Но Сивил хотел услышать совсем другое. Он смертельно побледнел и неожиданно закричал:
– Я вызываю тебя! – И бросился на Шута.
Уэб чуть-чуть не успел его перехватить. Я тоже опоздал. Он прыгнул на Шута, как кошка на мышь, и они покатились по свежему снегу. Сивил шипел, точно кот. Сам кот почему-то не бросился на помощь юноше, должно быть, Уэб каким-то образом помешал ему. Я шагнул вперед, чтобы вмешаться, но ощутил прикосновение Скилла Дьютифула. Через мгновение он уже вышел из своего шатра, на ходу натягивая куртку.
Пусть они разбираются сами, Фитц. Если ты вмешаешься, весь наш отряд разделится. Ненависть Сивила вызревала давно, и словами их вражду не унять.
Но Шут не дерется. Я никогда не видел, чтобы он дрался!
Тем не менее, — вмешался Чейд, и в его интонациях мне послушал злорадство, – ему придется.
Мне кажется, оба считали, что Сивил быстро одержит победу. Однако я знал Шута гораздо лучше, чем они. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Шут всегда мог мне противостоять. Однажды, когда я был ранен, он сумел отнести меня на спине к себе домой. А работа резчика по дереву требовало не только ловкости, но и силы. Поэтому я не сомневался, что Шут, если захочет, справится с Сивилом. Но я боялся, что он не станет драться. И мои опасения оказались не напрасными. Сивил оседлал Шута. И принялся колотить его кулаками в грудь, плечи и лицо.
Прекрати это! — попросил я принца. – Прикажи Сивилу остановиться!
Пусть они сами разберутся, раз и навсегда, — предложил Чейд, и я бросил на него свирепый взгляд, поскольку полагал, что старый убийца хочет поражения Шут совсем по другим причинам.
Тогда я сам остановлю их! – Но не успел я шагнуть вперед, как ситуация резко изменилась.
|
|
Шут сумел ловко вывернуться и захватить колени Сивила правой ногой. Неуловимым движением он сбросил Сивила в снег и сам оказался сверху. Я был поражен, хотя и хотел, чтобы Шут отомстил.
Но он не стал бить Сивила. Без малейших усилий Шут схватил его за руки и прижал их к земле. Из носа Шута текла темно-красная кровь. Она капала на Сивила, который отчаянно пытался вырваться. Однако хватка Шута лишь усилилась, а потом я увидел, как он, словно бы нехотя, вывернул Сивилу руку, и юноша застонал от боли. Рядом злобно шипел кот, но Уэб по-прежнему не подпускал животное к дерущимся.
Шут не давал Сивилу подняться. Брезинга был вне себя от ярости, поскольку чувствовал, что соперник удерживает без особых усилий.
– Ну, хватит, – сказал Шут, обращаясь не только к Сивилу, но и ко всем остальным. – Все кончено. Я не стану больше возвращаться к этому разговору.
Неожиданно Сивил обмяк. Шут несколько мгновений продолжал его держать, а потом встал и сделал шаг в сторону. Но как только Брезинга освободился, он сразу же вновь бросился в атаку. Я попытался его остановить, но Шут изящно отскочил в сторону. Мы с Сивилом оказались лицом к лицу, юноша не выдержал и опустил взгляд. Он отступил на шаг и злобно прорычал:
– Ты утверждаешь, что он не твой любовник, однако готов за него драться.
Словно корабль под полными парусами, Шут промчался сквозь снежную ночь и остановился в угрожающей близости от Сивила.
– Он не мой любовник. Он куда более дорог для меня. Я – Белый Пророк, а он мой Изменяющий, и мы пришли сюда, чтобы изменить течение времени. Я здесь для того, чтобы Айсфир остался жив.
|
|
Подобно призраку появился Пиоттр. Услышав слова Шута, он содрогнулся так, словно в его тело вошла стрела. Воины Хетгарда, с интересом наблюдавшие за схваткой, о чем-то негромко заговорили между собой. Но у меня не было времени наблюдать за ними. Сивил напоминал изготовившуюся к прыжку кошку, бьющую о землю хвостом. Не сводя взгляда с Шута, он прошипел:
– Мне наплевать, как ты называешь себя или его. Я знаю, кто ты есть!
И он снова бросился на Шута. Но на этот раз Шут был готов. Он легко отклонился от ударов и крепко схватил Сивила, однако не стал его отталкивать, а потянул на себя, воспользовавшись инерцией противника, – через мгновение юноша упал лицом в снег. И вновь Шут оказался рядом. Одной рукой он схватил Сивила за шею, а другой заломил его руку за спину. Сивил принялся злобно ругаться, но Шут хрипло его предупредил:
– Мы можем проделать это столько раз, сколько ты пожелаешь. Не уймешься – обещаю тебе, получишь вывих плеча. Дай мне знать, когда с тебя будет довольно.
Я испугался, что Сивил будет настолько глуп, что вывихнет себе плечо. Шут продолжал его удерживать, упираясь ногами в снег. Дважды Сивил пытался вырваться и всякий раз стонал от боли. Наконец убедившись, что у него ничего не выйдет, он перестал сопротивляться. Однако не успокоился, а продолжал ругаться и кричать:
– Это ты во всем виноват! И не смей отрицать свою вину! Ты все разрушил, все! А теперь моя мать мертва, и у меня ничего не осталось. Ничего. Сайдел опозорена, а я не могу предложить ей руку и сердце, поскольку теперь я нищий и ее отец винит мою семью в позоре дочери. Он не разрешает мне видеться с ней. Если бы не ты, ничего бы не случилось. И моя жизнь не была бы разрушена.
|
|
– А принц бы умер. Или еще того хуже, – тихо отозвался Шут.
Сам того не заметив, я вплотную подошел к дерущимся. Быть может, никто, кроме нас троих, не слышал последних слов Шута.
С безнадежным стоном Сивил упал лицом в снег и замер в неподвижности. Шут не стал заставлять его просить о пощаде, просто отпустил и выпрямился. Я чувствовал, как ему больно.
– Я ни в чем не виноват, – заговорил он, слегка задыхаясь. – Я не убивал твою мать. И не опозорил ее. Это дело рук Полукровок. Вини их. Не меня. И не перекладывай вину на юную девушку, которая лишь немного пофлиртовала с незнакомцем. Прости ее… и себя. Вы попали в ловушку, и вас обоих использовали.
Проникнутые мудростью слова Шута вонзились в душу Сивила, и его боль хлынула в ночь. Уит и Скилл, я ощущал их, словно горячий, отвратительный яд, выливались из него. Когда Шут вновь отвернулся, Сивил остался лежать на снегу, рыдая от горя. Уэб отпустил кота, и тот бросился к хозяину. Шут успел отойти от них. Тяжело дыша, он провел рукавом по лицу, а потом встряхнул головой, оросив снег темно-красной кровью. Сделав еще несколько шагов в сторону, он присел на корточки, глубоко вдыхая холодный воздух.
И только тогда принц вмешался:
– На этом и закончим. У нас маленький отряд, и мы не можем позволить себе раздоры. Сивил, ты бросил свой вызов – будем считать, что ты получил удовлетворение. Лорд Голден, ты здесь, покуда я тебе дозволяю оставаться с нами. Ты открыто заявил, что попытаешься помешать довести мою миссию до конца. Я согласен на это, как и на присутствие среди нас воинов Хетгарда. Но если ты затаил злобу против Сивила, я не стану терпеть твоего присутствия. Ты будешь изгнан, и наши пути разойдутся.
В последних словах принца я услышал угрозу. Я подошел к Шуту и постоял рядом с ним, пока он не восстановил дыхание. Уэб присел на корточки рядом с Сивилом, который все еще лежал на снегу, прижимая к себе своего кота, как ребенок – любимую куклу. Уэб что-то тихо сказал Сивилу, но я не расслышал слов. Взяв Шута за руку, я повел его к шатру. Теперь, когда все кончилось, он выглядел ошеломленным.
– Следуй за принцем, – сказал я Свифту, проходя мимо него, – все кончилось. Мы поговорим позднее.
Он кивнул, не спуская с нас глаз. Шут споткнулся, и я обхватил его за плечи. Лонгвик у нас спиной принялся ругать стражников, забывших о своих обязанностях. Обитатели лагеря медленно расходились по палаткам.
Я помог Шуту добраться до шатра, а потом вышел наружу с его платком в руках, чтобы собрать свежего снега. Когда я вернулся, то обнаружил, что он добавил топлива в свою маленькую жаровню, огонь разгорелся ярче. Языки пламени отбрасывали пляшущие отблески на блестящие стены шатра. Шут поставил маленький котелок на жаровню, а потом опустился на постель, зажав ноздри окровавленной рукой. Кровотечение почти прекратилось, но на лице уже начали проступать синяки от ударов Сивила. Он неловко улегся, словно вся левая половина его тела болела.
– Вот, попробуй, – сказал я, осторожно прикладывая холодный компресс к его щеке.
Он отпрянул в сторону.
– Пожалуйста, не надо! Я и так ужасно замерз, – пожаловался Шут. – Мне здесь все время холодно, – добавил он.
– Все равно, – настаивал я, – потерпи, пока не перестанет идти кровь. К тому же так синяки будут меньше. У тебя и без того один глаз заплывет.
– Пожалуйста, Фитц, – слабо запротестовал он, и его пальцы сжали мое запястье в тот самый миг, когда моя ладонь коснулась его щеки.
Контакт меня ослепил, словно я вышел из темной конюшни на солнечный свет. Я отпрянул от Шута, компресс со снегом упал на пол, но удивительный образ все еще оставался перед моим взором. Даже не знаю, что именно я успел увидеть. Я судорожно втянул в себя воздух и вновь протянул руку к его лицу.
– Я могу тебя исцелить, – сказал я, пораженный этим открытием. Неожиданно обретенное могущество пело в моей крови, обжигая, точно виски. – Я вижу, что произошло, участки поврежденной кожи, разлившуюся кровь. Шут, я могу исцелить тебя при помощи Скилла.
Он перехватил мое запястье и вновь сумел остановить мою руку. Когда кончики его пропитанных Скиллом пальцев коснулись моей кожи, я опять ощутил нашу связь. Он тут же отпустил мою кисть и вцепился в рукав куртки.
– Нет, – твердо сказал он, но на его разбитом лице появилась улыбка. – Разве ты забыл, какую цену тебе пришлось заплатить за «исцеление»? А у меня не осталось необходимых резервов. Пусть мое тело само позаботится о себе. – Он выпустил мою руку. – Но все равно спасибо.
По моему телу пробежала дрожь – так лошадь дергает шкурой, чтобы согнать севших ей на спину мух. Я смотрел на Шута, чувствуя, как пробуждается мой разум. Искушение медленно уходило. Как много во мне от Чейда, мрачно подумал я. Стоило мне узнать, что я могу что-то сделать, как у меня сразу же зачесались руки. Его разбитое лицо вызвало у меня такие же чувства, как криво висящая картина. Желание ее поправить возникает почти помимо воли. Я вздохнул. Скрестив руки на груди, я отошел от Шута.
– Ты меня понял? – спросил он.
Я кивнул, но Шут снова меня поразил. Его мысли двигались совсем в другом направлении.
– Нужно найти способ отправить послание королеве. Сайдел, как мне кажется, невинна. Она заслуживает лучшей участи, а после причиненных мной неприятностей я у нее в долгу. Уж не знаю, кто из ее родителей связан с Полукровками, которых возглавлял Лодвайн. Возможно, оба. Сайдел наказана за то, что невольно помогла осуществить наши планы. Сивил перестал быть для нее подходящей партией, поскольку связал свою судьбу с Видящими.
Конечно. Когда Шут об этом сказал, все встало на свои места. Теперь я уже иначе воспринимал отношение родителей Сайдел к интересу, проявленному лордом Голденом к их дочери. Мать с радостью восприняла ухаживания важного гостя; отец вел себя более сдержанно. Быть может, они рассчитывали, что лорд Голден поможет получить Полукровкам доступ в королевский замок? Или их привлекло его богатство, которое они могли использовать в своих целях?
– Но почему Сивил до сих пор ничего не сказал Дьютифулу? – возмущенно спросил я.
Принц простил Брезингу, вновь принял его в замке как спутника и друга, а Сивил скрыл от нас жизненно важные сведения.
Шут покачал головой.
– Не думаю, что Сивил даже сейчас до конца понимает, что произошло. Возможно, он что-то подозревает, но не хочет взглянуть правде в глаза. Он принадлежит к Древней Крови, а не к Полукровкам. По его представлениям заговорщики – подлинные чудовища, и он не может даже вообразить, что Сайдел имеет с ними нечто общее.
Шут наклонился, собрал оброненный мной снег, с тоской посмотрел на него и осторожно приложил к начавшей раздуваться щеке.
– Я так устал от холода, – заметил он. Одной рукой Шут открыл деревянный ящичек, стоявший у изголовья постели, и вытащил оттуда чашку и миску. Затем он извлек матерчатый мешочек и вытряс из него немного травы в чашку и миску. – Только так стыкуются все кусочки головоломки, – продолжал он. – Сайдел опозорена в глазах отца; помолвка разорвана. Сивил решил, что отец застал Сайдел в моей постели. Он не сумел придумать другого объяснения, поэтому и винит меня в случившемся. Но дело совсем в другом. Один или оба ее родителя связаны с Полукровками. Они воспользовались близкими отношениями с Брезингами, чтобы перехватывать сообщения, направленные Сивилу, и отправляли вместо него свои ответы. Именно они позаботились о том, чтобы принца тайно поместили в дом леди Брезинги. Кошку для принца также передали через них. Сивил должен был жениться на их дочери, принести в семью деньги, дать Полукровкам новые возможности. А потом Сайдел все испортила, начав флиртовать со мной. И мы сорвали планы Полукровок. Вот почему родители так недовольны Сайдел. – Он вздохнул, опустился на постель и осторожно переместил платок со снегом на другую щеку. – Боюсь, что мы разобрались в случившемся слишком поздно.
– Я позабочусь о том, чтобы Кетриккен все узнала, – обещал я, не объясняя, как именно намерен это сделать.
– Мы сумели разгадать одну загадку, но столкнулись с другой, еще более таинственной. Кто он такой и что он такое? – задумчиво проговорил Шут.
– Черный Человек?
– Конечно.
Я пожал плечами.
– Какой-нибудь отшельник, который живет на острове, охотно принимает дары от суеверных путешественников и нападает на тех, кто не оставляет ему даров. Это самое простое объяснение.
Чейд всегда говорил, что самое простое объяснение обычно оказывается верным.
Шут с сомнением покачал головой и скептически посмотрел на меня.
– Нет, я не верю. Никогда не чувствовал, чтобы от человека исходили такие сильные предзнаменования… во всяком случае с тех пор, как познакомился с тобой… Возможно, Фитц, – это самый важный человек из всех, кого нам доводилось встречать. Неужели ты не ощущаешь его значимость, которая висит в воздухе, точно туман? – Он отвел руку со снежным компрессом от лица и нетерпеливо наклонился вперед.
У него на носу повисла последняя капелька крови. Я указал на нее, и он небрежно стер ее испачканным рукавом.
– Нет, я ничего такого не ощущаю. На самом деле… Эда и Эль! Как я сразу не догадался? Я не видел его, когда часовой закричал, и только после того, как он указал в его сторону, мне показалось, что я заметил тень. Я не ощущал его присутствия при помощи Уита. Ни в малейшей степени. Он пуст, как «перекованный»… Да он и есть «перекованный»! Из чего следует, что предсказать его поведение невозможно.
Меня охватила дрожь, хотя в шатре было тепло. Прошло много лет с тех пор, как я имел дело с «перекованными», но ужасные воспоминания не померкли. Тогда я был еще учеником Чейда и получил от него задание прикончить как можно больше «перекованных», любыми способами. До сих пор воспоминания об убитых жителях Шести Герцогств преследуют меня, несмотря на то, что я знал: другого выхода попросту не было. «Перекованные» переставали быть людьми, и ничто не могло их спасти.
– «Перекованный»? Конечно же нет! – Удивленное восклицание Шута заставило меня вернуться в настоящее. Он покачал головой. – Нет, Фитц, он не «перекованный». Как раз наоборот – если такое возможно. Я ощутил в нем тяжесть сотен жизней, силу дюжины героев. Он… изменяет судьбу. Во многом он такой же, как ты.
– Я не понимаю, – с тревогой сказал я.
Я всегда ненавидел, когда он так говорил. А Шут получал от этого удовольствие.
Он наклонился вперед, и глаза его заблестели. Между тем закипела вода, и Шут перелил ее в чашку и миску. Я ощутил аромат имбиря и корицы.
– Каждое мгновение полно возможностями выбора. К этому так привыкаешь, что порой даже я забываю остановиться и напомнить себе: мы совершаем выбор даже тогда, когда кажется, будто ничего не происходит. Каждый вдох – выбор. Но порой мне напоминают об этом насильственно, я встречаю человека, настолько обремененного различными возможностями, что само его существование сотрясает реальность. Ты до сих пор остаешься таким человеком. Я не перестаю поражаться, что ты вообще существуешь, поскольку это почти невозможно. Мне удалось увидеть всего несколько вариантов судьбы, в которых ты вообще есть. В большинстве из них ты умер ребенком. В других… ну, нет нужды рассказывать тебе о смерти.
Сколько раз тебе удавалось избежать смертельной опасности, когда это казалось невозможным? Поверь мне, Фитц, что во временах, параллельных нашему, ты всякий раз умирал. И все же ты здесь, ты все еще жив, ты со мной, ты бросаешь вызов всем вероятностям одним фактом своего существования. И каждый твой вздох изменяет время. Ты подобен клину, вбитому в сухое дерево. С каждым биением твоего сердца ты наносишь удар по тому, что может произойти, и по мере твоего движения вперед будущее трещит, возникают сотни, тысячи новых возможностей, каждая из которых разветвляется на сотни и тысячи вариантов.
Шут замолчал, чтобы перевести дыхание. Заметив недовольство на моем лице, он расхохотался.
– Ладно. Нравится тебе это или нет, но так и есть, мой Изменяющий. Сегодня Черный Человек вызвал во мне такие же ощущения! Вокруг него мерцало столько различных возможностей, что я едва мог его разглядеть. Он еще менее вероятен, чем ты! – Шут вытащил из рукава черный платок и тщательно стер следы крови с лица и рук. Тщательно сложив платок испачканной стороной внутрь, он засунул его обратно в рукав. Потом он откинулся на подушки, и его взгляд уперся в потолок шатра. – Но я даже не представляю, кем он может быть. Я никогда не видел его прежде. Что это значит? Неужели наше появление здесь сделало его влияние на будущее возможным?
Он протянул мне миску, над которой поднимался пар.
– Извини, но я захватил с собой только одну чашку. Ну, ты понимаешь. Путешествую налегке.
Я с благодарностью принял миску, приятно согревшую мои ладони. И я вдруг вспомнил, что в Шести Герцогствах сейчас лето. Впрочем, здесь, на Внешних островах, среди ледников, лето бессильно. Шут взял в руки чашку, огляделся и слегка нахмурился.
– Похоже, ты взял мой мед? Он придает особый вкус имбирю, да и чай становится куда вкуснее.
– Извини. Я оставил его в моей палатке… нет, не совсем так. Я положил его прошлой ночью возле костра, а утром он исчез. – Я замолчал, мне вдруг показалось, что я слышу, как поворачивается ключ в замке. – Или его кто-то забрал. Шут, воины Хетгарда оставили свои дары Черному Человеку, среди них был и мед. Однако он их не взял. А твой мед утром исчез.
– Ты думаешь, он взял мой мед? И Черный Человек решил, что это дар, оставленный тобой?
Его волнение показалось мне чрезмерным. Я сделал глоток приготовленного им чая, и имбирь сразу согрел меня. Я почувствовал, как тепло распространяется по моему телу.
– Гораздо вероятнее, что мед взял кто-то из наших спутников, – возразил я. – Ну как мог чужак незаметно пробраться между палаток?
– Ты же сам сказал, что Черный Человек остается невидимым для твоего Уита. Значит, и остальные не ощутили его присутствия. Я почти уверен, что мед взял именно он. Тем самым он связал свою судьбу с нашей. Понимаешь, теперь мы связаны, Фитц.
Он сделал большой глоток из чашки и зажмурился от удовольствия. Когда Шут поставил чашку, она оказалась почти пустой. Протянув руку, он взял желтое одеяло, которое казалось таким же невесомым, как материал его шатра, и накинул его на плечи. Потом сбросил сапоги и подобрал ноги под себя.
– Мед связывает Черного Человека и нас. Полагаю, это очень важно. Неужели ты не понимаешь, что это может изменить исход нашей миссии? В особенности если я расскажу, что Черный Человек принял наш дар.
Я быстро обдумал возникающие возможности. Привлечет ли такое заявление воинов Хетгарда на сторону Шута? Или вызовет отчуждение со стороны Пиоттра и нарчески? И в каком положении окажусь я? А как отнесется к новому повороту Чейд? Ответы на эти вопросы меня не порадовали.
– Это приведет к еще большему размежеванию нашего отряда.
Шут поднял чашку и допил остатки чая.
– Нет. Просто разногласия станут ясными для всех. – Он почти с жалостью посмотрел на меня. – Это важнейшее дело всей моей жизни, Фитц. И я не могу отказаться от преимущества, которое подбрасывает мне судьба. Если мне суждено умереть на этом далеком и холодом острове, то дай мне принять смерть, зная, что цель моей жизни достигнута.
Я выпил свой чай и поставил миску рядом с чашкой.
– Я не собираюсь сидеть здесь и слушать эту… чепуху, – твердо сказал я. – Я в нее не верю.
Однако я солгал. И все внутри у меня сжалось от страха, никогда еще я не испытывал такого ужаса.
– Неужели ты думаешь, что если не станешь во что-то верить, то оно и не случится? Вот это-то как раз и есть чепуха, Фитц. Прими реальность такой, какая она есть, и давай постараемся извлечь все, что возможно, из оставшегося у нас времени.
Голос Шута звучал с таким ужасающим спокойствием, что мне захотелось его ударить. Если его действительно поджидает смерть, он не должен относиться к ней так покорно. Он должен сражаться, мне придется заставить его сражаться.
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Нет. Я не верю в это, и я не смирюсь. – Тут мне в голову пришла новая мысль, и я попытался высказать ее в шутливой форме, но получилась угроза. – Не забывай, Белый Пророк, что я твой Изменяющий. И я могу изменить даже то, что ты считаешь неизменным.
Не успел я закончить эту фразу, как эмоции преобразили лицо Шута. Я пожалел, что заговорил, но было поздно. Его лицо стало таким холодным и застывшим, словно я смотрел на голые кости черепа.
– Что ты сказал? – с ужасом прошептал он. Я не выдержал и отвернулся.
– Только повторил то, что ты говорил мне большую часть моей жизни. Быть может, ты и в самом деле Белый Пророк, способный предвидеть будущее. Но я Изменяющий. Я изменяю мир. Быть может, даже то, что ты предсказал.
– Фитц, пожалуйста.
Я вновь повернулся к нему.
– Что?
Он так тяжело дышал, словно только бежал наперегонки и проиграл.
– Не делай этого, – взмолился он. – Не пытайся помешать мне сделать то, что я должен. Мне казалось, я помог тебе понять, когда мы были на берегу. Я мог убежать прочь. Мог остаться в Баккипе, вернуться в Бингтаун или даже отправиться домой. Или туда, где когда-то был мой дом. Но я ничего этого не сделал. Я здесь. Я смотрю будущему в лицо. Да, не стану отрицать, я боюсь. И понимаю, как тебе будет трудно.
Но все эти годы я стремился к достижению одной цели. Ты ведь знаешь, что такое долг перед семьей и королем. Пожалуйста, пойми, сейчас мой долг состоит в том, чтобы довести до конца то, что я начал. И если ты намерен помешать мне только для того, чтобы я уцелел, моя жизнь потеряет всяческий смысл. Все испытания и лишения, через которые мы прошли, окажутся напрасными. Ты приговоришь меня жить остаток моих лет, понимая, что я потерпел неудачу. Неужели ты так со мной поступишь?
Он бросил на меня жалобный взгляд. Я подождал немного, чтобы Шут успокоился, а потом ответил:
– Хорошо. Иными словами, ты хочешь, чтобы я не стал вмешиваться, если тебе будет грозить смертельная опасность? Даже если я смогу тебя спасти?
Неожиданно он смутился.
– Ну, наверное…
– А если тебе будет грозить какая-нибудь другая опасность? Что, если я позволю медведю тебя прикончить, а ты должен погибнуть в лавине? Я не приду к тебе на помощь, и ты погибнешь напрасно, и окажется, что твоя жизнь прожита зря?
В его взгляде застыло недоумение.
– Но это… Нет. Думаю, ты почувствуешь. Когда придет время, ты узнаешь, что…
– А если нет? Если я совершу ошибку, что тогда?
– Я не… – он замолчал. Я перешел в наступление.
– Неужели ты сам не понимаешь, как глупо звучат твои слова? Я не могу отойти в сторонку и смотреть, как ты умираешь. И тебе это прекрасно известно. Ты хочешь, чтобы я перестал быть самим собой. И тогда изменять мир будешь ты, а не я. А разве не ты говорил мне, что влиять на изменения моя задача, а не твоя? Так что не проси меня жить вопреки моему сердцу. Если судьбе угодно, чтобы ты умер, тогда и я почти наверняка погибну. А в таком случае нам с тобой будет совершенно все равно. – Я резко встал. – И больше мы не будем об этом говорить. Во всяком случае, лично я считаю спор оконченным. Уже поздно, и я устал. Я иду спать.
Меня поразило выражение облегчения, которое появилось на лице Шута. Только теперь я понял, как он боялся того, что ему предстояло. И то, что ему удалось скрыть свой страх от всех, было проявлением настоящего мужества. Когда я поднял полог шатра, он вновь заговорил:
– Фитц, я скучал по тебе. Не уходи. Останься со мной. Пожалуйста.
И я остался.
XVI
ЭЛЬФОВСКАЯ КОРА
Эльфовская кора (так часто называют кору дерева делвен) является мощным средством для восстановления физических сил. К несчастью, ее применение вызывает подавленность и страх. Именно по этой причине ее часто используют рабовладельцы Чалседа. Кора позволяет повысить работоспособность невольников и одновременно подорвать их дух. Если принимать эльфовскую кору постоянно, то возникает привыкание, а кое-кто утверждает, что даже редкое употребление зелья может навсегда изменить характер человека, сделав его подозрительным и скрытным даже с близкими друзьями и заставив его чувствовать себя ничтожным и никому не нужным. И все же, несмотря на все недостатки, иногда употребление эльфовской коры бывает оправданным. Она прекращает свое действие не столь быстро, как семена карриса или джидзин, которые вызывают взрыв эмоций и эйфорию, провоцируя человека на глупые и опасные поступки.
Самая качественная эльфовская кора добывается из молодых ветвей очень старых деревьев. Сначала нужно сделать боковой разрез вдоль ветки, а потом круговой надрез с двух сторон. После чего кончиком ножа поддеть краешек коры и аккуратно снять его с ветки. Снятая таким образом кора моментально сворачивается в трубочку. Собранную кору следует хранить в сухом прохладном месте до тех пор, пока она не высохнет настолько, что ее можно будет растереть в порошок, который добавляют в чай.
Если кора вам нужна срочно, можно сделать чай из свежей коры, но трудность состоит в том, что невозможно судить о крепости и силе напитка по его цвету.
Рейчел, «Травник».
Ранним утром, когда лагерь еще спал, я выбрался из палатки Шута. Мне не удалось выспаться, мой сон часто прерывался невнятными кошмарами. Ближе к рассвету я окончательно проснулся и ужасно пожалел, что не обладаю способностью Неттл контролировать свои сны. И я начал думать о ней. Мне ужасно хотелось поговорить о ней с Чейдом и принцем, чтобы при этом не присутствовал даже Олух. Я отошел к краю нашего лагеря, чтобы облегчиться. На страже стоял Дефт, который кивнул мне, когда я проходил мимо. Потом я зашагал к шатру принца, забыв, что попросил Свифта его охранять. Мальчик проявил себя с самой лучшей стороны – стоило мне приблизиться, и я заметил, как слегка отодвинулся в сторону полог шатра и оттуда выглянул блестящий глаз и наконечник стрелы.
– Это я, – поспешно сказал я и облегченно вздохнул, когда Свифт опустил лук.
Я попытался придумать ему какое-нибудь дело и в конце концов предложил собрать чистого снега, чтобы растопить воду для принца.
– Только не уходи от лагеря, – предупредил я.
Как только он вышел, я проскользнул в темный шатер.
– Вы проснулись? – негромко спросил я. Дьютифул тяжело вздохнул.
– Теперь да. У меня такое ощущение, что я не спал всю ночь. Лорд Чейд?
В ответ послышалось недовольное ворчание. Чейд натянул одеяло на голову.
– Это важно, и мне нужно быстро поговорить с вами, пока не вернулся Свифт.
Чейд слегка опустил одеяло.
– Тогда говори, – зевнул он. – Я слишком стар, чтобы ночевать в снегу после долгого перехода, – пробормотал он ядовито, словно виноват был я.
– Я поговорил с Шутом после вчерашней драки.
– Ах, да. А мы побеседовали с Сивилом. Точнее, Сивил побеседовал с нами. Разговор получился долгим. Я не знал, что ваша шарада в Гейлкипе получилась столь убедительной. Сивил расстроен тем, что мы разрешаем Свифту проводить столько времени с лордом Голденом, – сварливо проговорил Чейд.
Я нахмурился, а Дьютифул фыркнул.
– К сожалению, Сивил готов поверить во все, что угодно, чтобы не смотреть правде в глаза, – заявил я. – Шут рассказал мне, как он понимает ситуацию. Он полагает, что родители Сайдел, или один из них, были предателями, именно они помогли Полукровкам захватить Дьютифула. Я подозреваю, что отец Сайдел разорвал помолвку из-за того, что Сивил выступил против Полукровок, а вовсе не из-за легкомыслия Сайдел.
Я был вознагражден носом Чейда, высунувшимся из-под одеяла. Чейд складывал кусочки головоломки, пытаясь понять, сходятся ли концы с концами.
– Да, – недовольно признал он. – Возможно, Шут прав. Родители Сайдел могли участвовать в заговоре. Как жаль, что у нас нет лишней птицы, чтобы отправить ее к королеве! У нас осталась одна для Баккипа и одна для Хетгарда, чтобы вызвать корабль.
Я приподнял бровь.
– А как насчет Олуха и Неттл? – прямо спросил я. Быть может, Чейд ничего не рассказал Дьютифулу? Чейд покачал головой, и его седые волосы рассыпались по одеялу.
– Нет. Мы не можем поручать Олуху такие серьезные сообщения. Представь себе, какие последствия это будет иметь для девушки, если в Баккипе неправильно поймут наше послание или если Неттл не поверит Олуху. Нет. Нам следует тщательно подготовить такой канал, попробовать сначала передавать простые сообщения в обе стороны, а уж потом использовать его в полной мере. – Он тяжело вздохнул, молчаливо упрекая меня. – Сегодня ночью Олух будет спать в нашей палатке. Перед тем как он заснет, Дьютифул попросит его передать наш привет Неттл вместе с каким-нибудь простым сообщением королеве, на которое она должна будет ответить. Необходимо тщательно обдумать текст послания. Если все пройдет удачно, мы сможем на следующую ночь отправить королеве нечто более содержательное. Но только после того, как у нас будет полная уверенность в надежности канала связи, мы сможем передать королеве наши подозрения о предателе. – Он кивнул самому себе и вопросительно посмотрел на принца. – Ты согласен?