не обижал он
дев или жен,
отпускал полоненных».
Локи сказал:
«Ты, Тюр, молчи!
Мирить не умел ты
в распре врагов:
правую руку
твою помяну я,
что Фенрир отгрыз[309]».
Тюр сказал:
«Я лишился руки,
а Хродрвитнир[310]где твой!
Оба терпим потерю;
но тяжко и Волку
в цепях дожидаться
заката богов».
Локи сказал:
«Ты, Тюр, молчи!
От меня родила
жена твоя сына;[311]
за бесчестье с тобой
я не расчелся –
стерпел ты, презренный!»
Фрейр сказал:
«Волк должен лежать
в устье реки
до кончины богов;
если ты не замолкнешь –
тотчас же будешь
закован, злодей!»
Локи сказал:
«Ты золото отдал
за Гюмира дочь
и меч свой[312]в придачу;
чем драться ты будешь,
коль Муспелля дети[313]
сквозь Мюрквид[314]
поскачут?»
Бюггвир сказал:
«Был бы я равен
Ингунар‑Фрейру[315]
в чертоге счастливом,
я б растерзал,
разорвал бы я в клочья
ворону зловредную».
Локи сказал:
«Что там за мелочь
виляет хвостом,
пресмыкаясь пред
......... сильными?
Вечно подачек
ты просишь у Фрейра,
за жерновом[316]ноя».
Бюггвир сказал:
«Бюггвир зовусь,
меж людей и богов
быстрым прослыл я;
почетно сидеть мне
с сынами Хрофта
на пиршестве пышном».
Локи сказал:
«Ты, Бюггвир, молчи!
Не умел никогда ты
пищу подать;
не ты ль под столами
в соломе скрывался
при каждом сраженье!»
Хеймдалль сказал:
«Ты, Локи, от пива
рассудка лишился;
замолкнешь ли, Локи?
Язык свой не в силах
тот обуздать,
кто не в меру напьется».
Локи сказал:
«Ты, Хеймдалль,[317]молчи!
От начала времен
удел твой нелегок:
с мокрой спиной
на страже богов
неустанно стоишь ты».
Скади сказала:
«Локи, ты весел,
но будешь недолго
резвиться на воле,
ибо к скале тебя
сына кишками
боги привяжут».
Локи сказал:
«Если к скале меня
сына кишками
боги привяжут –
знай, что я первым
был и последним
в час гибели Тьяци[318]».
Скади сказала:
«Если ты первым
был и последним
в час гибели Тьяци,
то в доме моем
всегда тебе будут
гибель готовить».
Локи сказал:
«Ласковей ты
призывала когда‑то
Локи на ложе:
стоит то вспомнить,
коль начали счет мы
деяний недобрых».
Тогда вышла вперед Сив, налила Локи в хрустальный кубок меду и сказала:
«Привет тебе, Локи!
Кубок хрустальный
с медом прими.»
Он взял рог и выпил.
«Порочить не стал бы,
когда б ты и впрямь
была неприступной;[319]
но знаю, с одним –
и мне ли не знать! –
изменила ты мужу, –
то был злобный Локи».
Бейла сказала:
«Горы дрожат,
то едет, я думаю,
Хлорриди[320]грозный;
принудит молчать он
того, кто поносит
могучих богов».
Локи сказал:
«Ты, Бейла, молчи!
Ты, жена Бюггвира,
мрази вместилище;
выродок ты
меж богами великими,
скотница грязная!
Скалу твоих плеч[321]
с плеч я снесу, –
конец твой настанет».
Тут вошел Тор и сказал:
«Мерзостный, смолкни!
Принудит к молчанью
тебя молот Мьёлльнир!
и меня на пиру
могучих богов
в речах не порочь!»
Локи сказал:
«Вот и сын Ёрд[322]
прибыл сюда:
что ж браниться ты начал?
Не будешь ты смелым,
с Волком сражаясь,
что Одина сгубит[323]».
Тор сказал:
«Мерзостный, смолкни!
Принудит к молчанью
тебя молот Мьёлльнир!
Вверх я заброшу
тебя на восток, –
сгинешь совсем ты».
Локи сказал:
«Полно тебе
поминать о походах
твоих на восток, –
ты в рукавице[324]
прятался там,
не опомнясь от страха».
Тор сказал:
«Мерзостный, смолкни!
Принудит к молчанью
тебя молот Мьёлльнир!
Правой рукой
на тебя я обрушу
Хрунгнира гибель[325]».
Локи сказал:
«Еще доведется
долго мне жить,
угроз не страшусь я;
Скюрмира были
крепки ремни,[326]
до еды не достать –
от голода гиб ты».
Тор сказал:
«Мерзостный, смолкни!
Принудит к молчанью
тебя молот Мьслльнир!
Хрунгнира гибель
швырнет тебя в Хель
к воротам смерти».
Локи сказал:
«Я высказал асам,
я высказал асиньям
все, не таясь,
тебе ж уступлю
и отсюда уйду, –
ты станешь сражаться.
Пива ты, Эгир,
немало припас,
но напрасно старался;
пусть все, чем владеешь,
в пламени сгинет,
пусть опалит
огонь тебе спину!»
О Локи
После этого Локи, в образе лосося, спрятался в водопаде фьорда Франангр. Там асы поймали его. Он был связан кишками сына своего Нарви, а сын его Нарви превратился в волка. Скади взяла ядовитую змею и повесила ее над лицом Локи. Из змеи капал яд. Сигюн, жена Локи, сидела там и подставляла чашу под капающий яд. А когда чаша наполнялась, она ее выносила, и в это время яд из змеи капал на Локи. Тогда он корчился так сильно, что вся земля дрожала. Теперь это называется землетрясением.
Песнь о Трюме [327]
Винг‑Тор[328]от сна
разъяренный встал;
увидел, что Мьёлльнир
молот пропал,[329]
бородою взмахнул,
волосами затряс,
сын Ёрд повсюду
искать стал и шарить.
И речь он такую
повел сначала:
«Слушай‑ка, Локи,
тебе я скажу
то, что не знают
ни на земле,
ни в поднебесье:
похищен мой молот!»
Пошли они к дому
Фрейи прекрасному,
и речь он такую
повел сначала:
«Фрейя, не дашь ли
наряд свой из перьев,
чтоб я свой молот
мог бы сыскать?»
Фрейя сказала:
«Отдала бы его,
будь золотым он;
ссудила б его,
будь он серебряным».
Полетел тогда Локи –
шумели перья, –
умчался он прочь
от жилища асов,
примчался он в край,
где ётуны жили.
Трюм на кургане
сидел, князь турсов,
ошейники псам
из золота плел он
и гривы коням
густые приглаживал.
Трюм сказал:
«Что там у асов?
Что там у альвов?
Зачем ты один
в Ётунхейм прибыл?»
Локи сказал:
«Неладно у асов!
Неладно у альвов!
Не ты ли запрятал
Хлорриди[330]молот?»
Трюм сказал:
«Да, я запрятал
Хлорриди молот
на восемь поприщ
в землю глубоко;
никто не возьмет
молот обратно,
разве что Фрейю
в жены дадут мне[331]».
Полетел тогда Локи, –
шумели перья, –
умчался из края,
где ётуны жили,
примчался назад
к жилищу асов.
Тор его встретил
среди строений,
и речь он такую
повел сначала:
«Успешны ли были
молота поиски?
Прежде чем сел ты,
скорее поведай!
Бывает, кто сядет,
весть позабудет,
тот же, кто ляжет,
лгать начинает».
Локи сказал:
«Успешными были
молота поиски:
у Трюма он спрятан,
у конунга турсов;
никто не возьмет
молот обратно,
разве что Фрейю
в жены дадут ему».
Отправились оба
к Фрейе прекрасной,
и речь он такую
повел сначала:
«Брачный убор,
Фрейя, надень!
В Етунхейм мы
поедем вдвоем».
Разгневалась Фрейя,
зафыркала так,
что затряслись
асов палаты,
с нее сорвалось
ожерелье Брисингов:[332]
«Меня бы распутной
назвать пристало,
коль в Етунхейм я
поеду с тобою!»
Тотчас собрались
все асы на тинг
и асиньи все
сошлись на совет,
о том совещались
сильные боги,
как им вернуть
Хлорриди молот.
Хеймдалль сказал,
светлейший из асов, –
ванам подобно
судьбу он провидел;
«Тору наденем
брачный убор!
Украсим его
ожерельем Брисингов!
Связка ключей
бренчать будет сзади,
женская скроет
колени одежда,
камней драгоценных
на грудь нацепим,
голову пышным
убором накроем![333]»
Тор отвечал,
отважнейший ас:
«Меня назовут
женовидным асы,
если наряд я
брачный надену!»
Локи сказал,
рожденный Лаувейей:
«Тор, ты напрасно
об этом толкуешь!
Асгард захватят
ётуны тотчас,
если свой молот
не сможешь вернуть».
Тору надели
брачный убор,
украсили грудь
ожерельем Брисингов,
связка ключей
забренчала сзади,
женская скрыла
колени одежда,
камней дорогих
на грудь нацепили,
голову пышным
убором накрыли.
Локи сказал,
рожденный Лаувейей:
«Буду тебе я
служанкой доброй,
вместе поедем
с тобою в Етунхейм!»
Пригнали козлов
к дому поспешно
и тотчас впрягли их
для резвого бега.
Горела земля,
рушились горы:
в Етунхейм ехал
Одина сын.
Сказал тогда Трюм,
ётунов конунг:
«Скорей застилайте,
ётуны, скамьи!
Фрейю везут мне,
невесту прекрасную,
Ньёрдом рожденную
из Ноатуна!
Коровы тут ходят
золоторогие,
черных быков
немало у турса;
вдоволь сокровищ,
вдоволь каменьев,
только мне Фрейи
одной не хватало».
Путники вечером
рано приехали;
ётунам пиво
подано было.
Гость съел быка
и восемь лососей
и лакомства съел,
что для жен припасли,
и три бочки меду
Тор опростал.
Сказал тогда Трюм,
ётунов конунг:
«Где виданы девы,
жаднее жевавшие?
Не знал я невест,
наедавшихся так,
и дев, что по стольку
пива глотали!»
Рядом сидела
служанка разумная,
слово в ответ
ётуну молвила:
«Восемь ночей
не ела Фрейя,
так не терпелось ей
к турсам приехать».
Откинул покров,
поцелуй дать хотел,
но прочь отпрянул
оторопело:
«Что так у Фрейи
сверкают глаза?
Пламя из них
ярое пышет!»
Рядом сидела
служанка разумная,
слово в ответ
ётуну молвила:
«Восемь ночей
без сна была Фрейя,
так не терпелось ей
к турсам приехать».
Вошла тут проклятая
турсов сестра,
стала просить
даров у невесты;
«Дай мне запястья,
червонные кольца,
коль добиваешься
дружбы моей,
дружбы моей
и приязни доброй».
Сказал тогда Трюм,
ётунов конунг:
«Скорей принесите
молот сюда!
На колени невесте
Мьёлльнир кладите!
Пусть Вар[334]десница
союз осенит!»
У Хлорриди дух
рассмеялся в груди,
когда могучий
свой молот увидел;
пал первым Трюм,
ётунов конунг,
и род исполинов
был весь истреблен.
Убил он старуху,
турсов сестру,
что дары у невесты
раньше просила:
вместо даров
ей удары достались,
вместо колец
колотил ее молот.
Так Тор завладел
молотом снова.
Речи Альвиса [335]
Альвис сказал:
«Скамьи готовят,[336]
домой собираться
не время ль невесте?
Всякий решит –
сватовство торопил я;
вернуться пора нам!»
Тор сказал:
«Что за пришелец?
Что бледен твой лик?[337]
Не спал ли ты с трупом?
Ты с великанами
сходен обличьем, –
в мужья не годишься!»
Альвис сказал:
«Альвис зовусь,
под землей я живу,
и дом мой под камнем?
к Возничему[338]ныне
я в гости пришел;
надо слово держать!»
Тор сказал:
«Не соблюдешь ты
слово свое, –
отец я невесты.
Не был я в пору
сговора дома
и не дал согласья».
Альвис сказал:
«Кто этот воин,
который невесте
запретом грозит?
Кто здесь, бродяга,
знает тебя?
Кто твой дурень‑отец?»
Тор сказал:
«Винг‑Тор зовусь я,
пришел издалека,
я Сидграни[339]сын.
Против воли моей
деву возьмешь ты
и в брак с нею вступишь».
Альвис сказал:
«Хочу обещанье
твое получить
и согласье на свадьбу;
белоснежную деву
в жены возьму,
или жизнь не нужна мне».
Тор сказал:
«Девы любовь
будет с тобой,
мой гость многомудрый,
если ты сможешь
о каждом мире
поведать мне правду.
Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
названьем каким
зовется земля
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Землей – у людей
и Долом – у асов,
Путями – у ванов,
Зеленой – у турсов,
Родящей – у альвов,
у богов она – Влажная».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
названьем каким
небо зовется
в разных мирах».
Альвис сказал:
«У людей это – Небо,
а Твердь – у богов,
Ткач Ветра – у ванов,
Верх Мира – у турсов
и Кровля – у альвов,
Дом Влажный – у карликов».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как месяц зовется,
что люди видят,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Месяц он у людей,
Луна – у богов,
а в Хель – Колесо,
у карликов – Светоч,
Спешащий – у турсов,
у альвов – Счет Лет».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как солнце зовется,
что люди видят,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Солнцем люди зовут,
а боги – Светилом,
Друг Двалина[340]– карлики,
турсы – Пылающим,
Ободом – альвы
и асы – Пресветлым».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как тучу зовут,
что дождь проливает,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Тучей – люди, а боги –
Надеждой на Дождь,
ваны – Ветром Гонимой,
альвы – Мощь Ветра,
Влажною – турсы,
в Хель – Шлем‑Невидимка».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как ветер зовут,
что дальше всех носится,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Люди Ветром зовут,
а боги – Летящим,
он Ржущий у асов,
Ревущий – у турсов,
Шумящий – у альвов,
а в Хель он Порывистый».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как называть
привыкли затишье
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Люди – Затишьем,
Спокойствием – боги,
ваны – Безветрием,
ётуны – Зноем,
Тишью Дня – альвы,
Покоем Дня – карлики».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как море зовут,
струги несущее,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Люди Морем зовут,
а Водами – боги,
Волнами – ваны,
Влагою – альвы,
Дом Угря – великаны,
а карлики – Глубью».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как зовется огонь,
что горит пред людьми,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Огнем – у людей,
Жаром – у асов,
у ванов – Бушующим,
Жадным – у турсов,
Жгущим – у карликов,
в Хель он Стремительный».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как лес зовется,
что вырастает,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Он Лес у людей,
у богов – Грива Поля,
в Хель – Поросль Склонов,
Дрова он у турсов,
у альвов – Ветвистый,
у ванов он Прутья».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как имя ночи,
дочери Нёра,[341]
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Ночь – у людей,
Мгла – у богов,
Покров – у божеств,
у ётунов – Тьма,
у альвов – Сна Радость,
Грёзы Ньёрун[342]– у карликов».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как нивы зовутся,
где зерна посеяны,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Ячмень – у людей,
Злак – у богов,
Всходы – у ванов,
у ётунов – Хлеб,
и Солод – у альвов,
а в Хель то – Поникшее».
Тор сказал:
«Альвис, скажи мне, –
про все, что есть в мире,
наверно, ты знаешь, –
как пиво зовется,
напиток людей,
в разных мирах».
Альвис сказал:
«Пивом люди зовут,
а Брагою – асы,
ваны – Пьянящим,
в Хель Мёдом зовут,
Чистой Влагою – турсы,
Питьем – сыны Суттунга[343]».
Тор сказал:
«Чья еще грудь
вместила бы столько
сведений древних!
Но хитростью мощной
тебя обманул я:
ты в доме застигнут
солнечным светом!»
Песни о героях
Песнь о Вёлунде [344]
О Вёлунде
Жил конунг в Свитьоде, звали его Нидуд. Двое сыновей было у него и дочь по имени Бёдвильд.
Жили три брата – сыновья конунга финнов, – одного звали Слагфид, другого Эгиль, третьего Вёлунд. Они ходили на лыжах и охотились. Пришли они в Ульвдалир.[345]и построили себе дом. Есть там озеро, зовется оно Ульвсъяр[346]Рано утром увидели они на берегу озера трех женщин, которые пряли лен, а около них лежали их лебяжьи одежды, – это были валькирии. Две из них были дочери конунга Хлёдвера: Хладгуд Лебяжьебелая и Хервёр Чудесная, а третья была Эльрун, дочь Кьяра из Валланда. Братья увели их с собой, Эгиль взял в жены Эльрун, Слягфид – Лебяжьебелую, а Вёлунд – Чудесную. Так они прожили семь зим. Потом валькирии умчались в битвы и не возвратились. Тогда Эгиль отправился искать Эльрун, Слагфид пошел на поиски Лебяжьебелой. А Вёлунд остался в Ульвдалире. Он был искуснейшим человеком среди всех людей, известных нам из древних сказаний. Конунг Нидуд велел схватить его, как здесь об этом рассказано.
О Вёлунде и Нидуде
С юга летели
над лесом дремучим
девы‑валькирии,
битв искавшие;
остановились
на отдых у озера,
лен драгоценный
начали прясть.
Первая дева, –
нет ее краше, –
на плечи Эгилю
руки вскинула;
Сванхвит[347]вторая,
в одежде белой
из перьев лебяжьих;
а третья сестра
Вёлунда шею
рукой обвила.
Семь протекло
зим спокойных,
а на восьмую
тоска взяла их,
а на девятой
пришлось расстаться;
прочь устремились
в чащу леса
девы‑валькирии,
битв искавшие.
Вернулись с охоты
стрелок зоркоглазый,[348]
Слагфид и Эгиль
в дом опустелый,
бродили, искали,
вокруг озираясь.
За Эльрун к востоку
Эгиль на лыжах
и Слагфид на юг
за Сванхвит помчались.
А Вёлунд один,
в Ульвдалире сидя,
каменья вправлять стал
в красное золото,
кольца, как змеи,
искусно сплетал он;
все поджидал –
вернется ли светлая?
Жена возвратится ли
снова к нему?
Ньяров владыка,
Нидуд проведал,
что Вёлунд один
остался в Ульвдалире.
В кольчугах воины
ночью поехали,
под ущербной луной
щиты их блестели.
С седел сойдя
у двери жилища,
внутрь проникли,
прошли по дому.
Видят – на лыке
кольца подвешены, –
было семьсот их
у этого воина.
Стали снимать их
и снова нанизывать,
только одно
кольцо утаили.[349]
Вёлунд пришел,
стрелок зоркоглазый,
из дальних мест
с охоты вернулся;
мясо зажарить
медвежье хотел он;
горела как хворост
сосна сухая, –
высушил Вёлунду
ветер дрова.
Сидя на шкуре,
кольца считал
альвов властитель, –
нет одного –
подумал: взяла его,
в дом возвратясь,
Хлёдвера дочь,
валькирия юная.
Долго сидел,
наконец заснул.
Проснулся и видит –
беда стряслась:
крепкой веревкой
руки связаны,
стянуты ноги
путами тесными.
Вёлунд сказал:
«Чьи это воины