– Я буду за вами скучать, – не переставая, говорила Валя, обнимая, крепко-крепко, каждого из нас. – Вы мне как родные стали, в Киеве суета, а тут так здорово.
Валя села в автобус, который тут же растворился за горизонтом. Граница между асфальтной дорогой и небом расплывалась, это был некий мираж. Отражение света границей между резко различными по плотности слоями воздуха. Такой эффект можно наблюдать в жаркие дни глядя на горизонт дороги.
– И что теперь? – спросил я.
– Едем в Новый Свет, найдём татуировщика. Может, татуировку получится набить, – сказал Эпл.
Мне ехать никуда не хотелось, и я основательно решил вернуться в лагерь.
– Не, чувак, я не хочу никуда идти. Я в лагерь, – без настроения сказал я.
– Я тоже никуда не хочу идти, – сказал Диего.
Тут же посадив Эпла на автобус, мы отправились на Меганом. До Капселя добрались, как всегда, автостопом, а там по горной дороге в лагерь. В лагере всё выглядело скучно. Не было ни Маргарет с её позитивным настроением, ни Барона с его многословным молчанием. А больше всего не хватало Валиного смеха, её хрипотцы в голосе и подколов в сторону Эпла. Даже Эпла не было, который всегда находил чем заняться, чтобы не скучать. Слегка убрав в лагере мы поняли, что скукота одолевает нас. Я вынул из палатки гитару, настроил её и принялся что-то наигрывать.
– О, Гарри, ты говорил, что «Metallica» любишь.
– Да, люблю.
– Там у них есть такая инструментальная вещь, с ранних альбомов. Не помню, как называется. Она такая быстрая и ритмичная.
Я начал наигрывать «The Call of Ktulu».
– Да! Она, – закричал Диего и принялся качаться в ритм.
Я сыграл эту композицию целиком. Её длительность составляла примерно восемь минут.
– Ни фига себе, а что ещё знаешь? – удивлённо спросил Диего.
Я начал наигрывать что-то из раннего творчества моей любимой группы. Диего закачал в ритм головой, было видно, что чуваку это знакомо.
− Блин, моё детство прошло под «Metallica», «Pink Floyd» и «Led Zeppelin», − прокомментировал Диего.
И тут я понял, что нахожусь, где надо и с кем надо. Я начал играть всё, что знаю из зарубежного и русского рока. Мы спели, что знали и могли. Я не переставал настраивать гитару снова и снова, так как она расстраивалась спустя семь-восемь песен. Я сыграл всё, что знал из творчества «Metallica». Сыграл практически весь труд, с десятого класса по сегодняшний день. Десятилетний стаж игры на гитаре я смог выложить за весь день. Всё творчество группы «Бензопилин», разные придуманные запилы, соло и ритм партии, различные гаммы, приёмы разработки пальцев. Вспомнил некоторые композиции из классики, Высоцкого, Битлов и многое другое.
Я устал. Диего не думал, что лично для него прозвучит девятичасовой концерт. Мои ноги затекли, а на дворе стемнело. С полудня до темноты мы прерывались лишь перекусить и сходить в туалет. Мои руки болели, пальцы левой руки были черны, как сажа, как будто их вымазали в мазуте, будто они были за пазухой у чертей в аду. Когда я встал на ноги, спина захрустела, как трещотка в велосипеде. Отложив гитару, я направился к баклажке с водой, дабы помыть руки.
«Бетховен был бы мной доволен», − подумал я.
Чуть позже пришёл Эпл.
− Привет бродяга, набил очередной партак? – спросил я.
− Нет, не нашёл опять его.
− Может, его не существует. Может, это как слух о величайшем мастере татуировок, всех времён и народов. Может он как Летучий голландец, все слышали, но никто не видел, – с сарказмом шутил я.
− Не знаю, может быть, – равнодушно ответил Эпл. – А вы что делали?
− Гарри играл на гитаре всё это время, – воскликнул Диего.
− Ого, всё время. Ты сегодня оторвался за все дни, что не играл, – довольно произнёс Эпл.
Так и было, я две недели на Меганоме, а играл, может, час от силы.
− Да, это точно! – я показал ему свои не отмытые чёрные пальцы.
− Ты как будто колупался в заднице у мулатки.
− Он их помыл, они ещё темнее были, – добавил Диего.
− Тогда у афроамериканки, – смеялся Эпл. – Не обижайся, чувак, это Хард. – добавил он.
Я даже и не думал обижаться или что-то в этом роде. Я прекрасно понимал шутки, люблю и даже умею над собой смеяться.
− Всё нормально!
После чего мы положились спать. Дров, чтобы палить костёр, не было. Было как-то слишком тихо. Было уже не так весело, как раньше. Нас осталось трое. Эта ситуация мне напомнила отечественный фильм «Десять негритят», который я посмотрел в детстве. С тех пор на всю жизнь запомнилась фраза, «Последний негритёнок посмотрел устало, повесился и никого не стало». Она всегда на меня навеивала страх.
Скучный день
Следующие дни были то ли отходником после отъезда Вали, то ли просто не было травки. Эпл завёл на Меганоме какую-то подружку по имени Тома, которая перебралась в наш лагерь. Я с ней практически не разговаривал, так как она мне показалась скучной. Тома подбивала нас поехать по берегу Крыма куда-нибудь южнее. Мы понимали, что идея хорошая, так как сидим на одном месте уже две недели. У неё была с собой карта, и мы принялись рассматривать, куда было бы интересно поехать. Я не принимал участие в выборе, так как мне было всё равно, куда ехать. Мне в Крыму быть до конца лета, а это означало, что я всех переотдыхаю. Усилием Томы и Эпла следующий пункт назначения был Бахчисарай. Это был совсем не берег, и морем там даже не пахло. Ничего страшного, если парочку дней я проведу не на море. Тома твердила, что там классная природа и есть некий монастырь, куда необходимо пойти. Я Эплу дал свой маленький рюкзачок, так как его рюкзак исчез вместе с палаткой. У него осталось немного шмоток и тент, который остался от Барона. У Диего же был слишком маленький рюкзачок, в который не залез бы шмот, который он нахоботил за всё время, и я ему дал чехол с гитарой, куда в добавок он мог положить обновку. Маршрут нам предстояло проделать автостопом до Симферополя, что составляло чуть больше ста километров. А там электричкой. Все собраны, все готовы. К нам присоединилась девушка, а значит не всё так плохо. Вечером костра не было. Перебившись какой-то сухомяткой, мы легли спать.
Прощай, Меганом
Утро. Бодрячком я направился к морю. Оно было волнующее. Большие волны ударялись о камни с необыкновенной силой. И я не решился лезть в воду. Почистить зубы и умыться мне хватило. Поднявшись к своим, я помог им на щепках и остатках дров приготовить кофе. Посидев на дорожку, мы вспомнили разные приколы, что происходили с нами здесь. Тома, конечно же, ничего не понимала. А нам было куда интересно вспомнить, как перевернули мивину и ели с земли. Как нашли Эпла, пьяного и замёрзшего, лежащего поперёк дороги. В темноте его было не видно, а когда подошли ближе, я чуть на него не наступил. Он меня напугал. Я заорал, что-то типа: «Эй, чувак, не пугай меня так!». А ему было всё равно, он спал.
Было весело всё это время. Я знал, что такого уже не будет, будет лучше или хуже, но точно не так.
− В дорогу, господа, – перебила мои мысли Тома.
Выйдя на трассу, мы поделились на привычные «по двое». Я был в паре с Диего. Добраться до Симферополя не составило особого труда, не считая отдельных участков дороги, где ни одна машина, как назло, не хотела останавливаться. Но ничего, мир не без добрых людей, нас довёз какой-то молодой парень прямо в город. Но за всё надо платить. И платой было выслушивание нравоучений по поводу того, как надо относиться к Украине, что это наша родина и всякое такое. Хотя сам был дважды на заработках, на круизных лайнерах. Работал официантом, о чём не жалеет ни грамма. Ну, ничего, слушать – не мешки грузить.
С Эплом и Томой мы встретились на ЖД вокзале, где и договорились, на который они добрались чуть раньше. Сели в электричку. Всю дорогу до Бахчисарая я проспал. Когда вышли из вагона, на улице было уже темно. Мы направились за Томой, которая утверждала, что знает, куда идти. Шли чертовски долго и, в конце концов, заблудились, пройдя нужный поворот. Но в темноте возвращаться не стали, а вышли на ровную местность, окружаемую с одной стороны голыми скалами, с другой – густым лесом. Мы тут же умостились друг возле друга спать, так как в пути провели практически весь день и сильно устали. Развернув тент, мы вдобавок накрылись им в надежде спрятаться от ветра. И правильно сделали, потому из-за большой влажности в воздухе на нём собиралась вода, которую я сливал вновь и вновь. Просыпался и снова сливал. Мой спальник в районе ног был полностью мокрым. К тому же было холодно спать возле гор, всю ночь дул ветер. Я почувствовал, что у меня поднялась температура, и испугался, что могу заболеть. Как бы не заработать воспаление лёгких, как ни как, за всё это время в палатке практически не спал, а тут ещё и ноги промочил. Это была самая кошмарная ночь за все время.
Утром я почувствовал первые лучи солнышка, стало теплее, я раскрылся и досыпáл уже с открытым спальником. Я слышал, как друзья начали ворочаться и по чуть-чуть вставать. Слабости я не чувствовал и температуры не было. Когда собрались, то отправились искать вчерашний затерянный поворот. События были скучные и происходили быстро. Мы нашли монастырь, прошлись заброшенным кладбищем, позже забрались куда-то в лес и там расставили палатку. Начался дождь, мы натянули тент над палаткой, костёр нас выручал, хоть и горел еле-еле, учитывая мокрые дрова. Постоянно надо было сливать воду, чтобы она не набиралась и не тянула тент вниз. Было прохладно, спальник не успел высохнуть. Дискомфорт просто нарушал наш славный дружеский лад. Я и Диего выражали недовольство по этому поводу в сторону Томы, мол, куда она нас завела. Она фыркала и говорила, что в таком случае завтра наши дорожки расходятся. И действительно, я приехал на море, а уже два дня мокну, температурю и нервничаю. Конечно, ничего страшного, с меня не убудет. Два дня не на море – не страшно, но меня бесила Тома. Она была совсем не приветлива, лицо не было наделено привлекательными чертами. Чем только она заинтересовала Эпла? Она как будто разорвала наше единство, он мало шутил и постоянно пытался увидеть в ней какую-то поддержку. Он перестал быть похож на себя. Его как будто кто-то подменил.
На следующий день я собрал свой рюкзак, скрутили тент. Мы отправились на вокзал. Тома узнала, что ей надо ехать на автовокзал. Эпл сказал, что ему тоже с автовокзала надо отправляться в Мариуполь.
− Мне надо устроиться на работу, чтобы откупить рюкзак и палатку, – сказал Эпл. – Берегите себя, мужики. Тебе, Гарри, ещё всё лето тусить на морях. Вам вдвоём не будет скучно.
На этих словах, как по заказу, подъехала маршрутка, и Эпл с Томой скрылись за закрытой дверью уезжающего автомобиля. Мы расстались с нашим братом. Практически двадцать дней мы курили, пили и напивались вместе. Мы настолько привыкли к этому лысому весёлому бородачу, что не хотели верить в происходящее. Было ощущение, что мы остались одни на всём белом свете. Только Диего и я. В голове пролетали картинки из тех дней, где нас было много, где мы автостопом ехали в Капсель, как я напился на тротуаре, и меня вели под руки. Особенно ярко вспоминался тот день, как мы шли из Лиски на Меганом, как будто это было вчера.
Но смертельно страшного ничего не произошло, и мы пошли в кассу покупать билеты на электричку в Севастополь, который расположен на берегу Чёрного моря. Я ещё с детства помнил загадку: какой город состоит из одного мужского и ста женских имён? Все ломали голову и не могли отгадать.
На вокзале в Севастополе я оставил Диего с хоботами у телефонной будки и пошёл узнавать, на каких маршрутках нам лучше добраться до мыса Фиолент. Мы много о нём слышали, но сами там никогда не были. Пока я узнавал про маршрут, Диего дозвонился к своему другу в Подмосковье и попросил выслать по Western Union хоть какие-нибудь деньги. Также он дал ему мой номер телефона, что бы тот скинул код. На троллейбусе мы доехали до базара, где Диего получил перевод, и, слава богу, потому что за проезд в электричке и троллейбусе платил я.
Узнав, что на Фиолент маршрутки ездят каждые пятнадцать минут, мы пошли в магазин купить коньяка, дабы отпраздновать начало чего-то нового. Где-то на улице в частных домах мы пили коньяк, закусывая колбасой и бананами. Градус чуть поднял настроение, и, опустошив бутылку, Диего захотел купить ещё. Я его отговорил, сказав, что мы ещё не приехали, а уже набрались. Выпив по бутылочке пива, мы сели в маршрутку. Вышли мы на остановке у магазина. По одну сторону было много частных домов с табличками «Сдам жильё. Недорого», а по другую – крутой обрыв вниз и безграничное море. Линия горизонта была так далеко, что сливалась с небом. Погода была прекрасна. Светило солнышко и дул лёгкий ветерок.
«Новый абзац на отдыхе», − подумал я.
Диего тут же побежал в магазин. Проклятый алкоголик, он совершенно не ведёт счёт деньгам, он нас погубит. Как только у него появляются деньги, он тут же напивается. Но платить за выпивку я не собирался. Выйдя из магазина, он в руках держал пузырь коньяка и двухлитровую бутылку пива «Крым». И пьяная улыбка до ушей ничего хорошего не предвещала. Но терять было нечего, мы добрались до Фиолента, и это главное. Диего любил называть алкоголь движлом. Это жаргонное слово тут же привилось в мой словарный обиход. В общем, начали мы глушить движло. Напились прямо на остановке, не спустившись к морю. Диего купил ещё одну бутылку коньяка, но я уже отказался пить.
− Давай спустимся хотя бы, а там можно и выпить.
Открыв бутылку, Диего прислонил её ко рту и наклонил назад свою бестолковую голову. Я видел, как дёргается его кадык в сопровождении звуков, напоминающих глотки. Я не ошибся, это они и были. Четыре огромных глотка сделал этот щуплый волосатый пацан. Да сколько у него сил? После он вытер губы, с которых капало, закрыл пробкой бутылку, спрятал её в гитарный чехол. И танцуя от того, что не может держать равновесие, пытался надеть чехол на плечи.
Спуск был очень крутой, а с рюкзаком и пьяными, путь становился опаснее в разы. Мы шатались и нисколечко не могли держать равновесие. Меня пугало, какое будет продолжение. Держась за всё, что попадалось под руки, начали спускаться вниз. Тут же к нам обратились два парня:
– Только приехали? – спросил один из них.
– Да, вот спускаться пробуем, – сказал Диего.
– Давайте подстрахуем, а то вы совсем пьяные.
– Да уж, отпраздновали приезд раньше, чем приехали, – продолжил я.
Ребята страховали нас до самого спуска. После чего спросили:
– Вас тут кто-то ждёт, или вы одни приехали?
– Одни.
– Тогда давайте к нам в лагерь, нас человек семь там.
Вот так вот, не успели приехать, а уже компания предлагает присоединиться. Отказаться и расставить палатку отдельно – было бы глупо, поэтому мы согласились. В компании, в которую мы пришли, было две девчонки и пятеро парней. Две палатки, место для костра с парою брёвен создавали некий шарм. Разбросанные ботинки, кеды, кофты и множество других вещей ежедневного пользования показывали, что ребята неформалы. Так же это подтверждало множество татуировок у каждого из них. Татуировки были самодельные и сделаны чернилами, которые со временем вымывались и светлели, но это их нисколько не волновало. У одного из парней на груди был выбит кастет, а на руках набиты часы, розы, надписи, магнитофоны и тому подобный, не поддающийся логике ряд вещей. В одном ухе был туннель. У девчонок был пирсинг. У одной из них всё лицо было в нём. Каждый чем-то хотел выделяться и носил неотъемлемые атрибуты неформалов, которые несли протест системе и обществу.
Диего визжал от желания выпить с ними. Он постоянно твердил нашим новоиспечённым друзьям, чтобы те доставали сосуды. Они не заставили его долго ждать, зашуршали и, как семь гномов, появились с кружками. Диего разливал сначала коньяк, потом пиво. После чего движло закончилось. У Диего в крови не хватало градуса, и он захотел идти наверх, чтобы дозаправится. Кто-то из ребят согласился пойти с ним. Я захотел спать, но палатку расставлять был не в состоянии. Ребята предложили лечь у них, на что я охотно согласился. Я прилёг в уголочке палатки, свернувшись калачиком, и отрубился. Мне снились аплодисменты, полный зал людей, и все срывают ладони, аплодируя какому-то действию. Рядом сидящий мужик поворачивает ко мне голову и спрашивает:
– Почему ты не хлопаешь?
После этих слов я проснулся и не мог понять, где нахожусь. Вокруг темнота, по брезентовой палатке барабанит дождь, и я слышу, как сбоку, прямо возле меня трахается парочка. И слышу те самые хлопки, но понимаю, что это уже не овации. Чёрт, вот же попал в неловкую ситуацию: и ни выйти, ни воды попросить. Остаётся слушать и радоваться за них. А аплодисменты всё не заканчивались.
Потом я заснул.
Привет Фиолент
Я проснулся в палатке один, с улицы доносились голоса. На земле были потёки от дождя, с палаток стекали капли. Возле камня спал Диего. Выглядел он несчастно, одетый в свою толстовку и шорты, так же чем-то накрыт, а изо рта текли слюни.
– Что с ним? – спросил я.
– Спит, – равнодушно ответил кто-то из панков.
– Долго вы ещё вчера?
– Мы сбегали разок в магаз, когда ты пошёл спать. А потом ещё раз ходили за пивом и коньяком. Даже тебе оставили.
Панк протянул мне кружку с коньяком. Я понюхал и скривился. Не медля, я залпом всё выпил, отдал кружку и провёл серию ударов по воздуху, после чего, подпрыгивая на одном месте, замахал руками, как будто прыгал в скакалку. Панки смотрели крайне удивлённо, но ничего не говорили.
– Я просто спортсмен и редко пью, – почему-то захотелось сказать мне.
– А чем занимаешься? – спросил один из них.
– Борьбой. Четыре года уже, до этого рукопашный.
Для чего я это выдумал, ума не приложу? Я не хотел никого запугать или показать, кто в доме хозяин, просто утро было божественно тёплое и солнечное. И энергии было очень много.
– У меня есть чуть гречки и картошки, давайте что-то сделаем покушать, – сказал я.
Девочки тут же принялись мыть и чистить еду, кто-то палить костёр. Я начал будить Диего. После завтрака все начали заниматься своими делами, а я захотел пойти изведать новую местность.
У Диего на плече была большая ссадина, из которой сочилась кровь.
– Что с плечом? – поинтересовался я.
– Вчера спускался и уже практически подходил к лагерю, как умудрился зарыть носом о камень.
– Видимо, не только носом, – усмехнулся я. – Пошли со мной, по берегу пройдёмся.
Но Диего идти не захотел, так как с бодуна ему было слишком плохо, да еще и плечо болело.
Берег был скалистый, только слегка покрыт зелёными деревьями, до моря надо было спускаться по вытоптанным тропкам. Пляж был весь в камнях, вдалеке из воды виднелись булыжники, с которых можно было понырять. Позже я увидел, как несколько парней прыгали с большой высоты в воду. Я направился к ним. Где я научусь нырять в воду с большой высоты, как не здесь. Я прыгал и прыгал, постоянно забираясь как можно выше. Хотел отработать прыжок «щучкой», но постоянно то закидывал ноги, то бился головой о воду.
День прошёл быстро. На следующий день панки нас повели в частный массив, показали, где можно поесть абрикосов, слив и орехов. Мне понравилось так питаться, это было лучше, чем жаренное или мучное. Но после такой пищи ты быстро становишься голодным. Но это не приносило особых проблем, мы вновь поднимались в цивилизацию и ели спелые фрукты. Однажды, прогуливаясь с Диего по частным массивам в поисках новых плодов, мы наткнулись на дерево спелых персиков. Потом увидели вывеску, что продаётся свежее молоко. В молочном мире наши вкусы сошлись. Мы выходили рано утром, покупали печенье и ели его с молоком, после чего валялись в соснах.
– Сколько мы здесь рассчитываем быть? – спросил я.
– Ну, мы тут уже третий день, давай ещё дня два, а потом скажем, что поедем дальше.
– Куда дальше?
– Не знаю.
– Может, на Айя? – предложил я.
– А там я никогда не был, что-то не хочется. Тем более, говорят, там платный пляж, а деньги тратить я не хочу.
– Может, платный для тех, кто на машинах приезжает. А с нас что взять? Мы притусуемся к кому-то, и кто там знать будет, кто мы и с кем? Говорят, там красиво. Я бы поехал.
– Я не хочу, – безосновательно продолжал он.
– Ну, а что делать? Поехать на Лиску и тусить там до конца лета? Это же тупо.
– Я хочу в Коктебель, там тоже есть нудистский пляж. Тем более, туда моя знакомая скоро должна приехать.
– Не проблема, но те места можно посетить в конце, а по дороге в Коктебель можно заехать на мыс Айя, в Балаклаву, на Форос, Симеиз, чего переться сразу туда, откуда приехали?
– У меня денег нет, чтобы везде кататься, – упёрто стоял на своём Диего.
– Ладно, давай будем решать проблемы по мере их возникновения. А пока идём, купим пивка и спустимся к нашим. Кстати, как тебе они?
– Панки, но вроде приличные. Даже еду нам оставляли, когда нас не было. Учитывая, сколько их и сколько еды, они могли бы и не оставить.
– Да, я тоже заценил.
Мы встали и направились в лагерь. Я купил бутылочку пива и забрал телефон с зарядкой. Здесь можно было за две гривны заряжать свои гаджеты. Я задержался на остановке связаться с корешем из Хмельницкого. Диего не стал меня дожидаться и спустился вниз. Я позвонил близкому другу, который как раз сидел на работе, в офисе, и что-то печатал, программировал или что-то в этом роде.
Диего и панк с Фиолента
Я представил этот запыленный город, автомобили в пробках сигналят, где-то работает кран, идёт стройка, в общественном транспорте давка, ты чувствуешь чей-то запах пота. А я сейчас буду на пляже пить пиво, смотреть на девочек в купальниках и в ус не дуть. Я понимал, что равновесные силы возьмут своё, и мне когда-то придётся вкалывать в поте лица, но сейчас меня это не волновало. Продолжая общаться по телефону, я из-за спины услышал ко мне обращение:
– Ого! Ты где взял такой клык?
Я сначала не понял, кого это спрашивают. Развернувшись, я увидел худощавого парня в жёлтой кепке, который обращался к своему другу, говорил и показывал пальцем на мою шею:
– Смотри, какой у него клык.
У меня на шее висел на верёвочке клык, сделан из кости.
Договорив ещё буквально пару минут, я подошёл к ним.
– Я его купил недорого в прошлом году в Курортном, недалеко от Лиски. Он у меня уже год.
– Классный клык, орлиный, наверно? – спросил худой.
– Понятия не имею, но он меня выручил недавно. Шли мы по дороге, ловили тачку и остановились московские номера. В машине сидел какой-то браток и говорит: «Вот никогда не останавливался, а увидел у тебя на шее клык и остановился, сам не знаю, почему». Я думал подарить ему его, но не стал. Если каждому подвозящему что-то дарить, то без штанов останешься.
– А ты местный? – спросил один из них.
– Нет, я с Хмельницкого, а в Крым приехал отдохнуть на лето.
– Что, сам?
– Приехал сам, но внизу ждут ребята. На всё лето приехал. Сдал квартиру, бросил всё и приехал. Рома, – незамедлительно протянул руку я.
Ребята опешили от моей дружелюбности, они подумали, что я начну быковать и суетиться от вопросов.
– Славик.
– Константин, – продолжил второй.
Константин был старше Славика, и это было видно по лицу. Уже сформировавшиеся черты и глаза, повидавшие многое. Не знаю, почему, но мне так показалось.
– Ты пиво пить будешь? – спросили меня.
– Да вот купил. Вы, я вижу тоже пивком затарились.
– Да отдохнуть хотим. Вот едем к дому, тут не далеко.
– А можно с вами? – спросил я.
– Да без проблем, садись в машину.
Я сел на заднее сидение «Део», в котором уже сидела девушка. Она была вежлива и, поздоровавшись, представилась:
– Наташа.
– Рома.
Константин завёл машину, и мы тронулись. Ехали мы, ну от силы пять минут. Это был дом, ограждённый забором с небольшим садом на заднем дворе. Под деревьями стоял стол, диван и стульчики. На диване лежал какой-то парень и слушал музыку. При виде нас он поднялся и поздоровался.
– Рома, – воскликнувл я.
– Антон.
Мы пожали руки, а Славик добавил:
– Познакомились с Ромой только что. Нормальный парень.
– Если нормальный, то хорошо, что пригласили.
Сразу, конечно, по мне не скажешь ничего хорошего. Шорты грязные, щетина, не глаженая футболка, вдобавок загорелый, как цыган. Я не был навязчивым, поддерживал любую тему и высказывал своё мнение. Много слушал и кивал в знак согласия. На заднем дворе отдыхать было весьма уютно, тенёк, душевные беседы. Николай продемонстрировал свой водонепроницаемый телефон. Он набрал в тазик воды и положил туда телефон, после чего на него позвонил и ещё поднял трубку. Это был не плод моего воображения, я действительно слышал звуки, доносящиеся из воды в тазике.
Счёт времени я потерял вообще, вернее, он мне был ни к чему. Просидев там несколько неопределённых часов, я опьянел. Опьянели все, и это было видно по речи и координации движений.
– А ты куришь травку? – спросил Славик.
– Да, а что, есть покурить?
– Есть. Курил Крымские бошки?
– Не знаю, а чем они отличаются от простой конопли?
Ребята засмеялись. Просто травка рассыпная – это листья вперемешку со стеблем, а, как известно, конопля растёт, и макушка (бошка) считается самой маслянистой и рвёт башню не по-детски.
Славик положил на стол кулёк, наполненный травой. Столько травы за один раз я ещё в своей жизни не видел. Я пересыпáл травку с руки в руку, брал щепотку и подносил к носу. Она имела специфический запах. Это было необыкновенно большое количество пахнущего зелья.
– Пошли за мной, – сказал Славик.
Я молча встал и, пошатываясь, задевая всё, что можно, поплёлся за ними. Мы зашли в дом. На лестнице стоял «мокрый». Я опустил одну баночку, следом опустил Николай, затем Славик опустил еще две.
– Ещё будешь? – спросил меня Николай.
– Нет, мне достаточно.
Мы вышли на улицу. У меня закружилась голова, я почувствовал, что любое состояние, которое со мной было до этого, можно сравнить с детскими соплями. А сейчас меня душит старое дедовское отхаркивание всех возможных видов туберкулёза. А ребята, что со мной курили, держались бодрячком. Конечно, они выросли в Крыму и курят постоянно такой яд. Я отупел и не понимал, что происходит. Мы сели за стол, но сидеть я не мог, мной крутило в разные стороны. Мне завернули в попрошайку (целлофан от пачки сигарет) чуть-чуть травы, свернули её, а кончик приплавили, чтобы не рассыпалась в кармане. Вот такие нехитрые штучки у наркоманов. Краем уха я услышал предложение сходить к морю, искупаться.
– Да, я согласен, догоняйте! – воскликнул я. И сразу, не прощаясь, чёрт меня понёс прочь. Я не помню, как очутился внизу. Я заблудился. Мне очень хотелось пить, меня тошнило. На мне были только шорты с одним задним карманом, в котором был телефон, зарядка к нему, пятка травки и пять гривен. Я пытался ничего не потерять, удерживая его рукой. Держаться на ногах я больше не мог. Это отвратительная смесь алкоголя и конопли в организме вызвала мерзкую тошноту. Я упал просто на тропинке, и у меня началась рвота. Всегда ненавидел этот процесс, но тешил себя тем, что организм избавляется от наркотика, выходит токсичность. Рвотные массы не содержали пищи, а только желудочный сок и слизь, так как сегодня я ел только печенье. Эти сокращения мышц брюшного пресса при рвоте были частыми и слишком импульсивны. Я чувствовал, как мой желудок просто вырывался наружу. С меня текли сопли, слюни и слёзы. После изнурительной процедуры я пытался встать ещё и ещё, но все попытки увенчивались неудачей. Голова соображала, что происходит, что надо не потерять вещи и остаться в живых, но тело не могло сопротивляться токсичности принятого, и я снова чувствовал сокращение желудка. Неприятная процедура повторялась снова и снова. У меня пересохло во рту, я лежал под открытым солнцем, которое безжалостно палило мою спину. Я еле-еле выдавил из себя: «Воды!», но в округе не было ни души, кто бы мог это услышать. Когда обкуренный травой, мозг начинает придумывать продолжение происходящего, мыслей становится много, и каждая следующая мысль запутанней предыдущей. Таким образом, я оказался в аду, где сковородой стало солнце, а чертями были мысли о смерти. Я думал, что умру от жажды прямо здесь, на этом месте. Мне никогда так ничего не хотелось, как сейчас – пить. Но сделать с этим я ничего не мог, тело не слушалось. Мне надо было полежать некоторое время, пока я смогу встать. Я понял фильмы, где люди за воду шли на всё. Особенно вспомнился «Хороший, Плохой, Злой» с Клинтом Иствудом, где Хороший получил сильные ожоги на лице от солнца и был готов пить воду с ведра, в котором Злой мыл ноги. А также странник в карете рассказал бы, где зарыт клад, всего лишь за глоток воды.
Я понял, что необходимо делать всё возможное с тем, что имею, там, где нахожусь. Собравшись с силами, я встал. Местность была знакома, и я пошёл в лагерь. Как ни странно, но лагерь был в трёх минутах ходьбы от моего места нахождения. В лагере были все, кроме Диего. Я попил, из палатки вынул каремат и уснул. День закончился самым обычным образом, но только Диего не появился.
На следующий день Диего пришёл под вечер, босой, голодный, потративший все свои деньги. Рассказывал, что вчера поднялся за мной, но меня не было, и он куда-то пошёл. Пил с какими-то мужиками и тётками чачу, кушал, купался и ночевал у них. Я ему рассказал, что побывал в аду.