Танцы марионетки. Он крутит сальто и пляшет джигу. Его нарисованная красным улыбка кажется счастливой, но он кричит, ибо выступает на раскаленных углях. Его деревянные ноги начинают дымиться. Появляется человек со сверкающим топором. Он покачивает им. Я жду, что он отрубит горящие кукольные ноги, однако вместо этого топор разрубает все его нити. Но человек с топором падает в тот же миг, как только марионетка отскакивает, освобожденная.
Дневник сновидений Пчелки Видящей.
- Почему ты думаешь, что я помогу оборвышу вроде тебя? - женщина отпила немного чая и посмотрела на меня. - Ты – именно тот сорт проблем, каких я избегаю большую часть моей жизни.
Она не улыбалась. Я не могла сказать ей, что выбрала ее потому, что она была женщиной, и я надеялась на ее доброе сердце. Я подумала, что скорее оскорблю ее этим, а не заставлю сомневаться. Мой желудок был настолько пуст, что меня едва не рвало желчью. Я старалась не дрожать, но мои силы были на исходе. Все, что у меня оставалось, это воля. Мое тело словно потеряло материальность, в нем осталось лишь мужество[1]. Я попыталась говорить ровно.
- В начале путешествия я видела, что вы продаете старика, который умел читать и писать. Он писал свою купчую. Я видела, что вы получили хорошую цену за него, хотя он уже стар, и, наверное, жить ему осталось не так уж много.
Она кивнула, но слегка нахмурилась.
Я держалась так прямо, как только могла.
- Я, может быть, небольшая, но я молодая, и сильная, и здоровая. И умею читать и писать. Я также могу копировать иллюстрации или нарисовать то, что вы хотите. И еще могу работать с цифрами.
Мой навык в этом был не так хорош, как хотелось бы, но, думаю, что была достаточно близка к истине. Если уж я продаю себя работорговцу, то лучше представлю себя как выгодную сделку.
|
|
Она облокотилась на стол в камбузе. Было очень трудно застать ее в одиночестве. Я наблюдала за ней целый день, двигаясь вслед за ней от укрытия к укрытию, и видела, как она задержалась за столом, когда другие торговцы закончили свою трапезу. Я подозревала, что она предпочитает есть позже остальных, в одиночестве, нежели выносить их чавканье и толкотню. Я решилась пробраться на камбуз, когда его покинула позавтракавшая толпа. Перед ней стояла её незаконченная трапеза. Я пыталась не разглядывать пищу, но я запомнила ее. Корочка хлеба со следами масла, пятна жира на тарелке, которые я страстно желала собрать хлебом или даже пальцем. Выскоблить остатки овсяной каши из ее миски. Я сглотнула.
- И у кого же я должна буду купить тебя?
- Ни у кого. Я сама предлагаю тебе себя.
Она посмотрела на меня и мгновение помолчала.
- Ты продаешь мне себя. В самом деле? Где твои родители? Или твой хозяин?
Я подготовила свою ложь как можно тщательнее. У меня было три дня, полных голода, холода и жажды, чтобы сочинить это. Три дня, скрываясь на корабле, пытаясь остаться вне поля зрения людей, отыскивая пищу, воду и место, чтобы облегчиться. Это был большой корабль, но везде, где мне удавалось спрятаться, было холодно и сыро. Большую часть дня, свернувшись калачиком и дрожа, я имела достаточно времени, чтобы разработать мою стратегию. Она получилась жалкой. Продать себя как рабыню тому, кто оценит те небольшие навыки, которыми я владею. Сойти с корабля и убраться подальше от Двалии. В конце концов, найти способ отправить сообщение моему отцу или сестре. Хороший план, сказала я себе. А потом подумала, почему я не планирую к тому же построить замок или, может быть, завоевать Калсиду. Все эти цели казались достижимыми в равной степени. Я произнесла свою тщательно отрепетированную ложь:
|
|
- Моя мать привела меня в Калсиду, в дом ее нового мужа. Он и его старшие дети отнеслись ко мне ужасно. Однажды, когда мы шли по рынку, один из его мальчиков начал меня дразнить, а затем погнался за мной. Я спряталась на борту этого корабля. И вот теперь я здесь, уношусь вдаль от моего старого дома и от моей матери. Я старалась постоять за себя, но мне это плохо удалось.
Она сделала медленный глоток чая. Я чувствовала его так отчетливо. В нем был мед, вероятно, мед из кипрея. Он был горячим, парящим и восхитительным. Почему я никогда не ценила эту горячую утреннюю чашку чая, как она того заслуживала? Эта мысль вызвала бурю воспоминаний. Повариха Натмег на кухне, суета вокруг, когда я сидела рядом или прямо на столе с незамысловатой едой. Бекон. Ах, бекон. Хлеб, поджаренный на сливочном масле. Слезы обожгли мне глаза. Этого не возвратить, ничего не поделаешь. Я сглотнула и выпрямилась.
- Съешь это, - сказала она внезапно и сунула мне свою тарелку.
Я уставилась на нее, не в силах дышать. Это была шутка? Но я научилась в Калсиде есть при любой возможности, даже лежа лицом вниз на мостовой. Я попыталась вспомнить о манерах. Она должна считать меня ценным достоянием, а не оборванкой. Я села и осторожно взяла хлебную корочку. Я откусила небольшой кусочек и тщательно пережевала. Она смотрела на меня.
|
|
- У тебя есть самоконтроль, - заметила она. - И твоя история была неплохой, хотя я сомневаюсь в каждом слове. Я не замечала тебя на корабле до сегодняшнего дня. И пахнешь ты так, будто пряталась. Итак. Если я возьму тебя в собственность, будет ли кто-то поднимать бурю и называть меня вором? Или похитителем?
- Нет, моя леди.
Это была моя самая серьезная ложь. Я понятия не имела, что может сказать или сделать Двалия. Я сильно ее укусила и надеялась, что она будет отсиживаться в своей каюте, ухаживая за раной. Керф потребует моего возвращения только в том случае, если Винделиар заставит его сделать это. Я не думала, что это возможно, но моя лучшая защита будет заключаться в том, чтобы как можно дольше не попадаться им на глаза. Я, не спеша, доела хлеб, откусив еще два раза. Мне хотелось вылизать тарелку и собрать остатки каши пальцем. Вместо этого я аккуратно сложила руки на коленях и спокойно села.
Она перевернула стоявшую в центре стола кастрюлю и большим деревянным половником выскоблила прилипшие куски со дна и боков в свою тарелку. Они были подгоревшими, коричневыми. Она толкнула тарелку ко мне и протянула мне свою ложку.
- О, благодарю вас, моя леди!
Я едва могла дышать, но заставила себя сидеть с прямой спиной и есть небольшими кусочками.
- Я не твоя леди. Я также и не из Калсиды, хотя считаю, что здесь лучшее место для торговли. Я выросла неподалеку от Бингтауна, но не в сословии торговцев, поэтому мне было сложно зацепиться там. А когда они ликвидировали работорговлю, мой бизнес стал еще сложнее. Я не работорговец, как ты думаешь. Я нахожу ценные и редкие товары. Я покупаю и выгодно продаю их. Я не всегда получаю быструю прибыль. Иногда моя тактика заключается в том, чтобы дожидаться большой прибыли. Иногда ценный товар – это раб с недооцененными талантами. Такой, как писец, которого ты видела. Представленный пожилым и немощным на одном рынке, на другом он рассматривается как опытный и с широким кругозором. Встань.
Я немедленно повиновалась. Она оценивающе оглядела меня, словно корову для продажи.
- Грязная. Немного потрепанная. Но ты стоишь прямо, и у тебя есть кое-какие манеры и искренность. На рынке Калсиды они бы выбили это из тебя. Я доставлю тебя туда, где это считается ценными качествами для слуги. Сомневаюсь, что ты заплатила за проезд, поэтому закончишь это путешествие в моих покоях. Устроишь там какой-нибудь беспорядок, и я сдам тебя капитану. Я позабочусь, чтобы ты была сыта. Когда мы доберемся до Шплинт-бухты, я продам тебя как горничную для ребенка в знакомую семью. Это значит, что ты будешь заботиться о маленьком мальчике. Ты будешь его купать, одевать, помогать ему за едой, подчиняться ему публично, а в частном порядке учить его тем же манерам, которые ты демонстрировала мне сейчас. Это состоятельная семья, и, вероятно, они будут хорошо с тобой обращаться.
- Да, моя леди. Благодарю вас, моя леди. Надеюсь, я принесу вам хорошую прибыль.
- Принесешь, если я немного приведу тебя в порядок. И ты докажешь, что умеешь писать и рисовать.
- Да, моя леди. Мне бы очень хотелось это сделать.
Внезапно перспектива стать личным рабом маленького мальчика показалась не менее прекрасной, чем быть потерянной принцессой Баккипа. Возможно, они будут относиться ко мне хорошо. Я буду сыта и буду спать в закрытом помещении. Я была бы так добра к их маленькому мальчику. Я была бы в безопасности, пусть даже и не свободна.
- Я не твоя леди. Я сама прошла свой путь к тому, кто я есть; я не родилась такой. Я торговец Акриэль. А твое имя?
Должна ли я сказать ей свое настоящее имя?
- Бии..а.
- Беа. Очень хорошо. Доешь эту кашу, пока я пью чай.
Я сделала это неторопливо, демонстрируя лучшие манеры. Я чувствовала, что могла бы съесть еще три порции, но решила не подавать никаких признаков, поэтому аккуратно положила ложку рядом с ее миской. Я оглядела захламленный липкий стол и попыталась вспомнить, что бы сделали слуги в Ивовом Лесу.
- Вы хотите, чтобы я убрала со стола и вытерла его, торговец Акриэль?
Она покачала головой и озадаченно улыбнулась.
- Нет. Это могут сделать помощники повара. Иди за мной.
Она встала, и я последовала за ней. На ней были аккуратные брюки из синей шерсти и короткая куртка тоном светлее. Она была безукоризненно ухожена во всем - от блестящих черных ботинок до заплетенных и убранных в пучок каштановых волос. Облик дополняли покачивающиеся серьги, кольца и драгоценный гребень в волосах. Она шла уверенно, и когда мы, спустившись в трюм, проходили мимо качающихся гамаков сквозь легкую дымку курений в спальнях, она напомнила мне нахального амбарного кота, который шел через свору собак. Она не избегала встречаться взглядом с разместившимися там купцами более низкого ранга и не оглядывалась на летящие вслед комментарии вполголоса. Ее каюта располагалась в передней части корабля, и мы прошли к ней несколькими короткими подъёмами. Она достала ключ на тяжелом брелке и открыла запертую дверь.
- Входи, - сказала она, и я была счастлива подчиниться.
Я была поражена. Эта каюта с крошечным круглым окном была такой же большой, как та, которую я делила со своими похитителями. На нижней полке стоял раскрытый дорожный сундук, а одежда была разложена тщательно, как инструменты, готовые к работе. Я удивилась, вспомнив гардероб Шун. Было очевидно, что она планировала это путешествие. На верхней полке лежало сине-белое одеяло с кисточками по краям, а на полу соответствующий коврик. Маленькая масляная лампа розового оттенка раскачивалась на стропилах. По каюте были развешаны несколько саше из кедра и сосны, хотя они и не могли полностью изгнать дегтярный запах корабля. Под иллюминатором расположилась небольшая подставка с огороженной столешницей. Там стояли оловянный кувшин и умывальник. И аккуратно сложенная влажная ткань.
- Ничего не трогай, - предупредила она, закрывая дверь. Она постояла немного, рассматривая меня. Затем указала на умывальник.
- У тебя полосы на лице. Умойся. Ты умеешь шить?
- Немного, - призналась я. Это никогда не было моим любимым занятием, но мама настаивала, чтобы я, по крайней мере, знала, как подшивать и делать основные швы.
- Когда вымоешься, положи грязную одежду на пол у двери.
Она подошла к своему сундуку, и ее пальцы скользнули по сложенной одежде. Она вытащила простую голубую рубашку. Из другого отделения она достала ножницы, нитки и иглу.
- Укороти манжеты, чтобы она тебе подошла. Отрежь полоску снизу. Но рубашка должна остаться достаточно длинной, чтобы прикрыть тебя. Возьми нижнюю полоску и сделай из нее пояс. После этого сядь и сиди в том углу, пока я не вернусь.
С этими словами она повернулась и вышла за дверь. Я слышала, как она закрыла ее за собой. Я подождала немного, а затем проверила запор. Да. Я была заперта внутри. Меня поразило облегчение, которое я почувствовала. Я была рабыней, запертой в каюте моей хозяйки, и я счастлива? Да, впервые после того, как меня схватили. Но осторожно положив свечу в сторону и раздевшись, я поняла, что плачу. К тому времени, когда вода для мытья превратилась в сероватый суп, я уже рыдала. Я обняла свою грязную, рваную, вонючую, потертую одежду на прощанье. Это была моя последняя связь с Ивовым Лесом. Нет. Не совсем. У меня была мамина свеча.
Мне вдруг захотелось только одного - свернуться калачиком и заснуть, пусть даже голой. Но я заставила себя сделать все, что она мне велела. Рубашка была из хорошей тяжелой шерсти, плотно сотканной, выстиранной и выглаженной. Цвет был темно-синий, и я подумала, что это ее любимый цвет. Я хорошо ее подрубила, дважды, чтобы убедиться, что не разойдется, и аккуратно подшила края срезов. Я вывернула рукава обратно и в первый раз за несколько месяцев оделась во что-то теплое, мягкое и чистое. Из обрезанной манжеты я сшила карман на перед рубашки. С сожалением мне пришлось доломать свою сломанную свечу, чтобы спрятать ее туда. Я сложила полотенце. Затем, как приказала моя хозяйка, я села в угол и вскоре уснула.
Я проснулась, когда она вернулась. Иллюминатор был черным. Я встала, как только она вошла. Она оглядела меня сверху донизу, а затем осмотрела комнату.
- Ты сделала все достаточно хорошо. Но ты должна была убрать швейные инструменты. Ты должна быть достаточно умна, чтобы это делать без приказа.
- Да, торговец Акриэль.
Я предполагала, что она захочет от меня выполнения точных указаний, и не решилась открыть какое-либо отделение ее дорожного сундука. Теперь я знала.
- Хотите, чтобы я избавилась от воды?
- Выставь ее за дверь вместе с пустым кувшином. Это чужая обязанность. Я назову тебе твои.
Она села на край нижней койки и протянула мне ногу.
- Сними сапоги и для начала разомни мне ноги.
Я была рождена для такой работы. Не так ли? Хотела ли я жить и убежать от Двалии? Да, и я это сделала. Я подумала о своем отце. Его судьбой было стать наследником трона Шести Герцогств. Но он был конюхом, а потом убийцей.[2] Возможно, я была принцессой. Но теперь я рабыня. Быть по сему.
Я присела и сняла сапоги, поставила их рядом, а затем потерла ноги. Раньше я никогда не делала этого, но ее тихие стоны направляли меня. Через некоторое время она сказала:
- Этого достаточно. Вынеси грязную воду и убери мои сапоги. В сундуке есть мягкие туфли. Найди их.
Так начались наши совместные дни. Я знала, что никогда не давала ей повода повторять указания дважды. Она была очень разумной госпожой. Ей нравилась тишина. Я избегала болтовни, но не боялась задавать ей простые вопросы, касающиеся моих обязанностей.
Я оставалась в каюте. Когда мы зашли в порт, она заперла меня, но удостоверилась, что у меня есть еда и вода, и я могла воспользоваться ее горшком. Мой иллюминатор оказался на борту, отвернутом от города, поэтому я ничего не видела, и никто не стал свидетелем того, как я опорожняла из него горшок. Мы стояли в порту почти десять дней, потому что шторм нанес больше ущерба, чем я думала. Всякий раз, когда мне становилось беспокойно и хотелось выйти из маленькой комнаты, я представляла себе ужас, который испытала Двалия из-за моего исчезновения. Я надеялась на разное: чтобы мой укус оказался заразным и убил ее, чтобы она спустилась с корабля и больше не возвращалась, чтобы она подумала, что я упала за борт и утонула, и чтобы она считала меня мертвой. У меня не было возможности узнать, сбылось ли что-нибудь из этих желаний, поэтому я оставалась в каюте и строила планы на будущее.
Я решила быть доброй к моему новому маленькому хозяину, независимо от того, насколько испорченным он может оказаться. Я бы не дала моим новым владельцам повода для недоверия или плохого обращения со мной. В конце концов, я могла бы поделиться с ними моей истинной историей и сообщить им, что мои отец и сестра будут счастливы выкупить меня у них. Таким образом, когда-нибудь я вернусь домой к своей семье. В Ивовый Лес? Я спросила себя, хочу ли я вернуться туда и встретиться с людьми, которые пострадали из-за меня? Так много людей погибло.
Когда такие мысли беспокоили меня, я вынимала мамину свечу, подносила к лицу и вдыхала ее запах, убеждая себя, что каким-то образом мой отец оказался там, на площади посреди леса. Я не могла понять, как он мог дойти туда или куда ушел оттуда. Но я крепко держалась за мысль, что эта сломанная свеча означала - он пришел туда в поисках меня. Что он скучал по мне и сделает все возможное, чтобы вернуть меня домой.
Дни текли мимо, один за другим. Иногда торговец Акриэль что-то рассказывала мне. Когда во время шторма вода поднялась в трюмах и частично затопила нижнюю палубу, некоторые ткани из ее товаров были испорчены. Она полагала, что владелец судна должен разделить с ней убытки. Он не согласился. Она считала, что это плохое решение с его стороны, поскольку она плавала с ним уже в шестой раз, но если он не возместит ее убытки, этот раз будет последним.
Когда-то она была замужем, но муж был неверен, поэтому она просто взяла свою долю от нажитого ими состояния и ушла. В тот день, когда обнаружилось его предательство, она купила товар, заплатила за проезд и никогда не оглядывалась назад. Она была успешной, а он - нет, по крайней мере, насколько она знала. Она не заботилась о том, что с ним стало. Она всегда была мудрой в своем деле. Трудно быть одновременно женщиной и торговцем на рынках Калсиды; однажды она была вынуждена ударить мужчину, чтобы научить его манерам. Она не убила его, но, истекая кровью, он извинился, и она отправила посыльного за целителем. Она никогда не слышала, что с ним стало. Еще один мужчина, который ее не интересовал.
Вернувшись на корабль во время остановки в следующем порту, она принесла мне две пары свободных брюк, туфли на плоской подошве и мягкую синюю рубашку моего размера. В ту ночь она дала мне кусок мыла и велела вымыть волосы, а потом дала мне свой гребень, чтобы их распутать. Я была удивлена, как сильно мои волосы отросли.
- Эти светлые кудри подтверждают твое калсидийское происхождение, - сказала она мне как комплимент. Мне удалось кивнуть и улыбнуться в ответ.
- Ты устала от заключения и безделья? - спросила она меня.
Я сформулировала свой ответ осторожно.
- Моя усталость намного меньше, чем благодарность за еду и приют, - сказала я ей.
Она подарила мне мимолетную улыбку.
- Итак. Мы проверим рассказ о твоих навыках. На берегу я купила тебе книгу для чтения вслух. А также бумагу, перо и чернила. Ты должна продемонстрировать мне, что можешь обращаться с цифрами и делать иллюстрации.
Ее вполне удовлетворило то, что я сделала, а иллюстрации даже более, чем удовлетворили. Для начала она заставила меня нарисовала ее туфлю, а затем точно скопировать цветок, вышитый на купленном шарфе. Она одобрительно кивнула, глядя на мою работу, и задумчиво произнесла:
- Может быть, я получу лучшую цену за тебя, как за писца, нежели служанку для ребенка.
И на это я склонила голову.
Итак, мы плыли, и какое-то время мой мир был очень маленьким. Мы останавливались еще в двух портах. Я была уверена, что Двалия и остальные, должно быть, оставили меня и ушли с корабля. Я горячо надеялась, что после нашей второй остановки торговец Акриэль начнет давать мне свободу на корабле. Но она этого не сделала, и я не просила об этом. Вместо этого она показала мне свою книгу с торговыми расчетами - за какую цену был куплен и продан каждый рулон ткани. Был также отдельный подсчет стоимости каждой поездки. Она показала мне учетный лист, заведенный на меня. Она заставила меня сложить стоимость моей одежды, а также бумаги, книги, чернил и даже пера, чтобы продемонстрировать, что мои навыки будут полезными. Она объяснила мне это. Я должна быть продана, по крайней мере, в два раза дороже, чтобы она была довольна своей сделкой. Я посмотрела на цифру. Вот оно. Это то, чего я стоила в этой новой части моей жизни. Я глубоко вздохнула и решила, что буду стоить больше.
Наступил день, когда она велела мне заняться упаковкой ее дорожного сундука с личными вещами, так как ожидалось, что мы доберемся до порта до наступления темноты и там высадимся. Порт назывался бухта Севел, потому что он был рядом с рекой Севел в Шале. Я не задавала ей никаких вопросов. Я знала, что мы далеко за пределами любой карты, которую я когда-либо видела. Довольная, она напевала вполголоса, пока я складывала вещи в ее сундук, каждую на свое определенное место. Она дала мне сумку через плечо для моей одежды. Тщательно уложив волосы и выбрав серьги, она сказала мне, что сохранила приличную сумму денег, потому что наш корабль уклонился от взимающих дань судов с Пиратских Островов. Тогда я предположила, что мы уже миновали Пиратские Острова, но больше не знала ничего.
Мы дошли до гавани и спустили паруса, маленькие лодки вышли навстречу, чтобы подобрать выброшенные с нашего корабля канаты. Рабы взялись за весла и потащили нас в гавань. Это было утомительно медленно, но торговец Акриэль оставила меня в запертой каюте, так что мне нечего было делать, кроме как наблюдать из иллюминатора, встав на цыпочки. Когда мы наконец добрались до причала и были надежно пришвартованы, она вернулась и велела мне следовать за ней. Я была готова с легкостью покинуть корабль после столь длительного пребывания в заточении.
Моим ногам было странно непривычно идти и подниматься по лестнице на открытую палубу. Дул свежий ветер, и яркий летний солнечный свет бил по моей непокрытой голове и сверкал на волнах. О, запахи, вода, корабль и соседний город! Там был виден дым, поднимавшийся из труб, а на солнце пахло лошадьми и усталостью, словно люди жили на этом куске земли слишком долго.
- За мной, - без лишних церемоний сказала мне торговец Акриэль. - Я всегда останавливаюсь в одной и той же гостинице. Чемодан доставят туда, а товары - на мой склад. У меня есть люди, с которыми нужно встретиться, и товары, доставку которых нужно организовать, поэтому ты останешься со мной, пока я не определила, как лучше всего тебя пристроить.
Мне понравилось, что она сказала «пристроить», а не продать. Разница небольшая, но я сказала себе - это означает, что она хочет не только получить приличную прибыль, но и хорошо поступить со мной. Поскольку она ничего не платила за меня и вложила немногим больше, чем одежда и бумага, я надеялась, что она будет щедро вознаграждена за доброту ко мне.
Она бесстрашно шагала по оживленным мощеным улицам.
- Не отставай! - окликнула она меня и, не предупредив, выскочила на оживленную улицу, прокладывая себе путь среди конных экипажей и наездников, двигающихся в обе стороны. Я едва дышала, пока не оказалась на другой стороны улицы, но она была неустрашима. Она выбрала такой темп, что мне пришлось бежать за ней рысью. Волосы вскоре прилипли к вспотевшей голове, и щекочущая струйка пота стекала по моему позвоночнику, когда она резко свернула, поднялась на три каменные ступени и прошла через арочную деревянную дверь. Я поймала створку двери, такую тяжелую, что едва смогла придержать ее, чтобы она не захлопнулась за нами.
Эта гостиница, конечно же, отличалась от единственной гостиницы, которую я когда-либо видела, той, что в Дубах-на-Воде. Пол был из белого камня с золотым сверкающим узором. Не чувствовалось того тепла и запаха пищи, которые, как мне всегда казалось, есть во всех гостиницах. Вместо этого была просторная, спокойная комната с удобными стульями и столиками. Здесь было прохладно после улицы, а толстые стены изолировали от уличных шума и запахов. Я почувствовала легкий ветерок, благоухающий цветами. Я удивленно подняла голову и увидела огромный вентилятор, который слегка покачивался вперед-назад, толкая освежающий воздух. Мой взгляд проследовал вдоль прикрепленной к нему веревки вплоть до женщины, стоящей в углу и ритмично дергающей за шнур. Я загляделась на невиданное зрелище, пока торговец Акриэль не позвала меня за собой.
Нас встретил человек, одетый в белое. Его волосы были заплетены в шесть косичек со вплетенными разноцветными шнурками. Кожа у него была цвета старого меда, а волосы – оттенком темнее.
- Все готово. Я ожидал вас с того момента, как корабль вошел в порт.
Он улыбнулся, приветствуя торговца, словно старого друга.
Она отсчитала монетки ему в руку и сказала, что было приятно снова увидеть его. Он вручил ей ключ. Я заставила себя не глазеть и последовала за торговцем вверх по лестнице из того же белого камня, что и внизу в коридоре. Она остановилась у двери, отперла ее большим латунным ключом, и мы вошли в действительно прекрасную комнату. Там была массивная кровать, богатая, с подушками, разбросанными по пышному белому покрывалу. Вазы с фруктами и цветами и стеклянный графин с бледно-желтой жидкостью стояли на столе в центре комнаты. Две двери были распахнуты на небольшой балкон, выходивший на улицу и гавань.
- Закрой их! - скомандовала мне торговец, и я немедленно повиновалась, отсекая уличные звуки и запахи. Я вернулась в комнату и увидела, что она налила себе стакан золотистого вина. Она села в мягкое кресло, вздохнула и сделала медленный осторожный глоток.
- Мой чемодан будет доставлен в ближайшее время. Откроешь его. Выложишь белые сандалии, длинную красную юбку и свободную белую блузку, ту, что подшита красным и с красными манжетами на рукавах. Положишь мои расчески и украшения на полку рядом с зеркалом и духами. Когда сделаешь это, можешь съесть любые фрукты на этом столе. Я полагаю, что за дверью есть комната слуги, раньше я никогда не путешествовала со слугой, но ты сможешь там устроиться, пока я не вернусь.
Она вздохнула.
- Боюсь, я должна немедленно идти, надо убедиться, что все мои товары были доставлены на склад, и пусть трое моих покупателей узнают, что я вернулась с их заказами.
Она взяла бокал и сделала последний глоток.
- Не выходи из этой комнаты, - предупредила она меня и быстро пошла к двери. Она закрыла ее за собой, и в комнате воцарилась тишина. Я выдохнула, вздрогнув от звука собственного дыхания. Я была в безопасности.
Я бродила по комнате, разглядывая прекрасную обстановку. Заглянула в комнату слуги. Простая, но чистая, с низкой койкой и одеялом, умывальником с кувшином и тазом, с горшком и двумя крючками для одежды. После многих ночей на полу или на земле простая кровать казалась роскошью.
Громкий стук в дверь объявил о прибытии чемодана торговца. Я узнала двух крупных мужчин, которые несли его. Они поставили его у стены и поклонились. Я закрыла дверь и выполнила свои обязанности в точности так, как приказала мне торговец Акриэль. Некоторые вещи измялись внутри сундука. Я их расправила. Я разложила ее расчески, косметику и драгоценности так, как она просила.
Только закончив, я подошла к фруктам на столе. Некоторые из них были мне незнакомы. Я понюхала бледно-зеленый и подумала, как с ним надо поступить - откусить, очистить или разрезать. Рядом лежали маленький нож и тарелка. Я устроилась за столом, чтобы съесть ягоды из чаши; они были острыми и сочными, и после многих дней хлеба, каши и изредка мяса этот аромат был таким подарком, что у меня на глазах выступили слезы. Еще там был большой плод, похожий на сливу, но оранжевый. Я вышла на балкон. Я сидела, скрестив ноги, смотрела сквозь перила и медленно ела. Солнце припекало. Морской порт кипел суетой, и мягкий ветер нес странные запахи чужой земли. Я стала засыпать и через некоторое время пошла внутрь и легла на свою маленькую койку. Я глубоко заснула.
Проснулась я, когда уже смеркалось. Я поняла, что услышала звук открывшейся двери, и быстро скатилась с кровати. Все еще сонная, я улыбнулась и вышла из комнаты со словами:
- Надеюсь, твой день прошел хорошо, торговец Акриэль.
Она озадаченно посмотрела на меня. Ее взгляд был рассеянным.
- Мы нашли тебя! - воскликнула Двалия.
- Нет! - закричала я. Кошмарные фигуры ввалились в комнату мимо торговца. Керф был взъерошен и неопрятен, борода отросла, а волосы на голове свалялись. Он остановился с сутуленными плечами и приоткрытым ртом. Его взгляд был тусклым. Винделиар выглядел ненамного лучше. Очевидно, плавание прошло для них гораздо труднее, чем для меня. Щеки волшебного человечка обвисли, глаза ввалились от усталости. Он никогда не заботился о том, чтобы выглядеть ухоженным, а теперь его волосы и вовсе свисали тонкими засаленными прядями. Но Двалия была самым страшным монстром из ночного кошмара. Щека у нее была лиловая, красная и черная. Рана закрылась, но кожа не затянула ее. Я увидела, как во время смеха упругие мускулы лица растягивались и сокращались внутри. Она держала в руке черную цепь, и я знала, что это для меня.
Я закричала. Я кричала и кричала, без слов, словно пойманное в ловушку животное.
- Закрой дверь, дурак! - крикнула Двалия Винделиару. Когда он повернулся, чтобы сделать это, искра разума вернулась на лицо торговца.
- Бегите! - закричала я. - Это убийцы и воры! Спасайтесь!
И она послушалась. Ее плечо врезалось в дверь, когда Винделиар как раз закрывал ее. Он держал дверь, упираясь ногами, но ее голова и плечо были уже снаружи, и к ней вернулся голос. Торговец Акриэль звала на помощь, и я тоже закричала, пока Двалия впустую командовала Керфу:
- Убей женщину! Схвати девчонку! Закрой дверь! Винделиар, ты, бесполезный идиот, контролируй их!
Я услышала, как в коридоре кто-то крикнул: «Ах, милостивый Са!», а затем побежал. Но он убегал прочь, а не бежал к нам на помощь. Я услышала крики вдалеке, будто он всполошил людей, но смысл их слов утонул в командах, которые выкрикивала Двалия.
- Винделиар! Пусть Керф убьет ее! - вопила она.
- Нет! - закричала я. Двалия, видимо, боялась сама ловить меня. Я прыгнула к двери мимо Керфа, который бесцельно слонялся по комнате, и попыталась открыть дверь. Я не могла сравниться силой с Винделиаром, поэтому изо всех сил ударила его в голень своим мягким ботинком и застучала по нему кулаками. Дверь открылась немного шире, и торговец Акриэль выпала из нее. Тогда Винделиар захлопнул дверь на ее лодыжке, сустав с треском сломался, и ее крик зазвенел у меня в ушах.
- Забудь о ней! Контролируй Керфа! Керф! Хватай Пчелку и вытаскивай нас отсюда!
Винделиар глупо тряс головой, словно собака, попавшая в осиное гнездо, но Керф неожиданно стал двигаться осмысленно. Винделиар перестал тянуть дверь, и торговец потащилась по коридору, зовя на помощь. Керф схватил меня левой рукой, а правой вытащил меч.
- Выведи нас отсюда! - приказала ему Двалия.
Он повиновался, схватив меня за плечо, и потащил, невзирая на мои крики.
-Убей ее! - рявкнула Двалия, и я вскрикнула от страха за свою жизнь, но удар его клинка получила торговец. Он встал над ней, расставив ноги, и бил ее снова и снова, даже когда Двалия взревела:
- Хватит! Вытащи нас отсюда! Остановись!
Лицо Винделиара было белым, словно лед, он беспомощно махал руками. Не могу сказать, то ли ужас этой кровопролитной резни разрушил сосредоточенность Винделиара, то ли неожиданно проявилась ярость очнувшегося Керфа. В конце коридора появились люди, завопили от ужаса и скрылись. Кто-то крикнул о городской охране, но никто, никто не пришел на помощь мне и Акриэль. Я вырывалась, царапалась и пиналась, но не думаю, что Керф даже заметил это, сжимая мое плечо железной хваткой. Свободной рукой он все рубил, рубил и рубил, и я не могу передать словами, как я рвалась помочь торговцу Акриэль, пока не увидела, что она превратилась в кровавое месиво.
- Нам нужно бежать! - крикнула Двалия и влепила оплеуху Винделиару.
Керф зашагал по коридору, сжимая в одной руке меч и таща меня за собой, а Двалия и Винделиар бросились за ним. Если бы по лестнице спустился рычащий горный лев, реакция была бы такой же. Те, кто собрался внизу лестницы, цепляясь друг за друга и крича об увиденном, бросились врассыпную перед нами. Мы прошли через прекрасную комнату, Керф оставил кровавые следы на белом каменном полу и шагнул в ранний вечер.
Крики и топот бегущих ног достигли наших ушей.
- Стража! - взволнованно воскликнула Двалия. - Винделиар, сделай что-нибудь. Спрячь нас!
- Я не могу! - он задыхался и плакал, пытаясь поспевать за Керфом. - Я не могу!
- Ты должен! - взревела Двалия. Ее рука поднималась и опускалась снова и снова, пока она хлестала Венделиара цепью, которую принесла для меня. Я услышала, как он закричал, и оглянулась, из его рта потекла кровь.
- Сделай это! - приказала она ему.
Он вскрикнул снова от боли и страха. И вся толпа зевак вокруг нас упала на землю. Некоторые корчились, будто в припадке. Керф рухнул на колени и навалился на меня сверху, и даже Двалия споткнулась. Я, шатаясь, выбралась из-под Керфа. Но когда я вскочила, чтобы бежать, Девалия схватила меня за лодыжку. Я упала на булыжники и вскрикнула от боли в разбитых коленях.
- Свяжите ее! - крикнула Двалия. Винделиар шагнул вперед, встал на колени, обмотал цепь вокруг моего горла и крепко сцепил ее скобой.[3] Я схватила цепь обеими руками, но Двалия сильно дернула за другой конец цепи. - Вперед! - закричала она. - Вперед! Сейчас же!
Она, не оглядываясь, поспешила вниз по улице неуклюжей рысью. Я двинулась, спотыкаясь, за ней, хватаясь за цепь, обвитую вокруг моего горла и пытаясь вырваться. Она прошла среди распростертых фигур, и мне пришлось перепрыгивать через упавших людей, чтобы не наступить на них. Они казались ошеломленными, некоторые дергались, а другие старались освободить нам дорогу по мостовой. Двалия резко повернула, и мы прошли по переулку между двумя высокими зданиями. На полпути к следующей улице она остановилась в темноте, и нас нагнал рыдающий Винделиар.
- Тихо! - прошипела она, и когда я открыла рот, чтобы закричать, она жестоко дернула цепь, ударив меня головой о ближайшую стену. Я увидела яркую вспышку света перед глазами, и мои колени подогнулись.
Прошло какое-то время. Я знала это. Двалия потянула за цепь на моей шее. Винделиар дергал меня, пытаясь поставить на ноги. Шатаясь, я встала, держась за стену, и ошеломленно огляделась. На другом конце переулка раскачивались фонари и слышались крики ужаса, смятения и какие-то команды.
- Сюда, - тихо сказала Двалия и яростно дернула меня за поводок, который заставил меня снова опуститься на колени. Винделиар все еще тихо рыдал. Она повернулась, ударила его так, будто прихлопнула комара, и пошла. Я вовремя встала, чтобы избежать следующего падения. Я плелась за ней, чувствуя себя больной и слабой.
Винделиар убрал одну из рук, которыми зажимал рот, заглушая рыдания.
- Керф? - осмелился спросить он.
- Бесполезен, - отрезала Двалия. Мстительно она добавила: - Дай им схватить его. Они будут заняты им, пока мы найдем местечко получше.
Она снова посмотрела на Винделиара.
- Ты был почти таким же бесполезным, как он. В следующий раз я оставлю толпе на расправу тебя.
Она увеличила темп, досадуя, что я иду достаточно быстро, чтобы держать цепь ненатянутой. Я нащупала застежку, закрытую Винделиаром. Пальцы нашли ее, но я не могла понять - как она открывается. Она еще раз дернула цепь, и я снова споткнулась.
Двалия вела нас по улице в гору, вдаль от высоких зданий у гавани. Каждый раз она выбирала путь, где было меньше людей и фонарей на улицах, а те люди, мимо кого мы проходили, казалось, не находили ничего необычного в том, что она тащила меня за собой. Винделиар торопливо следовал за нами, догонял и снова отставал, всхлипывая и тяжело дыша. Я не смотрела на него. Он не был моим другом. Он никогда не был моим другом, и он сделал бы со мной все, что угодно, все, что повелела бы ему Двалия.
Мы свернули на темную дорогу, освещенную только светом от домов. Это не были добротные дома; свет пробивался сквозь трещины в стенах, на улице были колеи и грязь. Кажется, Двалия выбрала дом случайным образом. Она остановилась и указала на него.
- Стучи в дверь, - приказала она Винделиару. - Заставь их впустить нас.
Он сдержал всхлип.
- Не думаю, что смогу. Голова болит. Кажется, я болен. Я весь дрожу. Мне нужно…
Она ударила его свободным концом цепи, уронив меня на колени.
- Тебе ничего не нужно! Ты сделаешь это! Прямо сейчас.
Я прошептала:
- Беги, Винделиар. Просто убеги. Она не сможет поймать тебя. На самом деле она не сможет заставить тебя что-либо делать.
Он посмотрел на меня, и на мгновение его маленькие глаза стали большими и круглыми. Затем Двалия дважды сильно хлестнула меня свобо