- Кстати, у Рашена тоже имя... - заметила Ива.
- Вполне русское, - не согласился Фокс. - Алекс Успен. Чем тебе
не нравится?
Вернер не удержался и прыснул.
- Что такое?! - возмутился Фокс. - Какого черта сегодня надо мной
все издеваются?! Одна ненормальная за яйца хватает, другая за нос,
теперь ты еще...
- Адмирала Рашена зовут Oleg Uspensky, - сказал Вернер.
- Быть не может, - отмахнулся сигарой Фокс. - Фамилии на "ский"
все еврейские. Как у нашего Жан-Поля.
- Давайте посмотрим в штатном расписании, - предложила Ива, кладя
руку на контакты своего терминала. - Секундное дело. Пока Майкл и вам
нос не сломал. Вы с ним поосторожнее, Эндрю. Он у нас тот еще задира.
- Ему не сломаешь, - хмыкнул Фокс и снова окутался клубами дыма.
- Ну давай, не тяни, делай запрос. На что спорим?
- Не будет запроса, - сказала Ива, глядя на монитор. Левой рукой
она выбила дробь на контактах, а правую сунула под пульт и вытащила
ботинки.
- Ох, мама! - воскликнул Фокс. - Где моя обувь, вы, астронавты?!
Никто не видел мои башмаки?! Куда же я их... - и опрометью выскочил в
коридор, чуть не сбив с ног старпома Боровского.
Ива поспешно обувалась. Вернер со спокойной улыбкой смотрел, как
на обзорном экране растет приближающийся адмиральский катер.
- О, Жан-Поль! - обрадовался в коридоре Фокс. - Ты ведь еврей?!
- Ну... - хмуро ответил Боровский.
- Фамилии на "ский" все еврейские, ведь так?
- Слушай, ты, поц, - сказал Боровский. - Где твои ботинки?
- Виноват, - пробормотал Фокс и убежал по коридору.
Боровский вошел в рубку и остановился посредине, заложив руки за
спину и покачиваясь с пятки на носок.
- Бар-р-дак! - прорычал он, ни к кому специально не обращаясь.
Вернер подобрал сумку и встал.
- Контроль отражателей в норме, - доложил он.
- А, - сказал Боровский, как будто только что заметил Вернера. -
Здравствуйте, Эндрю. Хоть кто-то здесь в состоянии за что-то отвечать.
И что там было?
- Видимо, дефектный блок. Сейчас я его протестирую на своей
машине, и тогда смогу дать полное заключение.
- На диверсию не похоже? - неожиданно спросил Боровский. Ива,
услышав это, подпрыгнула в кресле и обернулась.
- Не похоже, - ответил Вернер, ощутимо понизив голос. - А что?
- Да так, - Боровский неопределенно шевельнул бровью. - Пришел
снизу меморандум о профилактике возможного саботажа. Это, конечно,
совершенно не мое дело, но если бы меня спросили... Н-да. Вот я и
спрашиваю - не похоже?
- Знаете, коммандер, - сказал Вернер без тени юмора в голосе. -
По-моему, в Адмиралтействе у кого-то поехала крыша. А вы - рады
стараться.
- Ты сам-то когда из психушки вышел?! - окрысился Боровский.
- Да я там, может, и вовсе не был... - пробормотал Вернер
обескураженно.
- А я - был, - веско сказал Боровский. - И многому там научился.
Так что я всегда помню, что на "сотках" до полутора тысяч деталей,
отказ каждой из которых приводит к потере боеспособности корабля. А
еще я помню, что на "Тушканчике" сто человек экипажа. И все
основательно тронутые. Во главе с психологом, которая только что
хватала меня за яйца. Спрашивается - что ей стоит отвинтить
какую-нибудь елду на орудийной палубе и засунуть себе в...? Может,
"Тушканчик" без этой елды и не развалится, но...
- Раз вы такой ответственный, подарите ей вибратор, - посоветовал
Вернер.
- Да у нее этих вибраторов два ящика. Не в том дело. Ты пойми
меня правильно, Эндрю. Мы с тобой здесь отвечаем за боеспособность.
Только мы. Ну, еще твои пятеро шлимазлов, но с них спросу никакого. А
больше никто. Ни Кенди, ни тем более этот толстожопый Фокс. Даже
адмирал Рашен ни за что на "Тушканчике" не отвечает. А вот спросить
они могут. И с кого? С нас. Понял? Так что давай, шевели мозгами. Тем
более, ты русский.
Ива смотрела, как причаливает адмиральский катер, слушала
бредовый разговор за спиной и качала головой. С Вернером она была не
согласна. Крыша ехала не только у чиновников Адмиралтейства. На
"Тушканчике" потихоньку сходили с ума все. Не исключая старпома
Боровского.
- Слушайте, Жан-Поль, - сказал Вернер. - Я вас понял. Все будет
ОК. Только вы не расстраивайтесь так.
- Я даже твоего личного дела не видел, - вдруг сказал Боровский с
непонятной тоской в голосе.
- А вам и не положено, - неожиданно жестко заметил Вернер.
- То-то и оно... - вздохнул старпом. - Дежурный! - вдруг рявкнул
он себе в воротник, туда, где торчал микрофон. - Не слышу доклада!
- У вас же наушника нет, Жан-Поль, - сказал Вернер тихонько.
Боровский пронзил техника безумным взглядом и принялся хлопать
себя по карманам в поисках наушника.
- Возьмите, - Вернер протянул старпому маленькую черную фишку. -
Это мой резервный.
Боровский что-то промычал, схватил фишку и запихнул ее в левое
ухо.
- Дежурный! - заорал он.
- Что-то случилось, Жан-Поль? - спросил из коридора глубокий и
ровный голос.
Боровский судорожно отпрыгнул с прохода и принял строевую стойку.
- Никак нет! - отрапортовал он.
- Это хорошо, - сказал адмирал Рашен. - Добрый день, Иветта.
Zdravstvui, Andrey.
- Zdravstvuite, Oleg Igorevich, - сказал Вернер и почтительно
склонил голову.
- Как ты здесь? - спросил Рашен, переходя на французский и
протягивая Вернеру руку. - Привыкаешь? Не обижают?
- Его обидишь, - ответил за Вернера Боровский. - Он сам кого
хочешь обидит до слез.
- Все нормально, драйвер, - улыбнулся Вернер, пожимая крепкую
руку адмирала.
- Отражатели починил?
- Да ничего там не было, драйвер. Ерундовая потеря контакта.
- Разберешь "старика Пола" по винтику и соберешь. Ясно?
- Да, сэр.
- Коммандер Боровский тебе все обеспечит.
- Да, сэр! - хором ответили старпом и техник.
- Вопросы?
- Да, сэр, - сказал Вернер. - Коммандер Боровский обеспокоен тем,
что не видел моего личного дела.
- И ничего я не обеспокоен... - пробормотал Боровский, опуская
глаза.
- Пусть он лучше обеспокоится тем, что у него по кораблю голые
бабы разгуливают, - сказал Рашен.
- Застрелю психопатку... - прошипел Боровский. - Застрелю и в
жопу трахну.
Рашен сделал нижней челюстью жующее движение и посмотрел на
старпома очень внимательно.
- А может, в обратной последовательности? - спросил он.
- Виноват, сэр, - сказал Боровский, глядя в пол. - Разрешите
удалиться?
- Через полчаса зайдешь ко мне, - приказал Рашен. - И к Линде не
суйся. Я с ней уже сам поговорил. Хватит с нее. Ладно, Andrey, ты
работай по своему расписанию, я потом тебя найду. По местам, господа
астронавты. Не развалите тут все окончательно.
Вернер и Боровский, щелкнув каблуками, скрылись в коридоре. Рашен
подошел к пульту Ивы и устало повалился в кресло слева от нее.
Ива украдкой посмотрела на адмирала. Ей всегда нравилось его
волевое и умное лицо. Но сейчас под глазами Рашена запали тени. И
глаза эти, всегда острые, живые, а зачастую даже и злые, теперь
казались мертвыми. А седая челка и серебристые виски окончательно
превращали адмирала в старика. Раньше Иве всегда хотелось прикоснуться
к адмиралу или хотя бы сказать ему что-нибудь хорошее. Но развалина,
которая сидела рядом сейчас, не вызывала желания приласкать ее.
- Пожалуйста, вызови Задницу, Иветта, - пробормотал адмирал,
потирая ладонью глаза.
- Да, сэр, - Ива набрала команду, быстро переговорила с дежурным
"Гордона", и через минуту на мониторе появилась костлявая физиономия
контр-адмирала Эссекса.
- Здравствуй, Фил, - сказал Рашен. - Ты мне нужен. Сможешь
подвалить часам к семи?
- Один? - спросил Задница.
- Да. Бутылку только возьми и подваливай. Думать будем.
- А может, ты ко мне? Моя охрана у тебя на борту не поместится.
- А ты всех не бери.
- Ну, Алекс, ну чего тебе стоит...
- Фил, кончай ныть. Ты уже старый хрен, а все ломаешься, как не
знаю что... Я сказал "подваливай", значит подваливай.
- Сам ты старый хрен. Ладно, жди, - и Задница дал отбой.
- Все-таки, он действительно Задница, - заключил Рашен. - А
представляешь, Иветта, ходили бы мы с тобой сейчас на "Старке". Или на
том же "Гордоне". Бассейн - двадцать пять метров! Теннисный корт. Зона
психологической разгрузки... Санаторий. То-то Задница вниз не
стремится. Ему и так хорошо.
- Наш кораблик самый лучший, - сказала Ива. - И сами мы классные
парни и хорошие астронавты.
- Угу, - кивнул Рашен. - Только кроме нас этого почему-то никто
не понимает. Да и сами мы, честно говоря... Слушай, детка, ты мне
доложить ничего не хочешь?
- А что докладывать, сэр? - удивилась Ива.
- Воин, службою живущий, читай Устав на сон грядущий, -
продекламировал Рашен. - И утром, ото сна восстав, читай внимательно
Устав... А я ведь, кажется, целый адмирал...
- Можно вопрос, драйвер? - спросила Ива, игнорируя намек.
- Хоть восемь. Но сначала ты мне скажешь, что положено. Что тебе,
жалко? Уважь старика.
- Господин адмирал, за время вашего отсутствия происшествий не
случилось. Дежурный навигатор капитан-лейтенант Кендалл, сэр, - лениво
пробубнила Ива. - И ничего вы не старый.
- Я говорю, что старый, значит старый. Ну, чего тебе?
- Сэр, вам никто еще не говорил, что через пару месяцев такого
бардака, как сейчас, мы уже не сможем воевать?
- Знаешь, Кенди, ты действительно забыла, что я адмирал.
- Сэр, люди не хотят больше служить. Даже хуже, чем не хотят - не
могут. И деваться им некуда. Я когда в прошлый раз внизу была, так и
не рискнула выйти за ворота базы. Просто боюсь, что земляне со мной
сделают что-нибудь нехорошее. Вы слышали, одну девчонку из десанта
изнасиловали и убили?
- Они ее потом очень ловко одели на громоотвод, - сказал Рашен. -
А на животе у нее было выжжено "murder". Сам видел. А ты чего хотела?
Чтобы ее искупали в шампанском? Убийца он и есть убийца.
- Сэр, я вас не понимаю, - сказала Ива упавшим голосом.
- Я же говорю, милая, что я все-таки адмирал.
- Объясните, сэр.
- Я знаю в сто раз больше твоего. И во всех подробностях. Кроме
того, я не только знаю, что происходит, но и догадываюсь, зачем это
делается. Нас с тобой, милая, хотят сжить со света. И делают это самым
эффективным способом - разлагая флот изнутри. Мы больше не нужны,
понимаешь?
- Ох... - выдохнула Ива. - Что же делать, сэр?
- Ждать, - сказал Рашен жестко. - Сидеть и ждать моего приказа.
- Чует мое сердце, - пробормотала Ива, - что долго мы не высидим.
* * *
- Ну что, Andrey? - спросил Рашен вместо приветствия. - Как себя
чувствует наш Махди?
- Кто? - удивился Вернер.
- Классику надо знать, - упрекнул Рашен. - Присаживайся.
- Спасибо, - Вернер уселся напротив адмирала и прищурился на него
одним глазом, вспоминая. - Махди - Это Пол Атридес, да?
- Угу, - кивнул Рашен. - У нашей славной группы F в чести
народный фольклор. Набрал я себе помощничков, век бы их не видеть.
Искал умных и начитанных, а теперь вот ловлю себя на мысли время от
времени, что лучше бы они все были тупые и необразованные. Особенно
штаб - просто расстройство одно. Что ни день, то какой-нибудь молодой
талант берется тонко пошутить. Скажет пару слов с умным видом и
щурится на меня, вот как ты сейчас, примерно. А остальные и рады бы
засмеяться, да совестно - жалеют меня, старого дурака...
- Oleg Igorevich, с чего вы взяли, что вы старый? - искренне
удивился Вернер.
- Ощущение, - сказал Рашен и неопределенно помахал ладонью в
воздухе. - Знаешь, после того паскудного случая у Юпитера... Первые
дни, когда мы только на базу пришли, я еще от шока отходил и
чувствовал даже подъем какой-то. А после... Устал. Надорвался я, Энди,
понимаешь? Вот целых десять лет и живу в глубоко надорванном
состоянии. Ладно, что там по твоей части? Какие новости?
- Так я вам послал, - Вернер указал подбородком на терминал.
- Да? Что-то я не заметил, - адмирал повернулся к монитору, но
руки на контакты положить не успел. Потому что Вернер подался вперед и
сунул прямо на контактную доску кусок белой ткани. Рашен опустил глаза
и весь сморщился.
Вернер умел писать от руки - именно писать, а не только
расписываться. Довольно редкое качество, характерное разве что для
ученых или представителей малых народов с угасающей культурой. В
экипаже "Тушканчика" подобных грамотеев имелось трое. Рашен хорошо
писал по-французски и по-русски, Линда тоже вполне сносно выводила
английские слова, а Боровский уверял, что свободно пишет на пяти
языках, но замечен в этом ни разу не был. В принципе, искусство
каллиграфии отмирало. Писать от руки было нечем и незачем. Учащиеся
младших классов на стандартной контактной доске выколачивали до
трехсот знаков в минуту. А техник уровня Вернера - все шестьсот. Но
Вернер был русским и умел держать в руках стило. И сейчас написал
такое...
- Та-ак, посмотрим, - сказал Рашен, для порядка выводя на монитор
докладную о результатах первичного техосмотра корабля. Правой рукой он
разгладил белую тряпку, оказавшуюся куском форменной майки. И чем
дальше он читал печатные буквы, аккуратно нарисованные графитным
стержнем, тем сильнее морщился.
"Система оповещения - в режиме микрофона, - писал Вернер. -
Сигнал идет вниз постоянно на кодированной волне. Передатчик зашит под
обшивку на тех.палубе".
Рашен машинально посмотрел на потолок. Динамики системы
оповещения стояли по всему кораблю. На какую-то секунду адмиралу стало
просто нехорошо - он вдруг ощутил себя до такой степени голым, как
будто с него содрали кожу. Пришлось зажмуриться и сосчитать до десяти.
А потом - открыть глаза и снова читать.
"Блокиратор главного ствола управления огнем, - прочел Рашен. -
Вживлен намертво. Приемного устройства пока не нашел".
- Ты блестящий специалист, Andrey, - скорее выдавил из себя, чем
сказал Рашен. - Я очень рад, что взял тебя в экипаж.
- Мастерство не пропьешь, - невесело заметил Вернер. - Вы дальше
посмотрите, Oleg Igorevich.
- Куда уж дальше! - усмехнулся Рашен. По главному стволу
управления огнем шла большая часть телеметрии орудийной палубы. В том
числе и те группы команд, что управляют орудиями с ядерной накачкой.
Большими импульсными лазерами, в огненных плевках которых растворяются
файтеры и поджариваются дестроеры. Если бы у Рашена стояли такие пушки
на "фон Рее" десять лет назад, фиг бы он нырял в Юпитер, изображая
подводную лодку.
"Автономная инициирующая схема аварийного глушения реактора.
Приемника тоже пока не нашел".
Рашен откинулся в кресле и сложил руки на груди. Это был конец.
Флагман группы F больше ему не принадлежал. Стоит кому-то, по чьей
воле в нервную систему корабля вживлены эти устройства, нажать
кнопочку - и "Пол Атридес" станет грудой металлолома, которая не в
состоянии толком ни полететь, ни выстрелить. Она сможет только
сбросить аварийные модули и приземлить экипаж. А там, внизу, его уж
встретят...
Рашен протянул руку, и Вернер вложил в его пальцы кусок графита.
Адмирал перевернул тряпку, вывел в уголке вопросительный знак и вернул
импровизированные карандаш и бумагу Вернеру.
- По интересующим вас пунктам, - сказал Вернер самым беззаботным
тоном, - мне понадобится около месяца. С первым справлюсь за неделю, с
остальными двумя придется думать.
"Если не справлюсь - устроим пожар на тех.палубе и поставим
аварийный комплект", - написал он и перепаснул тряпку адмиралу.
Реакция адмирала была вполне естественной для астронавта - едва
прочитав, он скомкал послание и запихнул его в утилизатор. Вернер
дернулся было спасти тряпку, но опоздал. Рашен посмотрел на него и
покрутил у виска пальцем. Вернер развел руками.
- Н-да, - сказал Рашен. - Ну что ж, Andrey. Работа проделана
серьезная. Надеюсь, с тем, что осталось, ты управишься в заявленные
сроки. Должен признаться, я думал, проблем у нас гораздо меньше. Но
приятно слышать, что неполадки устранимы без помощи извне.
- У меня же пять человек, - напомнил Вернер. Рашен тут же показал
ему кулак, и Эндрю понимающе кивнул.
- Ладно, - сказал Рашен. - Благодарю за службу. Вопросы есть?
- Никак нет, сэр, - Вернер поглядел на потолок, выразительно
ткнул пальцем в сторону утилизатора, где скрылась тряпка, и погрозил
им адмиралу. Наверное, вопросы остались, но Рашен, едва прочитав о
пожаре, испугался. Даже на субмарине пожар менее опасен, чем на
космическом судне. От такой идеи не стыдно было и потерять контроль
над собой.
Рашен хмыкнул и расстегнул нагрудный клапан спецкостюма,
демонстрируя ослепительно белую футболку. Вернер махнул рукой - мол,
не надо, - и поднялся.
- Разрешите идти? - спросил он.
- Разрешаю заходить в любое время, - сказал адмирал. - И не
забудь, старпому Боровскому приказано содействовать тебе в части, его
касающейся. Пока, Andrey.
- До свидания, - сказал Вернер, подмигнул и вышел за дверь.
Адмирал повернулся вместе с креслом, набрал команду на замке
сейфа, просунул в него руку и схватился за бутылку самогона, как
утопающий за спасательный круг.
* * *
Отвергая духовное наследие предков, как не оправдавшее себя и
чуть было не погубившее Землю, человечество тем не менее не хоронило
старые добрые технические идеи. Поэтому "Тушканчик" был сконструирован
по принципу русской матрешки и мог позволить себе такую роскошь, как
искусственная гравитация за счет раскрутки одной из оболочек.
Безусловно, инженеры предпочли бы менее замысловатое решение проблемы.
Все-таки, чем проще судно, тем выше его живучесть. Гравигенератор,
легкий и компактный, вписался бы в схему круизера серии 100 как нельзя
лучше. Но к сожалению, на момент закладки "Пола Атридеса" таких
генераторов в природе не существовало. И ходил корабль на традиционной
ядерной тяге, и команды из боевой рубки шли не к каким-нибудь
заковыристым искривителям пространства, а к нормальным импульсным
лазерам. Так что единственным революционным новшеством, отличавшим
"Тушканчик" от прочих судов группы F, был фаллический рисунок на дне
рекреационного бассейна.
Вращающаяся оболочка корабля в просторечии именовалась "рабочей
зоной". Она делилась поперек на так называемые палубы, на которых и
проходила вся жизнь экипажа. В распоряжении астронавтов всегда имелся
чуть заметно вогнутый пол и более явственно выгнутый потолок. Хочешь
прыгай, хочешь падай, если очень хочешь - лезь на стенку. А вот
кувыркаться в невесомости тебе незачем. Чинить силовые коммуникации и
пушки, смонтированные в "разгруженной" зоне, ты все равно не умеешь.
На это имеются техники, вот им и положено уметь летать. У них даже
заболевание есть профессиональное - "синдром летчика".
Разумеется, все испытывали кратковременную невесомость по пути от
причальных шлюзов до рабочей зоны, но ее сводили на нет
электромагниты, присасывающие к полу стальные вкладыши в подошвах
форменных ботинок. Кроме того, магнитный пол исправно подбирал из
воздуха бесхозные железяки. Полная невесомость считалась чересчур
коварной штукой, чтобы позволить ей резвиться на военном корабле. В
качестве примера Рашен частенько вспоминал байку о том, как лет
пятьсот назад русские астронавты искали на своей крохотной станции
гаечный ключ, чтобы закрыть крышку переходного отсека и улететь-таки
вниз. Ключ, разумеется, был на привязи и деться никуда не мог, но вот
взял и испарился. Примерно через сутки астронавты заметили какую-то
веревку, потянули за нее, и вытащили ключ из-за заглушки на щите
электропитания, поставленной специально, чтобы за нее случайно не
залетел металлический предмет.
Еще Рашен вспоминал, как по молодости лет решил учинить на "фон
Рее" тренировку на невесомость. Конечно, у него хватило ума не
тормозить рабочую зону - вероятно, он предчувствовал результат. Рашен
просто вывел людей полетать в центральный ствол. Вернулись астронавты
назад все заблеванные, а центральный ствол еще долго продували сжатым
воздухом с дезинфицирующей эмульсией.
Короче говоря, жизнь на "Тушканчике" шла в полном согласии с
земной физикой. Именно поэтому на пятый день пребывания в экипаже
флагмана лейтенант Вернер умудрился буквально, без всяких обиняков,
свалиться на голову капитан-лейтенанту Кендалл.
По корабельному времени был уже поздний вечер, Ива только что
вышла из душевой и направлялась к себе в каюту - розовый халатик на
голое тело, голова обмотана полотенцем, взгляд блуждающий, настроение
самое что ни на есть благодушное, все рефлексы на нуле. Вдруг над
головой у нее что-то натужно заскрипело, и пока Ива соображала, что бы
это могло значить, с потолка градом посыпались болты. Затем по голове
несильно ударило легкое и пластмассовое. Тут Ива подняла глаза, и в
этот момент на нее с неразборчивым французским проклятьем рухнуло
восемьдесят кило живого веса.
- Тысяча извинений, капитан, - пробормотал Эндрю, отползая задом
на четвереньках. - Даже не знаю, что и сказать. Вы как? Я вас не
очень... того?
Ива села, прислонилась к стене и подобрала слетевшее с головы
полотенце.
- Отвернись! - приказала она, заново сооружая из полотенца чалму.
- Я не нарочно, - объяснил Эндрю, глядя вверх. - Панель выпала.
Какой-то умник очень хорошо ее закрепил. Ползу себе, никого не
трогаю... Я вас правда не ушиб?
- Ты-то живой? - поинтересовалась Ива.
- Вроде бы, - Эндрю поднялся на ноги и нагнулся к Иве. Он был в
легкой рабочей куртке с закатанными до локтей рукавами, и Ива увидела
на его левом предплечье извилистый белый шрам. Руки у Вернера были не
по-мужски изящные с тонкой кистью и длинными красивыми пальцами. Но
поднял он Иву с пола легко, как пушинку.
- Где это тебя угораздило? - спросила она, показывая глазами на
шрам. - На "фон Рее"?
- Да. Только ничего героического. Производственная травма. Ползал
по магистрали, вот как сейчас, и зацепился.
- Что ж ты его не зарастил?
- Не знаю... Все-таки память. И девочкам нравится.
- Ага, - кивнула Ива, посмотрела Эндрю в глаза и отвела опустила
взгляд. Вернер не был особенно крупным мужчиной, но сейчас он казался
Иве просто огромным. Сильным и надежным. Он окружал ее собой, защищал,
и все еще мягко придерживал за плечи. Видно было, что ему нравится так
стоять. Вплотную. А глазами он Иву просто ел.
- Я вас правда не ушиб? - в очередной раз спросил Эндрю.
- Правда, - еле слышно сказала Ива, мучаясь вопросом - он ее
сейчас поцелует, или все-таки постесняется и отложит это на потом.
Никогда раньше ей не хотелось, чтобы ее поцеловал мужчина, с которым
она разговаривает второй раз в жизни. Во время отдыха внизу ей
случалось по пьяни отдаваться совершенно незнакомым людям, но это все
были астронавты, свои парни, чистые душой и телом, как пол на
"Тушканчике", разве что не стерильные. А Вернер, хоть и тоже
астронавт, "своим" не был. За его спиной притаилась тайна, и его
отделял от Ивы невидимый барьер. Перед этим человеком не хотелось
обольстительно изогнуться. А хотелось скромно потупить глаза, уронить
безвольно руки и надеяться, что ты достаточно хороша для того, чтобы
он лишил тебя невинности. Разумеется, не сейчас. Много после. Но вот
хотя бы поцеловать... Ива встряхнулась, не без труда пришла в себя и
снова посмотрела Вернеру в глаза, на этот раз прямо и смело.
- Кто ты? - спросила она.
Эндрю отпустил ее и непроизвольно сложил руки на груди.
- Меня зовут Эндрю Вернер, - сказал он с легкой усмешкой на
губах. - Возраст тридцать шесть, рост сто восемьдесят, вес семьдесят
девять. Имею правительственные награды. Очень хороший техник. Очень
скромный и застенчивый человек. Даже чересчур застенчивый...
- Это заметно, - подтвердила Ива. - А все-таки, кто ты? Что ты
здесь делаешь?
- Падаю на голову красивым женщинам.
- Не валяй дурака... Энди.
- Но вы действительно очень красивая женщина, капитан. Во всяком
случае, на мой вкус.
- Особенно сейчас, - заметила Ива, машинально поправляя на голове
полотенце. - Значит, не хочешь отвечать?
- Сожалею, но мне нечего ответить, - сказал Эндрю очень мягко,
почти ласково. - Вы меня за кого-то принимаете... За героя какого-то.
Из женского романа. А я просто свалился вам на голову. Сначала
испугался, а теперь вот... Даже не знаю. Рад, наверное. Я ведь скучал
по вам...
- Если не можешь обращаться ко мне на "ты", давай перейдем на
английский, - предложила Ива. - Или у вас, у русских, положено сначала
выпить на брудершафт?
Вернер откровенно смутился. Получалось у него это обворожительно.
- Я не знаю, что на этот счет положено у русских, - сказал он. -
Но выпить я с вами... с тобой готов в любое время.
- Тебя что, тормозит, что я старше по званию? - не унималась Ива.
- Тьфу! - Вернер провернулся на каблуках, и когда лицо его снова
оказалось у Ивы перед глазами, было оно уже совсем не смущенным, а
заразительно улыбающимся. - Да ничего меня не тормозит! Я просто с тех
пор, как тебя увидел, только о тебе и думаю!
- Молодец! - похвалила Ива, крепко хлопнула Эндрю по плечу и,
повернувшись к нему спиной, царственно поплыла по коридору.
Эндрю восхищенно смотрел ей вслед.
* * *
Адьютант контр-адмирала Задницы сгибался под тяжестью
здоровенного кофра с оборудованием.
- Здрасте! - выдохнул он, роняя кофр на стол. - Все как
заказывали. С горячим приветом от моего патрона.
- Не любит он тебя, Изя, - сказал Рашен. - Не бережет.
- Это точно, - согласился Изя, откидывая крышку и извлекая из
кофра цилиндрический сосуд с бурой жидкостью.
- Посуду на стол, технику в угол, - распорядился Эссекс, возникая
на пороге. - Здравствуй, Алекс. Стаканы где?
- Да вот стаканы, не переживай. Изя, ты бы действительно убрал со
стола этот ящик.
- Погодите, - сказал Изя, запуская руки в кофр и щелкая рычажками
помехопостановщика. - Не все сразу. Дайте машину на режим вывести.
- Ой! - скривился Рашен. У него вдруг прихватило зубы и ломануло
поясницу. Это Изя что-то у себя в кофре перекрутил. - Ты полегче!
- Сами-то не умеете... - проворчал Изя, вглядываясь в аппаратуру
и недовольно морщась. - Пардон. Эта штука буквально на честном слове
держится... Момент.
Эссекс вытер слезящиеся глаза и уселся за стол напротив Рашена.
- Ну? - спросил он недовольно. - Долго еще терпеть?
- Да сейчас же! - обиделся Изя. - Я вам что, техник? Я вообще в
этой электронике ни бум-бум...
- Как раз насчет бум-бум у тебя хорошо получается, - заметил
Рашен. - У меня сейчас зубы выпадут.
Изя что-то с усилием провернул в кофре, и затопившее каюту
электричество рассосалось. Помехопостановщик вышел на режим.
- Вот, - сказал Изя, доставая круглую черную коробочку и
протягивая ее Рашену. - Вы лучше пока заглушку поставьте.
- Ну, ты обнаглел! - восхитился Рашен, но заглушку взял,
отодвинул в сторону бутылку и стаканы и полез на стол. Дотянулся до
решетки, под которой прятался динамик громкой связи, и прилепил