Содержание
Введение 3
1. Стилистическая дифференциация лексики современного русского языка 5
2. Сниженная лексика как выразительное средство 18
2.1. Творчество Филатова и жанровое своеобразие Сказа про Федота-стрельца 18
2.2. Тематическая классификация сниженной лексики 20
2.3. Многообразие сниженной лексики в сказе 31
2.4. Функции сниженной лексики 40
Заключение 52
Список литературы 56
Введение
Все живые языки постоянно развиваются, совершенствуются, изменяются, они имеют своё прошлое и настоящее, в которых зарождаются элементы будущего состояния языка. При этом язык неизменно выполняет своё важнейшее назначение — служит средством общения. Язык — хранилище человеческой мысли. Он осуществляет связь времён, поколений... Хорошо сказал об этом великий русский педагог К. Д. Ушинский: «Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое...» [12, с. 88].
Система любого языка постепенно изменяется, несмотря на наличие норм, поддерживаемых школой, печатью, радио, телевидением и другими средствами массовой информации, а также традициями. Изменения в языке не всегда заметны в течение жизни одного поколения. Наиболее устойчивым является синтаксический строй языка наиболее изменчивым — его лексический состав. Именно лексика особенно быстро откликается на всё новое, что появляется общественной жизни, науке, технике, искусстве, быту. Это может проявиться даже в небольшой период времени, иногда в течение одного-двух десятилетий. Например, сравнительно недавно вошли в нашу речь такие слова, как космодром, космонавт, атомоход телевизор, видеомагнитофон, кофемолка, дизайн, менеджер (специалист по вопросам организации управления в производстве), приборист, хобби (любимое занятие на досуге), джинсы, джинсовый, джерси, кроссовки, крекер (сухое печенье).
Русский литературный язык выступает в неразрывном единстве двух ипостасей, обеспечивающих его жизненность, самосохранение и развитие. Это – слово, воплощённое в определённых текстах. Это – совокупность его активных носителей, способных понимать, хранить, передавать эти тексты и создавать новые.
Ещё М. В. Ломоносов делил все литературные произведения на «высокие», «средние» и «низкие». Поэма и ораторская речь требуют «высокого стиля», а письмо к другу, комедии, песни и т. п. можно писать и «низким стилем», свободным от славянизмов. Замена слов «высокого стиля» просторечными словами неизбежно придаёт тексту комедийный, пародийный характер.
Художественное произведение – это своеобразное выражение творческих возможностей автора, причём, по мнению исследователей, наиболее полную реализацию в художественной литературе находит эмоциональная функция языка, а не коммуникативная. Другими словами, более важным для читателя будет являться не только то, что сказал автор, а и то, для чего он это сказал, что он имел при этом в виду и как он свои мысли оформил.
Объект нашего исследования – своеобразное произведение непрофессионального поэта Л. Филатова «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца».
Оно достаточно любимо слушателями и читателями. Интерес к этому произведению вызван, кажется, не столько содержательной стороной, сколько словесным его обменом.
Целью данной работы является выявление особенностей использования сниженной лексики в данном произведении.
Задачи нашего исследования мы видим в обнаружении и уровневой квалификации просторечных элементов текста и в установлении их текстового предназначения.
Стилистическая дифференциация лексики современного русского языка
Изучение словарного состава русского языка вообще, и лексики его неформальных вариантов в частности, в последнее десятилетие ХХ века получило беспрецедентный импульс. В связи с изданием многочисленных старых и новых словарей жаргонов стал доступен новый пласт лексического материала. Нельзя не согласиться с тем, что "общие закономерности, периодизация, тенденции функционирования и стратификация русской сниженной лексики (т.е. арго, жаргона, сленга и мата) уже достаточно всесторонне изучены, прежде всего социолингвистами" [16, с. 106].
Однако практически все исследователи отмечают, что опубликованные в последнее время источники дают разнородный и разнокачественный материал. Практическая лексикография, лексикология, в частности изучение жаргонной и разговорной лексики в историческом аспекте, широкий круг исследований от этимологических до прикладных (в области конкретной социологии, криминологии и т.д.) не может не опираться на этот материал.
Интенсивное распространение сниженных слов и выражений в разговорной и литературной речи является в течение последнего десятилетия наиболее заметным языковым процессом в России. Эта тенденция не утрачивает активности и сегодня, более того, едва ли ошибется тот, кто предскажет ее нарастание в ближайшие годы.
В общеупотребительном языке сегодня наблюдается мощный наплыв сниженных лексем. Данное явление приводит, с одной стороны, к готовности интеллигента допустить, в специфической ситуации и со специфической коммуникативной целью, употребление сниженной лексемы (слово, что называется, «вертится на языке»), а с другой стороны, происходит деформация литературного словоупотребления: языковая практика заставляет людей невольно ориентироваться на жаргонные формы и значения.
В научной литературе довольно часто приводятся слова Б.А.Ларина (относящиеся к 1928 году, когда лингвисты наблюдали в СССР сходную с сегодняшней по интенсивности проявления языковую картину) о том, что «историческая эволюция любого литературного языка может быть представлена как ряд последовательных «снижений», варваризаций, но лучше сказать – как ряд «концентрических развертываний» [22, с. 133].
Как видим, Б.А.Ларин описывает данный процесс как центробежный – от ядра национальной языковой системы (литературного языка и книжной культуры) к ее окраинам (просторечию, жаргонам и их носителям); литературный язык как бы ‘идет в народ’, то есть снижается, а сама книжная культура покрывает все большие пространства в социальных низах. Тенденция в развитии языка и общества отвечает, таким образом, идее прогресса, дает основания для мировоззренческого оптимизма – ведь литературное ядро языковой системы, согласно такой точке зрения, утрачивает свою первоначальную закрытость, развертывается вширь.
Сегодня ситуация выглядит диаметрально противоположной: не центробежным, а центростремительным оказывается движение лексических и стилистических потоков в языке и культуре; не литературный язык, нормированный и кодифицированный, идущий от Пушкина и закрепленный в академических словарях, концентрическими кругами развертывается в национальном языке, а напротив, от окраин к его центру стягиваются лексика (прежде всего) и грамматика. Это может быть вызвано тем, что в общеупотребительном языке на определенном историческом этапе его развития ощущается некий вакуум, некая неадекватность номинативных средств реальности, что требует заполнения и компенсации.
Сегодня мы наблюдаем, что материал для такого заполнения разговорная речь берет не ‘сверху’ (из литературной системы), а ‘снизу’ – из просторечия и всевозможных жаргонов.
Нетрудно заметить, что указанный языковой вакуум носит двоякий характер. С одной стороны, носитель языка ощущает ‘техническую’ неадекватность своей речи – несоответствие того, как он пользуется языком в данный момент, тому, как он мог бы удобнее для него пользоваться языком, если бы немного изменил его: сократил бы отдельные формы, устранил бы несущественные, с его точки зрения, варианты, облегчил бы произнесение слов переносом ударения на начальные слоги и т.д.
Литературный язык, подчиненный норме, владеющий богатейшим арсеналом тонко дифференцированных средств, рассчитанный на вдумчивое проникновение в смысл сказанного и требующий четкого произнесения слов, утомительного для артикуляционного аппарата человека, сегодня, видимо, уже не отвечает ‘техническим’ требованиям разговорной речи, и она втягивает в себя удобные для использования лексические и грамматические формы из просторечных и жаргонных систем, где закон экономии речевых усилий и закон аналогии не имеют нормативных преград [9, с. 203].
С точки зрения стилистики, лексика дифференцируется на две основные группы: общеупотребительную (нейтральную) и стилистические окрашенную – маркированную. Нас в контексте исследуемой темы интересует последняя, которая, в свою очередь, подразделяется на лексику книжную, разговорную и сниженную. В сниженной лексике выделяются просторечная лексика, грубая, жаргонная и т.д.
Таким образом, активизация сниженных лексических форм в современной русской речи частично объясняется внутренними закономерностями в развитии языка как системы, но гораздо более важными трансформаторами современного русского дискурса выступают экстралингвистические факторы.
При всем этом изменения в русском языке не носят исключительного характера и не столь объемны, как это казалось некоторым лингвистам, слишком жестко увязывавшим политические события с языковой реальностью. Меру и степень состоявшихся и происходящих языковых изменений показывает также их сравнение с некоторыми предшествующими эпохами изменений русского языка. На современном этапе системные процессы и конструктивные явления, имевшие место, во многом продолжают развиваться в прежних параметрах.
Языковой вкус сегодняшнего общества характеризуется, с одной стороны, ориентированностью на разговорную и просторечную экспрессивность, а с другой стороны, стремлением к книжности.
В лексической картине современной речи очень заметен наплыв сленговых, арготических, уголовных слов, что подрывает стилевую и эмоционально-стилистическую систему русского языка. А так как устоявшаяся стилистическая система языка служит не только целям эстетики, но и наиболее экономной и точной передаче информации, то разрушение стилистической системы невольно способствует понижению информативности общения. Кроме того, арготическая, уголовная лексика оказывает влияние не только на эмоциональный, эстетический уровень общения, но и на интеллект индивида и нации [14, с. 76].
В языковой системе происходят наиболее важные для формирования современного русского дискурса процессы, и суть этих явлений нельзя понять, минуя вопросы взаимодействия языка и сознания, в частности, проблему лингвистической лакунарности.
В научной литературе лингвистическая лакуна чаще всего определяется как «явление, которое имеет место всякий раз, когда слово одного языка не имеет соответствия в другом языке» [13, с. 67]. Экспансия сниженной лексики в современном русском языке связана, как представляется, с лакунарностью иного рода – внутриязыковой (интраязыковой), «когда в (…) языке отсутствует слово для обозначения реальной предметной ситуации, хотя потенциально оно могло бы существовать в лексической системе данного языка» [20, с. 107].
Г.В.Быкова полагает, что в основе внутриязыковой лакунарности лежит понятие лингвистического нуля: «нулевыми могут быть не только синтаксические конструкции, не только формальные элементы, опирающиеся на парадигму, в которой обязательно имеются формы с материально выраженными формальными элементами, не только нулевая аффиксация, но возможно и полное отсутствие плана выражения при одновременном наличии плана содержания, то есть, никак не обозначенного, нематериализованного до поры до времени идеального содержания – представления, гештальта или понятия» [4, с. 88].
Таким образом, лингвистическая лакуна возникает как результат отставания сознания от реальности: новое приводит в недоумение человека, не находит еще выражения в конкретных терминах языка, сосредоточивающих в себе наиболее существенные признаки этого нового. Сначала возникает неоднословное сочетание, которое в итоге либо выливается в одно слово, выражающее отвлеченное от конкретных признаков данного предмета и обобщенное понятие, либо остается малоактуальным для общественного сознания и продолжает существовать в слабо, неглубоко осознанной форме.
Вакуум, который образуется на месте разрыва между новой реальностью и ее осознанием, более или менее настоятельно требует заполнения. В существенной части случаев новая материальная среда возникает как результат легализации закрытой прежде от широких общественных слоёв реальности. Уже наименованная арготическим словом, реалия недолго остается неназванной в общеупотребительном языке, который охотно заимствует жаргонную лексему. Лексические лакуны заполняются новыми словами, не имеющими однословных синонимов в общеупотребительном языке.
Не все лакуны, как показывают наблюдения, заполняются сниженными словами. Реалия, пришедшая с Запада, скорее всего, будет осознана в иноязычной лексеме. Однако поток сниженных лексических единиц в общенациональный язык столь интенсивен, что заставляет говорить об экспансии жаргонных слов в современном русском языке; эта интенсивность объясняется, на наш взгляд, интенсивностью проникновения в общенародную культуру ранее закрытых, воспринимающихся как сниженные, реалий. Таким образом, центростремительная направленность современных языковых процессов объясняется, с одной стороны, общими закономерностями системы языка, с другой – новыми тенденциями в его общественно-культурном окружении.
Основную часть лексики русского языка составляют общеупотребительные слова, т. е. такие слова, которые употребляют все русские люди, независимо от профессии и местожительства. Такие слова могут употребляться в любом стиле речи и тогда, когда мы говорим, и тогда, когда пишем. Рассмотрим классификацию сниженной лексики в русском языке.
В лексическом составе русского языка отражается история народа. Слова — это живые свидетели исторических событий, развития науки, техники, культуры, изменений в быту.
Многие слова с исчезновением соответствующих понятий перестают употребляться в речи. Они называются архаизмами, т. е. устаревшими словами. К ним относятся, например, слова, обозначающие части территории страны (губерния, уезд, волость и т. д.), названия учреждений (департамент, земство и др.), названия должностей (дьяк, губернатор, стряпчий и др.) и т. д., названия одежды (кокошник, сюртук):
Что молчишь, мил-друг Федот,
Как воды набрамши в рот?..
Аль не тот на мне кокошник,
Аль наряд на мне не тот?..
Среди архаизмов у Филатова встречаются названия помещений (светлица):
Цыц, дуреха!.. Замолчи!..
Тесту место у печи!
Ну-ка, марш к себе в светлицу
И сольфеджию учи!
Старое слово «злато» сейчас более употребимо как «золото»:
За добро плачу добром:
Хошь -- куницей, хошь -- бобром,
А не хошь -- могу монетой,
Златом али серебром!..
Нередко старые слова возрождаются в языке, но наполняются новым содержанием.
Словарный состав языка тесно связан с жизнью общества. Историческое развитие общества, развитие науки и техники, литературы и искусства, изменения в повседневной жизни вызывают появление новых слов, которые называются неологизмами.
В 70-е годы появились такие слова, как фломастер (стержень для письма и рисования), тренажёр (учебный аппарат для отработки каких-либо навыков), флорист (художник, создающий композиции из засушенных цветов и листьев) и др., а также сложные слова типа фотоклуб, телеклуб, фотокадр (отдельный фотоснимок), телепередача.
К неологизмам относится и слово бюллетень, употребляемое героями Филатова, однако, в просторечном виде:
Ой, чавой-то худо мне!
Слышь, как хрумкает в спине?
Словом, раз такое дело –
Я вообче на бюлютне!
К неологизмам относятся не только совершенно новые, но и ранее известные слова, которые приобрели новые значения. Так, например, в последние годы получили распространение слова разрядка — в значении «разрядка международной напряженности», сценарий — в значении «план, схема проведения какого-либо мероприятия, выставки и т. п.». В наш лексикон (словарный состав языка) возвратились слова милосердие, благотворительность и др.
Основную часть лексики русского языка составляют слова, известные уже в древнерусском языке. К ним относятся многие общеупотребительные слова. В каждом языке есть слова, заимствованные из других языков. Есть они и в русском языке.
Русский народ издавна вступал в политические, торговые, научные и культурные связи с другими народами. При этом русский язык обогащался словами из других языков. Эти слова называли новые для русского народа вещи, обычаи, понятия и т. д. В лексике русского языка около 10% заимствованных слов, основную часть которых составляют имена существительные. Среди них есть слова из греческого (кровать, корабль, парус):
Даже я -- чаво скрывать? –
Не легла бы с ним в кровать!
Дак неужто нашу девку
За такого отдавать?..
латинского (экзамен, студент, экскурсия), английского (спорт, футбол, трамвай), немецкого (мастер, штурм):
Что дурак -- не обессудь!
У меня иная суть!
Мне б куды-нибудь в атаку.
Аль на штурм куды-нибудь!..
французского (костюм, бульон, компот):
Вот, к примеру, получи,
Прям из печки калачи,
Вот жаркое из индейки,
Вот компот из алычи!
и других языков.
Многие заимствованные слова изменяют свой звуковой состав (например. Осип из греч. Иосиф), подчиняются законам русского склонения и т. д., так что их не всегда легко отличить от исконно русских.
В отрывке:
Раздобудь мне лучше флот –
Али лодку, али плот,
Раз уж ты такой искусный
В энтом деле полиглот!
заимствованными являются слова «флот» и «полиглот».
По законам русского языка от заимствованного слова могут быть образованы новые слова, например: спорт — спортивный — неспортивный, шоссе — шоссейный.
Некоторые заимствованные существительные не изменяются по падежам и числам, например: пальто, кино, депо, радио, кафе, кофе, какао.
Фразеологизмы — устойчивые сочетания слов, близкие по лексическому значению одному слову. Поэтому фразеологизмы часто можно заменить одним словом, менее выразительным, например: на краю света (земли) — далеко; намылить шею — проучить, наказать; пешком ходит под стол — маленький; зуб на зуб не попадает — замёрз; зарубить на носу — запомнить; как в воду глядеть — предвидеть и т. д.
Нешто я да не пойму
При моем-то при уму?..
Чай, не лаптем щи хлебаю,
Сображаю, что к чему.
Как и слово, фразеологизм может иметь синонимы и антонимы. Фразеологизмы-синонимы: два сапога пара, одного поля ягода (один другого не лучше); перековать мечи на орала, вложить меч в ножны (закончить войну, распрю) и др.
Фразеологизмы-антонимы: засучив рукава — спустя рукава, заварить кашу — расхлёбывать кашу, тяжёл на подъём — лёгок на подъём и др.
Фразеологизм кот наплакал имеет синоним мало и антоним много.
Большая часть фразеологизмов отражает глубоко народный, самобытный характер русского языка. Прямой (первоначальный) смысл многих фразеологизмов связан с историей нашей Родины, с некоторыми обычаями предков, их работой и т. д. Так, выражение бить баклуши (бездельничать) возникло на основе прямого значения «раскалывать чурбан на баклуши (чурки) для изготовления из них ложек, поварёшек и т. д.», т. е. делать очень несложное, нетрудное дело.
К сниженной лексике относится и жаргон, или «арго». Слово «арго» произошло от фр.’argot’- речь определенных, замкнутых групп, которая создается с целью языкового обособления. Это в основном специальная или своеобразно освоенная общеупотребительная лексика. ‘Жаргон’ - от фр.’jargon’ - речь социальной или профессиональной группы, которая отличается от общеразговорного языка особым составом слов и выражений. Это условный язык, понятный только в определенной среде, в нем много искусственных, иногда условных слов и выражений.
Т.н. ’сленг’ противостоит официальному, общепринятому языку и, по мнению лексикографов, до конца понятен лишь представителям узкого круга лиц, принадлежащих к той или иной социальной или профессиональной группе, которая ввела в обиход данное слово или выражение.
Пропасть между ‘классической’ речью и сленгом расширяется с каждым днем в связи с не просто демократизацией, но и ‘вульгаризацией’ общественной жизни. Значительную роль в появлении новых слов играют средства массовой информации, особенно телевидение, которое смотрят все. Жаргон теснит респектабельную речь и благодаря массовой культуре накладывает свой отпечаток на язык всей нации.
Жаргоны бывают классово-прослоечные, производственные, молодежные, жаргоны группировок людей по интересам и увлечениям.
Кроме жаргонов существует т.н. ‘феня’. Этот термин обозначает речь деклассированных элементов, ‘ботать по фене’ -говорить на воровском языке. Первоначально это выражение имело вид: ‘по офене болтать’ т.е. говорить на языке офеней, мелких торговцев. У офеней был свой условно-профессиональный язык, который они использовали при обмане покупателей или в опасных ситуациях, когда нужно было скрыть свои намерения и действия. В наше время слово ‘феня’ употребляется вне фразеологического оборота и обозначает лексику деклассированных элементов.
В арго имеются слова, которые достаточно четко отражают предметы и явления окружающей действительности. Именно поэтому многие арготизмы перешли в просторечие и даже в литературный язык.
Арго тесно взаимодействует с другими подсистемами русского языка: жаргонами, просторечным языком, даже литературным языком. Одни арготизмы переходят без изменения, другие частично или полностью меняют лексическое значение.
Чтобы проникнуть в литературный язык, арготизм должен часто употребляться в речи, иметь яркую эмоционально-экспрессивную окраску, давать удачную характеристику предмету или явлению и не быть грубым и вульгарным. В настоящее время арго употребляется в прессе и даже в литературе для придания речи живости, следовательно, нельзя относиться к арго, как к чему-то, что загрязняет русский язык, это такая же неотъемлемая часть языка наравне с просторечием.
Следующей группой сниженной лексики является нецензурная лексика, однако в произведении Филатова она практически отсутствует за исключением так называемой ограниченной лексикой, употребление которой считается нежелательным в обществе:
Чтоб на ем была видна,
Как на карте, вся страна,
Потому как мне с балкону
Нет обзору ни хрена!
На тебя, моя душа,
Век глядел бы не дыша,
Только стать твоим супругом
Мне не светит ни шиша!..
Энто как же, вашу мать,
Извиняюсь, понимать?
Мы ж не Хранция какая,
Чтобы смуту подымать!
Однако больше всего, конечно, Филатов использует просторечную лексику, поскольку практически все его произведение написано с использованием просторечной лексики. В данном разделе мы не будем подробно останавливаться на ней, поскольку подробно будет рассмотрено в следующей главе.
Снаряжайся, братец, в путь
Да съестного нам добудь –
Глухаря аль куропатку,
Аль ишо кого-нибудь.
Вызывает антирес
Ваш технический прогресс:
Как у вас там сеют брюкву –
С кожурою али без?..