Редакционная статья
Встреча благотворительных организаций с президентом РФ Дмитрием Медведевым 20 мая показала, что отношение государства к корпоративной филантропии на протяжении последних нескольких лет не меняется: глава исполнительной власти оставил без внимания предложенную участниками тему предоставления льгот. Возможность их получения исключена из закона о благотворительной деятельности еще в 2004 году. Эту меру государство объясняло как вынужденную: во второй половине 90-х многие благотворительные организации создавались для ухода от налогов, а деньги, поступавшие в фонды, тратились не по назначению. Но с той поры ситуация изменилась: большинство корпоративных филантропов выросли и соотносят благотворительность с собственной стратегией развития. А власть все еще стоит на прежних позициях.
Зачем что-то менять? Государство, а в его лице представители власти всех уровней, отчетливо понимают, что объемы корпоративной помощи не зависят от наличия или отсутствия льгот. Они зависят от степени давления на бизнес-структуры: в России уже устоялась традиция принуждать бизнес к участию в благотворительных программах, под которыми власть понимает решение удобных для нее социальных вопросов. Представители бизнеса признают, что главные мотивы, побуждающие их участвовать в социальных инициативах, — «административное давление». Проблема в том, что бизнес за редким исключением подстраивается к таким условиям и воспринимает «пожертвования» как способ отвлечения внимания от себя контролирующих органов, грубо говоря — откуп. А значит, это не благотворительность. Это стремление снизить риски, выстроить отношения с руководством территории, на которой находится твой бизнес, обезопасить его от социальных взрывов.
Настоящая филантропия начинается там, где компании передают эту сферу в руки некоммерческих организаций, а особенно, когда в дело вступает личность — создаются частные фонды. Так, Алишер Усманов вошел в пятерку крупнейших филантропов по версии британской газеты The Sunday Times (в список попадают предприниматели, которые имеют бизнес в Великобритании, а Усманов — акционер лондонского футбольного клуба «Арсенал»). Он стал единственным россиянином в этом списке. Расходы Усманова, по данным The Sunday Times, составили около 126,5 млн долларов. Почти 90% из них направлены на проекты в России.
Рассчитывать, что власть вдруг изменит отношение к корпоративной благотворительности, опрометчиво. Менять ситуацию должен сам бизнес: нужно рассказывать о своей деятельности людям, открыто планировать расходы на благотворительность и четко формулировать цели. Если компания публично заявит, что хотела бы перечислить 10 млн рублей детям, больным раком, а больше свободных средств у нее нет, вряд ли администрация города или региона решится «забрать» эти деньги на строительство спортивного комплекса. Такая тенденция есть. Об этом говорит исследование корпоративной благотворительной деятельности на Урале.
График 1
Компании превысили докризисные расходы на благотворительность уже в 2010 году
График 2
84% средств благотворительности приходится на три сферы
График 3
Объем средств на благотворительность относительно равномерно распределяется между группами благополучателей
График 4
Социальному эффекту благотворительных программ и вовлечению сотрудников будет уделяться наибольшее внимание а посткризисный период
График 5
В сферах образования, социальной защиты и медицины благотворительную деятельность ведут почти все компании
График 6
Благотворительные средства большинством компаний направляются детям и пожилым людям
График 7
Несмотря на кризис, произошло увеличение числа благотворительных программ и благополучателей
