Он мой бойфренд.

— Ну-ну, — тихо сказал он в ответ, потряхивая «Кусь-меня-Бетти», чтобы зазвенели ключи. Живой вампир-интерн, проверявший бирки, под взглядом Гленна вышел. Остались толь­ко мы да, может быть, несколько новопреставленных вампи­ров, маринующихся до темноты.

Гленн остановился возле одного ящика, посмотрел на Дэ­вида. Вервольф хрустнул пальцами.

— Вы полагаете, что знаете этих женщин? — спросил Гленн, и я ощетинилась. В его голосе слышался более чем прозрачный намек на недоверие — рвалась наружу потребность обвинить кого-то в их гибели.

— Да, — перебила я Дэвида прежде, чем он успел загово­рить. — У него есть несколько подруг, с которыми он не может связаться, и поскольку он хранит для меня одну вещь, за кото­рую некоторые лица готовы пойти на убийство, мы решили, что лучше ему посмотреть — хотя бы чтобы мы все могли спо­койно спать ночью.

Дэвиду от моего объяснения стало легче, похоже, но Гленн явно не был доволен.

—Вы знаете, Рэйчел, — заговорил он, повернув короткими пальцами ключ, но не открывая ящик, — это все вервольфы. Строго говоря, ФВБ к этому делу отношения не имеет. Если кто-нибудь поднимет шум, я могу поиметь массу неприятностей.

Я чувствовала страх и ожидание, исходящие от Дэвида, и подумала, не потому ли уехал Кистен. Пусть эти эмоции на­правлены не на него, но вызвать в нем резонанс они могли.

—Да открой ты этот ящик, — сказала я, начиная уже злить­ся. — Ты правда думаешь, что я стукну про это Денону? Он бы тут же посадил Дэвида в башню и под прожектор. И кстати, — добавила я, искренне надеясь, что ошибаюсь, — если я права, это еще как дело ФВБ.

Карие глаза Гленна прищурились, а Дэвид нахмурил бро­ви, когда фэвэбэшник открыл ящик. Я опустила глаза на рез­кий звук расстегиваемого мешка и увидела красивую женщину в новом свете, представила себе ее боль и страх, когда она пере­кинулась волком, понятия не имея, что с ней. Боже мой, она же наверняка подумала, что умирает.

— Элейн! — выдохнул Дэвид, и я поддержала его под ло­коть, когда он покачнулся. Гленн тут же переключился в ре­жим детектива — глаза зажглись, поза стала собраннее, более угрожающей. Я глазами ему показала, чтобы притих. Успеет со своими вопросами, нам еще два ящика Пандоры открыть надо.

— Господи, Дэвид... Держись. — Мне ужасно хотелось, что­бы Гленн застегнул мешок.

Будто в ответ на мои несказанные слова, он медленно зад­винул ящик с Элейн обратно.

Дэвид был бледен, и мне пришлось себе напомнить, что хотя он и может сам о себе позаботиться и уверенности в себе у него хватает, это были женщины, которых он знал близко.

— Покажите следующую, — сказал он, и запах мускуса стал в спертом воздухе сильнее.

Гленн набросал короткую записку, вырвал из ежедневника и заткнул за табличку с надписью на ящике. У меня под ложеч­кой завязался узел — дело приобретало очень нехороший вид. Мало того, что Дэвид замешан в случайной гибели трех жен­щин, так еще и мне придется объяснять ФВБ, почему они по свидетельствам о рождении — люди.