Восстановление монашества в Центральном Тибете в конце Х в. и приход в Тибет Атиши в середине XI в. ознаменовали новую эпоху буддизма в Тибете. Эта эпоха широко известна как поздний расцвет. Первые века расцвета озарялись постоянными близкими контактами с живыми индийскими мастерами, что особенно важно в свете исключительного значения, которое в тантре придаётся прямой передаче и личному руководству сведущих духовных наставников или лам (санскр. – гуру). В этот период тибетцы с уважением и почтением относились к текстам, созданным индийскими наставниками, и редко отваживались на сочинение собственных текстов.
Вместо этого лучшие умы Тибета направляли всю свою энергию на воплощение колоссального замысла по переводу сотен томов санскритских текстов, всё ещё сохранявшихся в то время в Индии. Тибетцев, которые были достаточно образованы для участия в этом проекте, оказавшем влияние на всю тибетскую культуру, называли лоцавами и чрезвычайно уважали.
Рискуя жизнью и здоровьем, переводчики отправлялись в Индию, и там, на чужбине, на протяжении долгих лет и даже десятилетий преодолевали неимоверные трудности ради того, чтобы их братья-тибетцы смогли познакомиться с мудростью индийского буддизма. Их труд сослужил службу всему человечеству, ведь они работали в последние века существования буддизма в Индии, после чего живая традиция была там утеряна навсегда. Сегодня огромное количество индийских текстов существует только в тибетских переводах, над которыми, не щадя себя, трудились лоцавы.
В конце Х в., накануне приглашения Атиши, царь Гуге отправил двадцать талантливых молодых тибетцев для обучения по другую сторону гор – в Кашмир. Лишь один из двух тибетцев, выполнивших эту миссию, Ринчен Сангпо (958 – 1055 гг.) вернулся в 988 г. из Индии в Западный Тибет, где всю оставшуюся жизнь трудился во имя Дхармы, основав крупные мона-стыри и переведя множество текстов с санскрита. В 1076 г. царь Гуге созвал совет переводчиков, через год после которого авторитетный ученый Пацаб Лоцава (1055 – ок. 1145 гг.) отправился в Кашмир, где на протяжении 24 лет изучал санскрит и буддийскую философию. По возвращении в Тибет он перевёл главные труды по философии прасангики-мадхьямаки, впоследствии ставшие основополагающими для тибетского буддизма.
Будучи крупнейшим знатоком этой темы, Пацаб Лоцава давал учения в монастырях Сангпху и Пхэнъюл, передовых образовательных центрах того времени. Именно там первый Карма-па Дусум Кхенпа (1110 – 1193 гг.) изучал философские тексты мадхьямаки под руководством Пацаба Лоцавы. Кроме того, в Сангпху зародилась традиция философских дебатов, которая по сей день является стрежнем учебных программ тибетских монастырей.
Укоренение Дхармы
Глубочайшее почтение, которое тибетцы питали к индийским учителям, практикам и текстам, делало в их глазах авторитетными источниками знания лишь индийских наставников. Прежде чем знания, передаваемые самими тибетцами, были признаны не менее авторитетными, им пришлось достигнуть соответствия высочайшим стандартам. Однако после XI в. развитие Дхармы в Тибете вышло на такой уровень, что там появились не только собственные великие переводчики, но и обретшие высоких духовных достижений практикующие и великие учёные. В это время индийские наставники всё чаще вверяли учения своих линий передачи ученикам-тибетцам. Две из четырёх основных линий тибетского буддизма, кагью, сакья, появились в этот период – обе они стали преемницами линий передачи, принесённых из Индии великими тибетскими лоцавами.
Отличным тому примером может служить жизнь Марпы Лоцавы (1012 – 1097 гг.). Проделав тяжёлый путь в Индию не менее трёх раз, Марпа обучался непосредственно у великих индийских махасиддхов Наропы (1012/1016 –1100 гг.) и Майтрипы (ок. 1007 – 1085 гг.) и принёс в Тибет не только тексты и знание санскрита, но и полную передачу реализации этих учителей, а также собственное духовное постижение. Вернувшись на родину, Марпа занялся воспитанием следующего поколения практикующих, самым выдающимся представителем которого стал очень почитаемый йогин Тибета
великий Миларепа (1028/1040 – 1111/1123 гг.) (Более подробно о Марпе Лоцаве и его ученике Миларепе рассказано в четвёртой главе этой книги.) Цемо (1142 – 1182 гг.) и Дракпа Гьялцен (1147 – 1216 гг.). Примерно в это же время наставники традиции ньингма начали открывать тексты, ранее сокрытые в Тибете Падмасамбхавой, Вималамитрой и другими мастерами и ждавшие своего времени, когда тибетцы будут готовы к их восприятию.
Рост количества таких терма, или скрытых сокровищ, также был знаком зрелости и самостоятельности тибетского буддизма. В следующие века уровень передачи Дхармы на земле Тибета вырос настолько, что позволил тибетцам, не учившимся у индийских мастеров, становиться учёными, сочиняющими собственные комментарии, и практикующими, способными вести учеников к духовным свершениям. Горы и пещеры Тибета наполнились практикующими, вдохновлёнными примером Миларепы и подобными ему реализованными мастерами, а долины и холмы стали местами интенсивного изучения текстов и сочинительства.
Таким образом, в XIV – XV вв. в Тибете появилась плеяда великих мыслителей и практикующих. В начале XIV в. Бутон Ринчен Друб (1290 – 1364 гг.) составил и отредактировал в монастыре Щалу канонический свод сутр и трактатов, переведённых с санскрита, состоящий более чем из 300 томов. Комментарии и сочинения третьего Кармапы Рангджунга Дордже (1284 – 1339 гг.), появившиеся в тот же период, и по сей день используются как учёными, так и практикующими медитацию. Одновременно с этим Долпопа Щераб Гьялцен (1292 – 1361 гг.) основал школу джонанг, основывающуюся на щентонге – тонком толковании философии мадхьямаки и тантры Калачакры. Плодовитый автор и видный учёный Бодонг Чогле Намгьял (1376 – 1451 гг.) был главным учителем Чокьи Дронме (1422 – 1455) – первой Самдинг Доржде Пагмо, родоначальницы самой выдающейся женской линии перерождений. Бодонг также положил начало собственной традиции бодонг, которая просуществовала лишь до XVII в. Ни джонанг, ни бодонг не сохранили целостность сових традиций после XVII в.