В эпоху монгольского господства погибло множество памятников письменности и искусства, заглохли центры просвещения и книжно-литературной деятельности. XIII—XV вв. принято называть периодом упадка грузинской культуры.
В середине XIII в. на поприще в основном церковно-религиозной литературы подвизались Арсений Булмаисимисдзе и Тбели Абусерисдзе. Первый известен патриотическими песнопениями в честь национальных и вселенских святых, второй описал события, связанные с вторжением войск хорезмшаха. В XIV в. была создана «Летопись», сохранявшая стилистические традиции эпохи расцвета, но посвященная трагической истории нашествия Чингисхана и установления монгольского ига. К XIV в. относятся «Распорядок царского двора» и судебники Беки и Агбуги. В XIII—XIV вв. появляются краткие синаксарные, «проложные» редакции житий Луки Иерусалимского и Николая Двали, подвижников грузинского монастыря св. Креста в Иерусалиме, замученных мусульманскими правителями Палестины и Сирии. Национальное самосознание проявилось в предпринятом не позднее XIV в. Макарием Месхи переводе с сирийского и в обработке жития Петра Ивера (т. е. Грузина), предполагаемого автора книг Псевдо-Дионисия Ареопагита.
После смерти Тимура (1405) и особенно со второй половины XV в. создаются некоторые условия для возобновления культурной деятельности, а с XVI в. налицо признаки оживления литературной жизни. Появляются первые интерполяции поэмы Руставели, к началу XVII в. заканчивается основной цикл этих интерполяций и создается «продолжение продолжений» «Витязя в тигровой шкуре» — поэма «Омаиниани», фантастически-приключенческий рассказ о похождениях внука Тариэла, богатыря Омаина. В первой половине XVI в. протоиерей Симеон Шотадзе, гордившийся своим происхождением (Шотадзе — потомок Шота), написал стихами шаири «Похвалу св. Георгию», а Баграт Мухранели сочинил в прозе антимусульманское полемическое произведение. В последнее время на стенах Ванской пещеры (в Южной Грузии) обнаружены стихотворные надписи и лирические стихотворения на разные житейские темы, преимущественно любовного содержания. Авторами этих «пещерных стихотворений» XV—XVI вв. были женщины — Анна Рчеулишвили, Тумиан Годжишвили и др.
Со второй половины XV в. начинают восстанавливаться старые связи с фарсиязычной литературой.
537
Иллюстрация:
Георгий Победоносец
Перегородчатая эмаль на золоте. XV в.
В XV—XVI вв. складываются основные грузинские версии «Шах-наме» Фирдоуси, по-грузински известные под названием «Ростомиани», по имени богатыря Ростома (Рустама). Первый грузинский перевод «Шах-наме», сделанный не позднее конца XII в., не сохранился, как и первоначальный прозаический перевод XV в.: стихотворные тексты «Ростомиани» вытеснили древние и близкие к подлиннику прозаические переводы. На грузинском языке имеется первая, мифическо-героическая часть поэмы Фирдоуси, в которой грузин захватывал ее богатырско-героический дух, а не историческая часть «Шах-наме». Основная часть стихотворной версии «Ростомиани» принадлежит Серапиону Сабашвили-Кеделаури
538
XV—XVI вв. Ее продолжил неизвестный поэт середины XVI в., а заключил в конце XVI в. Хосрой Турманидзе. Наиболее даровитым был Сабашвили — мастер слова, сознававший свой талант и превосходно переложивший сказания о славных древнеиранских богатырях шестнадцатисложными руставелиевскими стихами.
Сабашвили, сокращая длинноты и повторения, избегал отвлеченных рассуждений и поучений подлинника, придавал повествованию большую динамичность, хотя иногда и сам увлекался состязаниями богатырей, военными походами, сценами пиршеств и т. д. Он занимательно рассказывает о любовных похождениях, например историю любви Заала и Родамы (Зал и Рудабэ), усиливает и без того драматическую напряженность единоборства Ростома со своим сыном Зурабом (Сохрабом), зато сравнительно меньше внимания уделяет сказочной фантастике «Шах-наме». Приближая поэму к читателю, Серапион Сабашвили называет христианами древних персов-маздеистов — представителей доброго начала, по замыслу Фирдоуси.
Большое и благотворное воздействие оказала на Сабашвили поэма «Витязь в тигровой шкуре». В «Ростомиани» широко использованы художественные приемы и образная система Руставели.
Помимо собственной поэмы Фирдоуси, на грузинский язык были переведены несколько произведений из цикла продолжений «Шах-наме»: «Книга о Барзу» («Барзу-наме»), «Утрутиани» («Книга об Итрите»), «Саамиани» («Сам-наме»), «Бааманиани» («Бехмен-наме»).
В XVI в. была переведена на грузинский язык стихами шаири «Иосеб-Зилиханиани» («Юсуф и Зулейха») неизвестного автора из поэтической школы Джами.
В XV—XVI вв. были созданы грузинские «лечебные книги» Зазы Панаскертели — Цицишвили (XV в.) и Давида Багратиони (XVI в.).
В XV—XVI вв. дают о себе знать и русско-грузинские культурные связи. В грузинскую литературу проникают образы и понятия русской действительности, а в памятниках русской литературы находит отражение грузинская тематика: яркое свидетельство тому — «Повесть о грузинской царице Динаре».
538
АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В XIII—XIV вв. в Азербайджане, как и в Армении и Грузии, литература развивалась в сложных условиях. В начале XIII в. монгольское войско вторгается в его пределы. Завоевание причиняет тяжелый ущерб экономике и культуре Азербайджана. Однако уже в конце XIII в. хозяйственная жизнь этих земель заметно активизируется. В городах развиваются ремесла и торговля. Важную роль в экономике стали играть Табриз, Ардабиль, Нахичевань, Мерага, Шамаха, Барда, Баку, из которого вывозилась нефть. В тех краях, где прекратились междоусобицы, восстанавливались и заново создавались памятники материальной и духовной культуры, часть которых стала достоянием многих народов, в том числе и персидского.
Интенсивно развивалось зодчество. До наших дней сохранились «Башня мужества» (XIII в.) в Табризе, мавзолеи, уникальные усыпальницы, сооруженные в XIV в., а также мавзолей в Барде. Примечательна обсерватория в Мараге (основана в 1259 г.). Это сооружение связано с деятельностью Насираддина Туси (1201—1274). Его трактаты по астрономии, истории, философии и поэтике снискали известность на Ближнем Востоке, а некоторые — и в Европе. Здесь работали видные ученые Востока, пользовавшиеся библиотекой обсерватории. Здесь же были составлены карта звездного неба, таблицы по астрономии, созданы астрономические приборы.
Значительным событием явилось основание в XIV в. комплекса Дар аш-Шафа (Дома исцеления) в Табризе, объединявшего научные учреждения, Мадрасе, лечебницу и обсерваторию. Сюда были приглашены ученые из Китая, Индии, Сирии и Египта, в библиотеке были собраны уникальные рукописи. Здесь обучали астрономии, медицине, естествознанию, богословию, философии, логике и истории. В XIV в. выходцем из Баку были составлены труды по географии и истории. Была создана и школа миниатюры, известная под названием табризской.
В азербайджанской поэзии развиваются традиции Хагани и Низами, а также намечаются новые пути воплощения социального протеста против изнурительных войн, против гнета властей светских и духовных, против мусульманской ортодоксии.
XIV век оказался для поэзии более плодотворным, чем предыдущий. Расширилась тематика, появились эпические повествования — дастаны,
539
свидетельствовавшие о демократизации литературы. Картины реальной действительности, черты человеческих характеров, воплощенных в этих дастанах, свидетельствовали об упрочении связи эпической поэзии с реальным бытом, об отдалении ее от мистики. В лирической поэзии отчетливо выражены идеи суфизма. Это можно объяснить усугублением внешнего и внутреннего гнета.
В XIII—XIV вв. литература была преимущественно персоязычной. Жанровые формы арабо-иранского происхождения и система стихосложения — аруз — господствовали в литературе первого периода. Поэты XIII—XIV вв. в совершенстве владели арабским языком.
Саид Зульфигар Ширвани, Ариф Ардабили продолжали традиции придворного стихотворства. Зульфигар Ширвани родился в 1190 (или 1192) г. в Шамахе. Здесь он учился в мадрасе. Это был талантливый поэт, художник и вообще разносторонне образованный человек. Известно, что Зульфигар жил одно время при дворе Ширваншахов, совершил путешествие в страны и области Ближнего и Среднего Востока, находился некоторое время при дворе луристанского правителя, которому посвятил несколько касыд. Зульфигар скончался в начале XIV в. в Табризе. Сохранился диван поэта. Значительное место в нем занимают касыды. Касыды поэта построены по традиционной схеме.
Сочетание ортодоксальных учений ислама с суфийскими мотивами видно в стремлении обрести вечную жизнь в слиянии с богом, в изображении любви как символа божественного откровения. Но поэт стремится и ко всему земному, отсюда — воспевание и божественной любви, и человеческих страстей.
Ариф Ардабили родился в первой половине XIV в. Поэт был признан образованнейшим человеком своего времени, и ему было поручено обучать сына ширванского правители. В это время Ариф создает панегирики. Однако в истории литературы он известен больше как автор поэмы «Фархад-наме» (1369), написанной по мотивам произведения Низами «Хосров и Ширин». Избрав сюжетом легенду о Хосрове и Ширин, Ариф придал ей новое звучание: на первом плане образ Фархада — строителя, созидателя памятников искусства. Первая часть поэмы называется «История Фархада», вторая — «История Фархада и Ширин». В начале поэмы автор сообщает некоторые сведения о себе, называет свой возраст (ему более пятидесяти лет); рассказывается о встрече поэта с одним из «потомков» Фархада — молодым каменотесом, который и передает ему тетрадь с описанием жизни и любви Фархада. По-видимому, был использован тюркский вариант легенды о Хосрове и Ширин. Это обусловливает характер поэмы как произведения, в большой степени оригинального, отразившего предания о возникновении памятников архитектуры, связанных с именем Фархада.
В поэме большое место отводится любовным приключениям героя. В целом «Фархад-наме» — это поэма о дружбе, верности, подлинном товариществе, противостоящих низменной морали феодальных верхов и несправедливости законов по отношению к людям труда.
«Фархад-наме» отличается простотой композиции и четкостью сюжетной линии. Язык поэмы поэтичен и прост; здесь встречаются слова и выражения, взятые из живой разговорной речи.
Шамсаддин Гаджи Мухаммед Ассар Табризи снискал известность исследованиями в области астрономии и математики, а также теории аруза (ритма и рифмы стиха). В историю литературы Ассар Табризи вошел как автор поэмы «Михр и Муштари» (1376), развивавшей традиции Низами и фольклора. Здесь Ассар воплотил идею духовной красоты человека, его порыв к свету и счастью: герой поэмы (Муштари) мечтает и борется за осуществление своей высокой мечты. Поэма была очень популярной на Ближнем Востоке.
Оухади Марагаи (1274—1338) также писал на фарси. Оухади нарисовал в своих произведениях впечатляющую картину тяжелой жизни народа (сельской бедноты и ремесленного люда). В произведении «Кубок Джамшида» поэт изобразил бесчинство ханов, их чиновников. В этом, как и в некоторой мистической окрашенности, — влияние идей Низами.
Мистическая настроенность особенно характерна для Шейх Махмуд Шабустари (1287—1320), образованного для своего времени человека. Им созданы такие интересные образцы философской поэзии, написанные в форме маснави, как «Книга счастья», «Сокровищница истин». Но наибольшей популярностью пользуется стихотворный трактат «Цветник тайн», написанный в форме вопросов и ответов. В нем речь идет о теории суфизма. Согласно мусульманской традиции Вселенная создана в один миг и по воле Аллаха, она состоит из воды, огня, земли и воздуха. Эти первоэлементы вызвали к жизни три вида естества — неодушевленный, растительный и животный мир. Затем появился человек с разумом, дарованным для постижения вещей. Видно, что автор обращался к идеям, выработанным философской наукой. Он не закрывал глаза на социальные уродства
540
и на фанатизм служителей религии. Примечательно, что Шабустари одобряет различные религии, даже идолопоклонство. По мысли поэта, иноверие и вера равно связаны с сущим миром — воплощением божества. Идол — один из предметов сущего мира. Значит, идол не является скверной. Враждебное отношение служителей шариата к иноверцам расценивается как невежество. Ведь все, что является воплощением Аллаха, должно быть перед ним равно. Отсюда — и проповедь равенства народов, и признание примата личных качеств человека над его происхождением.
В XIV в. на арену выходит хуруфизм — разновидность пантеистического учения, оказавшая большое влияние на общественную мысль. В хуруфизме воскресло учение о тождестве человека и бога, о превращении человека в божество путем внутреннего самосовершенствования. Конечной целью поборников хуруфизма было объявлено установление справедливого порядка без социального гнета. Эта социальная заостренность учения отличала хуруфистов от «правых» суфиев.
Родоначальник хуруфизма был «человек-бог» Шах Фазлуллах Наими Табризи (1339—1396) — видный мыслитель и поэт. С юных лет он проявил интерес к наукам, литературе, древнегреческой философии. Он был далек от придворной среды и жил среди ремесленного люда. Примерно с 1385—1386 гг. он начал распространять идеи хуруфизма.
Учение Наими изложено в «Книге вечности», переложенной его сподвижником Шейхом Абульгасаном стихами-таржибенде. По Наими, «мастерская» (Вселенная) создана смешением «тверди и хляби», «озарена божественным солнцем», и «в души снизошла любовь как следствие божественного воплощения». Наими призывает любовь возвыситься и слиться с богом путем постижения тайн бытия. В другом стихотворении Наими говорит о своей душе, как о зерцале, отражающем мир, о том, как он будет путешествовать в мире своей души до слияния с богом; он утверждал: человек — священное существо.
В одной из газелей Наими высказывается идея о тождестве человека и творца, как это провозглашал Мансур Халладж. Но Наими противопоставлял себя служителям шариата. Учение Наими наносило удар по исламу, мусульманскому духовенству, правителям — монгольским и тимуридским. Наими и его последователи были преданы анафеме как еретики. Сам Наими был схвачен и зверски умерщвлен. После этого его ближайшие ученики (например, Насими) бежали в Турцию, а затем — также из-за гонений — в Аравию и другие земли. В своих произведениях они осыпали проклятьями служителей официальной религии и развивали учение наставника. Так, Аллах был признан изначальной причиной круговорота вещества и различных явлений во Вселенной. Все сущее, появившееся и исчезнувшее в тот или иной период, должно появиться вновь и быть подобным предыдущему. Эта идея вела свое начало от Пифагора и встречалась у поэтов и мыслителей X—XII вв., творивших на фарси (например, у Хайяма). Развивая идеал справедливого правления, последователи Наими считали возможным осуществление его передачей власти в руки человека-бога, т. е. того же Наими, расковавшего человеческую мысль.
Под влиянием тюркоязычных авторов Средней и Малой Азии начиная с XIII—XIV вв. в Азербайджане нарушаются все чаще традиции создания художественных произведений на арабском и персидском (фарси) языках. Так, диван «Пури-Гасан», т. е. «Сына Гасана» (автор неизвестен) стяжал громкую славу в Азербайджане и Турции. Точно так же важным оказалось и творчество гази Бурханаддина (род. в 1344 г. в Кейсарии). Новые качества, привнесенные им в поэзию, — социальные мотивы, простота языка, стилевые новшества — позднее были развиты, например, Физули.
В литературе XIV в. творчеством Сеййид Имададдина Насими (1369—1405) открывается новый этап в развитии художественной и общественной мысли Азербайджана. Он внес гуманистическую тенденцию и в литературу других тюркоязычных народов (турецкую, узбекскую, туркменскую). Насими родился в Шамахе, одном из крупнейших культурных центров. Поэт воспитывался в среде ремесленников и кустарей. Это оказало решающее влияние на формирование его мировоззрения. В развитии художественного таланта Насими первостепенное значение имело наследие Хагани, Низами, Хайяма, Саади, Руми. Идеи последнего заметны в пантеистическом учении поэта. Не случайно он стал хуруфитом, объявив себя человеком-богом.
Насими после казни Наими ведет во время своих странствий проповедническую деятельность. В это время он уже был прославленным поэтом. Некоторое время Насими пробыл в Турции, собирая вокруг себя поэтов, ставших его приверженцами. Подвергшись гонениям в Турции, Насими переезжает в Сирию. В одной из своих газелей он говорит: «Мое лицо могут видеть только те, кто способен узреть бога». Один из его друзей был схвачен, когда вслух читал его стихотворение, он отказался назвать имя автора, и его приговорили к смертной
541
казни. Но Насими сам выдал себя ради спасения ученика. Поэта зверски казнили: с него, живого, содрали кожу.
Произведения Насими получили распространение в Азербайджане, Турции, Ираке, Средней Азии. Позднее его стихи включались в сборники и антологии.
Первый, дохуруфитский период творчества Насими охватывает приблизительно 1384—1394 гг. В это время поэт страстно ищет правду, разгадку «тайн» бытия, его целей и значения. Он гневно осуждает произвол и несправедливость феодальных властей, воспевает «истинных» — гуманных — людей, деятельных и самоотверженных: шиитские тенденции часто переплетаются в этих произведениях с суфийскими мотивами.
Второй период в творческом развитии поэта с 90-х годов характеризуется усилением бунтарского духа. Он осуждает фанатизм и суеверие, ратует за правду и разум, воспевает человека. «Человек — самое ценное, великое создание. Глубоко заблуждается тот, кто ищет сокровища среди камней и металлов», — утверждал Насими. «Ценней человека сокровищ еще не было». Человеческую любовь поэт противопоставляет райскому блаженству, беспощадно высмеивает лживые обещания духовенства.
Мировоззрение Насими противоречиво. В его лирике отражены мотивы бренности и ничтожности бытия, стремление к мистическому слиянию с божеством, сложная символика хуруфитских и суфийских понятий. Но наряду с этим, продолжая традиции Низами, поэт воспевал земную любовь и осуждал социальный гнет и суровые религиозные догмы.
Используя достижения арабской и персидской поэзии, ее жанры и формы, поэт в то же время обогащал язык образами и красками, почерпнутыми из устного творчества своего народа. Газели Насими отличаются четкостью, энергичностью звучания, лаконичностью языка, богатством поэтических тропов, их ритмика близка ритмике народной поэзии. Поэт создал прекрасные образцы туюгов — особых четверостиший.
В XV—XVI вв. в экономической и культурной жизни Азербайджана намечается подъем. С 50—60-х годов создается государство туркменской династии Аггоюнлу, в состав которого наряду с Азербайджаном входили Армения, Курдистан, Диярбекир, Фарс, Кирман и Ирак. Это государство со столицей Табризом при Узун Гасане (1453—1478) было централизованным феодальным государством с широкими торговыми связями. Табриз стал одним из крупных торгово-ремесленных и культурных центров Востока. Высокого уровня достигла в это время наука, особенно историография и астрономия. В государственных делах, в воинском быту начали пользоваться азербайджанским языком. Во дворце создается библиотека редких книг и рукописей, были воздвигнуты знаменитые архитектурные памятники (Голубая мечеть в Табризе, ханский дворец в Баку, мавзолей Шейх Сафи в Ардебиле и др.). В конце XV — начале XVI в. образовалось новое государство — Сефевидов шиитов. В связи с этим распространилось кызылбашское движение, вначале завоевавшее народные симпатии, поскольку шиизм давал почву для надежд на спасение от феодального гнета и кровавых войн.
Иллюстрация:
Садык-бек, автопортрет
Бостон, Музей изящных искусств, XVI в.
Литература этого времени все чаще обращается к жизни народа, появляется все больше светских произведений, развивается лирика.
Одним из крупных ее представителей был Кишвари (даты рождения и смерти неизвестны).
542
Он родился в городе Казвине, но его творческая жизнь прошла в основном в Табризе. Большое воздействие на его поэзию оказал Алишер Навои.
Немногие дошедшие стихотворения Кишвари говорят о том, что поэт сумел найти пути преодоления абстрактности и условности. В газелях он воспевал красоту, страстную, самоотверженную любовь, призывая к счастью и земным радостям. В своих газелях он осуждает социальную несправедливость кровавые войны, произвол властей. В целом лирика Кишвари отличается живостью, простотой поэтической речи, близостью к традициям устной народной поэзии.
Постепенное освобождение от религиозно-мистических условностей характерно и для творчества Хабиби (XV — начало XVI в.). Он родился между 1470 и 1475 гг., получил широкое образование, в совершенстве владел, кроме родного языка, арабским и фарси, воспитывался в традициях тюркоязычных (азербайджанской, узбекской и турецкой), а также персидско-таджикской литератур. Некоторое время служил придворным поэтом при дворе султана Якуба (1478—1490). После его смерти он стал во главе поэтов при дворе Шах Исмаил Хатаи. Во времена султана Баязета (1481—1512) Хабиби навсегда переехал в Турцию. Из его поэтического наследия дошли всего сорок два лирических стихотворения.
Творчество Хабиби связано с традициями светской поэзии его предшественников. Под влиянием главным образом Насими в лирике Хабиби заметно хуруфитско-пантеистическое воспевание божества в образе человека. В некоторых стихотворениях Хабиби говорит о единстве божества и человека, божества и природы со всем сущим на земле. Однако основное, хотя и завуалированное содержание его лирики — человеческая красота и любовь к женщине.
Хабиби обращался и к общественным мотивам, осуждая социальные порядки, бессердечие, тупость и невежество служителей шариата.
Образцом лирики Хабиби можно считать строфическое стихотворение, созданное в форме диалога влюбленных. Мастерски пользуясь многообразием изобразительных средств, поэт создает образ любимой, чарующей прихотливой сменой настроений, живыми движениями души.
Газели Хабиби получили распространение во многих тюркоязычных землях.
Заметным представителем поэзии был в XVI в. Шах Исмаил Хатаи (1456—1524), шах Ирана, который уделял много внимания развитию азербайджанского литературного языка. Лирика его неотделима от пропаганды шиизма. Двенадцать шиитских имамов, в особенности Али, истово воспевались поэтом. Но вместе с тем в большей части стихотворений Шах Исмаила создаются образы жизнеутверждающей любви. Эти стихотворения поэта воспринимаются в отрыве от религиозно-мистической символики, как произведения светской лирики. Здесь Шах Исмаил более непосредствен, его герой часто напоминает героя любовной народной песни. Хатаи принадлежит и поэма на любовный сюжет — «Юсиф и Зулейка». Еще до Шах Исмаила, особенно в XV в., под воздействием творчества Низами, с одной стороны, и устного народного эпоса, с другой, заметно усиливается развитие эпической поэзии. Используя достижения предшественников, Хатаи создал песнь о силе красоты и любви.
Шах Исмаил создал также поэмы «Дах-наме» («Десять писем») и «Письма назидания». Первая — одно из значительных явлений эпики. Поэма отличается жизнеутверждающим пафосом. Пылкая, благородная любовь героя, выдержав выпавшие на его долю тяжкие испытания, увенчивается счастливым соединением влюбленных.
В конце XV — начале XVI в. поэтом Хагири из Табриза была создана мистически окрашенная поэма «Лейли и Меджнун» — первая из написанных на азербайджанском языке на этот сюжет. Тогда же делались переложения-переводы с фарси. Таков перевод поэмы Фарида ад-Дина Аттара (1141—1230) «Китаб аль-асрар» («Книга тайн»), осуществленный Ахмеди.
Наиболее яркие эпические произведения созданы Мухаммад Сулейман оглы Физули (1494—1556). Физули принадлежал к большому племени Баят, часть которого переселилась в Ирак. Родился Физули в городе Кербела. Но связь с общественной и культурной жизнью Азербайджана у поэта осталась, ибо Ирак входил с XV в. в общие азербайджанские государственные образования.
Отец Физули, по преданию, служил муфтием (главным судьей по религиозному праву) и проявлял большую заботу об образовании сына. Физули владел арабским и персидским языками. Это открывало ему доступ к литературному наследию различных народов. Физули изучил также современные ему науки. Он оставил богатейшее литературное наследство, в котором видное место занимает лирика, включающая в себя азербайджанские и персидские диваны. Арабский диван дошел до нас в составе 11 касыд и одного «отрывка».
Помимо лирического и лиро-эпического жанров, Физули владел и эпическими. Он оставил также философские произведения на фарси —
543
«Гуляка и отшельник», «Здоровье и болезнь». Широко известен его трактат по вопросам истории философии «Восхождение веры» и стихотворный перевод сорока хадисов из жизни пророка и его сподвижников.
Во многих произведениях Физули содержатся высказывания, касающиеся теории поэзии. В персидском диване поэт утверждал, что нельзя пренебрегать поэзией, ибо она ниспослана на землю с небес. Поэзия — жемчужина, предназначенная только для нашей души. Физули неоднократно подчеркивал воспитательную роль поэзии, которая обогащает человека возвышенными идеалами. Он считал поэтический талант прирожденным, но обращал внимание на важность его развития обучением, «ибо поэзия без науки — это стена без фундамента, а на стену, не имеющую фундамента, совершенно нельзя положиться...». Физули выдвигал в поэзии на первое место содержание, но вместе с тем требовал гармонического сочетания формы и содержания. В «Гуляке и отшельнике» он говорит: «Самое важное — это содержание, смысл, а не разукрашивание слова. Настоящее слово то, которое понятно и неграмотным, простым людям».
В лирике Физули основное место занимает тема любви. Физули считает газель близкой народу поэзией мудрецов, которая должна служить украшением всякого общества. В одном стихотворении он писал.
Звать газелью можно только всем приятные стихи...
Те, что легче всех запомнить, что изящней и ясней...
Сделать поэзию достоянием народа — девиз поэта. Отсюда общечеловеческое звучание его лирики. Поэт считал, что способность любить и восхищаться красотой возлюбленной является божьим даром. Но Физули не отрицал земную любовь, наоборот, он «освящал» и тем самым «узаконивал» любовь, ставя ее превыше религиозных запретов. Во многих стихотворениях Физули высмеивал аскетов, считавших любовь греховной. Тема любви раскрывается у Физули в широком плане, отражая переживания человека, всеми силами стремящегося к свободе мысли и чувства.
С темой любви связаны и обличительные мотивы лирики, критика реакционных взглядов духовенства, шейхов и захидов (отшельников). В ряде стихотворений он призывает правителей к справедливости, служению народу. С беспощадной иронией пишет он о кичливых шахах, жестоких угнетателях. Поэт не вступил в суфийские ордена, хотя в его произведениях звучат пантеистические идеи, связанные с социальным недовольством.
Образцом философской лирики Физули является его небольшая касыда на фарси «Друг сердца». Это «ответ» на произведения Хагани, Амир Хусро Дехлеви и Джами. Но касыда Физули отличается еще большей антифеодальной направленностью. Здесь слышится гневное осуждение тиранов и грабителей и выражено откровенное сочувствие крестьянам-труженикам. «О жестокий правитель, крестьянин ради твоей пользы вырастил дерево, не руби этого дерева для того, чтобы сделать из него трон. Зачем тебе такой трон, который бы плавал, как судно, в потоке слез угнетенных? Ты получаешь долю как равный участник от плодов труда крестьянина, только с условием, чтобы ты защищал от всякого бедствия его состояние. Когда грабят имущество крестьян, ты должен нести убыток. Кто же будет нести убыток, когда ты являешься грабителем?»
Социальными идеями пронизана также «Книга жалоб», считавшаяся ранним образцом художественной прозы. Здесь языком беспощадной сатиры поэт бичует продажность, взяточничество, алчность, произвол, царившие во дворце османского завоевателя султана Сулеймана II Великолепного, жадность и жестокость правителей. Таковы поэмы «Гашиш и вино» и «Спор плодов».
Вершиной идейной зрелости и художественного мастерства поэта явилась написанная в 1536—1537 гг. поэма «Лейли и Меджнун». Несмотря на традиционность сюжета, Физули создал оригинальную поэму, связанную с жизнью Азербайджана. Герой поэмы — Меджнун (Кайс) — передовой человек своего времени, талантливый поэт. Он ищет счастья не в богатстве и высоком положении и не в согласии с феодальными обычаями. Счастье для него — во взаимной любви. Поэтому в глазах окружающих Кайс безумен, он одержимый. Это и является источником трагедии героев. Кайс презирает общество, где господствует несправедливость, покидает его, ищет утешения на лоне природы.
Лейли — дочь богатого феодала. Но она так же одинока и несчастна, как и Меджнун. Родители не хотят выдать Лейли замуж за «вольнодумца», «бесстыдного» юношу, позволяющего себе любить и воспевать в стихах любовь. Ее насильно выдают замуж за «порядочного» феодала. Но никто не может заставить Меджнуна отречься от своей любви и жениться на другой. Лейли, подчинившись насилию, выходит замуж, но не покоряется мужу. После смерти мужа Лейли перед героями открывается возможность счастья. Но Меджнун видит теперь утешение лишь в мистическом слиянии с Лейли. Некоторые ученые считали поэму целиком суфийской аллегорией. Но объективно