- Она заколдована? - Кристина спросила почти не дыша. - Я буду видеть странные сны?
- Это утолит Вашу жажду, леди,- сказал фейри. - И Ваша улыбка на губах - это все, чего я прошу взамен.
Кристина взяла стаканчик с янтарной жидкостью. Она сделала глоток, и Марк выхватил стакан из ее рук, но Кристина успела почувствовать вкус маракуйи, сладкой и терпкой. Стакан упал, звеня у ее ног, забрызгав его руки. Марк слизнул жидкость со своей кожи, все это время смотря ей в глаза.
Кристина пошла дальше. Она почувствовала приятное тепло, разливающееся в ее груди. Торговец напитками смотрел на Марка, который отдал ему человеческую монету и спешил за Кристиной.
- Стоп, - сказал он. - Кристина, угомонись, ты идешь прямо к центру пира – там музыка будет более громкой.
Она остановилась и протянула ему руку. Она чувствовала себя бесстрашной. Она знала, что должна быть напуганной, ведь она выпила напиток фейри, и что-нибудь должно было случиться. Но вместо этого она чувствовала, будто летит. Она свободно парила, только Марк был там, чтобы приковать ее к земле. - Потанцуй со мной, - попросила она.
Он уставился на нее. Марк выглядел все еще злым, но, однако, он аккуратно держал ее руку. - Ты уже достаточно натанцевалась. И напилась.
- Достаточно танцев? - Снова появились девочки в коричневых платьях, их красные рты смеялись. Несмотря на разный цвет их глаз они выглядели почти одинаково. Одна из них сняла ленту с горла – Кристина уставилась; шея была настолько покрыта шрамами, что казалось, будто голова живет отдельной жизнью.
- Танцуйте вместе, - сказала девочка и обвязала ленточкой запястья Марка и Кристины, связывая их вместе. - Наслаждайся, Охотник. - Она усмехнулась Марку своими черными и острыми, как иглы, зубами.
Кристина ахнула и споткнулась, увлекая Марка за собой, так как их связывала лента. Лента растянулась, словно резинка, даже не порвавшись. Марк потянулся за ней, положив ее руку в свою. Их пальцы переплелись.
Он увлекал ее за собой в непроходимый туман. Они пробирались среди танцующих пар до тех пор, пока музыка не стихла, и трава не казалось такой примятой.
Марк завернул в другую сторону к роще деревьев. Он скользнул на ветки, держа за руку Кристину, чтобы она могла следовать за ним. Как только она нырнула под ветки следом за ним, он скрыл их за ветками деревьев от окружающего мира. На этих ветках было множество фруктов, а сами они касались земли.
Марк сел и достал свой нож. - Подойди сюда,- сказал он. И когда Кристина подошла, чтобы сесть рядом, то он взял ее руку и разрезал ленту, что связывала их.
Лента издала шипящий звук, полный боли, точно раненое животное, только разве что поношенное. Он отстранился от Кристины и убрал нож. Слабый солнечный свет проскользнул сквозь ветки, и в этом свете лента вокруг его запястья выглядела как следы крови.
Лента вокруг кисти Кристины все еще была завязана, но больше не горела. Она попыталась зацепить ее своими ногтями, ей это удалось, и лента упала на землю. Ее руки и пальцы все еще были в движении. Возможно, она все еще была под действием волшебного напитка.
Она посмотрела на Марка. Его лицо и разноцветные глаза были затуманены. - Это все могло очень плохо закончиться, - сказал он, убирая остатки ленты. - Это соединяющее заклинание, способное соединить двух людей вместе и вывести одного из них из-под контроля, потянув сначала того, с кем был связан, а затем и остальных.
- Марк,- сказала Кристина. - Мне очень жаль. Мне следовало послушать тебя. Ты знаешь больше об этих пирах, чем я. У тебя есть опыт. А у меня есть только книги, что я прочла.
- Нет, - сказал он неожиданно. - Я тоже хотел пойти. Мне понравилось танцевать с тобой. Было хорошо находиться там с кем-то…
- С человеком? - спросила Кристина.
Сердце в ее груди сжалось, необъяснимое горячее давление захлестнуло ее, когда она взглянула на Марка. Его впадины на скулах. Его футболка была расстегнута у горла, она могла видеть место, которое всегда считала самым красивым на теле мужчины – гладкая мышца над ключицей и уязвимая впадинка.
- Да, человек, - сказал он. - Мы все люди, я знаю. Но я почти никогда не встречал никого человечнее тебя.
Кристина затаила дыхание. Туман фейри украл ее дыхание, а чары вокруг них сгущались, так она думала, и что все заколдованно вокруг них.
- Ты добрая, - сказал он. - Одна из самых добрых людей, которых я когда-либо встречал. На Охоте не было добра. Когда я думал, что решение Холодного мира было вынесено, я не знал, что кто-то, за тысячу миль от Идриса, кто не знает меня, плакал из-за мальчика, которого кинули…
- Я сказала, что я не плакала, - голос Кристины дрогнул.
Она почувствовала прикосновение его пальцев к своему лицу. Затем он убрал их, его руки растворились в тумане. - Ты плачешь сейчас, - сказал он.
Когда она посмотрела на его руки, то заметила, что они были в ее собственных слезах. И когда она потянулась к нему сквозь туман и поцеловала его, то почувствовала соль.
На какой-то момент Марк замер, он был поражен и не двигался, а Кристина почувствовала, словно кинжал ужаса пронзил ее, гораздо хуже вида любого демона. Возможно, Марк не хотел этого, он мог быть напуган…
- Кристина, - сказал он, когда она отдалилась от него, и сел на колени. Его рука скользнула по ней немного неловко, и остановилась на ее волосах. - Кристина, - повторил он снова, с надломом в голосе, с грубостью, говоря о его желании.
Она положила свои руки по обе стороны его лица, разместив ладони во впадинках на его щеках, и удивилась мягкости его кожи, ведь у Диего она грубая и жесткая. Она позволила ему прикоснуться к себе, поцеловать себя.
Звезды взрывались перед ее глазами. Не просто звезды, а разноцветные, великолепные звезды фейри. Она словно видела облака и созвездия, она чувствовала свежий ночной воздух на его губах. Его губы неистово пробовали ее. Марк все еще бессвязно повторял ее имя в перерыве между поцелуями. Его свободная рука скользнула к изгибам ее талии, поднимаясь все выше. Он каждый раз вдыхал, когда ощущал ее пальцы, блуждающие по его коже и, дойдя до ключицы, Кристина почувствовала сильный пульс на его горле.
Он сказал что-то на красивом языке, которого она не знала. Мгновение – и Марк уже на земле, а Кристина уселась поверх него. Он прижимал ее все ближе, а его пальцы крепко сомкнулись на ее спине и плечах. Кристина думала: а было ли у Марка с Кираном все также - таким властным и непоколебимым? Она вспомнила их поцелуй в пустыне перед Институтом, и как это все выглядело, фанатично, настоящее столкновение тел, и это разожгло в ней желание тогда, то же произошло и сейчас.
Его спина выгнулась вверх, и она услышала его вздох, когда она скользила по его телу, покрывая поцелуями его шею и грудь через футболку. А потом она переместила свои пальцы на кнопки футболки. Она услышала его смех, а он, задыхаясь, повторял ее имя, затем сказал: - Я никогда не думал, что ты даже посмотришь на меня, не на такого как ты, принцесса Сумеречных охотников…
- Удивительно, на что способен заколдованный напиток. - Она хотела казаться беззаботной, дразня его. Но Марк был все еще под ней. Через мгновение он подвинулся, быстро и грациозно, и сидел как минимум в полуметре от нее, подняв руки вверх, словно стараясь держать ее подальше от себя.
- Напиток фейри? - переспросил он.
Кристина удивленно посмотрела на него. - Тот сладкий напиток, что дал мне мужчина с кошачьим лицом. Ты пробовал его.
- В нем ничего не было, - сказал Марк, с несвойственной ему грубостью в голосе. - Я помню момент, когда я коснулся губами своей кожи. Это был всего лишь ежевичный сок, Кристина.
Кристина отстранилась как от его гнева, так и от осознания, что ничего магического не было в напитке и в том, что она делала.
- Но я думала…
- Ты думала, что целовала меня потому, что была опьянена, - сказал Марк. - Не потому, что ты хотела этого или из-за того, что я действительно нравлюсь тебе.
- Но ты мне нравишься. - Она потянулась к своим коленям, но Марк уже встал. - С того момента, как увидела тебя.
- И поэтому ты была с Диего? - спросил Марк, а затем помотал головой. - Я не могу это сделать.
- Сделать что? - спросила Кристина, пошатываясь на ногах.
- Быть с человеком, который врет. - Сказал Марк.
- Но ты тоже врал. Ты врал о том, что был с Эммой.
- И ты приняла участие в этой лжи тоже.
- Потому, что так должно было быть, - сказала Кристина. - Это ради их блага. Если бы Джулиан не любил ее, то ничего бы не было...
Она замолчала, заметив, как Марк побелел. - Что ты сказала?
Кристина закрыла рот рукой. Тот факт, что она знала о чувствах Эммы и Джулиана друг к другу, был очевиден для нее, она не понимала, как другие этого не замечают. Это было видно в каждом слове, жесте, даже сейчас, как Марк мог не знать?
- Но они парабатаи, - сказал он озадаченно. - Это не законно. Наказание – Джулиан бы не стал. Он просто бы не стал.
- Мне очень жаль. Мне не надо было ничего говорить. Я просто догадывалась…
- Ты не догадывалась, - сказал Марк и отвернулся от нее, он стал выбираться из ветвей дерева.
Кристина последовала за ним. Он должен был понимать, что не следовало ничего говорить Джулиану. Ее предательство заставило почувствовать на месте сердца тяжелый груз, она боялась за Эмму, осознав то, что она сделала. Она пробилась сквозь ветки дерева, а сухие и острые листья оставили порезы на ее коже. Мгновение спустя она оказалась снаружи на зеленом холме и увидела Джулиана.
* * *
Музыка разбудила Джулиана. Музыка и непередаваемое чувство тепла. Ему никогда не было тепло так долго, даже ночью, когда он был закутан в простыни.
Он моргнул. Он мог слышать музыку на огромном расстоянии. Он повернул голову и увидел Эмму рядом с ним, ее голова была на куртке. Их руки были сплетены и лежали на траве, а его загорелые пальцы плотно держали ее маленькие кисти.
Он быстро убрал свою руку, сердце его бешено колотилось в груди, и поднялся на ноги. Джулиан задумался: это он к ней потянулся во сне или она? Нет, Эмма бы не потянулась к нему. У нее был Марк. Она, возможно, поцеловала его - Джулиана, но повторила имя Марка.
Он думал, что с ним все будет в порядке, когда он спит так близко к ней, но ему было плохо. Его руки все еще горели, но остальная часть его тела была холодной. Эмма что-то прошептала и повернулась, ее светлые волосы падали на ее руку, а рука оставалась на земле, словно тянется к нему.
Джулиан не мог этого вынести. Схватил свою куртку и пошел к холму. Может, тогда можно было определить, насколько близко они были к подножию горы. Как долго им еще надо будет добираться до Неблагого двора и когда они закончат эту сумасшедшую миссию. Не то, чтобы он винил Марка; нет, он не винил. Киран был семьей Марку, а Джулиан ценил семью больше всего остального.
Но он уже начал переживать за детей в Институте, они могли быть разозленными, в панике. Он никогда не оставлял их. Никогда.
Ветер усилился и подхватил музыку. Джулиан оказался на краю холма, глядя вниз на зеленую траву. Всё казалось необычным.
Танцоры. Они двигались в такт музыке, которая, казалось, исходила из самого центра земли. Звук был настойчивым, требовательным. Он призывал присоединиться к нему и унести, словно волна способна вынести тебя из моря на берег.
Джулиан почувствовал влечение, хотя он и был достаточно далеко. Его пальцы хоть и болели, но потянулись к кистям. Куда бы он ни смотрел, он видел интенсивность цвета и движения, что заставило его почувствовать, будто он стоит в своей студии перед мольбертом. Он чувствовал, как если бы смотрел на фотографии, где цвета были скорректированы для максимального насыщения цветом. Цвет листьев и травы был почти ядовито-зеленым. Фрукты были ярче, чем ювелирные изделия. Птицы, которые парили в воздухе так красиво, навели Джулиана на мысли, что если они ни на кого не охотились, то у них не было другой цели, кроме как быть здесь для красоты.
- Что случилось? - Он обернулся и увидел ее на вершине холма. Эмма. Ее длинные волосы распущенны и вьются вокруг нее. Его сердце екнуло, пропустив удар гораздо более сильный, чем когда он услышал музыку фейри.
- Ничего. - Его голос оказался грубее, чем он хотел. - Просто ищу Марка и Кристину. Когда я их найду, нам надо будет уходить. Нам предстоит дальняя дорога.
Она придвинулась к нему, выражение ее лица оставалось задумчивым. Солнце просвечивает сквозь облака, освещая ее волосы, затем плавно переходя в волны шафрана. Джулиан крепко сжал свою руку, не позволяя поднять свои пальцы, чтобы зарыть их в ее светлых волосах. Этот голос, обращенный к Джулиану, в моменты перехода из сумерек в ночь, когда дети уже спали, и он был один с Эммой. В моменты мягкой речи и интимности он понял, что они были больше, чем парабатаи. В изгибе ее спящего лица, в водопаде ее волос, в том, как падали тени от ее ресниц на щеки, был мир, о котором ему мало было известно.
- Ты слышишь музыку? - спросила она, придвигаясь ближе. Достаточно близко, чтобы дотронуться. Джулиан гадал, так ли ощущается наркотик. Желая того, чего они не могли желать. Думая, Этот раз не будет ничего значить.
- Эмма, нет, - сказал он. Он не понимал, чего конкретно просил. Не будь так близко ко мне, я не могу этого вынести. Не смотри на меня так. Не будь всем, чего я хочу, но не могу иметь. Не заставляй меня забыть, что ты с Марком и никогда не будешь моей.
- Пожалуйста, - проговорила она. Она взглянула на него с широко открытыми глазами, наполненными болью. - Пожалуйста, мне надо…
Часть Джулиана, что никогда не могла выдержать этого, заставила его стиснуть руки и упереться ногами. Но их тела почти соприкасались. Он положил руку на ее щеку. Он заметил, что с ней не было Кортаны, что повергло его в некоторое недоумение. Зачем она ее оставила?
Ее глаза полыхнули. Она приподнялась на цыпочки, наклонив лицо. Ее губы шевелились, но он не мог разобрать, что она говорила из-за шума в ушах. Он вспомнил, как был сбит очередной волной, как его тогда прижало ко дну, он задыхался и был не в силах подняться. Что-то более могущественное двигало им, и ему больше не нужно было сопротивляться.
Она обвила руками его шею, накрыла своими губами его, и он впустил те чувства, сдаваясь. Все его тело сжалось, сердце бешено билось, наполняя вены гудящей кровью и энергией. Он захватил ее в свои объятия, она казалась такой маленькой и сильной в его руках. Он задыхался, не мог дышать, ощущая резкий привкус крови. Но не Эммы. Он не мог почувствовать Эмму, и ее запах был совсем другим. Исчезла сладость нагретой солнцем кожи, трав, мыла и шампуня, запах снаряжения, золота и девушки.
Вы не растете с кем-то, не мечтаете о ком-то, позволяя формировать вашу душу и отставлять свои отпечатки в сердце, и знать, что человек, которого вы поцеловали, не был этим человеком. Джулиан дернул головой, проводя тыльной стороной ладони по рту. Костяшки были измазаны кровью.
Он смотрел на женщину-фейри, ее кожа была гладкой и бледной, без рун. Она улыбалась своими красными губами. Ее волосы были цвета паутины, серые и тонкие. Она могла быть любого возраста. Ее единственная одежда была рваной. Она была одновременно прекрасна и отвратительна.
- Ты меня восторгаешь, Сумеречный охотник, - напевала она. - Ты не вернешься в мои руки для продолжения поцелуя?
Она протянула руки. Джулиан повернулся. Он никогда в своей жизни не целовал никого кроме Эммы, теперь он почувствовал себя больным, боль была в сердце и животе. Он хотел достать клинок, чтобы сжечь воздух между ними, чтобы почувствовать приятное жжение по венам и рукам.
Его рука едва сомкнулась вокруг рукояти, как он вспомнил: это не будет здесь работать.
- Оставь его в покое! - закричал кто-то.
- Отойди от моего брата, leanansidhe[13]!
Это был Марк. Он вышел из рощи, за ним следовала Кристина. В его руке был кинжал.
Фейри-женщина рассмеялась. - Твое оружие здесь не работает, Сумеречный охотник.
Раздался щелчок, и складной нож Кристины оказался в ее открытой руке. - Подойди и повтори свои слова около моего клинка, наглая женщина.
Фейри отстранилась с шипением, и Джулиан увидел свою собственную кровь на ее зубах. Он чувствовал легкое головокружение от боли и гнева. Она резко обернулась и исчезла в один момент, оставляя серо-черное пятно вниз по склону.
Музыка остановилась. Танцоры тоже начали разбегаться: солнце, густые тени на земле. Какой бы вид пира это ни был, этот был явно недружелюбен вечером.
- Джулиан, брат. - Марк бросился вперед. - Ты выглядишь больным, присядь, выпей воды.
Раздался легкий свист. Джулиан повернулся. Эмма стояла на вершине горы, пристегивая Кортану. Он увидел облегчение на ее лице, когда она заметила их.
- Я задавалась вопросом, куда вы ушли, - сказала она, спеша вниз по склону. В ее улыбке, когда она смотрела на них, была надежда. - Я боялась, что вы съели фрукты фейри и бегали голые по земле.
- Никакой обнаженки, - сказал Джулиан.
- Никакой земли.
Эмма затянула ремень Кортаны. Ее волосы были собраны сзади в длинную косу, лишь несколько золотых завитков не повиновались. Она посмотрела на их напряженные лица своими карими глазами. - Все хорошо?
Джулиан все еще чувствовал отпечатки leanansidhe[14] на себе. Он знал, что эти фейри были дикими, они принимали форму того, что тебе больше всего хотелось увидеть, соблазняли и питались кровью и кожей жертвы.
По крайней мере, он был единственным, кто увидел бы Эмму. Марк и Кристина увидели бы эту фейри в ее истинном обличье. Это было бы унижением, и опасность бы окружила всех.
- Все хорошо, - сказал он. - Нам лучше идти дальше. Звезды только появляются на небе, и нас еще ждет долгий путь.
***
- Ладно, - сказала Ливви, останавливаясь перед узкой деревянной дверью. Это место не было похоже на остальной Институт, все было из стекла и металла - очень современно. Ладно, это звучало, как предупреждение.
- Туда мы и пойдем.
Но она не стремилась туда идти.
Они решили, что Кит в качестве безмолвного участника событий, должен пойти в кабинет Артура Блэкторна. Даже если и было 2 часа дня, даже если он не хотел возиться с делами Центурионов, он должен был знать о плане Зары. Она была за Институтом, объяснила Ливви, что они пошли вдоль пляжа и скал, где и начали свой путь. Конечно, поэтому она и высказала свое мнение по поводу Артура – очевидно, она солгала.
Кит никогда особо не думал об Институтах: они всегда казались ему чем-то вроде полицейского участка, пчелиного улья, откуда Сумеречные охотники могли отслеживать происходящее. Казалось, они были больше похожи на маленькие города-государства: управляли какой-то территорией, но только назначенной семьей в Совете Идриса.
- Там действительно есть частная территория, которая принадлежит только Сумеречным охотникам? - Кит потребовал ответа, пока они поднимались вверх, по дороге к Институту, словно тени, отображающиеся на горах.
- Да, - ответила Ливви односложно. Другими словами, заткнись и слушай. У Кита было ощущение, что она обрабатывала происходящее, объясняя это ему. Он замолчал и уступил.
- Институтом управлял начальник, чьи семьи жили при нем или ней; он также принимали тех, кто потерял членов семьи, или сирот Нефилимов, которых было много. Глава Института обладал огромной властью: большинство Консулов было выбрано оттуда, и они могли издавать новые законы, которые могли быть приняты, если их поддержат остальные. Все Институты были такие же пустые, как и наш в Лос-Анджелесе. На самом деле, было много людей недавно из-за присутствия Центурионов. Они нужны для того, чтобы в случае необходимости собрать войско. Не было никакого персонала, так как не было необходимости в этом: Сумеречные охотники, которые работали на Институт, назывались Конклавом, были распространены по всему городу в собственных домах. Не то, чтобы их было много, - добавила Ливви угрюмо. - Так много людей погибло во время Темной войны 5 лет назад. Но если отец Зары собирается стать главой Института, то он сможет не только создавать свои фанатичные Законы, но и Блэкторны будут выставлены на улицу, без дома, разве что в Идрисе.
- Неужели Идрис так плох? - спросил Кит, пока они поднимались наверх по лестнице. Не то, чтобы он не хотел отправляться в Идрис. Он пока только привыкал к Институту. И он бы не хотел остаться здесь, если отец Зары одержит победу, ведь он был ни капельки не похож на Зару.
Ливви взглянула на Тая, который не прервал ее тираду.
- Идрис - это замечательное место. Но это место, где мы живем.
Они дошли до двери в кабинет дяди Артура, и все замолчали. Кит задумался, не может ли он просто пойти первым. Ему было все равно, потревожит он Артура Блэкторна или нет.
Тай обеспокоенно взглянул на дверь. - Мы не можем тревожить Дядю Артура. Мы обещали Джулсу.
- Но мы должны, - просто сказала Ливви и открыла дверь.
Узкая лестница вела к темной комнате под карнизом дома. Была группа столов, и на каждом стояла лампа, было так много ламп, что вся комната светилась. Каждая книга, каждый кусочек бумаги с нацарапанными записями, каждая тарелка с недоеденной пищей на ней, все было освещено.
Мужчина сидел за одной из этих парт. На нем был длинный халат поверх рваного свитера и джинсов, а его ступни были босые. Вероятно, его халат когда-то был синего цвета, но сейчас он был грязно-белым от постоянных стирок. Он однозначно был Блэкторном: его почти седые волосы вились, как и у Джулиана, а его глаза голубо-зеленые. Эти глаза прошлись по Ливви и Таю, затем остановились на Ките.
- Стивен, - сказал он и бросил перо, что держал в руке. Он упал на землю, расплескивая чернила.
Ливви открыла рот. Тай прижался к стене. - Дядя Артур, это Кит, - сказала Ливви. - Кит Эрондейл.
Артур сухо хмыкнул. - Конечно, Эрондейл, - сказал он. Его глаза, казалось, горели: в них была заметна болезнь, как жар от лихорадки. Он встал и подошел к Киту, смотря ему в глаза. - Зачем ты последовал за Валентином? - спросил он. - Ты, у которого было все. Да, не Аполлон, с волосами из чистого золота, чтобы предать красивого Бога, а следовать за злым? - От него пахло горько, старым кофе. Кит сделал шаг назад. - Каким Эрондейлом ты станешь? - спросил Артур. - Вильям или Тобиас? Стивен или Джейс? Красивым, жестоким или все вместе?
- Дядя, - сказал Тай. - Нам нужно поговорить с тобой. Это насчет Центурионов. Они хотят захватить Институт. Они больше не желают, чтобы ты оставался во главе.
Артур грозно посмотрел на Тая. Затем он начал смеяться. - Это правда? Это? - спрашивал он. Казалось, смех переходит в рыдание. Он обернулся и сел, тяжело упав в свое рабочее кресло. - Какая шутка, - сказал он жестоко.
- Это не шутка, - начала было Ливви.
- Они не хотят отнять Институт у меня, - сказал Артур. - Как будто я им управляю! Я никогда в своей жизни не руководил им, дети. Он все делает: пишет отчеты, планирует встречи, общается с Консулом.
- Кто «он»? - спросил Кит, зная, что его это не касается.
- Джулиан, - голос принадлежал Диане; она стояла на вершине лестницы, которая ведет на чердак, оглядывая комнату, как будто яркость света удивила ее. - Он имеет в виду Джулиана.
«Того желает его Король»
Они были в офисе Дианы. За окном океан выглядел как жидкий струящийся алюминий, освещенный черным светом.
- Мне жаль, что вам пришлось узнать это о вашем дяде, - сказала Диана. Она наклонилась к столу. На ней были джинсы и свитер, однако выглядела она при этом безукоризненно. Ее волосы были зачёсаны назад и убраны в пучок, закреплённый кожаной заколкой. - Я надеялась - Джулиан надеялся - что вы никогда не узнаете.
Кит стоял, прислонившись к дальней стене; Тай и Ливви сидели на столе Дианы. Оба они выглядели ошеломленными, как будто они пытались прийти в себя, после того как из них выбили дух. Несмотря на разницу в цвете волос, Кит ещё никогда не осознавал столь отчётливо, что они близнецы,
- Так значит, все эти годы это был Джулиан, - сказала Ливви. - Он управлял Институтом. Делал всё необходимое. Прикрывал Артура.
Кит подумал о своей поездке с Джулианом на Сумеречный рынок. Он проводил не так уж много времени со вторым по старшинству мальчишкой Блэкторнов, но Джулиан всегда казался ему пугающе взрослым, как будто он был на несколько лет старше своего календарного возраста.
- Мы должны были догадаться. - Руки Тая то скручивали, то раскручивали тонкие белые шнуры наушников, обернутые вокруг его шеи. - Я должен был понять это.
- Мы не видим тех вещей, которые находятся к нам ближе всего, - сказала Диана. - Такова суть людей.
- Но, Джулс, - прошептала Ливви. - Ему было всего двенадцать лет. Должно быть, ему было очень тяжело.
Ее лицо блестело. На мгновение Кит подумал, что это отражение света, падающего сквозь окна. Спустя мнгновение он понял - это были слезы.
- Он всегда так сильно любил вас, - сказала Диана. - Это было именно то, что он хотел делать.
- Он нужен нам здесь, - сказал Тай. - Он нужен нам сейчас.
- Я должен идти, - сказал Кит. Он никогда ещё не чувствовал себя столь некомфортно. Ну, возможно не никогда – был один инцидент с пятью пьяными оборотнями и клеткой тритонов на Сумеречном рынке, но такие моменты случались исключительно редко.
Ливви подняла голову, её лицо блестело от слёз. - Нет, ты не должен. Тебе нужно остаться здесь и помочь нам рассказать Диане о Заре.
- Я не понял и половины из того, что она рассказала, - запротестовал Кит. - О руководителях Институтов, и реестрах…
Тай глубоко вздохнул. - Я объясню, - сказал он. Пересказ того, что произошло, казалось, успокаивал его: упорядоченный ход фактов, один за другим. Когда он закончил, Диана пересекла комнату и заперла дверь.
- Кто-нибудь из оставшихся помнит что-нибудь еще? - Спросила Диана, поворачиваясь к ним.
- Кое-что, - сказал Кит, удивленный тем, что он тоже вносит свой вклад. - Зара сказала, что скоро состоится следующее заседание Совета.
- Я предполагаю, что на нём расскажут всем об Артуре, - сказала Ливви. - И попытаются заполучить Институт.
- Когорта - могущественная фракция внутри Конклава, - сказала Диана. - Они опасная группировка. Они верят в использование пыток во время допроса любых обитателей Нижнего мира, нарушивших Соглашение. Они безоговорочно поддерживают Холодный мир. Если бы я знала, что отец Зары один из них... - Она покачала головой.
- Зара не может получить Институт, - сказала Ливви. - Она не может. Это наш дом.
- Ее не интересует Институт, - сказал Кит. - Она и ее отец хотят получить власть, которую он может дать. - Он подумал об обитателях Нижнего мира с Сумеречного рынка, представил, что на них устроили облаву, заставили носить что-то наподобие знаков, клеймили идентификационными номерами...
- Тем не менее, Когорта имеет преимущество, - сказала Ливви. - Она знает об Артуре, а мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь ещё узнал об этом. Она права: они передадут управление Институтом другому человеку.
- Ты что-нибудь знаешь о Дирборнах или Когортах? Что-то, что могло бы их дискредитировать? -спросил Кит. - Удержать их от захвата Института, если появится такая возможность?
- Но мы всё равно потеряем институт, - сказал Тай.
- Да, - сказал Кит. - Но они не смогут начать регистрировать нежить. Может быть, это звучит не так уж и губительно, но на этом они никогда не остановятся. Зару явно не волнует, живёт или умирает нежить - раз она знает, где они все, и поскольку они должны отчитываться перед ней, Когорта имеет над ними власть. - Он вздохнул. - Вы действительно должны прочитать парочку исторических книг примитивных.
- Может быть мы могли бы запугать её, сказав, что мы расскажем Диего, - сказала Ливви. - Он не знает, и - я знаю, что его тянет к Кристине, но я не верю, что н отнёсся бы к всему этому нормально. Если бы он знал, он бы сместил Зару, а она этого не хочет.
Диана нахмурилась. - Это не самый наш сильный козырь, но это уже что-то. - Она повернулась к своему столу, взяла ручку и записную книжку. - Я собираюсь написать Алеку и Магнусу. Они возглавляют Альянс нежити и Сумеречных охотников. Если кто-то знает что-нибудь о Когорте или о любых трюках, которые мы можем использовать, чтобы победить их, они это сделают.
- А если они не смогут?
- Мы используем вариант с Диего, - сказала Диана. - Хотела бы я верить, что могу доверять ему больше, чем я доверяю, но... - Она вздохнула. - Мне он нравится. Но мне нравился и Мануэль. Люди не совсем те, кем кажутся.
- И мы продолжаем рассказывать всем, что Джулиан и остальные пошли в Академию? - спросила Ливви, соскользнув со стола. От истощения у неё появились круги под глазами. Плечи Тая поникли. Кит почувствовал себя так, словно его ударили мешком с песком. - Если кто-нибудь узнает, что они отправились к фейри, не будет иметь никакого значения, что именно мы предпримем по поводу Зары - мы всё равно потеряем Институт.
- Мы надеемся, что они скоро вернутся, - сказала Диана, глядя на отражение луны в океанской воде. - И если надежды не помогут, то мы будем молиться об этом.
* * *
Лес расступился, и когда сумерки превратились в настоящую ночь, четыре Сумеречных охотника пересекли призрачные зелёные поля, разделённые низкими каменными стенами. Время от времени сквозь туман они могли разглядеть небольшие участки заброшенной земли. Иногда они мельком видели в дали очертания города и тут же замолкали, не желая привлекать к себе внимания.