Благоверная княгиня Евдокия

дочь великого князя Суздальского Дмитрия Константиновича. В 13-летнем возрасте выдана замуж за 15-летнего великого князя Московского Дмитрия Ивановича Донского. Отец- Дмитрий Константинович (князь суздальский), мать- княгиня Анна. Их другие дети: Василий Дмитриевич Кирдяпа, родоначальник князей Шуйских; Симеон Дмитриевич, умер в 1402 году в изгнании в Вятке; Иван Дмитриевич, погиб в 1377 году в битве на Пьяне; Мария Дмитриевна, вышла замуж за московского боярина Микулу Васильевича Вельяминова, погибшего на Куликовом поле. В 1366 году отец выдал Евдокию замуж за Великого князя Московского Дмитрия Ивановича, позднее прозванного Донским; брак был залогом прекращения междоусобной борьбы Московского и Суздальско-Нижегородского княжеств и знаменовал собой окончательное примирение двух князей. Евдокия Дмитриевна провела с Дмитрием Ивановичем 22 года в счастливом браке, которому «земля Русская была рада». Венчание происходило в Воскресенской церкви (одна из церквей Коломенского кремля). 19 мая 1389 года Дмитрий Донской скончался в возрасте 38 лет. «Слово о житии Bеликого князя Дмитрия Ивановича» приводит пространный плач княгини по его кончине: «Зачем ты умер, жизнь моя, дорогой мой, меня вдовою оставив? Почему я не умерла прежде тебя? Погас свет очей моих. Где ты сейчас, сокровище жизни моей? Почему не поговоришь со мной, прекрасный свет очей моих? Почему так рано увял, виноград многоплодный? Уже не подашь плода сердцу моему и сладости души моей! Почему не посмотришь на меня, не промолвишь мне какого-нибудь слова? Ужели забыл меня? Почему не смотришь на меня и на детей своих, почему не отвечаешь им? На кого ты меня оставил? Солнце мое, рано ты зашло, месяц мой прекрасный, рано ты померк. Звезда восточная, зачем на запад уходишь? (…) Свет мой ясный, зачем померк ты? Если Бог услышит молитву твою, помолись обо мне, княгине твоей. Вместе с тобой жила, с тобой и умереть хочу. И юность еще не оставила нас, и старость не настигла. На кого оставляешь меня и детей своих? Недолго радовалась я с тобой: за весельем пришли плач и слезы, а за утехой и радостью — сетование и плач. Почему не умерла я прежде тебя, чтобы не видеть смерти твоей и своей погибели! Слышишь ли, мой господин, слова мои печальные? Почему не сжалишься над моими горькими слезами! Звери в норы свои идут, птицы небесные к гнездам летят. Ты же, господин, из дома своего так внезапно уходишь. Кто я теперь? Осталась без своего царя. Старые вдовы — утешьте меня, молодые вдовы — плачьте со мной: вдовья доля — самая горькая (…)(Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского). С 1389 года, после кончины своего супруга, Евдокия Дмитриевна фактически стояла во главе Московского княжества, являясь блюстительницей престолонаследия среди сыновей. Она объявлялась гарантом завещания мужа. Согласно Духовной грамоте Дмитрия Донского, она получила более 30 волостей и слобод и свыше 20 крупных сёл, при этом 15 волостей и слобод и 14 сёл передавались в полную собственность вдóвой княгини. Территориальная княжеская власть в этих владениях (сбор налогов и суд) целиком принадлежала Евдокии Дмитриевне, что делало её политически независимой и экономически самостоятельной. Сыновья Евдокии должны были подчиняться матери и не выходить из её воли. В случае смерти кого-либо из них именно она должна была разделить между оставшимися сыновьями выморочный удел. В случае смерти сына — великого князя — его владения получал следующий по возрасту сын, но удел последнего делила Евдокия. В случае потери кем-то из сыновей части своих владений мать компенсировала её за счёт владений братьев. Была одной из самых образованных женщин своей эпохи. В столице и других русских городах Евфросиния построила большое число храмов и монастырей, в частности: знаменитый Вознесенский женский монастырь (в деревянном исполнении); каменный храм в честь Богоматери и украсила его лучшими иконами, утварью, книгами; Рождественский храм был освящён 11 февраля 1393 года в присутствии всей великокняжеской семьи святителем Киприаном, а через два года был расписан лучшими иконописцами — Феофаном Греком и Симеоном Чёрным; Горицкий монастырь в Переяславле, построенный на иждивение княгини около 1392 года; Церковь Рождества Иоанна Предтечи в Переяславле. Кроме того, под руководством Евдокии Дмитриевны собиралось ополчение, чтобы защитить Москву от нашествия Тамерлана. По просьбе княгини положено было победу на Куликовом поле праздновать в Москве 8 сентября с особой торжественностью. 17 мая 1407 года Евдокия Дмитриевна, удалившись в Вознесенский женский монастырь, приняла монашество с именем Евфросинии (современники утверждали, что в тот день случилось около трёх десятков чудес). Через несколько дней инокиня Евфросиния повелела заложить новый каменный Вознесенский собор на месте деревянного. Прожив в иночестве всего несколько недель, 7 июля 1407 года инокиня Евфросиния скончалась.

Преподобный Иов, архимандрит Владимирский. По мнению Е. Е. Голубинского, И. был настоятелем владимирского в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыря. Сохранилась в подлиннике жалованная грамота вел. кн. Василия II Васильевича архимандриту владимирского Рождественского мон-ря И. на с. Весь (Веськое) в Суздальском у. (1425-1440) (АСЭИ. Т. 3. № 87. С. 119). Канонизацией И. следует считать включение его имени в Собор всех святых, в земле Российской просиявших, состав к-рого был определен в сер. 70-х гг. XX в. при подготовке к изданию богослужебных Миней (Минея (МП). Май. Ч. 3. С. 370).

Преподобный Аркадий Вязников­ский затворник и пустынник вяземский, ученик преподобного Герасима Болдинского, ум. в 1592 году.

Преподобные Прохор и Вассиан Ястребские. Сначала монашеское поселение было в нескольких километрах от с. Заястребье, на реке Ястреб. Там и жил преподобный. Прохо, прозванный пустынником за свою любовь к уединенным подвигам поста и молитвы. Эти места, а также село Мошок в те времена принадлежали князьям Воротынским - видным государственным деятелям. Они со своей дружиной участвовали во взятии Казани, затем были там воеводами и наместниками. Княжеский путь из родовой вотчины в Казань пролегал через Ястребские леса. Князья Воротынские обращались за духовным советом к монаху-отшельнику Прохору, испрашивая его святых молитв. Жители села Заястребья помнят святые места на реке Ястреб, называя их "Пустынькой". В середине 20 века архиепископ Владимирский и Суздальский Онисим (Фестинатов) любил посещать для молитв эти места. В 16 веке князь Воротынский Иван Михайлович на помин души своих родителей на своей земле строит деревянный храм Всемилостивого Спаса и приглашает преподобного Прохора основать здесь монастырь. Деревня Гладышево была пожертвована этому монастырю. Вновь основанный Спасский монастырь полностью существовал на княжеские деньги. Монахи продолжали духовно окормлять княжеский род Воротынских, его дружину и жителей окрестных деревень. После кончины преподобного Прохора в 1592 году настоятелем монастыря стал священноинок Вассиан.

Праведник Савва Мошокский. В центре боярской вотчины в селе Мошок был построен княжеский дворец и домовая двухэтажная церковь во имя Успения Божией Матери. В ней было восемь престолов. В селе была и вторая церковь Иоанна Богослова для жителей села и крестьян соседних деревень. Пять священников обслуживали мошокские храмы. Среди них был и отец Савва, который прославился своей подвижнической жизнью, непрестанной молитвой, постом. Он многих утвердил в вере, ведя непрерывную борьбу с богоотступничеством. Скончался в 1592 году.

Блаженный Пар­фений Суздальский был хорошим политиком и государем. Крещение кардинально изменило его взгляды на жизнь и смерть. Принятие новой веры помогло сплотить народ, отказаться от диких языческих обрядов. Теперь он не мог мстить и убивать, ведь его Бог говорил о любви и прощении.

Праведники Григорий, Евфросиния, Артемий и Димитрий Китовские, Шуйские чудотворцы. Китовские святые ("иже в селе Китове Шуйские чудотворцы") иерей Григорий, его дочь Евфросиния и миряне Артемий и Димитрий упоминаются в агиографических сборниках начиная с конца XVII века: в Филимоновском иконописном подлиннике, в котором их память обозначена под 30 сентября, в «Описании о Российских святых», в некоторых святцах.

Преподобный Дионисий Переяславский. Сведения о святом сохранило местное предание, зафиксированное в начале XIX века Дионисий был армянином, до принятия монашества занимался торговлей. Однажды после усердной молитвы он увидел во сне свт. Николая, повелевшего восстановить Никольский монастырь, основанный не позднее 1377 года прп. Димитрием Прилуцким и пришедший в запустение после разорения его польско-литовским отрядом в 1609 году. Видимо, вскоре прп. Дионисий принял постриг и поселился в обители. 5 июля 1613 года царь Михаил Феодорович назначил его строителем Никольского монастыря. На средства прп. Дионисия в обители были сооружены деревянные церковь и ограда, преподобный способствовал введению общежительного устава, при Дионисии монастырь приобрел земельные угодья и льготные грамоты. Скончался 15 апреля 1645 года. Перед кончиной Дионисий, приняв схиму, подвизался в затворе, место его погребения неизвестно.

Святитель Софроний, архиепископ Суздальский. С 1652 года - архимандрит Новгородского Хутынского монастыря. 29 января 1654 года хиротонисан во епископа Суздальского и Тарусского с возведением в сан архиепископа. В том же году присутствовал на соборе святителей об исправлении церковных книг. Скончался 13 сентября 1654 года в Москве во время морового поветрия. В 1716 году тело архиепископа Софрония было перевезено из Москвы в Суздаль и погребено в Суздальском соборе, в правом приделе у западной стены. Мощи и одежда его оказались нетленными.

Преподобный Лукиан Александровский в миру Иларион Дмитриевич, родился около 1610 года. Его родителями были Димитрий и Варвара, благочестивые и состоятельные граждане города Галича Костромской губернии. Они прожили в любви и согласии долгое время, но не имели наследника. Они непрестанно молились о разрешении от бесплодия и однажды дали обет, что если Бог услышит их молитву, они, воспитав свое дитя, постригутся в иноческий образ. Когда отрок достиг восьмилетнего возраста, Димитрий вспомнил о данном им обете иночества и приказал супруге собирать его в дорогу к безмолвной пустыни. Иларион упросил отца не оставлять его сиротой и взять с собой туда, где он мог бы разделить с ним труды и молитвы. Найдя пустынное место в Брынском бору, Димитрий водрузил там крест, построил келью и, приняв от одного пресвитера пострижение с именем Дионисия, стал жить с сыном в полном уединении. Грамоте и Священному Писанию мальчик обучался у своего отца, от него же он перенял понятие о земной жизни как о подвиге и пути к спасению. Благочестивый отрок старательно и охотно учился молитве, посту, ночным бдениям, богомыслию, во всем подражая отцу. Из жития схимонаха Дионисия известно, что он носил на теле железные вериги и власяницу, непрестанно пребывая в посте и молитве. Спустя некоторое время начала собираться к нему братия и составилась малая обитель из двенадцати иноков. После кончины его (предположительно, в 1636 году) братия довершила обитель и устроила в ней церковь Живоначальной Троицы. Супруга Димитрия – Варвара, после слезной разлуки с мужем и сыном, раздала имение нищим, удалилась в один из девичьих монастырей и, потрудившись там многие годы, преставилась к Господу в иноческом чине. По смерти родителей, надеясь найти себе духовного наставника и учителя взамен отца, Иларион пришел в обитель святых Афанасия и Кирилла на реке Мологе и три года нес послушания, приобретя уважение и любовь монастырской братии и игумена. Но затем послушник, к недоумению всех, покинул обитель, не снося похвал, как грозной опасности для себя, и переместился в монастырь Покрова Пресвятой Богородицы близ города Углича. Но и здесь по той же причине пробыл он недолго. Стремясь к совершенству, Иларион ощущал в себе силы искать подвига отшельнического, дабы полнее и прилежнее отдаться воле Божией. В 1640 году в благодатном откровении указано ему было идти в пределы Переславля-Залесского, в слободу Александровскую (ныне г. Александров). Придя на место, познакомился он с благочестивыми людьми Симеоном и Марком, от которых узнал, что в тридцати верстах от Переславля, в стороне от дороги, в пустоши Псковитиново Раменье стоит церковь без креста и кровли. Иларион уговорил Марка сопроводить его к этому месту. По дороге Марк поведал подвижнику историю о том, как икона Божией Матери трижды по воздуху перемещалась из села Игнатьево в место, Ею выбранное. В летописи обители высказывается предположение, что Марк был тем самым пастушком, который в юности своей обнаружил в лесу чудотворный образ Пресвятой Богородицы, исчезнувший из храма села Игнатьево, но утаил это из смирения. Вскоре пришли они на место, где окруженная вековым лесом и болотами, стояла церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы с чудотворным образом Божией Матери, чудесно сохранившимся, несмотря на общую разоренность и заброшенность. Сохранился также запрестольный Смоленский образ Божией Матери Одигитрии, остальные же иконы и утварь пришли в полную негодность. Иларион поставил себе келью близ церкви и начал тут подвизаться, а вскоре к нему присоединились Марк и Симеон. Сюда же вскоре пришел иеромонах Феодосий из Спасо-Прилуцкого монастыря под Вологдой. Он утвердил Илариона в правильности избранного им пути, рассказав о том, как во время молитвы в тонком сне явилась ему Пресвятая Богородица и повелела идти в пределы Переславские – покрыть там церковь Ее, раскрытую и запустевшую. Феодосий направился к Переславлю-Залесскому. Не ведая, куда идет, спрашивал он у всех о той церкви, пока с большим трудом не дошел до пустыни, и радости его не было конца, когда увидел он церковь Богородицы с Ее чудотворной иконой. Иеромонах Феодосий постриг в монашество Илариона, нареченного в постриге Лукианом, ему было тогда, по свидетельству летописи, немногим более тридцати лет. Вскоре к ним присоединились еще несколько человек. Общими усилиями храм был восстановлен, построены кельи, и собравшаяся братия стала замышлять о построении новой более обширной церкви. В ответ на прошение, поданное патриарху Иосифу, была дана жалованная грамота на устроение нового храма, и подвижники уже заготовили для строительства лес. Но вскоре местные жители прогнали братию и самого Лукиана из святой обители. Виновником случившегося оказался архимандрит Андроникова монастыря в Москве Иосиф, имевший в своем ведении приписной Симеоновский монастырь около Александровой слободы. Позавидовав образцовому житию собравшейся братии, он настроил население против обитателей пустыни. В результате иером. Феодосий был изгнан, братия разогнана, заготовленные бревна расхищены, а на Лукиана наложили оковы и отправили в Москву к патриарху, в глазах которого он был оклеветан архимандритом Иосифом в "нечистой жизни".

Патриарх поверил столь сановному и авторитетному лицу, и Лукиан был отдан "под начал" в Московский Чудов монастырь. Он смиренно воспринял случившееся как волю Божию. Кротко терпел всяческие лишения, безропотно нес самые тяжелые послушания. В 1646 году к патриарху Иосифу обратился инок Тихон, пришедший из Спасской пустыни в Холмогорах Архангельской губернии с просьбой благословить способного начальника в эту северную обитель. Патриарх стал советоваться об этом деле со своими ближайшими сотрудниками, и тогда Чудовский архимандрит Кирилл указал на Лукиана, рассказав о его добродетелях. Удивился патриарх такому доброму слову об иноке, посланном на исправление, и тотчас послал за ним. Подробно расспросив инока о его происхождении и монашеском подвиге, он увидел глубину и силу его ума, а также великое смирение и духовную мудрость. В скором времени монах Лукиан был рукоположен в священный сан и назначен в архангельскую обитель игуменом. Основным делом нового игумена стало строительство. В обители успешно возводились храмы, устраивалась иноческая жизнь по строгим общежительным уставам святых отцов. Это вызвало неприязнь к преподобному некоторой части братии, привыкшей к более вольной жизни. Возглавил возмущение тот же инок Тихон, который был инициатором прихода нового настоятеля. Лукиан не стал властью настоятельской доказывать свою правоту. Возблагодарив за все Всемилостивого Спаса и благословив братию, он покинул монастырь.

Возвратившись в свое прежнее обиталище к уединенной церкви Рождества Богородицы и со слезами помолившись о довершении начатого дела, преподобный Лукиан снова поставил себе келью подле церкви и начал упражняться в безмолвии. Узнав об этом, пришел к нему прежний сподвижник его Марк и принял от преподобного постриг с именем Матфея. Вскоре пришел еще один юноша из купеческой семьи Александровой слободы Михаил просить себе пострижения. После наставления в науке монашеского делания он был пострижен преподобным Лукианом и наречен в иночестве Макарием. Через несколько дней пошел Лукиан с новым учеником своим в Александровскую слободу, оставив одного Матфея в келье. Возвратившись через некоторое время, они нашли его лежащим на земле и окровавленным, при последнем издыхании. Мантия его, вся изорванная, висела на дереве неподалеку от кельи.

- Что с тобой? – спросил его ужаснувшийся Лукиан.

- Отче, некто без тебя постучал в келью, – угасающим голосом отвечал Матфей, – а я, по неопытности, без молитвы отворил. Тогда вошли темноликие создания и начали бить и душить меня, прогоняя от места сего, и обещая непрестанно воевать против нас.

Тотчас встал Лукиан на молитву, чтобы оградить пустынь от навета лукавого, и поспешил приобщить инока Матфея Святых Тайн. Вскоре тот, потеряв уже много крови, скончался. Лукиан продолжал жить с Макарием в прежней келье, молитвою и постом воюя против врагов невидимых, но те опять наустили местных жителей изгнать человека Божия из его уединения и разорить дело рук его. Преподобный Лукиан был вынужден вернуться в Чудов монастырь, где он снова начал трудиться в хлебне и на других послушаниях. Монахи и благочестивые миряне, слушающие рассказы Лукиана о пустыни, избранной Самой Царицей Небесной и о явленных там чудесах, возымели великую ревность к исполнению воли Божией и пожелали обустроить это святое место. В 1648 году благочестивые и известные люди Москвы царский истопник Александр Феодорович Борков и Тимофей Иоаннович Николаев испросили у патриарха Иосифа грамоту на строительство храма в пустыни и разрешение иеромонаху Лукиану священнодействовать там. Это было выполнено уже в следующем году. Вновь прибыл Лукиан в Псковитиново Раменье. С ним пришли купцы гостиной сотни Герасим Шевелев, Тимофей Рабенской, Иоанн Гаврилов, Федор-иноземец, Онисим Борисов и другие, которые составили новое духовное воинство. Подвижники срубили две кельи на всех, затем приступили к церковным зданиям. Иждивением купцов привезен был лес, ими же оплачивалось и все храмовые строения. Вскоре и сами они, оставив Москву, облеклись здесь в монашеский чин. В 1650 году Лукиан обратился к патриарху с челобитной об устроении монастырской обители. Благословенная грамота патриарха Иосифа на это была дана 28 августа 1650 года. Эта дата является официальным началом существования Лукиановой пустыни. Преподобный Лукиан ежедневно совершал Божественную службу в новоустроенном храме. Всех приходивших к нему принимал он с любовью, и вскоре составилось братство из двенадцати человек. Строгость иноческой жизни, соблюдение полного устава в церкви, за трапезой и в кельях привлекали многих в обитель. Все насельники вновь образованного монастыря повиновались ему как Ангелу Божию, будучи готовы на всякое послушание. Сам преподобный прилагал труды к трудам, особенно заботился он о нищих и странных, притекавших в изобилии к чудотворной иконе Рождества Богородицы, знамения и исцеления от которой сделались широко известными по всей округе. Слезно, с великой благодарностью молился преподобный Лукиан во вновь обретенной им любимой пустыни пред святым чудотворным образом Пресвятой Богородицы. Слова его сердечной молитвы дошли и до нашего времени из монастырской летописи: "О Владычица моя, Пресвятая Богородице, не остави места сего и не попусти опустошену быти, но яко же исперва изволи присетити трикратным прехождением честнаго Своего образа, тако и ныне изволи неотступна быти от места сего самого, Тобою, Владычице, избранного, и храм Свой святый утверди, и обитель святую сохрани сию до скончания века". Скромность и строгость иноческого жития Лукиана притягивали многих благочестивых жителей Александровской слободы к нему и его пустыни. Еще в 1642 году постриг он в Ангельский образ вдову священника Троицкого собора Слободы Анну, назвав ее Анисией, а вскоре вдовицу Феклу – с иноческим именем Феодора. Поселились они у церкви Рождества Христова на торговой стороне Александровской слободы. Однако прихожане этой церкви стали роптать на них, укоряя в том, что они, будучи инокинями, живут не в монастыре. Тогда монахини пришли к преподобному Лукиану во вновь устроенную им обитель с мольбой найти им подходящее место для жительства. Поддержали их просьбу купцы и служивые люди Слободы и просили о создании у них при обветшавшей церкви Успения Божией Матери монастыря для инокинь, в котором хотели видеть его пастырем и попечителем. Вначале преподобный отказывался, считая себя грешным и недостойным таких деяний, но потом по многим их просьбам, смиренно согласился. Вместе с ними он отбыл в Москву, где предстали они перед государем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном с просьбой о построении монастыря. Государь пожаловал Лукиану и его старицам храм Успения Пресвятой Богородицы на Буграх. На первое время Лукиан поставил близ того места часовню и постриг там в ангельский образ вдовицу Екатерину, с иноческим именем Евпраксия, которую и назначил настоятельницей вновь устрояемой обители. Преподобный сам руководил постройкой монастыря, повелев оградить его со всех сторон и срубить кельи для двадцати сестер. Он утвердил им общежительный устав и был для них пастырем и отцом, неустанно заботившимся обо всем потребном для жизни и спасения. Со временем был расчищен и отремонтирован Успенский собор. Жили и питались инокини своим рукоделием и от мирского подаяния. Преподобный Лукиан жил у себя в пустыни, часто посещая свое «малое стадо» в Успенской обители. Он запрещал им выходить без нужды из своих келий, а к себе в пустынь позволял приходить только в дни крайнего уныния для поклонения чудотворной иконе Рождества Пресвятой Богородицы. В 1654 году во время морового поветрия, проездом из Москвы в Макариев Калязинский монастырь останавливался в Александровской слободе патриарх Никон с царицей Марьей Ильиничной и ее семейством. Патриарх дал преподобному Лукиану благословенную грамоту на освящение Успенской обители, что он в том же году и сделал, совершив крестный ход с чудотворной иконой Рождества Пресвятой Богородицы от своей пустыни до Успенского монастыря. Так на попечении у преподобного Лукиана оказалось два монастыря. Преподобный часто бывал в Александровой слободе, где пастырски наставлял не только сестер монастыря, но и церковный народ, приходивший туда помолиться. И даже по пути в обитель и оттуда он останавливался посреди толпы народной, чтобы донести до людей слово Божие и наставить их в вере. Преподобному Лукиану даны были по благодати Божией великие духовные дары – умилительный дар слова и дар прозорливости, которым проникал он будущее. Предрекая страшное моровое поветрие 1771 года, со слезами говорил он народу: "Православные, покайтесь, ибо грядет гнев Божий великий и язву смертоносную пошлет Господь, так что от страха сего никем небрегомо будет злато и серебро и втуне расточатся имения собирающих".

Не достигнув и пятидесяти лет, подвижник и проповедник слова Божия выглядел как древний старец. Труды и скорби подточили его здоровье. Чувствуя, что силы совсем уже оставляют его, преподобный Лукиан повелел отвести его в церковь Рождества Богородицы. Вдоволь помолившись перед чудотворным образом Богородицы и чувствуя себя при последнем издыхании, просил он, чтобы его вывели из храма, положили на траву и подложили под голову камень. Преподобный утешал плачущую братию: "Не скорбите, братие. Вручаю вас Господу Богу и Пречистой Его Матери. Разумно же вам буди о сем. Аще Господь грехи моя отпустит и дерзновение буду иметь ко Всемилостивому Богу, места сия оба не оскудеют, но прославит их, и распространятся по моем отшествии, и царские лица посещати их будут". Скончался преподобный Лукиан 8 сентября 1655 года в престольный праздник своей обители. Похоронен, по завещанию своему, неподалеку от храма Рождества Богородицы. Много лет спустя после преставления Преподобного пришел в обитель гнавший его инок Тихон из пределов Архангельских и спрашивал, где положено его тело. А когда братия показала место, он долго и горько плакал над гробом, прося прощения в своем согрешении. Пришел и архимандрит Иосиф, который долго противился устроению новой пустыни, и тоже каялся в грехе своем над гробом. Он предлагал строителю Корнилию принять под свое начало приписной монастырь свой Симеоновский, из которого приезжал некогда разорять пустынь преподобного Лукиана. Но Корнилий не принял дара, и тогда архимандрит отдал монастырь свой в Лавру преподобного Сергия. Достойным и благочестивым преемником преподобного Лукиана стал преподобный Корнилий, при котором распространились и процвели обе обители, мужская и женская, и во исполнение предсказания блаженного основателя, начали посещать обитель царские лица. Непрестанные исцеления и знамения, истекавшие от чудотворной иконы Рождества Пресвятой Богородицы, привлекали все новых молитвенников в обитель, умножая славу ее. В 1771 году над Россией пронеслось страшное моровое поветрие, о котором предсказывал преподобный. Ужасающие многочисленные жертвы, которые оно принесло, заставили русский народ обратиться со всем усердием к Богу и Его Пречистой Матери с мольбой об избавлении от постигшей напасти. Повсюду учреждались крестные ходы с чудотворными иконами, которые обносили вокруг городов и весей. Историей засвидетельствовано множество случаев, когда после подобного всенародного моления грозная опасность отступала. Так было и в городе Александрове. После совершенного вокруг города в шестую неделю по Пасхе крестного хода с чудотворной иконой Рождества Пресвятой Богородицы из Лукиановой пустыни, эпидемия чумы ослабла, а затем и прекратилась. Традиция этого крестного хода была установлена еще святым Лукианом в 1654 году, когда Преподобный принес ее для освящения Успенской церкви в учрежденной им женской иноческой обители. После его смерти крестный ход совершался ежегодно в августе на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Теперь же, в память чудесного избавления города от смертельной опасности, он стал совершаться в неделю "о слепом", шестую после Пасхи. С тех пор эта традиция свято блюдется монахами обители по сей день.

Преподобный Корнилий Александровский ро­дил­ся в на­ча­ле XVII сто­ле­тия, в тя­же­лое, скорб­ное и ра­зо­ри­тель­ное для Ру­си Смут­ное вре­мя, по­пущен­ное Бо­гом для вра­зум­ле­ния и по­ка­я­ния ее на­ро­да. Ро­ди­те­ли его – Иг­на­тий и Ев­до­кия – бы­ли куп­ца­ми и жи­ли близ цар­ству­ю­ще­го гра­да Моск­вы, в Тро­иц­кой сло­бо­де. Во Свя­том Кре­ще­нии они на­рек­ли сво­е­го сы­на Кос­мой. От­дан­ный в на­уче­ние гра­мо­те, он при­леж­но изу­чал Свя­щен­ное Пи­са­ние и дру­гие ду­ше­по­лез­ные кни­ги, на­вы­кая об­ра­щать ум свой к Бо­гу, рас­по­ла­гая се­бя лю­бить То­го, Кто явил­ся неиз­ре­чен­ной лю­бо­вью во всем и ко всем. От юно­сти на Кос­ме ле­жа­ла пе­чать осо­бо­го, из­бран­но­го Бо­гом че­ло­ве­ка. Он воз­рас­тал го­да­ми, а вме­сте с тем зрел ра­зу­мом и осо­бен­но пре­успе­вал доб­ро­де­те­лью. Кос­ма очень ра­но по­знал сла­дость и ра­дость мо­лит­вы к Бо­гу, Бо­жи­ей Ма­те­ри, свя­тым угод­ни­кам Бо­жи­им. Храм Гос­по­день был пер­вым до­мом его ду­хов­но­го жи­тия. Дет­ских игр, ве­се­лых за­ня­тий он не знал, но по­лон был стра­ха Бо­жия – этой выс­шей ду­хов­ной муд­ро­сти. От­ро­ка не по воз­рас­ту укра­ша­ли сми­ре­ние, кро­тость, уеди­не­ние и без­мол­вие. Кос­ма толь­ко и раз­мыш­лял о том, как ему спа­стись в этой жиз­ни от пре­ле­стей ми­ра, как точ­нее и пол­нее уго­дить Гос­по­ду Бо­гу и стать бли­же к Нему. Серд­це бла­го­че­сти­во­го от­ро­ка со­всем не ле­жа­ло к тор­го­во­му де­лу, ко­то­рым за­ни­мал­ся его отец. Ду­ша его стре­ми­лась к выс­ше­му, нетлен­но­му и по­ис­ти­не бла­жен­но­му бо­гат­ству, со­кры­то­му в ве­ре и люб­ви к Бо­гу. К та­кой по­движ­ни­че­ской жиз­ни влек­ли Кос­му свет­лые и бла­го­дат­ные при­ме­ры мно­гих пре­по­доб­ных от­цов, про­си­яв­ших на Свя­той Ру­си чи­стым сво­им жи­ти­ем и мно­ги­ми чу­до­тво­ре­ни­я­ми. Еще в ран­ней юно­сти им овла­де­ла жи­вая мысль – ид­ти из люб­ви к Бо­гу тес­ным и скорб­ным пу­тем ино­че­ско­го жи­тия, как са­мой пря­мой сте­зей к выс­ше­му бы­тию. На всю жизнь за­па­ли в его ду­шу сло­ва Свя­то­го Еван­ге­лия: «Всяк, иже оста­вит дом, или бра­тию, или сест­ры, или от­ца, или ма­терь, или же­ну, или ча­да, или се­ла имене Мо­е­го ра­ди, сто­ри­цею при­и­мет и жи­вот веч­ный на­сле­дит» (Мф.19,29). Жи­вя в ро­ди­тель­ском до­ме, Кос­ма уже го­то­вил се­бя к ду­хов­ной ино­че­ской жиз­ни. До­стиг­нув 23-х лет от ро­ду, он ре­шил окон­ча­тель­но от­речь­ся от ми­ра и от все­го, что в ми­ре. В од­ном из мос­ков­ских мо­на­сты­рей Кос­ма при­нял Ан­гель­ский мо­на­ше­ский об­раз с име­нем Кор­ни­лия и про­жил там по из­во­ле­нию Бо­жию пять лет. Ища бо­лее со­вер­шен­но­го жи­тия, он пе­ре­шел во Фло­ри­ще­ву пу­стынь, то­гда уже из­вест­ную стро­го­стью сво­е­го уста­ва. Уго­ждая еди­но­му Бо­гу, бла­жен­ный Кор­ни­лий рев­ност­но под­ра­жал в по­дви­гах древним и но­вым устро­и­те­лям мо­на­ше­ства. Для него свя­ты бы­ли мо­на­стыр­ские пра­ви­ла и уста­вы. Кли­рос­ное и дру­гие брат­ские по­слу­ша­ния по­движ­ник нес с боль­шим при­ле­жа­ни­ем. Цель у него бы­ла од­на – умерт­вить плот­ские стра­сти че­ло­ве­че­ско­го есте­ства и дать ме­сто ду­ху, его бес­смерт­ным си­лам. Мо­на­стыр­ские бо­го­слу­же­ния ста­ли для Кор­ни­лия луч­шей ду­хов­ной сре­дой жиз­ни. Бла­жен­но­му Кор­ни­лию при­шлось оста­вить Фло­ри­ще­ву пу­стынь. Свои скор­би он вос­при­ни­мал с ве­рою в То­го, Кто ими ис­прав­лял и спа­сал его ду­шу – Все­бла­го­го Про­мыс­ли­те­ля Бо­га. На­став­ля­е­мый и управ­ля­е­мый свы­ше, бо­го­лю­би­вый по­движ­ник при­шел на жи­тель­ство в ос­но­ван­ную пре­по­доб­ным Лу­ки­а­ном Бо­го­ро­ди­це-Рож­де­ствен­скую пу­стынь. Узнав о тру­дах и по­дви­гах бла­жен­но­го пер­во­на­чаль­ни­ка пу­сты­ни, Кор­ни­лий про­ник­ся боль­шим по­чте­ни­ем к его свя­той па­мя­ти. Он по­же­лал остать­ся в этой бо­го­спа­са­е­мой оби­те­ли, освя­щен­ной бла­го­че­сти­вым жи­ти­ем пре­по­доб­но­го Лу­ки­а­на и за­хо­ро­не­ни­ем его свя­тых мо­щей, дабы под­ви­зать­ся да­лее, сле­дуя его за­ве­там. Оси­ро­тев­шая по­сле кон­чи­ны бла­жен­но­го Лу­ки­а­на бра­тия вско­ре по­лю­би­ла пре­по­доб­но­го Кор­ни­лия и ста­ла мо­лить его при­нять свя­щен­ни­че­ский сан, быть им пас­ты­рем и в то же вре­мя стро­и­те­лем оби­те­ли. По­чи­тая се­бя недо­стой­ным, он ед­ва со­гла­сил­ся на прось­бы бра­тии стать их игу­ме­ном, и то лишь по­то­му, что ви­дел в сем во­лю Гос­под­ню. При­хо­дя по де­лам оби­те­ли в Алек­сан­дров­скую сло­бо­ду, пре­по­доб­ный Кор­ни­лий не остав­лял без вни­ма­ния ино­кинь Успен­ско­го мо­на­сты­ря, ос­но­ван­но­го свя­тым Лу­ки­а­ном, по­да­вая им ми­ло­сты­ню и уте­шая в скор­бях. Игу­ме­ния мо­на­сты­ря Иулит­та с сест­ра­ми, по­доб­но бра­тии Лу­ки­а­но­вой пу­сты­ни, то­же ста­ла мо­лить бла­жен­но­го Кор­ни­лия быть их пас­ты­рем. Ста­рец сна­ча­ла от­ка­зал­ся, как бы ис­пы­ты­вая их, но, уви­дев ис­крен­ность мо­ле­ния, при­нял в свою паст­ву. И с то­го вре­ме­ни пре­по­доб­ный Кор­ни­лий окорм­лял два мо­на­сты­ря, как и свя­той Лу­ки­ан. Каж­дую неде­лю он бы­вал у ино­кинь, на­сы­щая их ду­хов­но.

В 1658 го­ду пат­ри­арх Ни­кон утвер­дил пре­по­доб­но­го Кор­ни­лия в зва­нии стро­и­те­ля Лу­ки­а­но­вой пу­сты­ни и воз­ло­жил на него управ­ле­ние обе­и­ми оби­те­ля­ми, муж­ской и жен­ской. В де­лах Успен­ской оби­те­ли в зва­нии стро­и­те­ля ее свя­то­му по­мо­гал мо­нах Фе­о­фан из той же Лу­ки­а­но­вой пу­сты­ни. Ду­хов­ную власть пре­по­доб­но­го в обо­их мо­на­сты­рях ви­де­ли в доб­ром при­ме­ре его жиз­ни. Са­мые труд­ные об­сто­я­тель­ства прав­ле­ния не мог­ли из­ме­нить преж­них по­дви­гов свя­то­го. Он еще с боль­шим усер­ди­ем ис­пол­нял мо­на­ше­ские пра­ви­ла, на­хо­дя в них си­лу для сво­е­го цер­ков­но­го слу­же­ния. Рев­ност­ный по­движ­ник счи­тал сво­им пас­тыр­ским дол­гом непре­стан­но и тща­тель­но по­учать бра­тию и се­стер оби­те­лей до­стой­но нести бла­гое иго Хри­сто­вых за­по­ве­дей.