На обратном пути дети с сестрой Зиной переходили железнодорожный мост.
— Отсюда так хорошо видно, как мчится поезд. Можно, мы немножко подождем? Может быть, скоро пройдет поезд, — попросили мальчики.
— Нам нельзя долго задерживаться, — возразила сестра, — до автобуса еще далеко идти. Кто знает, когда появится поезд.
Дети неохотно пошли дальше.
Посередине моста Рами остановился. У него было такое странное чувство. Он увидел семафор. А рядом два больших тополя.
«Но ведь это - м-м-м - ведь это...»
Рами уставился на семафор. Крыло не двигалось. Глубоко разочарованный, он побежал за остальными, когда сестра Зина его позвала. Он пошел, пиная перед собой круглый камешек.
— Рами, не отставай, — снова позвала сестра. Рами поднял глаза. Вон кусты - узкая каменистая тропинка - Рами как во сне пошел туда. Вдруг сестра Зина услышала крик, пронзительный, душераздирающий крик.
Она испуганно оглянулась. Где Рами? Его нигде не было видно.
— Рами! — звала она, возвращаясь обратно. Один из старших мальчиков показал на кусты: - Он туда побежал.
— Беги, верни его обратно! Что это с ним?
Рами, движимый каким-то предчувствием, зашел за кусты и там наткнулся на груду обожженных балок. На одной из них сидел Черныш.
— Черныш, мой Черныш, котик мой! — шептал Рами, взяв кота на руки и прижимаясь щекой к его пушистой шерстке. Счастливый, он ласкал найденного кота.
— Рами, Рами! — возбужденные голоса вернули его к действительности. Он мгновенно оценил ситуацию. Он отпустил кота, уверенный, что Черныш от него теперь не убежит, а сам стрелой бросился вниз по склону.
— Рами! Рами!
Рами слышал шаги за спиной. Нет, это были не шаги сестры Зины. Он на бегу оглянулся. За ним бежал один из старших мальчиков.
— Стой, Рами, стой!
Рами еще быстрее побежал вперед. Но мальчик схватил его за воротник.
— Отпусти, — прошипел Рами, — я к Марине хочу.
Но мальчик держал его крепко.
Тут произошло что-то неожиданное: Рами, всегда такой тихий, стеснительный, кулаками бил большого мальчика, пинал его ногами, и когда мальчик, наконец, смог схватить его за руку, наклонил кудрявую голову и впился зубами в державшую его руку.
Мальчик закричал от боли и отпустил малыша. Рами побежал дальше. Прежде чем мальчик успел опомниться, беглец скрылся за зеленой изгородью, окружавшей белый дом у дороги.
Черныш, достигший дома раньше мальчика, подбежал к госпоже Ленцен, развешивавшей во дворе белье.
— Черныш, — удивилась она, — ты что, уже проголодался, что так рано сегодня вернулся?
Тут она услышала топот бегущих ног.
Рами!
Она автоматически раскрыла объятья. Мальчик бросился к ней и, всхлипывая, спрятал лицо у нее на груди.
Джеро
С большим трудом госпоже Ленцен и сестре Зине удалось объяснить Рами, что он должен вернуться в приют. Мама Марины разъяснила ему, что для того, чтобы остаться у них, нужно официальное разрешение и что у сестры Зины будут большие неприятности, если Рами не вернется с ней сегодня в приют.
— Как только мы оформим все бумаги, мы заберем тебя, — пообещала ему госпожа Ленцен. И только тогда он наконец-то пошел с сестрой Зиной. Гоша проводил их самым коротким путем до стоянки автобуса, так как они из-за Рами сделали большой крюк. Несмотря на это, они опоздали, но сестра Зина все равно была ласкова с Рами.
Госпожа Ленцен сдержала свое обещание и вскоре забрала Рами из приюта.
После летних каникул Рами опять пошел с Мариной в школу. Теперь там все было иначе. Он был теперь полноправным учеником, как и остальные дети. Он чувствовал себя уверенно, был чистым и опрятным.
Учительница хвалила его за красивые буквы и правильно решенные задачи.
Мысль о том, что он теперь полностью принадлежит семье Ленцен, придавала ему уверенность и спокойствие, и «машинное чувство» совсем исчезло. Он выучил песни, которые по вечерам пели перед молитвои, и его звонкий голос звучал вместе с остальными. Домой Рами теперь шел с группой мальчиков, следовавшей за девочками, шедшими с Мариной до угла, где улица сворачивала к домику.
Однажды, в солнечный октябрьский день, когда мальчики как раз попрощались с Рами и он хотел перейти через дорогу к Марине, он вдруг увидел выглянувшее из-за большого плаката лицо. Джеро!
Рами казалось, будто кто-то схватил его за горло и крепко сжал. Он остолбенел и на мгновение закрыл глаза. Когда он еще раз посмотрел на плакат, там никого не было.
Рами, как испуганный зверек, перебежал через дорогу, схватил Марину, беззаботно болтавшую с девочками, за руку и выпалил:
— Джеро!
— Что с тобой? — удивилась Марина, увидев его полные ужаса глаза.
Рами указал на плакат и прошептал:
— Джеро!
— Да что ты все Джеро да Джеро! Пойдем домой.
Рами на ходу еще раз обернулся и показал на плакат на противоположной стороне улицы:
— Джеро был там, за плакатом.
Рами бежал все быстрее и быстрее и тянул за собой Марину. Дома Марина сразу рассказала об этом маме:
— Мама, Рами видел Джеро и теперь боится.
Госпожа Ленцен погладила его по голове.
— Рами, ты теперь наш. Мы не отдадим тебя больше Джеро. Ты не переживай. Даже если Джеро скажет что-нибудь про полицию, все равно не бойся. Если папа или Джеро захотят тебя забрать, ты выйдешь в другую комнату. Я с ними сама разберусь.
Марина, за уроками совсем забывшая про случившееся в обед, была недовольна своим другом.
— Ты сегодня такой скучный, как тогда, когда ты в первый раз пришел к нам. Почему ты не играешь со мной?
Мама стирала в летней кухне, а Аня на кухне готовила ужин.
Рами с Мариной сидели в гостиной.
— Рами, ты такой невнимательный, — укоряла его Марина, — ты уже три раза проиграл.
Рами, подперев голову рукой, заново расставлял фишки на доске.
В этот момент в комнату вошла Аня.
— Рами, я совсем забыла купить хлеб, сбегай, пожалуйста, в булочную.
Мальчик медленно встал.
— Вот деньги, — Аня взяла его руку, положила в нее деньги и зажала его пальчики. — Смотри, не потеряй. Купи длинный хлеб, не круглый.
Рами смотрел на нее большими глазами, полными страха.
— Марина, пойдем со мной, — наконец выдавил он.
— Ну уж, до булочной на углу, я думаю, ты и сам дойдешь, — Аня не видела его расширенных от страха глаз, — Марина поможет мне накрыть на стол. Скоро уже папа придет с работы.
Рами растерянно посмотрел вслед Марине, идущей со старшей сестрой на кухню.
— Ну, Рами, иди быстрее, — еще раз поторопила его Аня.
Ноги у него как будто свинцом налились. Он пошел следом за ними и остановился в дверях кухни.
Аня вытолкнула его.
— Не жди Марину, иди один и перестань настырничать. С каких это пор ты стал таким? Ну? Беги.
Через прихожую Рами пошел к двери, выходящей во двор. В летней кухне он слышал плеск воды и громыхание тазика. «Может, пойти к маме и сказать, что я боюсь, пусть пошлет Марину за хлебом!» - подумал он.
Но в этот момент Аня выглянула из окна.
— Ты все еще здесь? Ты наверное хочешь, чтобы я рассердилась?
Рами собрался духом и побежал.
Когда мама зашла на кухню Марина стучала тарелками. Разгоряченная Аня стояла у плиты.
— Куда это Рами побежал перед ужином? — спросила мама. — Я видела, как он завернул за угол.
Аня объяснила, что забыла купить хлеб и послала за ним мальчика.
Скоро вернулся отец, и все сели за стол. Рами все еще не было.
— Где это он так долго?
— Он, наверное, ждет, пока все люди выйдут из магазина, — засмеялся Леша, — он иногда бывает очень боязливым.
— Надо его почаще посылать за хлебом, чтобы он осмелел, — сказал папа, — Леша, пойди, посмотри, где он, а мы пока начнем ужинать, а то все остынет.
Леша пошел искать Рами, а отец помолился за пищу.
Скоро Леша вернулся.
— Его нигде нет. В булочной не было ни одного человека. Я спросил, был ли Рами там, но мне сказали, что никакой мальчик за хлебом не приходил.
Только теперь мама вспомнила, что Марина рассказывала в обед.
— Слушай, Марина, ты же говорила, что по дороге из школы вы видели Джеро?
Марина так и застыла с полной ложкой в руке.
— Джеро! Да, мама, Рами так боялся. Теперь он, наверное, спрятался.
Все переполошились.
— Джеро, где же он был?
— Что он хотел от Рами?
— Почему ты мне об этом не сказала? Теперь понятно, почему он и не хотел идти.
— Надо идти его искать!
Никто не хотел терять ни минуты. Дети побежали на улицу. Они искали Рами везде: в саду, во дворе, в доме и на чердаке.
— Рами, Рами! — звучало со всех сторон.
Тут Аня вспомнила, что у них все еще не было хлеба, и сама быстро побежала в булочную.
— Рами, Рами! — кричала она в темноту. Но ответа не было.
Рами исчез.
Где Рами?
В темноте улица казалась какой-то угрожающей. На углу горел фонарь. Бледно-желтый свет прибавил Рами немного мужества. Он не обратил внимания на стоявший на полпути мотороллер-муравей с крытым кузовом.
Рами побежал. В магазине должны быть люди. Там светло, там он будет в безопасности.
Вдруг зажглись фары и заработал мотор мотороллера.
Рами испугался, немного замедлил шаг, но затем побежал еще быстрее.
Он заметил, как какая-то тень выскочила из кузова. Рами не оглядываясь побежал дальше. За собой он слышал шаги, и еще не поняв, что же происходит, почувствовал руку, схватившую его за ворот и одновременно другую, закрывшую ему рот.
Он понял: это был Джеро.
— Тихо, Рами, ни звука, а то я тебя задушу, — прошипел тот ему на ухо.
Рами с ужасом почувствовал, как его посадили в кузов. Хотя Джеро больше не закрывал ему рот, он все же не решался кричать. Мотороллер с грохотом тронулся.
Падая на солому, лежавшую в кузове, Рами слышал хохот Джеро, который был еще громче шума мотора.
— Классно получилось! Это было проще простого! Ха-ха, именно так мы и хотели! Лучше и быть не могло!
Затем Джеро подсел к Рами на солому.
Наклонившись к самому его уху, он стал говорить:
— Хорош же ты - вместо того, чтобы вернуться к нам, ты идешь к чужим людям. Так-то ты благодаришь нас за то, что мы взяли тебя и твою маму к себе, когда твой отец умер, и вам нечего было есть. А теперь ты думаешь, что мог бы стать у этих чужих людей богачом? Ну, подожди, этому теперь конец раз и навсегда. Теперь ты будешь помогать нам, а иначе я тебе все кости переломаю. Только смотри, чтобы тебя не поймали, а то тебе тогда светит не уютный детский приют, в котором ты был, а кое-что другое. За воровство попадают в другое место, понятно?
Мы кое-что задумали, и ты будешь в этом участвовать. Ты нам просто необходим. Так что смотри, чтобы полиция тебя не поймала, а то тебе тоже попадет, понял?
Нет, Рами не понимал. Он знал только, что случилось что-то ужасное, и что-то ужасное еще случится, и никто не может ему помочь. Джеро заставит его сделать все, о чем он говорил.
Джеро оттолкнул мальчика от себя. Рами упал еще глубже в солому. Он чувствовал стук колес и слышал рокот мотора.
Силуэт Джеро выделялся на фоне серебристого неба, светящегося через откинутый брезент кузова. Рами увидел яркую звездочку. Ему казалось, что кто-то говорит ему: всегда и везде! Это придало ему чуточку надежды.
Рами не знал, как долго он спал. Брезент кузова был теперь и сзади опущен. Сквозь щели в кузов проникал свет. Наверное, уже был день.
Рами замерз. Рядом с ним на соломе, заложив руки за голову, с открытыми глазами лежал Гаето.
Рами только теперь заметил, что они больше никуда не едут.
— Выспался? — Гаето пододвинулся поближе. — Смотри, что у меня для тебя есть.
Он протянул ему плитку шоколада. Проголодавшийся мальчик взял ее.
— Рами, — продолжал Гаето, пока Рами жевал шоколадку, — будь умницей. Ты - наш. Разве ты не помнишь, как ты попал к нам? Джеро тебе уже рассказал, как мы заботились о тебе и твоей маме. И кроме того, Джеро вынес твою маму из горящего дома. При этом он обжег себе руки. Ты этого даже не знал, не правда ли? Джеро нашел твою маму на кухне. Она лежала перед дверью. Кухня вся была в дыму и огне. Наверное, лампа опрокинулась, и поэтому произошло несчастье. Ты же не можешь теперь делать вид, будто бы мы тебе совсем чужие. Это было бы очень неблагодарно с твоей стороны, ты как думаешь?
Рами теребил в руках соломинку и молчал. Мысленно он видел перед собой Джеро, как он выносит маму из пламени.
— Насколько я тебя знаю, ты не хочешь быть неблагодарным. Теперь ты можешь нас отблагодарить за то, что мы так много помогали тебе и твоей маме. Хочешь нам помочь? За это ты получишь все, что пожелаешь: шоколад, бананы и новый костюмчик.
Тут Джеро приподнял брезент и закричал:
— Что ты с ним сюсюкаешься! Если он не будет слушаться, я с ним поговорю по-другому. Объясни, что ему делать, и все.
— Успокойся, он умный мальчик, — ответил Гаето и снова обратился к Рами. — Рами, мы сейчас поедем к одному дому. Там мы сыграем в цирк, ты еще помнишь эту игру?
— Да.
— С моих плеч ты легко сможешь пролезть через небольшое окошко в дом. Ты очутишься в каморке с вениками, ведрами. В каморке только одна дверь. Когда ты ее откроешь, то попадешь на лестничную площадку, потом спустишься по ступенькам вниз. На все другое не обращай внимания. Затем будет еще одна лестничная площадка, рядом с ней зал - не обращай на него внимания, продолжай спускаться по ступенькам, пока не дойдешь до двери. Открой ее. Ты очутишься в коридоре. По нему пройдешь до следующей двери. Эта дверь будет закрыта на засов, отодвинь его. Это все. Все очень просто.
— Ты думаешь, что мальчишка понял? — услышал Рами папин голос.
— Конечно, понял, но я ему еще раз все объясню.
Рами неохотно слушал, когда Гаето еще раз начал объяснять все сначала, мотороллер тронулся. Гаето беспрерывно говорил и говорил, потом заставлял Рами повторять сказанное, и если тот колебался, говорил:
— Рами, ты же хочешь нам помочь, ты же хороший, благодарный мальчик. Подумай об обожженных руках Джеро.
Наконец Гаето поднял заднюю часть брезента и Рами увидел, что они едут по лесу. Красные и желтые листья яркими цветами горели на солнце.
Скоро мотороллер остановился. Гаето выпрыгнул. Рами выглянул и увидел, как он откры- вет большие чугунные ворота. Мотороллер проехал по широкой, усыпанной галькой дорожке и остановился перед большим, красивым домом.
Рами иногда видел такие дома, стоящие посреди красивых садов, когда они с папой и братьями ездили за старьем и бутылками. Он знал, что туда никогда нельзя заходить через парадную дверь. Они всегда обходили дом и звонили в заднюю дверь.
Хотя из объяснений Гаето он уже давно понял, что они не будут здесь как обычно забирать старые вещи, он все же почему-то ждал, что Джеро будет звонить в колокольчик и кричать: «Тряпки, железо, бумага!»
Ничего подобного не произошло.
Гаето велел ему спрыгнуть с тележки. Теперь Рами увидел папу и Джеро, сидевших впереди.
— А вот и ты, малыш, — весело сказал папа и подал ему руку. — Теперь ты останешься у нас. Вот весело мы заживем!
Рами не отвечал. Он видел, как Джеро уже начал играть в цирк. Он сложил руки, и Гаето тут же оказался у него на плечах. Наверху Рами увидел окошко, о котором говорил Гаето. Он взял из кармана камень, разбил им стекло и через дыру просунул руку внутрь. Рами, затаив дыхание, смотрел, как он открывал окно.
— Готово! — он спрыгнул на землю.
— Ну а теперь твоя очередь, — с улыбкой сказал Джеро. Но в его глазах было что-то, что заставило Рами задрожать.
— Так, повтори еще раз, что тебе нужно сделать!
Рами прикусил губу. Джеро ударил его по спине:
— Ты взбираешься Гаето на плечи и оказываешься напротив окна. Дальше?
— Через окно.
— Дальше...
— Веники.
Он опять получил по спине.
— Не веники. Ты открываешь дверь. Давай, говори!
— Если мы здесь долго будем стоять, то соседи что-нибудь заподозрят, — перебил папа.
— Не бойся, здесь нас никто не видит. Кустарник здесь очень густой, а дома стоят далеко друг от друга. Итак, что ты должен сделать, когда откроешь дверь кладовки?
К своему собственному удивлению Рами вдруг выпалил:
— Вы собираетесь красть!
Папа спас Рами от удара Джеро:
— Оставь его, он нам все испортит, — крикнул Гаето.
Джеро кипел от злости. Глаза его горели.
— Пусть только попробует что-нибудь испортить, — процедил он сквозь зубы и пригрозил ему:
— Сейчас же повтори, что ты должен сделать, или же я тебе покажу! И чтоб знал: если полиция нас поймает, тебе самому тоже плохо придется. В этом можешь быть уверен! К твоим богатым людям ты никогда больше не вернешься.
У мальчика внутри все опустилось.
— Через окно, дверь, дальше что? — опять начал Джеро.
— По лестнице вниз.
— Дальше.
— К следующей двери.
— Хорошо, очень хорошо. Да-да, я знаю, как с тобой разговаривать. Ты открываешь следующую дверь, что дальше?
— Дверь, коридор... дверь... засов... нет, я не знаю, — пролепетал Рами.
— Когда ты будешь внутри, ты увидишь, как все просто. Давай, мы уже и так много времени потеряли. Гаето, гоп!
Теперь все происходило очень быстро. Гаето запрыгнул на плечи Джеро. Папа, державший Рами за руку ободрил его:
— Давай, малыш, не плошай!
— Гоп! — опять скомандовал Джеро, и, не успев опомниться, Рами очутился наверху. Теперь он находился прямо напротив окошка.
«Всегда и везде!»
Эта мысль так неожиданно пронзила его, что он пошатнулся.
— Держись, — крикнул Гаето. Рами вцепился в подоконник, посмотрел вниз.
«Теперь все равно я ничего не могу поделать», — в отчаянии подумал он.
Он протиснулся через маленькое окошко и очутился в маленькой каморке, бросил короткий взгляд на веники и ведра и пошел к двери. За дверью, как и сказал Гаето, была лестница. Откуда Гаето это знал?
Ступенька за ступенькой Рами спускался вниз. Сердце его громко стучало. А вот и площадка. Рами остановился как вкопанный.
В конце он увидел большой зал. Чудесный свет заливал все помещение. Рами казалось, что он еще никогда не видел ничего подобного. Он поднял голову и высоко на потолке увидел окно с красными, зелеными и белыми полосами стекла. Через цветные стекла в помещение попадал свет восходящего солнца.
Рами глазами последовал за лучами. Теперь он совсем забыл, зачем пришел сюда. Лучи падали на телефон, стоящий в зале на небольшом столике.
Не сводя глаз с черного аппарата, Рами спустился вниз. Он не мог устоять перед искушением, ему так хотелось посмотреть на телефон вблизи.
В приюте тоже был телефон. Сестра Зина сказала ему, что с помощью телефона можно разговаривать с людьми, которые находятся очень далеко, если у них тоже есть телефон. Теперь он стоял перед этим таинственным ящиком, и рука его сама собой взяла трубку. Это было совсем не трудно!
«Пи-и-и» - услышал он из трубки.
Рами прислушивался. Сердце его громко стучало. Он осторожно положил трубку на место.
Ничего не происходило.
Он просунул палец в отверстие диска. Но он не крутился.
Странно, почему он не поворачивался? В полиции и в приюте он видел, как его крутили.
Он опять поднял трубку. В этот раз гудок его уже не напугал. При этом он заметил, что теперь диск свободно поворачивался. Тик - сделал диск и остановился.
Еще раз!
Тик!
Надо бы попробовать другую цифру, единица так быстро возвращается на место.
Попробую ноль.
Тик, тик, тик - диск вернулся в исходное положение, при этом Рами вспомнил, что трубку надо держать у уха.
Как только он прижал трубку к уху, как услышал голос.
Голос так громко звучал из трубки, что Рами от испуга вскрикнул и уронил трубку.
Рами побежал, споткнулся о свернутый ковер, падая, задел за столик, на котором стояла фарфоровая фигурка. Столик опрокинулся, фигурка упала и разбилась. В панике Рами бросился к первой попавшейся двери, распахнул ее, и лишь когда она захлопнулась, понял, что это не та дверь.
«Джеро, — промелькнуло у него в голове, — что скажет Джеро, если я долго пробуду здесь?»
Он хотел вернуться в зал и на лестничную площадку, но дверь с этой стороны не открывалась.
Постой, Гаето говорил, что там дверь без ручки, ее надо просто открыть. Рами надавил на дверь. Она не поддавалась. Колени его дрожали.
Джеро его побьет, он его точно побьет! Рами оглянулся, он стоял на лестничной площадке. Лестница вела вниз к другой двери.
Он спустился и попытался открыть эту дверь. Она была закрыта. Он поискал засов, но ничего не нашел.
Он опять побежал вверх и потянул дверь, он бил ее ногами, но все напрасно. Он был заперт между двумя дверьми. Как ему отсюда выбраться?
В отчаянии он начал бить руками по верхней стеклянной части двери. Но стекло было толстое. Рами попытался посмотреть сквозь стекло, но оно было непрозрачное. Он видел только красноватый свет. Рами обследовал нижнюю дверь. Здесь он увидел небольшой стеклянный кружок, через которое можно было посмотреть на улицу. Он увидел неестественно маленькие ворота, через которые они заехали во двор, дорожку, посыпанную галькой, и деревья. Странно, все было таким маленьким. Он отступил на шаг и осмотрел круглое отверстие. Оно имело небольшое углубление. Он еще раз посмотрел в него.
Но что это? Рами затаил дыхание. По дорожке подъезжала полицейская машина. Из нее выскочили полицейские.
Рами пригнулся, боясь быть замеченным. Он услышал торопливые шаги, крики и громкие голоса. Он узнал голос Джеро. Страх и любопытство заставили его опять прильнуть к глазку. Он не поверил своим глазам - Джеро бежал к воротам. Ворота были широко открыты, и Рами очень хотелось, чтобы Джеро мог сбежать. Он уже добежал до ворот. Но тут подскочило двое полицейских. Рами так и не понял, откуда они взялись. Джеро защищался. Рами гордился тем, что Джеро такой сильный, что борется с двумя полицейскими. На короткое время он исчез из поля зрения Рами, затем опять появился. Двое полицейских вели его к дому.
Джеро побежден!
В поле зрения опять появилась полицейская машина. Рами все удивлялся, какое же все маленькое: полицейская машина, полицейские, Джеро, дорожка и ворота. И тут среди полицейских на машине он увидел папу и Гаето. Джеро тоже посадили в машину. Машина выехала за ворота, и один из полицейских закрыл их. Только солнце заливало пустой двор.
Странная история
После того, как Рами еще раз кулаками поколотил верхнюю дверь, он сел на верхнюю ступеньку, пытаясь собраться с мыслями, но в голове все перемешалось. Он уже очень проголодался и вспомнил, как мама Марины подавала на обед жаркое. Чем больше он думал о еде, тем больше чувствовал голод. Он вспомнил жареные колбаски, принесенные тогда, на ярмарке, папой и Гаето. Потом перед его мысленным взором возникла полная женщина в белоснежном фартуке, и он подумал, что хорошо бы сейчас иметь хотя бы леденцовую палочку.
Да, тогда он очень ясно услышал: «Не делай!» Когда он стоял на плечах у Гаето, он тоже ясно чувствовал: «всегда и везде».
Кому он принадлежит? Джеро и Гаето говорят, что он принадлежит им, что он должен быть им благодарен. Может быть, это так и есть. Но его мама хотела, чтобы он стал порядочным человеком. А то, что делали папа, Джеро и Гаето, не было порядочно. Он это теперь точно знал.
Вдруг он вспомнил поход с сестрой Зиной. Он увидел маму Марины среди развевающегося белья с прищепками в фартуке. Ему показалось, что он опять чувствует жесткие прищепки, когда она прижала его к себе. Марина все это время бегала вокруг и снова и снова повторяла: «Это сделал добрый Бог, что ты теперь опять у нас!» И Маринина мама соглашалась с ней.
«Ты теперь навсегда наш!» - говорила она.
Нет, он действительно не знал, кому он теперь принадлежит. Вот если бы ему не хотелось так сильно кушать! Мысли о еде вытесняли все остальные.
Чем все это кончится? Он был взаперти, и у него не было никакой еды. Как долго он здесь уже сидит? Расскажет ли Джеро полиции, что он еще остался в доме?
Он вспомнил угрозу старшего брата: «Если полиция нас поймает, тебе тоже попадет. Тогда ты уж точно не попадешь в уютный приют».
Эх, только бы выбраться отсюда, с помощью или без помощи полиции!
Страх и горе обрушились на Рами с такой силой, что он в отчаянии начал громко кричать:
— Мама! Мама! Марина! Джеро! Мама!
Он побежал к нижней двери, ведущей на улицу, посмотрел в тихий сад, потом опять побежал наверх, и стал изо всех сил стучать в дверь, при этом называя имена, которые ему вспоминались, между прочими и «Господь! Спаситель! Иисус!» и опять «Мама! Марина!».
Охрипнув и обессилев, он опустился на ступеньки, беспомощно плача.
Но что это! Какие-то голоса? Звук шагов по камешкам дорожки? Рами приподнял голову и прислушался. Он услышал звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Вошел мужчина, в руке он держал большую связку ключей. За его плечом Рами увидел голову полицейского.
Он невольно прижался к стене.
Вошедшие включили свет и сразу заметили его.
— Вон оно что, они этого парнишку запустили через окно, — сказал полицейский.
Мужчины поднялись по ступеням. Рами с удивлением увидел, что верхняя дверь совсем легко открывалась, нужно было только повернуть круглую ручку, и дверь открылась бы.
Рами попробовал бежать, но это ему не удалось. Полицейский его удержал. Стоило только ему легко придержать Рами за плечо, и этого было достаточно, чтобы вконец запугать мальчика. Они вошли в зал. Чудесный свет исчез.
— Трубка еще висит, — сказал мужчина с ключами, и, открывая одну дверь за другой, заглянул в другие помещения. А полицейский между тем сел на стул возле телефона, положил трубку на место и привлек Рами к себе, точно так же, как это всегда делал Джеро, когда хотел чего- нибудь добиться от него.
— Послушай-ка, мальчик, — совсем не строго обратился к нему полицейский, — ложь тебе все равно не поможет. Скажи, ты был один в доме?
Рами кивнул.
— Как ты попал к этим трем мужчинам, с которыми ты сюда приехал?
Мальчик молчал.
— Хорошо, ты не хочешь говорить, да? Почему же ты тогда позвонил полиции? Пожимаешь плечами. Мы рады, что поймали их. Ты знаешь, что они теперь попадут в тюрьму?
— Джеро, папа, и... — пролепетал Рами.
— Что, один из них твой папа?
Рами задумался, как бы объяснить полицейскому, что папа не его настоящий папа, но в этот момент в комнату вошел человек с ключами и сказал:
— В доме никого нет, и кроме этого, — он указал на статуэтку, опрокинутую Рами, — все в порядке.
— Что ж, тогда я вам больше не нужен, — сказал полицейский, встал, поправил фуражку и взял Рами за руку.
— Хорошо, что малыш поднял тревогу. Я возьму его с собой, — и, обратившись к Рами, спросил. — Куда тебя лучше всего отвезти, парень?
— Домой, — быстро ответил Рами.
— Домой? Где же твой дом?
— В Эрбахе, Ямская улица, 68, у Марины и ее мамы, Ленцен их фамилия.
— Странная история, — удивился полицейский и вместе с Рами вышел из дома.
Все знают об этом
Рами никому бы не смог рассказать, что с ним произошло с того момента, когда он покинул дом и пошел за хлебом, хотя он помнил все до тонкостей.
Часто воспоминания преследовали его даже во сне. Рами казалось, что никакие слова не смогут описать все то, что произошло в тот злосчастный день. Как часто он мысленно видел себя сидящим на ступеньках, голодным, запертым в чужом доме.
Он никогда не забудет, как он лежал на соломе возле Гаето и ел шоколад, пока тот ему объяснял, что нужно делать, чтобы помочь им; или взгляд Джеро, который заставил его играть с ними в цирк, чтобы добраться до окна.
Он всегда будет помнить слова Гаето о том, как Джеро вынес маму из огня: «Помни об обожженных руках Джеро - ты же не хочешь быть неблагодарным мальчиком».
Теперь он их предал - папу, Джеро и Гаето. Он был виноват в том, что они теперь попадут в тюрьму. При этом он даже не знал, какая взаимосвязь была между всем этим.
Если до того происшествия Рами начал вместе с другими петь, играть и радоваться как другие дети, то теперь он был еще тише, чем раньше. Ему было хуже, чем тогда, когда он жил в полуразрушенном доме на склоне и только после обеда несколько часов играл у Марины.
И в школе он опять был в стороне. Даже его опрятная наружность ничего не меняла.
Когда папа Ленцен забрал его из полицейского участка, Рами вернулся домой совсем запуганным. Но то, что произошло через два дня после этого, испугало его еще больше.
Рами сидел в кухне за камином на ящике с дровами, кот лежал у него на коленях. Вдруг в кухню вбежали Эдик и Леша.
Не заметив Рами, они распахнули дверь в гостиную и, запыхавшись, сообщили:
— Мама, в газете написано про Раминых отца и братьев! Как стыдно, что он у нас!
Рами приподнял голову и напряженно прислушался. Он услышал успокаивающий голос мамы:
— Дети, но ведь Рами тут ни при чем!
— Но он все равно принадлежит к той банде, и все знают об этом. Все нас спрашивают, правда ли, что мы оставим этого преступника у нас.
Рами тяжело дышал. Он встал, тихонько прокрался к двери и вышел во двор. На улице было холодно. Уже темнело. Дрожа, он прислонился к стене.
Опять его мучил вопрос: Кому я принадлежу? Наверное, папе, Джеро и Гаето. «Воры» - сказали они. Братья тоже говорили, что я принадлежу им. Наверное, так и есть. «Я пойду в полицию и попрошу, чтобы меня посадили в тюрьму к папе и братьям», — думал он.
В тюрьму? А посадит ли его полиция? Тогда они сделали бы это сразу, когда нашли его в доме. Так кому же он, в конце концов, принадлежит?
«Я не могу здесь остаться, им стыдно за меня». Ему было так плохо, и «машинное чувство» опять давило его. Самое ужасное было в том, что опять появилось это «машинное чувство», и что оно и здесь настигло его.
На кухне зажегся свет. Рами, все еще не решивший, оставаться ему здесь или нет, услышал голос мамы Ленцен:
— Рами, Рами, где ты?
Рами неуверенно вернулся в дом.
— Да ты совсем холодный, Рами.
Мама Ленцен озабоченно взяла его руки в свои и потрогала щеку.
— Почему ты был на улице? Ведь холодно да и темно уже. Здесь светло и тепло.
Рами не отвечал. Он занял свое излюбленное место на ящике и гладил кота, тоже любившего место возле печки и сразу усевшегося Рами на колени.
В присутствии родителей дети не решались дразнить Рами. Если же он попадался им наедине, они мстили ему за то, что им приходилось из-за него слышать от других детей в школе.
«Вы теперь воспитываете маленького негодяя!» - говорили те. — «Как вы можете сидеть с таким за одним столом!»
Чего Рами только не пришлось услышать дома, на пути в школу и везде, где только он встречался с другими детьми. Он знал, что имели в виду именно его, когда говорили о ворах и преступниках. Если в классе кто-нибудь что-то потерял или забывал, сразу же кто-нибудь говорил: «Посмотри у Рами, может быть в его сумке.»
Правда, Марья Егоровна очень рассердилась, когда заметила это. Но то, что она ругала детей, сделало обстановку только хуже. Дети стали относиться к Рами еще хуже, когда за ними никто не наблюдал.
Даже Марина больше не заступалась за него после того, как девочки ей сказали, что не будут больше с ней играть, если она будет защищать Рами. Рами больше не решался идти рядом с Мариной по пути в школу или домой. Он опять держался вдали, как в то время, когда был еще грязным оборванцем.
Однажды Марина сказала:
— Лучше бы ты не звонил, тогда бы твои папа и братья не попали бы в тюрьму. Теперь все знают про вас.
Рами так хотел, чтобы она его поняла:
— Но я ведь только попробовал.
— Что попробовал? Нельзя пробовать звонить полиции.
Но Гоша заступился за Рами:
— Не болтай глупости, Марина. Наоборот, хорошо, что полиция наконец-то поймала эту банду. Они уже часто и многое воровали. Вот только им надо было Рами оставить у себя или отдать в приют, вместо того, чтобы отдавать его нашему отцу. Теперь он сидит у нас на шее и нам приходится из-за него отовсюду выдерживать косые взгляды.
Для Рами связь между телефоном и происшедшим все еще оставалась загадкой. Никто не верил, что он не хотел ничего плохого сделать.
Спросить об этом у Марининой мамы он не решился. Сердце его начинало бешено колотиться, когда он думал о том дне. Он просто не мог об этом говорить.
Так как ничего больше не происходило, и Рами, не оправдываясь, отступал, то уже вскоре все о нем забыли. Одноклассники больше не обращали на него внимания. Он ни с кем не искал контакта, и скоро все забылось.
Никто не думал о том, что Рами ничего не мог забыть, что сердце его непрестанно мучилось оттого, что он никому не мог открыться.