~ 13 ~
Четыре года спустя
После окончания колледжа я, как и обещала Шейну, переехала в Калифорнию. Не проходило ни дня, чтобы я не думала о нём. Столько лет его не видела, но всё ещё помнила каждый день, проведённый вместе с ним, как будто это было лишь вчера.
Спустя некоторое время после моего выпуска, отец и Джоанна развелись, однако продолжали общаться уже как друзья. Когда мы ещё жили вместе, мне очень хотелось расспросить Джоанну о её сыне, но было неловко задать такой вопрос, поскольку сама она никогда не говорила о Шейне с тех пор, как он покинул наш дом, и даже не упоминала о нём в разговорах. Во время учёбы в колледже я встречалась с несколькими парнями, но ни один из них не запомнился мне и не запал в душу.
За эти годы у меня выработалась стойкая привычка сидеть в интернете и искать информацию о Шейне, но не нашлось ничего, ни единой зацепки. Словно он никогда и не существовал, а был лишь плодом моего воображения. Не найдя его в социальных сетях, я всё ещё продолжала надеяться, что снова смогу увидеть Шейна, взглянуть на него хоть одним глазком, узнать, как у него дела. Правильно ли я сделала, отпустив его?
Я понимала, что нужно остановиться, прекратить всё раз и навсегда, но сделать это было очень непросто. Я постоянно думала о своих чувствах к нему, пока однажды на одной из ночных прогулок со своими друзьями не познакомилась с Дэвидом. Конечно же, он не шёл ни в какое сравнение с Шейном. Дэвид был худым и высоким, с великолепными аккуратно уложенными тёмными волосами. Парень был не по возрасту серьёзен и редко шутил. Он оказался полной противоположностью моего идеала, но по необъяснимым причинам я не бросила его сразу, продолжив с ним встречаться.
Когда зазвонил телефон, Дэвид смотрел фильм у меня в квартире. Подняв мобильник, я собиралась отключить звук, но парень выхватил телефон у меня из рук.
Посмотрев на определитель номера, я удивилась: звонила мама. Как правило, мы могли не разговаривать годами, если я не звонила ей сама. Когда телефон зазвонил вновь, по моему телу побежали мурашки.
— Ты собираешься взять трубку? — поинтересовался Дэвид.
— Алло? — ответила я.
— Розали? Это твоя мама.
— Э-э… Привет, мам.
Я не знала, о чём говорить. С чего она вдруг решила позвонить? Может, хотела что-то от меня, вряд ли бы она стала звонить просто так.
— Джим умирает, — начала мама. — Два года назад ему диагностировали рак лёгких, а теперь эта болезнь поразила и мозг. Врачи говорят, что ему осталось не больше месяца.
— Мне очень жаль. Ты в порядке?
— Всё хорошо. Ему трудно справляться со своей болезнью, он очень зол, и я не хотела быть свидетелем всего этого, поэтому уехала путешествовать.
— Путешествовать? А кто же тогда о нём заботится?
Дэвид свирепо посмотрел на меня, и я, встав с дивана, направилась на кухню.
— Он взрослый человек и может сам о себе позаботиться, — спокойно ответила мама. — Я только что вернулась из Скотсдейла. Теперь понимаю, почему ты так стремишься на запад, там прекрасно.
— Ты туда одна ездила?
— Да, но там я встретила одного своего друга.
— О, Глэдис?
— Нет, Джонни. Мы познакомились с ним в «Фейсбуке».
— Хочешь сказать, он твой новый ухажёр? А как же Джим?
— Я же уже сказала тебе, он умирает. А Джонни очень милый, у него большой дом, и он осыпает меня комплиментами.
— Э-э-э… Ну ладно, поздравляю, мам.
Хорошо, что хоть у кого-то ничего не изменилось.
— В общем, Джим просил передать тебе его просьбу. Навести его во Флориде, пока он жив. Он хочет поговорить с тобой.
Поговорить со мной? Да ни за что, никогда в жизни!
— Нет, мам. Извини, но я не могу.
— Ты всегда была неблагодарной девчонкой.
— Неблагодарной? А что он сделал такого, чтобы я была ему благодарна? Ты знаешь, какие он вызывал во мне чувства, знаешь, какие вещи творил, и ты ни разу даже не попыталась остановить его.
— Он был моим мужем. А женщина всегда должна потакать желаниям своего мужчины.
— Значит, вот чем ты занимаешься с Джонни?
— Это другое. Всё равно Джим больше не сможет выполнять свои супружеские обязанности.
— Не могу поверить, мама. Я просто не могу в это поверить.
— Так ты приедешь? Можешь пожить у нас в комнате для гостей.
Пока я слушала её, меня всю трясло. Я никогда не отказывала ей, боясь последствий. Но теперь, услышав её после стольких лет и осознав, что ничего не изменилось, не на шутку разозлилась.
— Ты меня вообще слышишь? Долгие годы мне казалось, что ты ненавидишь меня. Тебя волновали только прихоти Джима и их удовлетворение. Как ты вообще могла так со мной поступить? Ты моя мама, ты должна была быть моей защитой и опорой.
Я сдержала подступившие слёзы. Так много их было пролито из-за мамы и отчима, что горевать по этому поводу больше не хотелось.
— Я сожалею, что заставила тебя это чувствовать, Розали. Джим любил тебя, всегда любил. Он постоянно говорил о вашей встрече на парковке, когда ты хотела прогулять занятия. Он думал, что ты будешь маленькой прекрасной девочкой. Но ты всегда была лишь маленькой сучкой.
— Много лет назад я поклялась, что больше никогда не увижусь с Джимом. Помнишь мои ночные кошмары? С тех пор как я дала себе это обещание, они прекратились. Поэтому извини, но я ни за что и никуда не полечу — ни ради него, ни ради тебя.
И, прежде чем она успела что-то ответить, я сбросила вызов. Она бы никогда не извинилась и не сказала то, что должна говорить мать своей дочери. Всё было совершенно не так, как она себе представляла. В этой жизни она заботилась только о себе и своих желаниях.
Моё тело тряслось от злости и воспоминаний о боли, которую мне причинили в прошлом. Грудь болезненно сжало от нахлынувших эмоций. Я вернулась в гостиную, где Дэвид всё также смотрел телевизор.
— Наконец-то, — произнёс он. — А где же мой поцелуй?
Показав на свою щёку, он нетерпеливо посмотрел на меня. Глубоко вдохнув, я крепко обняла себя. Он точно такой же, как и мой отчим.
— Убирайся из моей квартиры, — коротко, словно отрезав, бросила я.
— Что?
— Ты слышал. Убирайся. Всё кончено. Больше никогда не хочу тебя видеть.
— Чокнутая сука, — поднимаясь, зло ответил он.
Уходя, парень с силой хлопнул дверью. Как только он скрылся из виду, я сразу же почувствовала облегчение, и не только от осознания того, что ошибалась в Дэвиде, но и потому, что наконец-то смогла постоять за себя в разговоре с мамой. Настало время забыть о кошмарах и двигаться дальше.
~ 14 ~
Спустя два месяца после расставания с Дэвидом я заметила, что теперь думаю о Шейне намного чаще. Снова зайдя на «Фейсбук», я начала активно просматривать все странички с именем Шейн Вентана и вдруг наткнулась на фотографию, от которой у меня перехватило дыхание. На фото Шейн с улыбкой обнимал за талию темноволосую девушку.
Вот же стерва!
Я ненавидела её. Хотя и не знала ничего, что позволило бы мне её ненавидеть. Да и вообще, чем меньше мне о ней известно, тем лучше. Не сумев покинуть страницу Шейна, я пролистала вниз несколько постов на его стене, а потом залезла в фотоальбом. Он был не очень активным пользователем, что немного расстраивало. Но как только я заметила ссылку на профиль девушки, с которой он встречался, то, не задумываясь, кликнула на неё.
Его новую пассию звали Изабель ДеЛео. Какое совпадение, у нас даже фамилии одинаковые. Она выглядела довольно милой. Вот сука! Как и у меня, у неё были светло-каштановые волосы и тёмные глаза. Правда, она намного стройнее меня. Дважды сука! Почти на каждой их совместной фотографии она смотрела на Шейна влюблёнными глазами. Удачливая дрянь.
Судя по всему, сейчас они жили вместе в Вирджинии. В Вирджинии для влюблённых. Чёртова Вирджиния! Пролистывая страницу дальше, я снова и снова натыкалась на одно очень знакомое название города. Понадобилось пару минут, чтобы, пробив его по поисковику, осознать, что название города, где они обосновались, очень созвучно с названием города, в котором жила я. Это определённо что-то да значило. Иначе чем объяснить такое сказочное совпадение, что где-то за пять тысяч километров отсюда он снова поселился в том же городе, что и я, только в другом штате?
На глаза навернулись непрошенные слёзы. У меня никак не получалось успокоиться. Грудь сковало болью, и стало невозможно дышать. Я снова вспомнила вкус его губ. Как он мог двигаться дальше после всего, что было? Он должен был быть так же несчастен и одинок, как и я.
Похоже, можно официально заявлять, что я свихнулась. Ибо не было никаких других объяснений моему безумному поведению, впрочем, я всё равно ничего не могла с этим поделать. Взяв в руки телефон, я набрала Ноэль. Сейчас мы уже не так близки, как много лет назад, но в данный момент она была единственной, кто способен понять мои безумные мысли.
— Алло? — промямлила Ноэль.
— Ой, прости, пожалуйста, я совсем забыла про разницу во времени.
— Да нет, всё в порядке, у нас ведь всего лишь середина ночи, — мягко засмеялась она. — Всё хорошо?
Я вздохнула.
— Ты подумаешь, что я сошла с ума.
— Я уже давно знаю, что ты спятила, так что ты меня не удивила.
— Ладно-ладно, но всё же. Мне нужно с кем-нибудь поговорить, и ты единственная, кто сможет меня понять. Я сейчас пришлю тебе ссылку.
— Что там?
— Я нашла Шейна в «Фейсбуке».
— Да ну нахрен? Он всё так же горяч?
— Ага, точь-в-точь как раньше. Разве что волосы подстриг покороче и нашёл девчонку, которая, кажется, прямо прилипла к нему.
— Жесть! Он что, женат?
— Нет, они просто встречаются. Больно даже говорить об этом. Ты получила ссылку?
— Мм-м, Изабель ДеЛео? Твоя родственница?
— Офигеть, да? У меня такое чувство, будто моя жизнь проёбана, и нет, насколько мне известно, такой родственницы у меня точно нет. Кроме того, прикинь, города, в которых мы проживаем, имеют практически идентичные названия. Правда, они находятся в разных штатах, но это всё равно так странно.
— И правда, очень странно, — заключила Ноэль и ненадолго замолчала, просматривая профиль новой подружки Шейна. — Симпатичная. Та ещё стерва, правда?
— О да, — со смехом подтвердила я.
— Ты намного красивее её.
— Ты не должна говорить это.
— Нет, ну правда. Ты кинула ему заявку в друзья?
— Нет, я не могу.
— Всё хорошо?
Я кивнула, зная, что Ноэль не сможет увидеть этого через трубку. Всё равно этот кивок был ложью. Хоть я и сказала себе, что в порядке, горло сжалось, а сердце защемило. На глаза навернулись слёзы, но мне удалось их сдержать.
— Я ненавижу то, как закончились наши отношения. Ненавижу, что солгала ему. И больше всего ненавижу, что, приходя на свидание, начинаю сравнивать и вспоминать те дни, когда мы были вместе с ним в гостинице и ели наше любимое мороженое.
— По-моему, это нормально. Ведь он твоя первая любовь.
— Единственная любовь. Я всё ещё люблю его, Ноэль.
— Тогда отправь ему заявку. Напиши сообщение.
— Нет, посмотри на него. Он счастлив. Не знаю, что он чувствовал ко мне, но моя любовь к нему слишком сильна и сейчас вызовет одни лишь проблемы.
— Я бы не была такой благородной, — вздохнула Ноэль.
— Сказать честно, дело не только в этом. Мне больно смотреть даже на его фото. Не могу представить, что буду чувствовать, когда он скажет мне, что счастлив или любит другую. Я этого не вынесу.
— Тогда заблокируй его. А то так и будешь мучить себя.
— Ладно, давай спать. Я позвоню тебе завтра.
— Спокойной ночи, — зевнув, попрощалась подруга.
Недолго думая, я добавила его страницу в закладки.
***
Как бы я ни пыталась не заходить на «Фейсбук», но всё чаще ловила себя на том, что постоянно проверяю страницу Шейна, смотрю, не выложил ли он что-то новое, а также просматриваю профиль Изабель, поскольку её лента обновлялась чаще. Когда я сидела, просматривая новые фотографии, зазвонил телефон.
— Алло?
— Привет, Розали. Это папа.
— Привет, пап. Как ты?
— На самом деле, поэтому я тебе и звоню. Пообещай, что не будешь нервничать, но мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что-то случилось? Ты в порядке? Ты заставляешь меня волноваться.
— Всё хорошо, но я хотел тебе сказать, что у меня был инсульт. Врач объяснил, что это был микроинсульт.
— Боже мой! Когда?
— Около месяца назад.
— Месяца? И ты говоришь мне об этом только сейчас?
— Ну, я вроде говорил тебе об этом. Помнишь, когда рассказывал, что упал в обморок во время пробежки.
— Но ты сказал, что всё хорошо, ничего серьёзного.
— Это действительно так. Просто я не хотел тебя волновать. Однако Джоанна настояла, чтобы я тебе рассказал.
— Я скоро буду, — перебила я, открывая ноутбук. — Сейчас посмотрю расписание на ближайшие рейсы. Не могу поверить, что ты мне ничего не сказал.
— Тебе не надо приезжать, говорю же, со мной всё хорошо. Когда это случилось, я несколько дней провёл в больнице, но ты ведь помнишь, мы постоянно созванивались.
Мне хотелось придушить отца за такие слова. Но он был прав, мы действительно созванивались с ним каждый день, правда, он ни разу не обмолвился о том, что произошло на самом деле. Как хорошо, что папа поддерживает с Джоанной дружеские отношения, ведь если бы не она, я бы так ничего и не узнала. А пока мне нужно найти билет на ближайший рейс и лично убедиться, что с папой действительно всё хорошо, как он и говорит.
— На сегодня есть вечерний рейс. Так что буду поздно.
— Дай мне знать, когда прилетишь. Я встречу тебя в аэропорту.
— Нет, пап. Ты не поведёшь машину. Позвони Джоанне и спроси, сможет ли она забрать меня.
— Хорошо-хорошо. Пообещай, что позвонишь, как только приземлишься.
***
Плюс плохих новостей в том, что они помогают отвлечься. А самый большой плюс шестичасового перелёта в том, что в это время у тебя нет никакого доступа к «Фейсбуку». Благодаря этому я наконец-то смогла заняться книгой, над которой работала уже долгое время. Но, к сожалению, чем больше я писала, тем больше посвящала её Шейну.
Похоже, мне просто необходимы перемены.
Была уже почти полночь, когда самолёт приземлился в аэропорту. Я не хотела, чтобы отец садился за руль в такое время, лишь бы забрать меня, но обещала позвонить. Как только прозвучал сигнал, что можно отстегнуть ремни безопасности, я набрала номер отца.
— Привет, Розали. Хорошо долетела?
— Да, неплохо. Даже почти избежали турбулентности. Слушай, тебе не нужно меня забирать. Уже довольно поздно, я возьму такси.
— Да, уже достаточно поздно, но я не выезжал встречать тебя. Он уже на месте?
— Я сейчас выхожу из самолёта. Кто уже на месте?
— Шейн. Шейн поехал встретить тебя.
Отлично, кажется, у меня галлюцинации.
— Что? Кажется, связь пропала. Что ты сказал?
— Что Шейн поехал встретить тебя. Он уже должен быть на месте. И заберёт тебя.
Я повесила трубку и посмотрела на возникшую передо мной очередь из людей, желающих как можно скорее сойти с самолёта. Может, стоит что-то предпринять? Я выгляжу дерьмово как никогда. И бог знает, что творится у меня на голове. Да что он вообще здесь делает?
Как только я сошла с трапа, началась безумная возня. Выбравшись из этой суматохи, я села в зале ожидания, чтобы успокоить дыхание. Моё сердце колотилось, как бешеное, на мгновение я даже подумала, что заболела.
Да что со мной не так?
Глубоко вдохнув, я направилась в дамскую комнату и посмотрела на себя в зеркало. Ополоснув лицо водой, полезла в сумочку в надежде найти там хоть какую-нибудь помаду, чтобы придать себе более-менее приемлемый вид. Собрала волосы в высокий хвост и, затянув их резинкой, поправила пряди. Не идеально, но сойдёт.
Когда я проходила со своими вещами через раздвижные двери, моё сердце забилось сильнее. В этот момент я осознала, какой никчёмной была моя жизнь без него. Конечно, я закончила колледж и переехала на другой конец страны, но на этом всё. Дальше моя жизнь словно стала бесцветной, окрасившись в чёрно-белые тона.
Пройдя пост охраны, я увидела стоящего посреди прохода с букетом цветов в руках Шейна. Он был одет в чёрные штаны и облегающую насыщенного баклажанового цвета рубашку. Благодаря зачёсанным назад волосам и очкам в чёрной оправе он выглядел ещё сексуальнее, чем прежде, хотя я не думала, что такое вообще возможно.
При виде меня Шейн широко улыбнулся. Подняв другую руку, он продемонстрировал белую табличку, надпись на которой гласила: «Принцесса Розали».
Моё сердце затрепетало так, словно я ожила, очнувшись ото сна. Когда я поспешила к нему, он направился в мою сторону и, бросив всё, поднял меня и повернул к себе. Со смехом повиснув на нём, я обвила руками его шею, и из моих глаз покатились слёзы.
~ 15 ~
— Чёрт, как же я рад тебя видеть, — сказал Шейн.
Он перестал сжимать меня в объятьях, но так и не выпустил из кольца своих рук. Неожиданно склонившись ко мне, парень поцеловал меня в губы. Мне оставалось лишь счастливо вздохнуть.
— Тсс… Никаких звуков, а то я не отвечаю за то, что могу сделать с тобой здесь и сейчас, — произнёс он.
Держи себя в руках, Розали. Ты. Не. Должна. Так. Вздыхать.
Шейн поднял букет цветов и торжественно вручил его мне. Затем он взял мою сумку и обнял меня за плечи, как будто так и должно быть. Вот только я так не думала. Мне всегда казалось, что такое невозможно в реальности и случается только в фильмах.
Он со своей девушкой так же себя ведёт? Вот же счастливая сука.
Пока мы шли из аэропорта, никто из нас не произнёс ни слова. Когда мы сели в машину, перед тем как поехать, Шейн снял очки и протёр их салфеткой.
— Когда ты начал носить очки? — поинтересовалась я.
— В колледже, чтение книг сильно сказалось на моём зрении.
— Ты учился в колледже?
— Разве твой отец не говорил тебе?
— Мой отец?
— Да, он здорово мне в этом помог. Я удивлён, что он ничего не рассказывал тебе.
— Кажется, я начинаю подозревать, что мой отец утаил от меня не только это, — задумчиво произнесла я.
— Я тоже ничего не знал про инсульт. Когда моя мать узнала об этом, то настоятельно попросила его рассказать обо всём тебе. Как только я узнал, то тут же сел в тачку и поехал к ним.
— Так ты теперь водишь?
На мгновение Шейн стиснул зубы и заметно помрачнел. Я знала, что он что-то скрывает от меня, и предполагала, что это связано с Изабель. Мне хотелось спросить, водит ли он машину один или она тоже садится за руль, но было интересно, расскажет ли он об этом сам.
— Последние два года я жил в Вирджинии, — начал он. — После нашей последней встречи я переехал в Калифорнию, и пока был там, решил поступить в колледж на Историю искусств. Быстро набрав нужные баллы и отучившись там несколько лет, я получил диплом бакалавра, но понятия не имел, что делать дальше. Твой отец посоветовал мне заняться преподаванием, так я переехал в Вирджинию, и мне наконец-то подвернулась удача.
— Почему именно Вирджиния?
— Потому что мне нужно было уехать куда-то, где ничего бы не напоминало о тебе.
От его слов у меня перехватило дыхание. Мне хотелось задать ему так много вопросов, но с моих губ не сорвалось ни слова. Я не могла определиться, ранили меня его слова или же разозлили, однако продолжала думать об Изабель и о том, когда же он, наконец, расскажет о ней.
Как только мы проехали мимо папиного дома, я с удивлением обернулась к Шейну, ожидая объяснений, но он не проронил ни слова.
— Куда мы едем? — спросила я.
— На наше место.
В отель? Серьёзно? И после стольких лет он ведёт себя так, как будто ничего не произошло, как будто ничего не изменилось?
— Туда я не поеду, — возразила я. — Это просто смешно, Шейн. Ты действительно думаешь, что я просто так пересплю с тобой после всего, что было?
— Я везу тебя в гостиницу совсем не для этого.
— О да, конечно же. Я что, похожа на дуру? Зачем бы нам ехать тогда именно туда?
— Потому что я остановился у своей матери, а ты — у своего отца, а мне кажется, нам надо поговорить.
— Нам не о чем разговаривать. У тебя есть девушка. Ты вообще собирался об этом упомянуть? Или думаешь, что всё, что было в Джерси, осталось в Джерси? Скажу тебе так: что бы ты ни думал, здесь далеко не Вегас.
— Ты серьёзно считаешь, что это всё, о чём я сейчас думаю? Что я бросил свои дела, забрал тебя из аэропорта посреди ночи, и всё это только ради секса? Спасибо большое, Розали. Я никогда не относился к таким парням, да и сейчас таким не являюсь.
— Тогда что насчёт того, что ты сказал раньше?
— Может, я и поступил неправильно, но это был просто флирт. Который не имеет сейчас никакого значения. Ты права, у меня есть девушка. Её зовут Изабель, и я сделал ей предложение. Но какая, нафиг, разница? Как насчёт тебя? Ты уже, должно быть, замужем. Почему не рассказываешь мне об этом замечательном счастливом мудаке, за которого ты вышла?
— Нет! Не говори ничего, не смей так со мной разговаривать. Я… Я даже не могу… Просто отвези меня домой. Сейчас же!
Я скрестила ноги и отвернулась к окну. Мне сейчас не хотелось даже находиться рядом с ним, не то что видеть его. Он сделал ей предложение?
Не смей плакать, Розали. Не. Смей. Плакать.
Я прикусила губу, чтобы сдержать слёзы, но они всё равно покатились по щекам. Я старалась дышать ровно. У меня не получалось сдержать эмоции, но я могла показать ему, какую боль причинили его слова.
— Розали, — мягко позвал меня Шейн. Его ладонь накрыла мою руку, но я отмахнулась от неё.
— Отвези меня домой, — коротко бросила я.
~ 16 ~
На следующее утро я проснулась от запаха папиных панкейков — его коронного блюда. Завязав волосы в небрежный хвост, я направилась на кухню, чтобы проверить, как же в действительности обстоят дела у папы.
— Ох, а вот и моя девочка, — улыбнулся отец.
Пока он переворачивал блинчики, я подошла к отцу и поцеловала его в щёку. Папа выглядел неплохо, казалось, он совсем не изменился за прошедший с нашей последней встречи год.
Как и всегда, папа привычно сел во главе стола, а я устроилась рядом с ним. Когда он поливал панкейки сиропом, его рука слегка тряслась. Если это худшее из проявлений его болезни, то, думаю, я смогу с этим смириться. Мой отец никогда бы не признался, что что-то не так, но сейчас я, по крайней мере, могла своими глазами убедиться, что ему и правда повезло, и сейчас у него всё в порядке.
— Всё хорошо? — спросил папа. — Кажется, тебя что-то беспокоит.
— Просто волнуюсь за тебя. Я рада, что всё обошлось. Обещай мне, что больше не будешь утаивать от меня подобное. Довольно тяжело находиться так далеко от дома.
— Ты что-то скрываешь от меня. Есть что-то ещё, ведь так?
Подняв взгляд от панкейков, я поймала мягкий отцовский взгляд, и в это мгновение на глаза снова навернулись вчерашние слёзы. Я не хотела плакать перед папой. Вообще ни перед кем не хотела. Закрыв лицо руками, я понадеялась, что он не станет расспрашивать меня. Заговори я об этом, то расплакалась бы ещё больше.
— Мне знакомы эти слёзы, — вздохнул отец. Пододвинув свой стул ближе ко мне, он прижал меня к груди. — Когда твоя мать ушла от меня, я тоже так плакал. Нет ничего хуже боли, причинённой любовью.
Папа погладил меня по голове, и это напомнило мне о временах, когда я была совсем маленькой, и он приходил утешать меня.
— Это ведь из-за Шейна, да?
Я кивнула, и слёзы с новой силой полились из моих глаз. Я хотела спросить его, как он догадался, но слова застряли в горле. К счастью, мне не пришлось ничего говорить.
— Я не слепой, — произнёс отец. — Признаю, мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в ваших отношениях, но в конце концов я догадался, что пока он жил здесь, вы встречались.
— Прости, — прошептала я.
— Вы взрослые люди. После отъезда Шейн звонил матери, иногда с ним разговаривал и я. Даже после нашего развода с Джоанной он всё ещё звонил и заезжал в гости, когда был неподалёку. Я видел, как сильно он тебя любит. Это лучшее, что только может пожелать отец для своей дочери. Некоторые могли бы посчитать это чем-то недопустимым, ведь он как-никак был твоим сводным братом, а мне почти что сыном. Но он не мой сын и никогда им не был.
Отец протянул мне платок, и я вытерла слёзы. Каким-то образом, просто слушая, как папа отзывается о нём, я почувствовала себя лучше. Мне нужно поговорить с Шейном о прошлой ночи. Многое показалось очень странным, и мне нужно всё прояснить.
— Розали, я знаю тебя. Знаю, что у тебя голова идёт кругом. Чем больше ты думаешь, тем больше запутываешься в собственных выводах. Мы с Шейном много разговаривали последние несколько лет. И поверь, когда испытываешь сильные чувства к кому-то, как ты сейчас, лучше не терять время впустую. Жизнь слишком коротка, дорогая. Поговори с ним.
~ 17 ~
Взяв папину машину, я поехала на другой конец города к Джоанне. Я не знала, сможем ли мы с Шейном нормально пообщаться, или же он пошлёт меня к чертям, едва увидев на пороге, но, в любом случае, я должна была поговорить с ним. За последнее время накопилось слишком много вопросов, на которые у меня не было ответов.
Я нажала на звонок, и из глубины дома донёсся его голос. Странно, что после всего случившегося я была настолько взволнована. И нервно постукивая ногой, ждала, когда же откроется дверь. Как только я увидела выходящего из дома Шейна, моё сердце подпрыгнуло в груди.
Он был в облегающей футболке и тёмных джинсах. С прошлого раза волосы ещё больше растрепались. И без очков он безумно напоминал парня, в которого я влюбилась в школе.
— Не ожидал тебя здесь увидеть, — удивился он.
— Нам нужно поговорить.
— Именно это я и хотел сделать вчера.
— Серьёзно? Тогда извини. Я зайду?
— Мне бы не очень хотелось разговаривать здесь. За мной всё ещё числится номер в отеле. Может, поедем туда?
Я кивнула.
— Давай.
***
Отель казался гораздо большим, чем я его запомнила, и в нём было куда больше людей, чем в те субботние вечера, когда мы бывали здесь с Шейном раньше. Как оказалось, на этой неделе проходил какой-то съезд, и поэтому практически все номера были заняты.
Как только мы зашли в лифт, сразу же вслед за нами втиснулась большая группа туристов с камерами в руках, подталкивая нас с Шейном ближе друг к другу.
— Если бы я не знала, что здесь происходит, то подумала бы, что ты специально всё это подстроил, — с досадой пробормотала я.
Он ничего не ответил, просто улыбнулся. Незаметно для других его пальцы осторожно коснулись моей ладони и обхватили её. Я бросила на парня вопросительный взгляд, но он так и не повернулся. Когда лифт остановился на нашем этаже, Шейн сильнее сжал мою руку и начал проталкиваться через толпу к выходу.
Мы держались за руки до самого номера. Никто из нас не проронил ни слова, но я не могла сдержаться, чувствуя, как возвращается прошлая я, та самая, что была пять лет назад, когда мы оказались здесь в первый раз. Меня невероятно возбуждала сама мысль провести с Шейном несколько минут наедине, даже просто разговаривая. Только сейчас я начала осознавать, как сильно соскучилась по нему, и как много он до сих пор для меня значит.
Войдя в номер, я сняла туфли и села на кровать, скрестив ноги так же, как делала это раньше. Шейн открыл мини-бар и вытащил те самые стаканчики мороженого «Бен & Джерри».
— Я оставил их здесь перед тем, как поехать в аэропорт, — пояснил он. — Совсем не думал, что ты так расстроишься. Не хочешь мне объяснить, что произошло?
— Я вела себя как идиотка. Совершенно не хотела тебя слушать. И в итоге сорвалась.
— Можно поподробнее? — Он протянул мне ложку мороженого.
— Помнишь, что я сказала тебе в последнюю нашу ночь здесь?
— Конечно. Ты сказала, что у тебя появился другой. Я помню это так чётко, словно это было вчера. Нахожусь я здесь сейчас с тобой, и мне кажется, что так оно всегда и было.
— Именно поэтому я заплакала. Встреча с тобой в аэропорту… то, как ты поцеловал меня, даже если этот поцелуй ничего не значил, а затем ты повёз меня туда, где всё закончилось… Когда ты сказал, что у тебя есть девушка…
— Это ты сказала, что у меня есть девушка.
— И что? Разве ты не собирался мне о ней рассказать?
— Я не уверен, что это важно. К тому же, с твоих слов, ты тоже не была одна, ведь бросила меня, потому что встретила другого.
— Я солгала, — прошептала я. — Обманула тебя, о чём до сих пор сожалею.
— Тогда зачем ты вообще это сказала? Можешь хоть представить, как твоя ложь изменила мою жизнь? — Он отвернулся и подошёл к окну, наблюдая за тем, что происходит снаружи.
— Дело не только в тебе. Я считала, что без меня тебе станет лучше, даже несмотря на то, что для этого мне придётся пожертвовать своими чувствами. Я думала, что, если перестану удерживать тебя, ты сможешь жить лучшей жизнью. Так ведь и вышло. Ты поступил в колледж, стал учителем…
— И встретил другую.
В этот момент в кармане Шейна зазвонил телефон. Вытащив его, он на секунду озадаченно посмотрел на высветившееся на экране имя, а затем, помедлив, ответил.
— Изабель? Что такое? — поинтересовался парень.
Да эта сучка, похоже, прямо чувствует, когда надо позвонить!
— Нет, я не у матери. Я в «Хаятте[6]», — ответил он.
Разговаривая с Изабель, Шейн снова посмотрел на меня. Каждая секунда, которую он общался с ней по телефону, ранила меня всё сильнее. Ну почему он так на меня смотрит? Это был тот самый раздевающий взгляд, и осознание этого сжимало каждую частичку моего сердца так, что я не могла дышать.
— Да, всё так, — кивнул он. — Я уже говорил тебе о своих чувствах. Ты ведь понимаешь, что это неправильно, не заставляй меня повторять это снова. Хотя ладно, если тебе от этого станет легче. Я люблю…
Я больше не могла этого выносить. И уж точно не собиралась сидеть тут и выслушивать, как парень, которого я так хотела, признается в любви другой девушке. Схватив свои туфли, я выбежала из номера и направилась по коридору прямо к лифту.
Нажав на кнопку, я увидела, что Шейн приближается ко мне. Я продолжила жать на кнопку, моля, чтобы двери лифта поскорее открылись, и я смогла сбежать отсюда.
— Ты не можешь так просто взять и уйти, — остановил меня он.
— Могу. Именно это я сейчас и делаю. Что ещё ты от меня хочешь? Думаешь, если ты весь такой из себя охренительный, то я буду сидеть там и слушать, как ты признаешься в любви своей девушке?
— Я сказал ей не это, и она больше не моя девушка.
— Зачем ты лжёшь? Я всё слышала.
— По-моему, это не моя, а твоя прерогатива, помнишь? Давай вернёмся.
Он схватил меня за руку и потянул обратно в номер. Поскольку я не могла с ним справиться, мне оставалось только кинуть в него туфлей. Описав короткую дугу, она прилетела прямо ему в затылок.
Изумлённо приоткрыв рот, парень повернулся ко мне и захохотал.
— Кажется, ты кинула в меня туфлей. Или скажешь, что это сделал кто-то другой? — насмешливо поинтересовался он. — Ну всё, у тебя сейчас будут неприятности.
Подняв меня на руки и закинув на плечо, Шейн бросил мою туфлю в сторону нашего номера. Пока он нёс меня по коридору, я неустанно била его оставшейся у меня туфлей, но его это не волновало. Хотя было здорово поколотить его пару раз.
Кинув меня на кровать, Шейн выхватил импровизированное оружие из моей руки. Я не сопротивлялась и не пыталась выбраться, зная, что это бесполезно, пока он сидит надо мной, удерживая меня за запястья.
— Дай мне наконец-таки сказать, — настойчиво произнёс он. — Где справедливость, чем я вообще заслужил эту глупую ревность? Разве не ты порвала со мной тогда?
— Я знаю, что виновата. Знаю, что веду себя, как ненормальная, но я ничего не могу с собой поделать. Похоже, со мной и правда что-то не так.
— Не думай, что ты одна такая. Ты вообще представляешь, как долго я пытался тебя забыть? Сколько времени прошло, прежде чем я снова смог двигаться дальше?
— Не представляю, но, очевидно, спустя некоторое время тебе всё же удалось это сделать.
— Ошибаешься. Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Похоже, пришло время рассказать тебе об Изабель. Так вот. Она была слишком похожа на тебя. С такой же фамилией и похожей внешностью, даже хобби у неё такое же. В то время для меня это казалось лучшим вариантом, ведь я сходил по тебе с ума, но всё это было не то. Несмотря на некоторую схожесть с ней, вы абсолютно разные.
— Вообще-то, ты говорил, что собираешься на ней жениться.
— Нет, я сказал, что сделал ей предложение, и то лишь потому, что в тот момент был безумно зол. Я был так подавлен из-за того, что провёл столько лет вдали от тебя. Изабель отказала мне, потому что знала, что, встречаясь с ней, я всё ещё люблю тебя. И несмотря на то, что я пытался себя убедить, будто всё это неправда, ночью в аэропорту я понял, что она была права.
— Что за херню ты несёшь! — сердито бросила я. — А что насчёт того телефонного разговора?
Шейн устало вздохнул.
— Изабель тяжело приняла новость о расставании. Я не хотел бросать её по телефону, но больше не хотел и напрасно терять время, находясь вдали от тебя, поэтому должен был сказать ей всё как есть. Если бы ты не заехала, я бы сам вышел с тобой на связь.
— Но я слышала твои слова! Слышала, как ты сказал по телефону, что любишь её.
— Ты ушла слишком рано. Изабель лишь хотела услышать, что я и правда люблю только тебя, Розали. Она сказала, что, если бы она смогла снова услышать эти слова, ей стало бы значительно легче, потому что это значит, что проблема не в ней. — Он покачал головой. — Я не могу этого объяснить. Она не хотела выходить за меня замуж, но ей тяжело далось наше расставание. Тем не менее, несмотря ни на что, с тех самых пор, как впервые тебя увидел, принцесса, я люблю и всегда любил только тебя, Розали.
Моё сердце растаяло от его слов.
— Я тоже тебя люблю.
Я нежно притянула Шейна к себе, и он поцеловал меня. В моей груди неистово колотилось сердце, а когда он дотрагивался до меня, по коже пробегали мурашки. Не важно, как давно это было в последний раз, моё тело узнавало каждое прикосновение Шейна и требовало всё больше и больше.
***
Спустя два дня мы ужинали вместе с нашими родителями. Мы с Шейном сидели по одну сторону, а отец с Джоанной напротив нас по другую, прямо как в тот первый наш ужин, когда мы узнали, что наши родители поженились.
Когда все закончили с едой, папа подсел ко мне и коснулся моей руки.
— Когда собираешься обратно в Калифорнию? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответила я. — У Шейна ещё есть дела в Вирджинии, а потом он уедет со мной.
— Да это замечательные новости! — воскликнул отец. — И чем же ты собираешься там заниматься, Шейн?
— Я ещё никому не говорил об этом, но во время учёбы в колледже я познакомился с Дмитрием Никитиным, моим кумиром. Мы поддерживаем связь на протяжении нескольких лет, и вот через пару месяцев он открывает новую галерею и предлагает мне представить серию картин, над которыми я сейчас работаю.
— У тебя есть целая серия? Это невероятно! — восхитилась я.
— На самом деле они стали катализатором нашего разрыва с Изабель, так как эта серия была о наших с тобой отношениях, Розали. Можешь ли ты представить, как сильно я их ненавидел? — Шейн засмеялся. — Я всё никак не мог их закончить, потому что где-то глубоко внутри знал, что в наших с тобой отношениях тоже ещё не поставлена точка.
— Когда мне можно будет на них взглянуть?
— Скоро. Я хочу, чтобы ты увидела всю серию сразу. Для завершения мне не хватало всего одной картины, но что бы я ни пробовал нарисовать, мне всегда казалось, что это что-то не то. Однако мы снова стали парой, и в первую же ночь я осознал, что настал черёд и этой работы.
Рука Шейна скользнула по моим плечам, и он прижал меня к себе.
— Как же я рада видеть вас счастливыми, — умиротворённо вздохнула Джоанна.
Переглянувшись с Шейном, мы улыбнулись.
~ 18 ~
Когда Шейн снова вернулся ко мне, моя жизнь из сна превратилась в реальность. Мы всё делали вместе, и у меня складывалось впечатление, словно мы никогда и не расставались.
Каждый день я работала над своей книгой. А Шейн продолжал готовиться к выставке, заняв свободную спальню своими принадлежностями для рисования.