Понятие социалистического идеала в теориях ведущих идеологов революционного народничества во многом конкретизируются при разработке ими контуров социалистического будущего России. В их работах легко заметить как общие, так и особенные трактовки ими проблем социализма.
Общим для них было понимание социалистического идеала как в целом так и применительно к России, идеала, зиждущегося на крепостной общине (распространенной и на города, на всю систему социальных отношений); общими были основы критики капитализма (независимо от того, признавалась ли или нет историческая прогрессивность его как строя применительно к Европе); общим было признание капиталистического развития регрессом по отношению к России; общим было понимание социальной революции как крестьянской революции; общими были задачи уничтожения монархии и феодальных отношений и т.п.
Общие представления об идеале будущего социалистического общества в России идеологи революционного народничества изложили в своих программных документах: «Вперед! - Наша программа» (1873); «Набат» (1875); в «Прибавлении «А» к книге М.А. Бакунина «Государственность и анархия» (1875), «Исторических письмах» (1870) и многое другое. Конечно, все эти положения во многом были подготовлены А.И. Герценом и Н.Г. Чернышевским.
Тем не менее для истории утопического социализма в России представляет наибольший интерес то новое, что внесли теоретики народничества 70-х годов в разработку теории социализма, то в чем они были наиболее оригинальны. А расхождения между ними начинались тогда, когда они переходили к трактовке не только существа той революции, которая должна привести Россию к социализму, но и, что особенно важно, к изысканию путей и средств ее осуществления применительно к тем социально-политическим условиям, в которых приходилось действовать революционерам-социалистам.
Если говорить о главном, что внесли теоретики революционного народничества 70-х годов, то это разработка теории социальной революции. Впервые в истории утопического социализма разрабатывались в единстве и всесторонне, на основе изучения опыта революционного движения, как в России, так и в Европе. Они не ограничивались рассуждениями о социализме вообще, о теории социализма, а связывали эту теорию с практикой освободительного движения, создавая свои варианты приложения теории социализма к конкретным условиям российской действительности. Несмотря на утопизм социалистических теорий, сама постановка проблемы общего и особенного в развитии социализма, как теории, так и практики свидетельствует об историческом реализме, глубине мысли революционных народников. Для них было характерным критическое осмысление как своих собственных, отечественных социалистических традиций, так и всего того, что дали теоретическая мысль и опыт революционного движения в странах Западной Европы.
Разработка контуров общества будущего наиболее полно представлена в социалистической теории П.Л. Лаврова. Проблемам социализма он посвятил многие свои труды. Одни из них носят теоретико-методологический характер, в других - подробно разрабатывается его теория «рабочего социализма». Интересны его «Исторические письма». Программа журнала «Вперед!» которая выдвигала две основные задачи: борьбу «реального миросозерцания против миросозерцания богословского «науки против религии[35]».
Он сознательно стремился превратить свой журнал в орган, соединяющий в себе оттенки русской радикально-социалистической мысли, считая при этом, что отсутствие за рубежом других органов русской прессы обязывает «Вперед!» предоставить возможность всем оттенкам русской социалистической мысли высказаться по спорным вопросам.
В программе журнала прослеживаются контуры его социалистической концепции, которая действительно будет представлять один из оттенков русского утопического социализма революционного народничества. Здесь в общих чертах отмечалась особенность русского социалистического идеала, определялись пути и средства его достижения, выражалось отношение к государству и его будущему, в смутной, неясной форме указывалось на необходимость своеобразного переходного периода к будущему социалистическому идеалу.
Будущий строй русского общества, как полагал Лавров, должен был «воплотить в дело потребности большинства, им самим созданные и понятые[36]».
Социальной базой этого справедливого идеала объявлялось крестьянство с его общинным землевладением. «Развить нашу общину в смысле общинной обработки земли и общинного пользования ее продуктами, сделать из мирской сходки основной политический элемент русского общинного строя, поглотить в общинной собственности частную, дать крестьянству то образование и то понимание его общественных потребностей, без которого оно никогда не сумеет воспользоваться своими легальными правами, как бы они широки ни были, и никак не выйдет из-под эксплуатации меньшинства, даже в случае удачного переворота - вот специально русские цели, которым должен содействовать всякий русский, желающий прогресса своему отечеству[37]».
В программе журнала «Вперед!» Лавров выступил сторонником социального переворота. Его позиция по вопросу о государстве во многом была близка к позиции Бакунина. Он отмечал, что «вопрос политический» для него подчинен вопросу социальному и в особенности экономическому». Сближало его с Бакуниным не только противопоставление политической революции социальной, но и его понимание будущей политической организации общества, которая предоставлялась ему федерацией автономных общин. Развивая эту мысль, он приходит к выводу о том, что политический прогресс человечества заключается в увеличении автономного начала, в мелких группах коммун и свободных союзов за счет централизованного начала современных легальных государств.
Программные идеи Лаврова о будущем государства значительно отличались от точки зрения Бакунина. Он считал, что полное уничтожение государства - дело далекого будущего. Между будущим идеалом социалистического общежития, в котором самая широкая свобода личности не будет препятствовать солидарности между равноправными лицами и обширной кооперации для общей цели», и современным государством должен быть целый ряд «посредствующих политических форм. Четкого и ясного определения этих форм Лавров не дал. Он считал, что торжество социалистического идеала будет обеспечено посредством борьбы этих политических форм с современной государственностью. Речь идет о переходном периоде, о сохранении в этот период «государственного элемента».
Обоснование Лавровым общинного социализма во многом сближает его позицию с точкой зрения А.И. Герцена. Сходство здесь намечается не только в понимании каких-то отдельных положений общинного социализма, но обусловливается скорее некоторой общностью их воззрений на исторический прогресс России.
Как и Герцен, Лавров считал, что русский народ состоит из двух классов: самого многочисленного - «черного народа» - класса трудящихся, который «заключает в себе все действительные экономические силы нации», и класса эксплуататорского меньшинства - помещиков и чиновников[38]. Сближала его с Герценом идеализация русской общины как предполагаемой ячейки будущего социалистического устройства российской действительности и представление о Русском государстве с петровской эпохи как инородном элементе, не имеющем корней в экономическом быте русского народа. Почти как Герцен, Лавров развивал мысль о том, что «петербургский деспотизм» подавил всякую инициативу господствующих классов, превратил их в социальное явление, совершенно чуждое русскому народу, его духу, традициям, основам экономической жизни. Эти классы со всеми своими институтами «были раздавлены московским и петербургским деспотизмом» и «окончательно потеряли всякую возможность дать почву для политического возрождения общества.
В представлении Лаврова трудящиеся классы, отделившись от высших классов, сохранили народный дух, приумножали и укрепляли традиции экономического быта народа. Крестьянская община в условиях петербургского деспотизма «сохраняла экономическое самоуправление, своими силами производила передел земли, большей частью выбирала своих чиновников, вырабатывала свое обычное право и в постоянной жизненности мирского схода укрепила в русском крестьянине аксиому народной солидарности.
Рабочая артель в России, отмечал Лавров, в духе принципов общины создавала «тип подвижного союза личностей» с общинным хозяйством и разделом заработка. Вследствие этого, утверждал Лавров, русский народ представлял прочную почву для солидарности небольших групп, а следовательно, для развития общежития на началах рабочего социализма.
Идеализация русских «устоев» еще в большей степени проявляется у Лаврова, когда он сравнивает развитие стран Западной Европы и России. Он понимал, что исторически община было когда-то «общим типом общественной жизни» всех ныне цивилизованных народов. На Западе из общины выдвигались две формы жизни - «усадебная» (частная поземельная собственность) и «городская» (прототип современной буржуазной собственности).
Следствием этого процесса явилось разложение общины и появление современного буржуазного общества с его мощным государством, развитыми экономическими силами, рынками, крупными городами.
В России никогда не было такого противопоставления городов селам, как это имело место на Западе. Современную экономическую и социальную структуру общества он понимал следующим образом. Россия представляет «в настоящую минуту, во-первых, многочисленные общинные сельские центры населения, имеющие свои начала солидарности, во-вторых, менее полдюжины крупных административных центров, обуславливающих государственное единство страны, и между этими двумя главными формами общежития усадьб разбросанных и ничем не связанных друг с другом представителей частной поземельной собственности; далее, жалкие пункты местных рынков и местных администраций, называются городами, но не имеющие никакой жизненности; наконец, развивающиеся фабричные центры, довольно схожие с тем, что мы находим в Западной Европе[39]». Это суждение Лаврова во всей полноте раскрывает его идеализацию особенного в развитии русского исторического процесса, напоминание им действительных тенденций в русской экономике, которые в 70-х годах уже давали большой статистический материал и по разложению русской общины, и по тем реальным процессам утверждения в русской действительности капиталистических общественных отношений.
Лавров неоднократно подчеркивал, что в России условия капиталистического строя наступили с освобождением крестьянства.
То, что Россия действительно становилась на путь Европы, было очевидным всякому наблюдательному человеку, но это не мешало Лаврову делать акцент на том, что Россия все-таки Азия и вследствие присущих ей исторических особенностей развития, следует ориентироваться на русскую общину, в которой почти в готовом виде представлены контуры будущего социалистического общежития русского народа.
Но это объяснение сущности русского исторического процесса, как и природы русской буржуазии, не мешало Лаврову выступить в качестве боевого критика буржуазного либерализма, капиталистической эксплуатации, всех пороков этого общества. Отмечая непреходящее значение для будущего русского общества русской общины, Лавров в то же время считал, что ее длительное существование в условиях петербургского деспотизма привело русский народ к значительным потерям. Это выразилось в том, что трудящиеся массы оказались «вне движения мысли», которое на Западе подготовило теорию солидарности всего человечества. Далее он отмечал, что «унаследованное чувство солидарности общинного мира или артели в разных ее формах для русского народа ограничилось только рамками общины, за пределами которой царит борьба за существование и между общинами, и между «голодающими и притеснителями[40]». Все это привело к тому, отмечал Лавров, что в среде русских трудящихся классов не могла сформироваться идея «необходимости экономического коммунизма». Отсюда особое звучание приобретало требование пропаганды и агитации в среде крестьянских масс, внесение в их сознание идей рабочего социализма. С другой стороны выдвигалась задача конкретизации и самого общежития, поскольку сама община, в его представлении, намечала лишь контуры этого идеала. В самых общих чертах будущий идеал социалистического общежития представлялся Лаврову типом земской общины, видоизмененной и развитой. Он полагал, что в будущем обществе наметившаяся в России тенденция к концентрации трудящихся масс в городах будет заменена своеобразным уравнительным расселением, которое должно было вызвать новый «тип земской общины отличающейся и от нынешнего небольшого города, и от нынешней Западной деревни, и от русского села[41]».
Своим пониманием будущего идеала Лавров фактически противопоставлял себя марксизму, связывая себя больше с уходящим, чем с действительным будущим России.
Считая свою социалистическую теорию научной, Лавров пытался придать ей соответственную форму.
С точки зрения Лаврова, социалисты-утописты внесли определенный вклад в развитие социалистической мысли в направлении от утопии к науке.
Следует отметить, что среди предпосылок рабочего социализма Лавров особенно выделяет развитие и формирование пролетариата, рабочего сословия, резкое обострение противоречий между трудом и капиталом. Теоретические предпосылки рабочего социализма Лавров искал не в экономических теориях, не в высших достижениях немецкой классической философии и даже не в утопическом социализме.
В каждом историческом обществе, по Лаврову, есть элементы социализма, потому что социализм заключен в самой природе человека, он свойственен ему как социалистический инстинкт. Исторический процесс представляется как вековая борьба добра и зла, и он полагал, что осуществление идеалов социалистической нравственности возможно только в социалистическом обществе и «что только победа этого строя над нынешним строем есть возможный для человечества путь к прогрессу». Социалистический идеал нравственности выступает у Лаврова как «высший нравственный идеал, который выработало человечество[42]».
Критика капитализма у Лаврова в основном разворачивалась по линии его нравственного осуждения. Сущность капиталистического общества он видел не в присвоении чужого труда, а в гиперболически преувеличенном принципе конкуренции, который им рассматривался как своеобразное проявление борьбы всех против всех. Требование общего труда на общую пользу, требование отдачи всех своих сил на его развитие, требование от общества «лишь необходимого» для личного существования, совершенствования. В этом, собственно, и заключена вся программа социалистического общежития по принципам рабочего социализма, как его представлял Лавров.
На революцию Лавров смотрел как на огромное бедствие, которое приносит, прежде всего, угнетенным массам. Поэтому революционный способ преобразования общества является для него «печальным средством исторического прогресса[43]».
Основную причину возникновения революций он видит в недостатке «умственного и нравственного развития в господствующих и руководящих личностях и группах», в силу чего приходится даже «самым мирным и искренним реформаторам обращаться в революционеров».
Конечно, подводя итоги, нужно сказать, что во многом взгляды Лаврова на происходящее были утопическими, в чем большая заслуга А.И. Герцена, но они занимают одно из главных мест в идеологии народничества и внесли в нее много ценного.
Разработкой контуров общества будущего занимался и М.А. Бакунин. Он также стоял на позициях крестьянского социализма. Свое представление и обоснование социалистического идеала для России он дал в работах «Революционные вопросы. Федерализм, социализм и антитеологизм» (1867), «Наша программа» (1868), «Прибавление «А» к книге М.А. Бакунина «Государственность и анархия» (1873). Бакунин считал, что никакая теория не может представить любому народу идеал его будущего социалистического общежития. Если в самом народе не сложился такой идеал хотя бы в основных его чертах, то не следует мыслить о возможности социалистической революции в этих странах. Этот идеал есть «результат народных исторических испытаний», его стремлений, страданий, протестов, борьбы и вместе с тем есть как бы образное и общепонятное, всегда простое, выражение его настоящих требований и надежд[44]». Как полагал Бакунин, весь европейский мир объективно созрел для социальной революции, поскольку опыт последней почти столетней истории показал трудящимся классам, что «от привилегированных классов и от нынешних государств, вообще от политических переворотов, ждать нечего и что они могут освободиться только собственным усилием, своим посредством социалистической революции».
В России, отмечал он, в сознании русского народа давно сложилось представление о том идеале, которое питает лучшие его надежды на справедливость в будущем. Бакунин выделял три положительных и три отрицательных черты этого народного идеала. К положительным он относил, во-первых, убеждение крестьянских масс в том, что земля принадлежит тому, кто ее орошает своим потом и оплодотворяет своим собственным трудом. Во-вторых, право пользоваться землей принадлежит не отдельному лицу, а общине, миру, который единственно имеет право временного ее раздела между членами общины. В-третьих, община автономна, она имеет свое самоуправление и поэтому враждебно противостоит Русскому государству. Но эти устои народного идеала затенены и омрачены, как считал он, тремя другими чертами, которые искажают его характер и чрезвычайно затрудняют и замедляют осуществление его. Это - патриархальность, поглощение лица миром и вера в царя. К четвертой отрицательной черте русского народного идеала он относил также «христианскую веру, официально православную, или сектаторскую[45]».
Сильная сторона бакунинского крестьянского социализма - это бичующая критика современного общественного строя России, полное отсутствие какой бы то ни было идеализации существующей русской общины.
В патриархальщине Бакунин видел «главное историческое» зло, которое искажает всю русскую жизнь, вносит в нее ложь, лицемерие, тупоумие, холопство. Русская община представляет собой «замкнутое целое, вследствие чего - и это составляет одно из главных несчастий в России, - ни одна община не имеет да и не чувствует надобности иметь с другими общинами никакой самостоятельной органической связи». Они условно соединяются только в лице царя, этого псевдовыразителя «верховной отеческой власти». И поглощение лица миром, и вера в царя, и религиозность русского народа, причину которой он видел не столько в невежестве, сколько «в его нищете, в его материальных страданиях и в неслыханных притеснениях всякого рода» - все это связано и обусловлено именно патриархальностью русской общины, против которого и должна быть направлена, как думал Бакунин, вся энергия русской революционной интеллигенции. Как и Лавров, Бакунин звал русскую молодежь «в народ», однако цели при этом ставились разные. Если Лавров призывал революционную интеллигенцию нести в народ идеи рабочего социализма, разворачивать в нем пропаганду и агитацию, то Бакунин, напротив, призывал готовить всенародный бунт, рвать замкнутость русской патриархальной общины, очищать русский народный идеал от всех его отрицательных черт и направлять взоры трудящихся масс к его первозданной чистоте. В том и в другом случае, Лавров и Бакунин подводили своими рассуждениями к обоснованию путей и средств достижения социалистического идеала, к обоснованию своих вариантов теорий социалистической революции.
Несмотря на сильные стороны бакунинской критики основ российского деспотизма, нужно отметить и другой аспект ее. Критика была ненаучной. Он не анализировал российских экономических отношений, не выявлял новых тенденций в развитии русской деревни в пореформенный период. Для него русская община, выступала неким статичным явлением. Будущее справедливое общество он «замыкал» рамками все той же русской общины, очищенной от всех отрицательных сторон. В работе «Наша программа» он писал: «Мы хотим полного умственного, социально-экономического и политического освобождения народа, следовательно: 1) упразднения права наследственной собственности;2)уравнения прав женщины, как политических, так и социально-экономических, с правами мужчины, следовательно, хотим уничтожения семейного права и брака, как церковного, так и гражданского;3) воспитание и образование детей... должно лежать главным образом на попечении свободного общества[46]». «Земля принадлежит только тем, кто ее обрабатывает своими руками, - земледельческим общинам. Капиталы и все орудия работы - работникам - рабочим ассоциациям[47]».
Следовательно, определив истоки человеческой истории, Бакунин, ставил в конец ее - идеал анархии - абсолютной свободы человечества. В государстве, считал он, заключено все зло человеческого рода. К обоснованию своего анархического идеала Бакунин подходил исторически. Осмысление результатов Великой французской революции, революций в странах Западной Европы в XIX веке, бедственного положения трудящихся масс в России, различных направлений социальной мысли этой эпохи приводило его к убеждению, что идеал анархии - это единственно возможный идеал действительно социального освобождения человечества. В своих работах он обращается к социалистам-утопистам, считая, что в революции 1848 года социализм проиграл из-за отсутствия в нем в то время положительных идей. Неверно то, что в лице «великих мыслителей» Бакунин не увидел великих социальных мыслителей.
Он был заражен от Прудона формулами анархии и федерализма, но был сторонником революционных методов достижения идеала анархии, коллективной собственности, был материалистом.
Принцип Бакунина «разрушить все» предполагал, однако, и позитивные требования, через конфискацию земли, «капиталов и орудий труда», «церковных и государственных имуществ» мыслилось уничтожить частную собственность и утвердить собственность коллективную - собственность рабочих товариществ, рабочих ассоциаций в собственность земледельческих ассоциаций. Труд в будущем обществе представлялся делом всех. Взамен конфискованного имущества лица, лишенные собственности, должны были быть снабжены всем необходимым, а в дальнейшем, если они захотят, то смогли бы своим собственным трудом заработать больше, следовательно, принцип распределения в будущем обществе представлялся принципом социализма.
Ни в одной из своих многочисленных программ Бакунин не ставил вопрос об уничтожении эксплуатированных классов, наоборот, он отмечал, что «эксплуататоры всякого рода», «злодеи», не виновные, поскольку они невольный продукт современной организации общества.
Теория социалистической революции Бакунина была непосредственно связана с его социалистическими воззрениями.
Он считал, что народ требует не подготовленной революции, а организационного «бунта», что в силу самой его природы ему присуще бунтарское начало. Революцию он рассматривает как явление, которое носит по существу международный или всеобщий характер. Был сторонником социалистической революции и резко противопоставлял ей революцию политическую. Его желание одним революционным актом сразу разрушить все основания современных несправедливых обществ и сразу установить на земле рай - царство абсолютной человеческой свободы, экономическое равенство и справедливость. Отрицалась необходимость борьбы трудящихся масс за политические свободы, и проповедовалось «полное экономическое освобождение рабочих, т.е. уничтожение буржуазии как класса экономически обособленного от массы». Бакунинская «социальная ликвидация» предполагала всеобщий, всеплеменной, интернациональный «бунт», уничтожение всех существующих государств и «объявление» коммунизма. Народ надо пропагандировать, организовывать, просвещать, т.е. готовить к революции.
В качестве пропаганды он предлагал посылать в деревни вольные отряды. Перед ними он ставил задачу не пропаганды идей социализма, не агитацию, а возбуждения крестьян, обращения к их бунтарским инстинктам.
Большие надежды он возлагал на революционную интеллигенцию, ее задача — организовать революцию.
Не менее интересными представляются социалистические взгляды П.Н. Ткачева. Будущее социалистической России, как оно представлялось Ткачеву, тесно связывалось все с тем же народным идеалом русской общины. В программе журнала «Набат» он называет общину «краеугольным» камнем того будущего общественного строя, о котором, все мы мечтаем. Однако его обоснование общинного социализма и понимание социалистических возможностей этого института значительно отличаются и от двух предшествующих.
Нельзя не отметить направленность эволюции социалистических воззрений Ткачева. В своих первых выступлениях, например, в брошюре «Задачи революционной пропаганды в России» (1874г), Ткачев еще находился под сильным влиянием идей Бакунина, особенно в вопросах революции и государства. В более поздний период, в работах второй половины 70-х годов, он вносит существенные коррективы по всем проблемам социалистической теории. В отношении к общине, как в возможной будущей ячейке социалистической перестройки российской действительности, Ткачев был ближе к Бакунину. В «Открытом письме господину Фридриху Энгельсу» он подчеркивал, что хотя русский народ и невежествен, «но зато он в большинстве своем (особенно в северных, центральных и юго-восточных частях России) проникнут принципами общинного владения; он, если можно так выразиться, коммунист по инстинкту, и традиции[48]». Но разделяли Ткачева и Бакунина их оценки возможной революционности русского народа. В отличие от Бакунина, Ткачев не относил русский народ к революционерам по природе. Именно это различие является исходной точкой обоснования Ткачевым своего взгляда на социалистические возможности русской общины.
Идеалы народов могли быть консервативными, если они имеют тенденцию к консервации исторически сложившихся форм человеческого общежития, и революционными, если они проникнуты стремлением «к пересозданию этих форм». Каков же русский народный идеал? Идеал русского народа - это «самоуправляющаяся община, подчинение лица миру, право частного пользованию, но отнюдь не частого владения землей, круговая порука, братская солидарность всех членов общины - одним словом идеал, - говорил Ткачев, - с ясно выраженным коммунистическим оттенком.
Ткачев более чем кто-либо из идеологов революционного народничества понимал те реальные экономические процессы, которые происходили в русской деревне в пореформенный период, и особенно 70-е годы.
Институт русской общины, в его представлении, стоит «на перепутье двух дорог», одна из которых уже ведет «к царству индивидуализма», а другая может повернуть «к царству коммунизма». Ткачев был далек от идеализации русской общины. Для Ткачева характерен более исторический подход к анализу общины. В целом ряде работ он далеко не с идиллических позиций рассматривал внутренние процессы развития русской общины.
Ткачев отмечал, что «однообразие производства и относительная экономическая самостоятельность каждой общины благоприятствует скорее развитию духа соперничества и конкуренции, чем духа солидарности и братского единства[49]». В общине нет и не может быть внутреннего стремления к обновлению форм общежития. «Общинный идеал русского народа не идет далее окаменелых форм его быта и поэтому он не может быть идеалом грядущей революции. Даже самое полное применение крестьянских идеалов жизни очень мало пододвинет нас к конечной цели социальной революции - к торжеству коммунизма». Какой же выход видел Ткачев? Выход один: внесение «в исторически сложившийся строй народной общины» новых элементов и новых фактов, которые бы вывели общину «из ее устойчивого равновесия, сдвинули бы ее с ее насиженного места, толкнули бы ее на дорогу коммунистического развития». Он считал народ не способным к строительству нового социалистического идеала, не способным играть «выдающуюся» роль в этом деле. Эта роль будет принадлежать исключительно революционному меньшинству». Новые элементы, которые должны были обогатить «положительные идеалы «русского крестьянства, можно взять только в социалистическом миросозерцании, в революционном меньшинстве. Но социалистический идеал Ткачева - это не просто синтез консервативного народного идеала и некоторых новых элементов социалистического миросозерцания революционной интеллигенции, а совершенно новый, «более широкий и более революционный, чем народный идеал».
Реализацию его Ткачев связывал с длительным переходным периодом, в процессе которого и должны были быть разрешены все задачи социального переворота. Хотя у Ткачева, по сравнению с другими идеологами революционного народничества, заметно тускнела вера в социалистические возможности русской общины, хотя русский социалист прекрасно понимал существо происходящих событий в деревни, развитие в ней элементов «буржуазного прогресса», тем не менее он разделял иллюзию возможности некапиталистического пути развития России. Его утопизм заключался в том, что он мыслил посредствам немедленной социальной революции преградить, остановить дальнейшее развитие капитализма и путем целого ряда реформ направить Россию по пути к социализму. Он дополняется отсутствием веры у Ткачева в революционную созидательную возможность народных масс. Ткачев оказался на позициях веры в особый уклад русского крестьянского хозяйства, веры в общину, как зародыш социализма. Если история общественного развития не приближает, а, напротив, удаляет общество от его конечной цели, то совершенно естественно, что оно само по себе не сможет выйти из этого процесса.
Революционная интеллигенция в этой связи выступает как носитель более революционного идеала, если говорить о России, и как единственная сила, способная реализовать его на практике. Ткачев был более всего далек от национализма.
В обще социологических воззрениях Ткачев дал интерпретацию исторической перспективе общественного развития в направлении к социализму, который выступает у него целью исторического прогресса. Социализм с этой точки зрения как общественный идеал выступает универсальной научной теорией. «Социализм есть социалистическая формула социальных отношений, формула, выведенная из тщательного научного изучения и критического анализа явления общественной жизни, и эта формула настолько же всеобща и обязательна, как и любая математическая теория... - социализм повсюду одинаков, повсюду он предъявляет одни и те же требования, налагая одни и те же обязанности, устанавливает одни и те же общественные отношения...».
В программе журнала «Набат», если говорить о государстве, то «упрочив свою власть, опираясь на Народную Думу и широко пользуясь пропагандой, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических и юридических отношений общества, - реформ, общих характер которых должен состоять: в постепенном преобразовании современной крестьянской общины, основанной на принципе временного, частного владения, в общину-коммуну, основывающуюся на принципе общего совместного пользования орудиями производства и общего совместного труда; в постепенной экспроприации орудий производства, находящихся в частном владении и в передаче их в общее пользование; в постепенном введении таких общественных учреждений, которые устраняли бы необходимость какого бы то ни было посредничества при обмене продуктов и изменили были самый его принцип, - принцип буржуазной справедливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, -принцип братской любви и солидарности...; в развитии общинного самоуправления и постепенном ослаблении и упразднении центральных функций государственной власти.
Он пишет: «Насильственным переворотом не оканчивается дело революционеров, напротив, - им оно начинается. Захватив в свои руки власть, они должны суметь удержать ее и воспользоваться ею для осуществления своих идеалов; а для этого у них должна быть, прежде всего, ясная, точная, строго определенная, последовательно выдержанная программа. Не имея ее, они будут действовать ощупью, впадать в постоянные, неизбежные противоречия и своею непоследовательностью погубят себя».
Итак, рассмотренные теории идеологов революционного народничества, каждая в отдельности, представляет большой интерес в истории утопического социализма. И многими положениями своих теорий они, конечно, обязаны А.И. Герцену, который заложил теоретические основы.
Заключение
Общим для Герцена и народников было понимание социалистического идеала как в целом, так и применительно к России, идеала, зиждущегося на крестьянской общине; общими были основы критики капитализма, общим было признание капиталистического развития регрессом по отношению к России; общим было понимание социальной революции как революции крестьянской; общими были задачи уничтожения монархии и феодальных отношений и т.п. Конечно, здесь, в этих общих положениях, теоретики народничества были более оригинальны по отношению к идеям общинного социализма. Тем не менее, для истории утопического социализма в России представляет наибольший интерес то новое, что внесли теоретики народничества 70-х годов в разработку теории социализма, то, в чём они были наиболее оригинальны. Расхождения между ними начинались тогда, когда они переходили к трактовке не только существа той революции, которая должна привести Россию к социализму, но и, что особенно важно, к изысканию путей и средств её осуществления применительно к тем социально-политическим условиям, в которых приходилось действовать революционерам-социалистам. Если говорить о главном, что внесли теоретики революционного народничества 70-х годов, то это разработка теории социальной революции. Впервые в истории утопического социализма в России проблемы революции и социализма разрабатывались в единстве, всесторонне. Заслуга Герцена и народников состоит в том, что они боролись за освобождение народа русского от угнетения, за нежелание жить и работать в существовавших условиях, за установление лучшего будущего для России, которое они видели в социализме.
Библиография
1. Алексеева Г.Д. Народничество в России в XIX в.: идейная эволюция.- М.,1990.
2. Антонов В. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности //Вопросы истории. - 1991. - №1.
3. Антонов В.Ф. Революционное народничество. Пособие для учителя.- М.,1965.
4. Бакунин М.А. Избранные философские сочинения и письма. - М., 1987.
5. Богатов В.В. Философия П. Лаврова. - М., 1972.
6. Былое и Думы. // Герцен А.И. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. - М., 1956. - Т.8-9
7. Вандалковская М.Г. История изучения русского революционного движения сер Х1Х в.:1890-1917 гг.- М., 1982.
8. Володин А.И. В поисках революционной теории. - М., 1962.
9. Володин А.И. Гегель и русская социалистическая мысль в России в XIX в.- М., 1973.
10. Володин А.И. Герцен.- М., 1970.
11. Володин А.И. Начало социалистической мысли в России. - М., 1966.
12. Володин А.И., Интенберг Б.С. П. Лавров. - М., 1981.
13. Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Идеологи русского народничества. - Л.,1966.
14. Герцен А.И. О социализме: Избранное. - М..,1974.
15. Демиденко А.И. П. Лавров. - М., 1969.
16. Дилетантизм в науке: Письма об изучении природы. 1842-46.// Герцен А.И. Полное собрание в 30-ти томах М.,1954..- Т.З.
17. Дьяков В А. Освободительное движение в России 1825-61 гг.- М.,1979.
18. Захарина В.Ф. Голос революционной России. Издания для народа. - М.,1971.
19. Из истории общественно-политического движения в России.- М.,1967.
20. Итенберг Б.С. Движение революционного народничества 70-х гг. XIX в.-