То, что внутренние цены на энергоносители в России устанавливаются ниже мировых, обычно обосновывают:
1) более низкой себестоимостью их производства;
2) низкой покупательной способностью населения;
3) необходимостью стимулировать производственную активность в стране.
На самом деле приведенные доводы противоречат логике и не подтверждаются действительностью.
Если взять первый аргумент, то более низкая себестоимость добычи, например, нефти или газа в сравнении с другими развитыми странами объясняется тем, что, во-первых, в России уровень заработной платы далеко отстает от уровня оплаты труда в этих странах; во-вторых, в издержках производства далеко не полностью отражаются амортизационные отчисления (российским компаниям существенно выгоднее «отмывать» свои доходы через экспорт продукции по заниженным ценам, чем накапливать амортизационные фонды, которые в условиях России не защищены ни от риска обесценения рубля, ни от возможных притязаний криминала и властей различного уровня); в-третьих, в себестоимость добычи не включаются расходы на геологоразведочные работы и скидки на истощение недр, которые для западных компаний составляют весьма значительные суммы; российские же предприятия не чувствуют необходимости делать такие отчисления, поскольку за них эти работы ранее провело государство, и им результаты этих работ достались даром.
Если же полностью учесть три этих фактора, то себестоимость производства в отраслях ТЭК в России окажется отнюдь не ниже, чем в любой из развитых странах мира (а, видимо, даже выше - если учесть особенности сурового климата). Таким образом, вывод один - внутренние цены на энергоносители в России ниже потому, что их производители тем или иным образом субсидируются (дотируются) государством.
Ссылка на низкую покупательную способность населения (аргумент 2) ничего не доказывает. Предположим, что государством цены будут подняты на определенную величину, и эти же суммы государство вернет населению в форме увеличения его доходов, а проще - за счет снижения налоговых и иных обязательных изъятий из этих доходов.
На первый взгляд, все остается по-прежнему - ту сумму денежных средств, которую люди потеряли из-за повышения цен, им полностью и возместили. Однако на самом деле, меняется очень многое.
Во-первых, при той же абсолютной величине резко меняется структура расходов населения. Доля расходов граждан на энергоносители увеличится с нынешних 3-7% до 20-25% (как это и имеет место сейчас в западных странах) - при том же остающемся у них остатке дохода. При таком изменении пропорций в распределяемом доходе у населения появляется серьезная заинтересованность в экономии по самой крупной статье расходов, и проводя некоторые давно освоенные на Западе мероприятия по энергосбережению, люди могут быстро и эффективно увеличить тот остаток своих доходов, который они могут использовать на обычные потребительские цели. И эти их усилия как раз идеально будут соответствовать целям общегосударственной политики в сфере ЖКХ - энергосбережению, устранению неоправданных потерь энергии и тепла, внедрению новых прогрессивных технологий в строительстве, и т. д.
Во-вторых, люди получат реальную свободу выбора. Сейчас за них все решает государство: сколько платить налогов, сколько им платить за энергоуслуги (фактически -сколько изымать из их доходов на содержание существующей неэффективной системы энергообеспечения). При новом же порядке люди смогут получить часть этих изъятий обратно (в форме освобождения от части налоговых платежей) и будут сами решать, стоит ли им работать больше, чтобы компенсировать рост платежей за энергию, или, может, лучше пойти на разовые расходы (поставить счетчики, провести энергосберегающие мероприятия, привлечь альтернативные источники энергии, и т. д.) и добиться реальной и заметной экономии на своих текущих платежах за потребляемую энергию (т. е. реально увеличить свои доходы на длительную перспективу). Государство может еще более стимулировать их усилия в этом направлении - предоставляя льготные кредиты, целевые субсидии, налоговые скидки для расходов по энергосбережению и др.
Для государства реальный выигрыш от такого изменения курса может даже превысить ожидаемый. Может выявиться избыточность энергоснабжения в тех регионах, где об этом и не подозревали, появятся дополнительные возможности экспорта энергоносителей или их использования во внутреннем производстве для выпуска дополнительной продукции, отпадет необходимость в некоторых планируемых сейчас инвестициях на разведку и расширение производственной базы энергопроизводства и т. д.
Наконец, аргумент 3 - о стимулировании низкими ценами внутреннего производства. Действительно, в ряде отраслей низкие цены на энергию и энергоносители подстегивают производство и экспорт: например, при производстве алюминия, черных металлов, химических удобрений и др. Но чего мы добились в конечном счете? Субсидируемыми ценами наши предприятия нанесли такой удар по мировым рынкам этих товаров, что среднемировые цены на них беспрецедентно упали и, возможно, уже никогда не смогут достичь прежнего уровня. В итоге от падения цен мы теряем сейчас много больше, чем зарабатываем на увеличении объемов экспорта.
При этом цены упали в большей степени на продукты начальных уровней передела (металл в слитках, прокат и т. д.), но значительно в меньшей степени - на готовую продукцию, изготавливаемую из них. Поэтому уменьшить экспорт сырых продуктов и увеличить экспорт готовой продукции - это и есть решение основной задачи российской экономики на длительную перспективу. Низкие цены на энергоносители скорее препятствуют, чем помогают решению этой задачи, и наоборот: повышенные цены вынуждали бы производителей искать внутренние возможности «конвертировать» эти энергоносители и сырые материалы в готовую продукцию, доходность которой при экспорте на мировые рынки существенно выше, чем при вывозе сырья.
Таким образом, сохранение низких, отстающих от мирового уровня цен на энергоносители, на самом деле способствует сохранению отсталой, колониальной структуры российского производственного потенциала (в ущерб освоению новых высокопроизводительных производств и технологий); стимулирует экспорт сырых материалов или продуктов первого передела; препятствует внедрению эффективных энергосберегающих технологий в ЖКХ и в производственной сфере; дезориентирует рядовых потребителей; усиливает неравномерность и несправедливость в распределении доходов (от пониженных цен на энергоносители в значительно большей степени выигрывают получатели особо крупных доходов, чем малообеспеченные слои населения); поощряют развитие коррупции и ориентации предпринимательской инициативы на спекулятивную деятельность и откровенно мошеннические схемы, поскольку игра на разницах внутренних и мировых цен приносит быстрые и высокие прибыли, несравнимые с применением капитала в производственном секторе.