Как я и думал, рассказ про Жорика получил почти прогнозируемое продолжение. Сам Жорик к нам за неделю каждодневного общения привык – ходит по участку не только в сумерках и ночью, но и в светлое время суток, ничуть не опасаясь наших котов. Коты тоже ежа не трогают – по всей видимости, на первых порах у них уже был неприятный опыт общения с Жориком.
И все бы хорошо, и говорить больше бы не о чем, но сам Жорик временами стал вести себя неадекватно. Вроде бы уже приученный к общению с людьми и почти прирученный, он иногда начинал бояться каждого шороха. Вскоре, однако, многое прояснилось, и события начали принимать поистине стремительный оборот – возле бани «нарисовался» маленький ёжик.
Крошка вел себя вполне самостоятельно, что-то отыскивая в траве. При виде этого колючего маленького чуда, размером чуть больше спичечного коробка, у нас сразу же возникло желание приласкать и подкормить малыша. Насчет того, чтобы приласкать, малыш сразу же, возмущенно фыркнув и распушив иголки, дал понять, что с ним этот номер не пройдет. Наверное, мама ему запретила общаться с незнакомыми существами. А вот к идее подкормиться он отнесся более благосклонно – поднесенное блюдо (курица с рисом) он обстоятельно обнюхал, а потом очень аккуратно выбрал из риса и съел кусочки курицы. Насытившись, он побрел прочь, переваливаясь.
Как оказалось, ушел он недалече – нашел себе в травке освещенное местечко и заснул, лежа на боку. Вот что значит совсем молодой – никакого чувства опасности и ответственности перед родителями за свою маленькую жизнь еще не выработано.
Спал он недолго и чутко, а когда проснулся, то пошел доедать рис, где и наткнулся на мисочку с молоком, которую я заранее поставил перед недоеденным рисом, предчувствуя, что малыш еду не бросит – обязательно придет доесть. Мисочка, хоть и была мала, но все же оказалась высока для малыша. Он несколько раз попробовал с земли дотянуться до молока, а когда не получилось, то он просто залез передними лапами в миску – так и пил, пока не отвалился. Отобедав с нашей помощью, он как бы стал причастен к нашему семейству и получил свое имя – Гарик. А раз есть малыш Гарик, значит, обязательно, должна где-то быть и его мама, и это наше предположение не замедлило исполниться не далее, как тем же вечером.
Уже в потемках возле бетонной дорожки на кухню обнаружился еще один малыш. Он сидел не двигаясь, нахохлившись, как квочка. Лариса с тревогой пришла за мной – «Может ежичек уже и неживой»? Пришлось мне инспектировать это колючее создание. Живой оказался «ежичек», и очень даже живой. И совсем даже он не нахохлился, а просто сидел верхом на небольшом (чуть меньше себя) мышонке, и с увлечением его поедал, не реагируя на внешние раздражители в лице любопытствующих человеков.
Похоже, что его за трапезой не пугало наше с Ларисой присутствие, зато оно пугало кого-то более взрослого. Стоило кому-либо из нас приблизиться к ежонку, как из-под сложенных вблизи досок раздавался резкий предупредительный крик. Ларису поначалу этот крик даже испугал, а меня разобрало любопытство – кто же это такой волнуется за ежонка? Пришлось буквально лечь на землю и заглянуть под доски. Вот те раз – ежиха, и довольно большая, нашлась, стало быть, супруга Жорика. И если Жорик только фыркал, когда его что-то раздражало, то Нора, так мы назвали ежиху, еще и кричала, беспокоясь за своих малышей, а, может, созывая их.
Я говорю их, поскольку неподалеку от Гарика прогуливался еще и Гоша. Вот такая ежиная семейка, как оказалось, проживает у нас под кухонным домиком. Самый общительный из них – наш старый знакомый Жорик, который стал уже почти ручным. Он регулярно выходит из-под домика на ужин, и ужин этот, надо сказать, у него весьма разнообразный и плотный. Это и остатки от кормежки котов, и молочко, и, как правило, всегда мыши – зачастую сразу несколько штук, которых наши коты и кошка регулярно ловят, но не едят. Жорик от такого питания растет прямо на глазах.
Кстати, Гарик так и не тронулся с места, пока не доел мышонка. Операция эта заняла у него довольно длительное время. В результате этой трапезы он сразу же подрос не в ширь, а в высоту, и стал представлять из себя довольно комичное зрелище – высокий и колючий холмик на коротких ножках. Он и ходил теперь вперевалку, часто останавливаясь для отдыха.
Если общительный Жорик стал уже фактически членом нашего семейства, ходил везде, не опасаясь ни нас, ни котов, и даже гоняя котов, если они сидели у него на пути, то Нора так и осталась весьма осторожной и осмотрительной особой. Она только пару раз показывалась на глаза, вылезая ненадолго из-под домика по делам. Дела эти были сугубо домашние – она срывала пучки травы и затаскивала их под домик, видимо, учитывая размеры подрастающего поколения, увеличивала размеры своего родового гнезда.
Вот так, почти в одночасье, наше семейство получило солидное колючее пополнение. Надеюсь, что мы еще встретимся с героями этого повествования и вместе проследим за ходом развивающихся событий.
Царевна-лягушка
Лето. Знойный день. Дачное товарищество – не очень старое, но и не молодое со своим, уже устоявшимся, коллективом, привыкшим к жизни на природе и к ее обитателям. Поскольку товарищество не старое, то есть еще неосвоенные участки, и время от времени на них появляются новые хозяева. Узнать таковых очень просто – по восторженному отношению ко всему увиденному и по обращению к общественным колодцам.
Один из таковых колодцев находится неподалеку от нашего участка, и как раз из него набирает воду молодой папа. Он набирает ее в десятилитровые полиэтиленовые канистры, заполняя их из колодезного ведра через небольшую воронку. Три уже полные канистры теснятся в садовой тачке, а одна пустая стоит на приступке у колодца. Рядом с папой нетерпеливо топчется двух-трехлетний малыш, и уговаривает папочку:
– Па-а-а, ну пойдем домой скорее, жарко ведь. Ну, пойдем скорее!
Жарко на самом деле. Папаша весь в поту вытаскивает из глубокого колодца очередное ведро ледяной воды и долго-долго переливает ее в канистру. Малышу тоже несладко, мокрая маечка прилипла к телу, но, тем не менее, в руках у него объемное прозрачное цилиндрическое ведерко с крышкой, в котором плещется вода.
– Ну, скорее, папа-а-а! Ну, жарко же Кваше! Пойдем уже домой.
Последние слова малыша меня заинтриговали – не папе жарко, и не самому малышу, а Кваше. Я внимательно присмотрелся к этой живописной парочке. Так и есть, есть третий персонаж! Есть Кваша! На дне ведерка, что в руках малыша, распласталась под водой большая лягушка. Так вот, оказывается, кого малыш жалеет больше всего – не папу, не себя, а это глазастое земноводное. Наверное, это первое животное, увиденное малышом на природе, первое его собственное, и забота о нем переполняет его маленькое любвеобильное сердечко.
Вот так и все мы, как этот малыш, являемся в мир с добротой и состраданием ко всему живому, и уже потом среда формирует в нас и жестокость и злобу, выжигает из сердец и доброту и сострадание, а на пепле бесчувственности всходят ростки всего негативного. Дай Бог этому малышу сохранить навсегда тепло своего сердца, ведь такие общения с природой несомненно будут способствовать этому.
Бедолаг
Теплая и даже жаркая весна перешла в лето, которое выдалось весьма дождливым. Протекавший в овражке ручеек, превратился в бурный поток, колодец под завязку наполнился верховодкой, также как и рукотворный бассейн возле бани. Этот бассейн был в свое время вырыт по заказу и под руководством моей супруги. Предназначался он для окунаний после посещения парилки. Вырыли его два местных шустрых хлопчика, таких старательных, что перестарались, не рассчитали глубины, и когда в вырытую яму опустили друг за другом два бетонных кольца полутораметрового диаметра, то никакого бортика над землей не получилось – края рукотворного бассейна оказались вровень с землей. Соответственно, и глубина его получилась, более чем хотели – целых два метра. С глубиной мы худо-бедно справились – подсыпали землицы и щебня, и забетонировали дно, но выявилась другая проблема – для наполнения такого широкого бассейна требовалось столько воды, что не хватило бы и нашего колодца, воды в котором, особенно в жаркое лето, едва-едва хватало для редкого полива. Долгое время бассейн стоял открытый, но когда в нем утонула, прыгнув за лягушкой, наша любимая молоденькая кошка Масяня, то я сколотил для него огромную крышку с отверстиями между досок, чтобы поверху после дождей не застаивалась вода. Так и стоял этот недодел, служа прибежищем для земноводных.
Так и стоял до этой жаркой весны, до дождливого лета и засушливой осени. По весне, где-то в конце апреля, когда уже схлынули талые воды и слегка обмелели открытые водоемы, а в лесу они стояли, еще полнехоньки, подпитываясь не до конца растаявшим снегом, началась миграция лягушек. Сотни и сотни этих земноводных шествовали степенно от ручья и пруда в овражке до недалекого леса – от мест зимовки к местам нерестилищ. Это было удивительное зрелище, но особую пикантность ему придавал тот факт, что многие лягушки-самки несли на себе самцов. Много меньшие по размерам, самцы лапками нежно обнимали своих подруг, не делая ни малейшей попытки путешествовать в одиночку. Говорят, что у самцов в период размножения появляются на передних лапках специальные шероховатые брачные мозоли, которые помогают им удерживаться на скользкой самке. Не берусь судить, но лягушки действительно были скользкие, а самцы не спадали с них даже во время прыжков. Это потрясающее зрелище продолжалось несколько часов, до тех пор, пока последняя лягушка не скрылась в лесу.
Почти все дождливое лето на участке было не так много лягушек, и служили они забавой для наших недорослей-котят – Кроша и Даньки, пока те не научились ловить мышей и играть с ними. Однако к середине августа вышедшие из лесу лягушки наводнили и газон, и грядки, забирались и жили даже в теплицах. Дожди к тому времени закончились и земноводные искали на участке каждое относительно влажное место. А дождей все не было и не было. Вода в колодце опустилась до критического уровня еще достаточного для работы насоса – метров на восемь от уровня земли. Пришлось максимально сократить полив, а потом и открыть крышку рукотворного бассейна в надежде хоть что-то почерпнуть и оттуда.
Откровенно говоря, такой картины я увидеть не ожидал – на дне бассейна было всего сантиметров тридцать воды и море лягушек разных по величине и цвету. Бедняги от жары спасались в бассейне, проникая в отверстия между досок крышки. Двух мнений не могло быть – только спасать, и чем скорее, тем лучше. Пришлось опускать в бассейн лестницу и вычерпывать лягушек мелким лукошком. При этом крупные экземпляры норовили спрятаться под водой и подолгу не вылезали на поверхность. Но за полчаса мне удалось, как я полагал, вычерпать всех лягушек до одной – семьдесят две штуки. Я посчитал, что несчастные рады своему освобождению и постараются больше не попасть обратно на неминуемую гибель, а потому со спокойной совестью водворил крышку бассейна на место и занялся другими делами.
Однако ближе к вечеру, проходя мимо этой импровизированной тюрьмы, я услышал в бассейне всплеск. Это ж надо, значит, кого-то не отловил, мается, наверное, бедняга в одиночестве. Пришлось снова снять крышку и удивиться во второй раз – опять все дно бассейна было заполнено земноводными, такое количество просто не могло спрятаться под водой при первом отлове, значит напрыгали по доброй воле – настоящие камикадзе. Надо было решать вопрос кардинально. Пришлось вновь опускать лестницу, брать лукошко и вычерпывать всех квакш и всю малышню. На этот раз из заключения было отпущено пятьдесят шесть лягушек. Чтобы все не повторялось вновь и вновь, щели в крышке закрыли, настелив поверх нее толстый полиэтилен.
Итак, 128 спасенных душ (возможно и меньше, ведь многие побывали в заключении дважды) за неимением доступа к открытому источнику воды расползлись (или распрыгались?) по всему участку к немалому удивлению наших пушистых недорослей – Кроша и Даньки. С одной стороны, те уже прошли этап охоты за лягушками, переключившись на мышей и кротов, а с другой – грех не поохотиться при таком изобилии прыгучих.
Забава продолжалась до самой темноты, а с утренней зарей оказалось, что практически все спасенные куда-то упрыгали. Скорее всего, подались они в недалекий овражек, где протекал от ключей небольшой ручеек и был в свое время сотворен рукотворный прудик, откуда они, скорее всего, и путешествовали через наш участок по весне, направляясь к лесным озерцам. Итак, круг замкнулся, и я рад, что помог его замкнуть, значит, и на следующий год наши сады и огороды будут спасать от насекомых эти ластоногие и хладнокровные создания.
Журавлиное горе
Потянуло холодком, и потянулись на юг птицы. Одними из первых снялись скворцы, недельку полетали, сбиваясь в стаи и приучая молодежь к коллективизму, а потом как-то разом исчезли.
За скворцами улетели грачи, галки и другие враньи, а к самым холодам потянулись клинья журавлей. Поначалу они были не совсем упорядоченными, летели уступами, часто перестраивались по ходу движения. По всей видимости, это были наши местные журавли, только-только снявшиеся с насиженных мест и еще не набравшие опыта коллективных полетов. В осенней напряженной тишине их курлыканье навевало светлую грусть и теплую нежность к этим красивым и гордым созданиям, которым предстоял долгий и опасный перелет до зимних квартир.
Как можно не любить это элегантное чудо природы? Как оказалось, можно. Один за другим грянули два выстрела, и почти сразу новый дуплет, и из низколетящей, еще не упорядоченной в клин, стаи выпал один летун. Выпал как-то сразу, и, не планируя, камнем полетел к земле. Видимо принял он свой конец еще в родной стихие, а упал в самую гущу леса.
Я много в жизни повидал животных смертей, и сам по молодости и глупости поучаствовал как-то в охоте, но никогда не было так больно и горько от этого бессмысленного убийства. Не знаю, кто был этот убийца, но то, что в нем мало что осталось человеческого, знаю точно. Не думаю, что это был кто-то их пожилых – в них еще осталось от былых времен чувство сострадания и милосердия к каждой Божьей твари, осталось чувство прекрасного и уважительное отношение к заповеди «не убий».
Думаю, что это был кто-то из молодых, выросших уже в эти безнравственные времена в которых жизнь человеческая ничего не стоит, а уж тем более жизнь какой-то перелетной птицы. Во времена, в которых доброта и милосердие попираются силой и жесткостью щедро приправленной адреналином. Неуютно и горько жить в такие времена и зверям и людям.
Кто в Монголии живет
Кто в Монголии живет?
Нет, не лев, не бегемот,
Зато буквально всюду
Увидишь ты верблюда.
Он в зоопарке очень горд,
На всех глядит он, словно лорд,
А здесь совсем не страшный -
Ручной он и домашний.
Здесь нет слона и кенгуру,
Зато обычно поутру,
Да на огромной площади
Пасутся вольно лошади.
Овец отары тут и там,
Стада гуляют по лугам.
Пасется в стаде овцебык,
Зовут смешно его - сарлык.
Он без рогов и шерстяной,
Шерсть отличается длинной -
Висит почти что до земли.
А вот гуляют журавли,
Обычно ходят парочкой -
Папочка и мамочка.
Не могут друг без друга
Журавль и его подруга.
Смотри, степенно, чуть дыша,
Гулять выводят малыша -
Снует пушистенький клубок
У родителей меж ног.
Здесь нет гепарда и жирафа,
Зато живет здесь птица дрофа,
Она живет всегда в степи
И к ней никак не подступи.
В степи живут еще куланы,
И тарбаганы, и джейраны.
Куланы - дикие ослы,
Они пугливы, но милы,
И часто ходят в стаде
На воле, не в ограде.
На воле бегает джейран,
Он антилопа - не баран.
И если он на воле -
Ищите ветра в поле.
Могу я вас заверить -
Быстрее нету зверя.
Свистит толстяга тарбаган,
Свистит, когда напуган,
Свистит, когда играет,
Когда предупреждает.
Раз он сурок - живет в норе,
Или под камнем на горе.
Хоть он трусливый с виду,
Себя не даст в обиду.
В горах Монголии живет
Манул - большой скалистый кот,
Пушистый и усатый,
К тому же полосатый.
В степи живет степная кошка -
Кота поменьше на немножко.
И вовсе не лохматая,
Но тоже полосатая.
Здесь не гуляют носороги,
Но по обочинам дороги,
Как сфинксы немы и мудры,
Сидят на столбиках орлы,
Или парят над головой,
Плывут под неба синевой.
Иль за добычей камнем вниз -
Тогда, добыча, берегись!
Орел утащит поздно ль, рано
Ягненка, зайца, тарбагана.
И коршун с беркутом туда же -
Здесь не проскочит мышка даже.
Крылатых хищников семья
Не пощадит и воробья.
И только гриф - большая птица,
Совсем не любит торопиться.
Он не позарится на мышку,
Упрячет голову подмышку.
Чего же ему надо?
А надо только падаль.
Здесь нет дельфина и кита,
В реке не плещется кета.
Но если в ночь, и не спеша
Иметь приманкою мыша
И капельку везения -
Поймаешь ты тайменя.
Клюет на мышку и ленок,
И в этом он не одинок -
В том верная порука
Зубастенькая щука.
За камнем хариус живет -
Он на кузнечика берет.
Осман клюет на что попало,
На все, что в озеро упало.
Его поймать - проблемы нет,
Он так и рвется на обед.
Здесь не гуляет обезьяна,
Но только поздно, или рано
В степи, горах, или в лесу
Ты встретишь рыжую лису.
Плутовка зайца сторожит,
А он под камешком лежит.
Да, у него врагов не счесть,
Средь них и волки тоже есть.
Для серых хищников, однако,
Опасна только лишь собака,
Да человек - когда с ружьем,
Или с собакою вдвоем.
Ну, кто остался из зверей,
Давайте вспомним поскорей?
Пантера, зебра? - Их здесь нет,
Ищи хоть сотню с лишним лет.
Зато живет олень в лесах,
Архар пасется на горах,
И там и тут живет медведь.
Терпенье надобно иметь,
Чтобы живым, не в книжке,
Хоть раз увидеть мишку.
Зверей, конечно, много есть,
И всех не смог я перечесть.
Но всех, о ком я написал,
Я видел сам!
В зоопарк
Мы с Аленкой ясным днем
В Зоопарк пойдем вдвоем.
Мы уже большие стали,
А слона мы не видали.
Не видали мы мартышек,
Тигров, львов и белых мишек.
Не видали кенгуру
И сегодня поутру
Мы поднимемся скорей
И посмотрим всех зверей.
Наш знакомый - бурый мишка.
Здесь у мишки есть домишко.
Он зовет его - берлога.
В ней зимой он спит помногу,
А во сне сосет он лапу.
Летом бродит косолапя.
Тигр гуляет взад-вперед,
В клетке он большой живет.
Он ступает мягкой лапой,
Он совсем не косолапый.
Он зубастый и усатый,
Сильный, ловкий, полосатый.
Лев - могучий царь зверей.
С львенком кошки он добрей.
Он лежит, раскинув гриву,
Львенок маленький игриво
Папу дергает за хвост,
Лев урчит, задравши нос.
Белых мишек вся семья:
Папа, мама, сыновья,
Дочка - пухленький комок
Белый-белый, как снежок.
Мишке в теплой шкурке жарко,
Только нам его не жалко.
Если тени нет нигде
Мишка прячется в воде.
Слон живой, он настоящий.
Хобот длинный и блестящий,
Бивней белые клыки,
Уши словно лопухи.
Слон обедает как раз -
Пять корзин съедает враз.
Пищу хоботом берет
И кладет степенно в рот.
А покончивши с едой
Обливается водой.
Гибкий хобот - словно лейка,
Так облить себя сумей-ка.
Важно, чинно - перья длинны
Ходят по двору павлины.
Носят пышные хвосты
Небывалой красоты.
Два верблюда молчаливо
Шеи выгнули спесиво,
Важно смотрят свысока -
Два горба, как два мешка.
Бегемот разинул рот -
Хочет кушать бегемот.
Он сидел в воде с утра,
А теперь поесть пора.
Мы в гостях у носорога.
Только он сердит немного -
Опустив угрюмо рог
Роет землю носорог.
Почему он так сердит?
У него живот болит,
Много сладкого он съел,
Потому и заболел.
За решеткой шум и гам,
Кто-то скачет тут и там.
Это рыжие мартышки,
Обезьянки-коротышки.
Им на месте не сидится,
Не стоится, не лежится -
Видно прыгать им не лень,
Суетятся целый день.
Мы с Аленкою устали,
Целый день мы прошагали.
На ногах мы с ней с утра -
Отдохнуть пришла пора.
Мы домой поедем, к маме,
Про зверей расскажем сами.
Посмотрели мы немало,
Вот обрадуется мама!
Кукушка
В лесу неиствуют кукушки,
И я тому ужасно рад,
Хоть эти серые подружки
Гнезда не вьют, как говорят.
Да, вот еще – толкуют всюду
Про то, что вещие они,
И с этим спорить я не буду –
Пусть не спеша считают дни.
Да что там дни, уж лучше годы –
Я жить готов еще лет сто,
Опять пройти огни и воды
По этой грешной и святой,
По кровью политой и потом,
Распятой и воскресшей вновь,
По озабоченной работой,
И перепаханной войной.
Считай, считай, моя кукушка,
Мой день грядущий не во мгле,
Мне никогда не будет скучно –
Я на родной своей земле!
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/