В настоящее время ни для кого не является секретом, что сознание и самосознание – это лишь хрупкие надстройки на базе нервной системы, и все биологические существа, имеющие ЦНС, подчиняются общим механизмам формирования памяти и имеют схожие механизмы принятия решений, а, следовательно, и мыслительного процесса (Нобелевская премия по физиологии и медицине за 2000 год).
К счастью, в нашем развитом мире нам больше не нужно тратить половину времени на доказательство уместности сравнения людей и животных, а вторую половину на судебные издержки и разбирательства с оскорблёнными. В нашем обществе вместе живут представители семи разумных биологических видов, и всё сказанное в учебном пособии будет справедливо как для них, так и для более примитивных организмов царства животных.
Любой панголин расскажет вам основы дрессировки. Любой человек те же знания раскроет как учение бихевиористов. Некоторые вспомнят Лоренца. Фелины назовут пару-тройку школ психологии, что объясняют явления другими словами. Суть одна: изначально наше мышление суеверно.
Это значит, что мы принимаем что-то на веру в суете, не разобравшись толком в причинах, не имея предшествовавшего опыта для критического восприятия. Мы связываем два события как причину и следствие. Мы что-то совершили, что-то случилось. В нашей памяти образовалась связка, которая активизируется в следующий раз, когда произойдёт одно из событий (как это действует на физическом уровне, читатель может подробнее узнать в уже упомянутой работе, получившей Нобелевскую премию 2000 года).
Простой пример, который не вызовет сомнений у читателя: если мы сунем руку в огонь и станет больно – значит, эти два события могут быть связаны. Повторение действия, ведущее к тому же результату, боли в руке, создает в памяти надежную связь причина-следствие. Надо отметить, что в некоторых случаях хватает одного, достаточно сильного воздействия, чтобы сформировать связь. И если утверждения вроде «горячие вещи обжигают, а ожоги это больно» не вызывают ни у кого сомнений в своей справедливости, то разного рода связи, выступающие основой плохих примет, уже являются предметом спора.
Если человек прошёл под лестницей (что для него не повседневно и потому создаёт сильное впечатление), и с ним случилось что-то, что для него воспринимается как несчастье (второе сильное впечатление), то связь так же может появиться. А так как люди склонны делиться друг с другом знаниями, подобная информация будет передаваться от одного к другому, где один единственный случай будет считаться критерием истинности. Тем более, если такая информация передаётся от старших к младшим, или от сильных к слабым, то влияние авторитета усиливает эффект и надёжность закрепления в разы. Хотя, как мы знаем, чтобы исключить случайность, нужно провести эксперимент минимум три раза, и хотя бы два из них получить одинаковый результат.
Авторы данного пособия не ставят себе цель разрушать суеверия по одному – как читатель мог заметить, создаваться они могут спонтанно, и на смену одним придут другие. Например, одного из авторов останавливали на улице грабители каждый раз, когда он перед уходом выливал в раковину недопитый чай. Секрет же состоял в том, что автор выливал чай только когда спешил, и начинал срезать дорогу через неблагополучные районы, при этом имея крайне обеспокоенное выражение лица. А грабители в его мире не имеют привычку останавливать тех, кто спокоен и уверен в себе. То есть, сам по себе вылитый чай не помечал человека как жертву, но сам его выбор пути и эмоциональное состояние – да, независимо от того, какой напиток человек пил и недопивал, и пил ли его вообще.
Чтобы наши объяснения не были слишком сумбурны, давайте теперь представим, что у нас в комнате есть подопытный, не склонный к сомнениям и анализу происходящего. Маленький ребенок, голубь, собака – не принципиально, ЦНС у всех работает по одному принципу. Мы можем сделать так, что в ответ на выполнение подопытным определенного действия будет происходить определенное событие. Например, если голубь поворачивается вокруг себя по часовой стрелке, сверху падает хлебная корочка.
Через некоторое время голубь будет знать, что мир устроен так: «если голоден – обернись через правое крыло и еда упадет с неба». И голубь будет время от времени проделывать это, чтобы появилась еда. И не только в нашей комнаты, но и вне её, просто на всякий случай, а вдруг? Ведь в условиях «волшебной комнаты» данный трюк срабатывал, действие вызывало событие. И как было доказано бихевиористами, если подкрепление действия (в нашем случае – появление еды в ответ на оборот вокруг себя) происходит не каждый раз, а носит случайный характер, то в сознании испытуемого такое подкрепление будет ценнее постоянного. Данный психологический механизм является основой дрессировки – подкрепление желаемых действий ведет к повторению желаемых действий.
Подобным образом можно обмануть ребенка или недалёкого взрослого, устроив ему «волшебную комнату», в которой действует «магия», или «происходят чудеса» в ответ на какое-то определенное действие, как в древних храмах давно исчезнувшей веры подношение огня к алтарю могло вызывать открытие врат скрытым механизмом – для непосвящённых это было «свидетельством божьей силы».
Если вернуться нашему примеру с «волшебной комнатой», то без знания об участии экспериментатора у испытуемого формируется следующая связь причина-следствие: «обернулся – получил угощение». Нет человека, который даёт еду, и появляется загадка, магия.
Так формируется суеверное мышление – основа для магической картины мира. Оно может формироваться и без экспериментатора. Прошёл под лестницей, и случилась беда – виновата лестница. Разбили зеркало, а у соседей случился пожар – виновато разбитое зеркало. Нашли четырёхлистный клевер, а следом за ним – сундук с сокровищем – так это явно всё дело в клевере. Есть два отстоящих по времени необычных события, запавшие нам в память – значит, они связаны. А если нет, то наш мозг найдёт способ их связать воедино.
Суеверное мышление работает у всех по умолчанию. Научное мышление использует иной подход. Любая теория предполагает прогнозирование ситуации на основе исходных данных и условий. Наличие теории позволяет поставить эксперимент для подтверждения или опровержения этой теории. Любая экспериментальная лаборатория имеет методы постановки опытов и способы учесть погрешность измерений. Обычно добавляются ещё и условия, в которых теория работает и превращается в закон. В физике это температура, давление среды, размеры объектов, наличие полей. В химии – концентрация веществ и температура реакции. В психологии – наивность подопытного, то есть его не участие в подобных экспериментах ранее.
Так становится возможным проверить теорию в любой точке вселенной, где будут заданные условия, а так же найти границы применения теории. Чтобы избавиться от влияния случая и вообще говорить что-либо о достоверности опыта и погрешности измерений, эксперимент проводится минимум трижды.
Внимательный читатель мог заметить крайнюю схожесть между знанием суеверным и научным. Как суеверное, магическое мышление, так и научное имеют общие корни. Разница в том, что полученные связи «действие-результат» или «событие1-событие2» подвергаются тщательной проверке, а доверительные источники информации – отбору.
И тот и другой тип мышления позволяет нам поставить эксперимент для проверки знаний. Иными словами, научным мышлением обладают «параноики», а приверженцы магического мышления либо обладают недостаточными знаниями о мире, либо у них нет времени или желания вникать в суть происходящих явлений, а так же в смысл и последствия собственных действий.
Если знание не позволяет выстроить проверяемую теорию, то такое знание берется на веру и в крайней форме, обрастая ритуалами для попытки достижения каких-то редко воспроизводимых результатов посредством повторения некоторых действий, становится религией или её заменой, какими стали психоанализ и социализм. Авторы хотят отметить, что нет ничего плохого в том, чтобы брать на веру предположения или непроверенные знания, если мы относимся к ним как к рабочей гипотезе, теории, одному из возможных объяснений, и можем критически относиться к ним и к получаемым результатам. Можем отказываться от неработающих объяснений, находить более эффективные способы действий. Именно так развивается наука, и её догматы не раз и не два отправлялись на свалку истории, когда приходило новое знание, имеющее большую доказательную базу и практические результаты.
У любопытного и не очень довольного читателя появится вопрос: «А зачем вообще разделять мышление по типам, кому какое дело, как я думаю? Не лезьте в мою жизнь!»
Авторы учебного пособия оставляют выбор за читателем и не навязывают своего мнения. Лишь позволяют себе заметить, что эффективнее всего изменяют мир те, кто пользуется проверенными знаниями и может их проверить сам, кто точно знает, как достичь цели и что придется учитывать. Кто умеет выбирать источники информации и относится ко всем «фундаментальным» знаниям лишь как к рабочей гипотезе. Кто, сталкиваясь с новым и необъяснимым, но потенциально полезным явлением, изучает его.
Выводы из первой главы:
1) Не спеши приписывать случайному свойство закона
2) Используй научное мышление для познания
3) Выбирай достоверные источники, удовлетворяющие пункту 2, и не принимай авторитетов как хранителей истины