прикидывал, когда именно умнее попросить Рашена о переводе вниз, и как
эту просьбу изложить.
А драпать было самое время. Потому что история с отправкой
"Рипли" на Цербер пахнет дурно, и Рашену того и гляди оторвут его
чересчур умную русскую башку.
* * *
На двери каюты старшего навигатора Кендалл была красным
фломастером нарисована конфетка. Рисунок явно делался в одно движение,
на ходу, но яркая линия, небрежно брошенная на белый пластик, выдавала
недюжинный талант.
Вернер задумчиво ткнул пальцем кнопку вызова, и дверь тут же
распахнулась.
- А у нас на "Тушканчике" маньяк, - сказал Эндрю, невольно
провожая глазами уплывающую в стену конфетку. - Здравствуйте, капитан.
Извините, я немного запоздал... - он перевел взгляд на стоящую в
дверном проеме девушку и с трудом поборол желание схватиться за
сердце, которое вдруг основательно защемило. Он не думал, что
соскучился по Иве до такой степени. И вообще он еще не опомнился от
бестолковой перепалки с Мозером. Всю дорогу до каюты Эндрю пытался в
мыслях примерить себя на место флаг-адьютанта, а Мозера - на свое. Не
вышло.
- Здравствуй, - сказала Ива и отступила назад. Судя по ее виду,
она тоже пребывала в легком замешательстве. - Ну, что стоишь, заходи.
А маньяков у нас полкорабля.
- Да нет! - отмахнулся Эндрю. - Вот, посмотрите, что у вас на
двери нарисовано.
- Мы, кажется, были на "ты", - напомнила Ива, выходя в коридор и
закрывая дверь. - Ого! Слушай, это откуда?
- Понятия не имею, - Эндрю все-таки поднял руку и потер ноющую
грудь. Никогда с ним раньше такого не было. Странное ощущение, как
будто всем телом он что-то предчувствовал. Нечто грандиозное и даже
пугающее.
Ива стояла в шаге от него, совсем близко, и Эндрю с умилением
подумал, какая она трогательно маленькая, уютная и домашняя в легком
спортивном костюме и босиком. Ему вдруг безумно захотелось положить
девушке на плечо сильную уверенную мужскую руку и защитить Иву сразу
от всего на свете. Но рука его плохо слушалась.
- Н-да-а, - протянула Ива, разглядывая конфетку. - Художник.
Бывают ведь талантливые люди... Один росчерк, а сколько экспрессии.
Вот бы его, негодяя, поймать! Чтобы в наказание приличную картину для
кают-компании написал!
- Вы руку не узнаете?
- Слушай, Энди, ты меня достал, - сказала Ива, поворачиваясь к
нему лицом. - Не "вы", а "ты".
- Я больше не буду, - скромно пообещал Эндрю. - Узнаешь руку?
Ива еще раз посмотрела на рисунок, покачала головой, открыла
дверь и махнула Вернеру - заходи.
- У него пристрастие к красному цвету, - объяснил Эндрю, шагая
через высокий порог с вакуумным уплотнителем. - Это же его художество
в бассейне-то.
- Может быть, - кивнула Ива, приказывая двери захлопнуться. -
Очень даже может быть...
- Элементарная графологическая экспертиза, - не унимался Эндрю.
Он был по-прежнему несколько смущен, хотя сердце уже отпустило. - Есть
же образцы почерка всего экипажа. Достаточно отсканировать эту
конфетку и поставить компьютеру задачу. Наверняка в Сети есть
какой-нибудь подходящий софт. Нужно его только найти и скачать наверх.
Правда, у нас вспомогательные компьютеры слабенькие, но это ерунда.
Ходовому процессору работы будет на пять секунд.
- Ах ты, негодник! - рассмеялась Ива. - А еще мастер-техник
называется!
- Подумаешь, - гордо выпятил грудь Эндрю. - Делов-то. Все равно
этот процессор сейчас отдыхает. Никто и не заподозрит, что у него там
на уме... И вообще, у меня один приятель из обычного унитаза
самогонный аппарат сделал. На скауте. Там все равно им никто не
пользуется. Вот как ребята до Цербера долетят... - тут он осекся и
сделал большие глаза.
- Я молчу! - усмехнулась Ива. - Расскажи еще что-нибудь.
- Да это все неинтересно. У техников своя жизнь, свои байки. У
навигаторов, как я понимаю, тоже. Профессиональный фольклор. У нас
только что в центральном стволе такой хохот стоял! Но окажись рядом
тот же Боровский, он бы решил, что мы с ума посходили. Хотя и отвечает
за боевую часть. А ввв... Ты зачем меня позвала?
- Молодец, - похвалила его Ива. - Привыкаешь. Слушай, тут дело
такое... Надо же, чуть не забыла!
- Я тоже, - неожиданно ляпнул Эндрю. Просто не мог с собой ничего
поделать. Взял и сказал.
- А ты о чем забыл? - удивилась Ива.
Вернер крепко зажмурился и выпалил:
- Я уже подумал, что у нас просто свидание!
А когда разжмурился, Ива была совсем рядом и смотрела на него
снизу вверх, доверчиво и внимательно.
- Кто ты, Эндрю? - спросила она, в точности как в прошлый раз.
- Или я тебя сейчас поцелую, или умру, - сказал он невпопад.
Вот так просто, без привычных заигрываний, что называется, грудью
на амбразуру. "Как даст мне по морде сейчас... - пронеслось в голове.
- А я перед ней на колени упаду. Все, пропал. Это любовь. Надо же!".
Но ласковые руки уже обнимали его за шею, а мягкие нежные губы
прижались к его губам.
Эндрю осторожно, но крепко обнял Иву и провел кончиком носа по ее
щеке. Поцеловал в шею, почти неощутимо, одним дыханием. И заглянул в
чуть приоткрытые глаза. И снова поцеловал в губы, страстно, но без
напора, без агрессивной мужской жадности, которую знал за собой. С
Ивой сейчас был совсем другой Энди Вернер, не тот, которого знали
многие женщины, там, внизу. Он и сам-то не узнавал себя.
- Погоди, - сказала Ива, мягко отстраняя его. Эндрю послушно
отодвинулся, но объятий на разжал, только позволил ей чуть увеличить
дистанцию. Глаза Ивы по-прежнему были прикрыты, и вырываться она не
собиралась. Каким-то шестым чувством Эндрю понял, что ей хорошо в его
руках. Она просто хотела что-то сказать.
- Я же действительно забуду, - почти шепотом сказала Ива и, чтобы
собраться с мыслями, уперлась Вернеру пальцем в грудь. - Слушай, у
нас... тьфу, все путается. У нас ходовой тренаж внеплановый. Но в
рубке не получится. Две команды, понимаешь? Соревнование. Мы сядем в
библиотеке, и вводные будем давать вспомогательным компьютерам. А ты
же сам говорил, они слабенькие...
- Что там у вас? - спросил Эндрю деловито, и Ива совсем очнулась.
Широко раскрыла глаза (Вернер от восхищения тяжело вздохнул, эти глаза
и так были невероятно красивы, а сейчас еще и светились), но в сторону
не отошла, а наоборот, обхватила Эндрю руками за пояс.
- Рейд к орбите Юпитера, на скорость, - объяснила Ива. -
Соображаешь?
- Угу. Обзорные мониторы... Правильно, что в библиотеке. Но?
- Вот именно - но. Слушай, Энди, брось туда линк от ходового
процессора, а?
- Боровский в курсе? - мгновенно отреагировал Эндрю.
- А это обязательно? - хитро прищурилась Ива.
- Да как сказать... Когда тебе это нужно?
- Завтра к восемнадцати бортового. Ну, к восемнадцати тридцати...
- Понимаешь, милая, я ведь не успею протянуть линк по
вентиляционной системе, как это обычно делается. Кабель пойдет
открыто, через коридор. И если Боровский об него споткнется... Ладно,
ну его. Будет тебе линк.
- Как ты сказал?
- Что?
- Как ты меня назвал?
- Милая...
- Еще раз, - попросила Ива.
- Милая, - повторил Эндрю, внутренне замирая от восторга.
Ива подалась к нему, прижалась лицом к его груди и, опустив
глаза, в который раз отметила, какие у Эндрю красивые руки, и как ей
это нравится. А еще она снова заметила шрам. Эндрю был в рабочей
куртке с закатанными до локтя - по моде Ванкуверского училища -
рукавами. И длинная белая рваная линия так и бросалась в глаза. Ива
осторожно потрогала шрам кончиком пальца.
- Значит, полз и зацепился? - спросила она.
- Ну, в каком-то смысле зацепился, - Эндрю прижал ее к себе
крепче и от удовольствия закрыл глаза.
- Врешь постоянно! - беззлобно обвинила его Ива.
- Да не вру я! История-то на самом деле идиотская. Был такой
скаут, "Язон динАльт". Первый скаут Абрама Файна. И я около года на
нем ходил. Совсем еще молодым, лет двадцать пять мне было, или около
того. Однажды нас загнали в Пояс, базу контрабандистов искать. К
полицейским на усиление. И Абрам против обыкновения разлетелся. Вокруг
каменюки, давно пора надевать скафандры, а он все соображает что-то.
Нет, думаю, так не пойдет. А пульт техника на скауте в корме, у всех
за спиной. И я потихоньку в скафандр влез. Тут Абрам говорит - ладно,
мужики, одеваемся. В этот самый момент ка-ак долбанет! Потом
оказалось, что эту зону пиратский дестроер патрулировал. У него тоже
вахта спала, наверное. Пираты, они же все кто пьяный, кто еще что...
Короче говоря, нас элементарно не заметили. Только в последний момент
спохватились и шарахнули беднягу "динАльта" по заднице. Внешняя
обшивка - насквозь, а внутреннюю так... порвало слегка.
- Пожар? - догадалась Ива.
- Не то слово. Черный дым, народ поливает друг друга из
огнетушителей, крик страшный... Воздух-то выгорает. И вдобавок сирена
орет - разгерметизация. А где дырка, просто не видно, потому что все в
дыму. Меня слегка контузило, я сижу, головой мотаю, а шлем-то
закрылся, и вся телеметрия прямо на забрало идет. Смотрю - так вот же
дырка, только руку протяни, чудо вообще, что не убило меня. Угадал я с
этим скафандром... И главное, здоровая дырка, затягивает ее
помаленьку, но слишком медленно. Смертельный вариант, до критической
точки секунд десять. Подкачка вовсю старается, а давление падает. Ну,
я отстегнулся, шагнул и, собственно, руку-то и протянул. Сунул. Как-то
машинально. Вот и вся история. Пока разворачивались, пока из Пояса
выпрыгивали, я так и стоял с рукой в дыре. И скафандр приварило к
обшивке. Ну...
- И тебя пришлось вырезать, - закончила Ива.
- Ага! - простодушно согласился Эндрю.
- Какой же ты врун! - заявила Ива почти восхищенно.
- Есть немножко, - скромно потупился Эндрю.
- Просто невообразимый! - она медленно потянула вниз застежку его
куртки и задохнулась от изумления.
Военные астронавты все были крепкие мускулистые ребята, и Эндрю в
этом плане ничем не выделялся, разве что выглядел чуть помассивнее. Но
грудь его располосовывали такие шрамы, каких Ива в жизни не видела.
- Не заживляется, - извиняющимся тоном пробормотал Эндрю. - Нужна
хорошая пластика, а я не настолько богат.
- Бедный, - прошептала Ива, осторожно целуя его изуродованную
грудь. Куртка упала на пол. - Бедный мой Энди...
"Она меня за муки полюбила, - вспомнил Эндрю идиотский стишок, -
а я ее... за попу укусил. Что угодно, только не это". Его чуть не
разобрал нервный смех, так он был взволнован. Но все-таки понял, что
жалости в голосе Ивы ни на грош. А есть что-то на грани любования и
восхищения.
- А у меня знаешь какая дырка под грудью? - спросила Ива в
перерыве между поцелуями.
- Сейчас посмотрим, - сказал Эндрю, осторожно раздевая ее. -
У-у... Это ваше Сердце, капитан?
- Да. А это, - Ива обозначила вопрос прикосновением губ, - ваше,
лейтенант?
- Да.
- Ты мне когда-нибудь расскажешь?
- Клянусь, - выдохнул Эндрю так искренне, что едва не заплакал.
Его всего колотило от нежности и восторга.
- Я так ждала тебя... - прошептала Ива, откидываясь назад, чтобы
ему было удобнее целовать ее напрягшиеся от возбуждения соски.
- Я так мечтал о тебе...
- Ты когда-нибудь делал это наверху? На корабле?
- Нет. Значит, мы друг у друга первые?
- Да... Это замечательно, правда?
- Это прекрасно...
- Иди ко мне...
- Милая...
Эндрю не думал, что это окажется так. Он вообще ничего особенного
не ждал от сегодняшней встречи. Немолодой уже и много переживший
мужчина, он был впервые в жизни по-настоящему влюблен. До
умопомрачения. И готов ради Ивы на все, даже на рыцарское обожание
издали. Настроился на серьезный, неторопливо развивающийся роман.
Вовсе не хотел форсировать события.
Боялся, наверное.
Но Ива уже не в силах была ждать. Энди Вернер, обаятельный мужик
со страшной тайной за плечами, роскошным "хвостом" за спиной и
неумелыми попытками скрывать при разговоре внушительный словарный
запас... Он был нужен ей. Ива раньше просто не встречала таких людей,
по-настоящему взрослых и по-настоящему сильных глубокой внутренней
силой, которая сквозит в каждом движении и неумолимо притягивает. Ива
еще не нашла своего мужчину. А нужен ей был именно такой.
Недаром она все хотела прикоснуться к адмиралу и сказать ему
что-нибудь хорошее. Но всерьез полюбить Рашена не получалось,
настолько он был далек от Ивы годами и ответственностью. А вот Энди...
Ива словно всю жизнь его ждала. Он еще нес чепуху про местного
художника, рисующего красным, а она уже представляла себе, как
потрясающе будет то, что ждет их обоих чуть впереди. Удержать взаимное
притяжение трепещущих сердец невозможно, остается только покориться
ему. В тесной каюте стало вдруг нестерпимо жарко, а потом этот жар
собрался у Ивы в груди и внизу живота, и она умерла бы от
удовольствия, если бы не мечтала о большем. На двоих.
В вихре эмоций, рвущихся из влюбленной женщины, Эндрю совершенно
потерял себя. Он хотел сначала доказать Иве свою нежность, довести ее
до экстаза одними прикосновениями. А уж потом...
Но Ива раскрылась ему навстречу и направила в себя.
И очень скоро потолок каюты отразил ее восторженный крик.
* * *
Контр-адмирал Эссекс получил награду, в просторечии именуемую
"Звезда Урою", в самом начале первой марсианской кампании. Он ходил на
дестроере в составе Второго крыла прикрытия группы F и считался лихим
командиром, почти что настоящим драйвером. В несчастливый день,
окончившийся подвигом, капитану Эссексу приказали идти в одиночный
патруль. Его "Роканнон" должен был утюжить пустынный район марсианской
поверхности, этакое местное захолустье, где отродясь не было никакого
шевеления - только заброшенные шахты. Их просканировали на оружейный
металл и электромагнитные поля, отметили, что шахты пусты и решили
чисто для мебели подвесить над районом патрульное судно. Дабы враг
худого и не помышлял.
Эссекс крепко выругался и пошел к месту назначения. По прибытии
на точку отметился, приказал экипажу начать плановые работы согласно
регламента - не терять же время попусту, - а сам положил локти на
командирский пульт и затосковал. Второе крыло прикрытия должно было в
этот день идти в самое пекло, отгонять полчища юрких марсианских
файтеров, обеспечивая выброску десанта на Ред-Сити. А он, Эссекс,
прохлаждался здесь, над другим полушарием Красной планеты, фактически
незаселенным из-за скудости ресурсов. Поверхность обилием
достопримечательностей не радовала. Под "Роканноном" простиралась
тоскливая пустынная равнина, и торчала одинокая скала, под которой в
незапамятные времена устроили горные разработки, забурились на
значительную глубину, да и бросили это дело.
Позднее Эссекс устроил такой скандал, что троих разведчиков
списали вниз. Как раз за то, что они не догадались забуриться сканером
туда же, куда в свое время закопались марсиане. Всего-то и надо было
разведчикам - чуть-чуть снизиться и обнаружить, что шахты куда глубже,
чем указано на старых картах. Но разведчики не стали утруждаться, а
Эссекс в итоге совершил героический поступок, угробил хороший корабль,
потерял здоровье и почти весь экипаж.
Потому что под скалой неожиданно взметнулись облака пыли, шахты
вдруг стали пусковыми стволами, и из них рванули вверх продолговатые
черные тела. Потом выяснилось, что стартовало марсианских дестроеров,
ни больше, ни меньше, девять штук. Три звена. Но в тот момент, слава
звездам, Эссексу показалось, что их меньше. Он заорал так, что почти
оглох, и врезал обеими руками по контактам. "Роканнон" взвыл,
кувыркнулся и рухнул на перехват.
От скалы до побоища над Ред-Сити было от силы десять мегаметров,
и марсиане думали в решающий момент шарахнуть по земному десанту с
фланга. Одинокий патрульный дестроер над шахтами их не волновал, его
они легко сбивали на взлете. Марсианским планировщикам была известна
тактика землян, и они заранее прочитали любые возможные движения
паникующего командира. Едва оторвавшись от поверхности, дестроеры
принялись стрелять, перекрывая "Роканнону" пути к бегству. Какой бы
маневр уклонения Эссекс ни избрал, везде его ждала пробоина в борту.
Однако Эссекс не паниковал. Атака оказалась до того неожиданной,
что землянин не успел ни испугаться, ни даже адекватно оценить силы
врага. Он просто селезенкой почуял, что ситуация нештатная, и если
как-то не разрядить обстановку, то родному Второму крылу ничего не
сделается, оно умелое, а вот неуклюжие десантные корабли сильно
побьют. А до этого пришибут "Роканнон" и его самого, любимого,
капитана Эссекса. Поэтому землянин подчинился инстинктам. Он не стал
выходить на предписанные уставом маневры уклонения. А просто
спикировал отвесно вниз, проскочил сквозь вражеский строй и чудом
затормозил у самой поверхности. И пока марсиане расстреливали небо,
полагая, что сейчас где-то над ними вспыхнет пламя, Эссекс, подняв
колоссальный столб бурой пыли, разворачивал ползущий от натуги по швам
дестроер и истерически хохотал. Потому что дающий у поверхности
слишком большую погрешность альтиметр упорно показывал, что "Роканнон"
на сто метров углубился в Марс.
Космический бой - дело заковыристое и на взгляд непосвященного
совершенно не поддающееся мало-мальски серьезному планированию. Боевые
корабли нашпигованы помехопостановщиками и все время сбрасывают ложные
цели. Аспидно-черная обшивка кораблей эффективно поглощает радарный
луч. Засечь истинное местонахождение противника - форменная
головоломка. В основном точное попадание достигается анализом
траектории целей-обманок. И хорошей работой оптики. Все-таки, какой бы
безукоризненной черноты ни был вражеский корабль, где-то да саданул
его микрометеорит. А еще, как он ни крутись, звезду какую-нибудь
возьмет, да заслонит.
И у корабля есть слабое место - корма с хрупкими отражателями. На
коммерческих судах отражатель, как правило, один - им опасаться
нечего. На дестроерах по четыре, между которыми примостились кормовые
батареи. И марсианам стрельнуть бы с кормы в пыльную тучу внизу, но то
ли они посчитали, что сами так надымили, то ли просто не успели
сообразить. Дестроеры били вверх, отдавая на это часть энергии и
потеряв таким образом жизненно важное для них ускорение при разгоне. А
"Роканнон" уже встал на ровный киль, высунул из тучи нос, получил
идеальную картинку и принялся молотить всеми своими четырьмя основными
лазерами.
Три замыкающих судна он просто, что называется, сбил. Как в тире.
Пара кораблей потеряла ход и начала сыпаться на поверхность, Эссексу
прямо на голову. Третий успел слегка отвернуть и погреб боком, врубив
на всю катушку вспомогательные маневровые двигатели в безуспешной
попытке их слабеньким упором оттолкнуться от притяжения Красной
планеты. Еще одному дестроеру, поднявшемуся чуть выше, Эссекс так
расколотил корму, что тот застрял на опасно низкой орбите, откуда ему
была все равно одна дорога - сбрасывать аварийные модули. Но остальные
пятеро марсиан, сообразив, что дали промашку, бросились врассыпную и
начали перестраиваться в боевой порядок. Все они были намертво
захвачены следящими прицелами "Роканнона", и никакие ложные цели
обмануть Эссекса уже не могли.
Но и сам Эссекс был у марсиан как на ладони. Черное пятно на фоне
бурой поверхности. Минута до торжественного погребения. Сначала ровно
полминуты на боевой разворот марсиан. Потом еще столько же, чтобы
накопить энергию для импульса. И гроб.
"Роканнон" с надрывом шел вверх. Слишком медленно. Реактор
захлебывался - он все силы отдал на стрельбу и теперь не мог
обеспечить быстрый разгон. Марсиане перестраивались. Тоже не спеша.
Они были по-своему честные ребята, летать учились на Земле, и теперь
давали Эссексу время подумать - развалиться вместе с кораблем, или
сбросить экипаж на аварийных модулях. А уж из замаскированной базы
спасатели толпой побегут. Ни разу еще мятежный Ред-Сити не брал в плен
астронавтов группы F. Может даже не убьют.
- Есть подтверждение, - неестественно спокойным голосом доложил
старпом. Эссекс кивнул. Второе крыло получило сигнал тревоги и приняло
его к сведению. Возможно, на помощь Эссексу уже идет Успенский на
красавце "фон Рее". Хотя умнее было бы записать "Роканнон" в расход и
не гонять корабли туда-сюда попусту. Устав позволяет.
- Когда полная тяга? - убирая руки с контактов, спросил Эссекс.
Просто так, чтобы хоть что-нибудь спросить.
- Не успеем, - ответил старпом. Он все ждал, что Эссекс прикажет
садануть одному из марсиан напоследок в борт, и всем прыгать в
аварийные модули. Но Эссекс решил иначе. И выдал такое, что "Роканнон"
на пару секунд утратил боеспособность, потому что все буквально
обалдели. Сам Эссекс потом уверял, что на него озарение нашло.
Припадок интуиции.
- Внимание! - сказал Эссекс. - Всем стоять! Через тридцать секунд
я сброшу модули. Пустые! Ясно?! И уйду на баллистическую. Если кто-то
хочет в плен - милости прошу. Думайте.
Воцарилась напряженная тишина. Экипаж соображал. Кто-то схватился
за голову. Но с места никто не сдвинулся.
- Убрать тягу! Энергию в накопители! - с облегчением приказал
Эссекс. - Когда приблизятся, бьем кормовыми.
- Отлично! - радостно провозгласил бомбардир. И работа закипела в
прежнем темпе. К аварийным модулям не убежал ни один человек.
"Роканнон" использовал свой единственный шанс - притвориться
брошенным и подманить врага к себе вплотную. Марсиане уже почти
развернулись. Эссекс сорвал чеку и утопил в гнезде кнопку сброса.
Дестроер тяжело мотнуло из стороны в сторону. Корпус его в нескольких
местах раскололся, и небольшие секции, озарившись пламенем тормозных
двигателей, заскользили вниз.
Эссекс завалил корабль на баллистическую траекторию. "Роканнон",
внешне неуправляемый, медленно удалялся от Марса по касательной.
Последующие минуты стали для экипажа таким испытанием, после
которого шевелиться может только сумасшедший. Или военный астронавт,
что примерно одно и то же. Марсианские дестроеры, словно принюхиваясь,
повели носами, провожая модули выхлопными отверстиями лазеров главного
калибра.
- Вот суки! - возмутился старпом. - Они ведь нас того... этого...
И тут марсиане начали стрелять.
По "Роканнону" пронесся крик. Это было невообразимо, чудовищно,
это воскрешало в памяти рассказы об ужасах Заварухи и Полуночи. Такого
на памяти землян не случалось никогда.
Аварийные модули вспыхнули и превратились в облака пара.
- А ведь убили нас, - констатировал старпом. - Ну, гады...
- Одно слово - красножопые, - сообщил бомбардир.
- Ты не ругайся, а думай, что делать, если они не станут нас
брать на абордаж, - посоветовал Эссекс. - Они наверняка собираются
идти к Ред-Сити. Им задерживаться тут нельзя.
- Полный ход вдогонку и бьем носовыми, - сказал бомбардир. - Еще
парочку расковыряем. Делов-то.
- А остальные трое нас расковыряют, - добавил сзади кто-то из
навигаторов.
- Всего лишь трое, - заметил старпом. - А было-то девять.
- Действительно! - удивился Эссекс. - Слушай, и правда девять! Я
как-то даже не посчитал...
Марсиане снова перестроились и взяли курс на Ред-Сити. В боевой
рубке дестроера раздался дружный вздох облегчения.
- Я не понял, - сказал Эссекс. - К нам идет катафалк, или нет?
- А как же! Сказали "высылаем подмогу".
- Как ты думаешь, - спросил Эссекс старпома. - Пять - это много?
Старпом задумался. Сейчас каждый в экипаже имел право голоса.
Сбросив пустые модули, Эссекс фактически лишил этих людей
единственного реального шанса на выход из намечающегося боя живыми.
Был, правда, еще один шанс, но из разряда сомнительных - на орбите
покинуть терпящий бедствие дестроер в спецкостюмах. Тут уж все
зависело от того, удастся ли заглушить и катапультировать реактор,
сильно ли будет взрываться корабль, и быстро ли подоспеет "катафалк",
как обычно называли судно, на чью долю выпала спасательная миссия.
Целых три "если". Если реактор не долбанет, заражая пространство
радиоактивной тучей; если корабль не разнесет в щепы, на которые
экипаж сядет, как на вертелы; если капитан спасателя будет достаточно
опытен в поисковых работах...
А то, что марсиане расстреляли модули, и вышло так, что Эссекс
уже один раз всех здорово выручил, было сейчас не в счет.
- Пять - это до хренища, - решил старпом. - Сейчас над Ред-Сити у
наших преимущество минимальное. Да еще и катафалк за нами отрядили. И
тут являются эти... Конечно, Ред-Сити мы возьмем, но потерь будет
неоправданно много.
Эссекс посмотрел в сторону удаляющихся марсиан.
- Все так думают? - спросил он. - Да? Тогда я даю тягу.
Приготовились, господа астронавты. Сейчас кому-то порвут его красную
жопу...
Двадцатью минутами позже Эссекс через пробоину в обшивке прыгнул
в космос, сложился пополам, зажал между колен маневровый пистолет и
надавил гашетку. "Роканнон" выглядел как настоящее решето, и Эссекс,
удаляясь от своего корабля, плакал от обиды. На его глазах прямо в
боевую рубку ударил импульс главного калибра, и взрывом разнесло в
клочья двоих, отчего-то застрявших поблизости. Эссекс кричал и
ругался, не помня себя. А потом он провалился в какое-то странное
забытье, началась постстрессовая апатия, и на борт "фон Рея" капитана
втащили в бесчувственном состоянии. Он все-таки уничтожил еще один
дестроер и основательно повредил второй. Еще одного марсианина походя
зашиб Успенский, а оставшиеся двое не пошли к Ред-Сити, а отвернули к
Поясу и затерялись в нем.
Это была чистая победа, и настоящий подвиг. Фотография капитана
Эссекса красовалась во всех сводках новостей, и была навечно
зафиксирована в анналах Сети. Земля гордилась своим воином и осыпала
его почестями. Но сам Эссекс что-то очень важное оставил на
марсианской орбите среди обломков "Роканнона".
Психологическое кондиционирование он прошел за два месяца, и был
признан вполне годным к летной службе. "Роканнон-2" уже готовился к
ходовым испытаниям. А Эссекс изменился до неузнаваемости. Он стал
медлителен и задумчив. В его душе поселилась тоска. Эссекс не хотел
быть героем и совершать подвиги. Еще в училище ему объяснили, что
героическим личностям в космосе не место. Слишком дорого стоят боевые
корабли для того, чтобы проявлять на них чудеса храбрости. Группа F
даже в лучшие времена насчитывала не более пятидесяти судов, и ходили
на них люди благоразумные, военные в лучшем смысле этого слова. То
есть, способные рисковать, но всегда четко просчитывающие допустимую
границу риска. И старающиеся не переступать ее.
Земля воевала с бывшими колониями методично и аккуратно. Искала
бреши в чужой стратегии и била туда. Но как говорил капитан Успенский
(и был за это многократно наказан), "против второго принципа
термодинамики не попрешь". Сто раз Эссекс видел, как другие офицеры
расплачиваются за чужие ошибки. И надеялся, что ничего подобного с ним