– Прошлой ночью их стало чуточку меньше, – пробормотал Людоед, – Как впрочем, и моих патронов.
– На счет боеприпасов не переживай. У нас тут этого добра на пару эшелонов. Поможем. – Святогор улыбнулся, – Ради такого святого дела, на которое вы пошли. И, кстати, у меня вопрос насчет боеприпасов. Мы, естественно, тщательно обыскали все ваше имущество и машину. Ты, Ахиллес, отдаешь себе отчет, что за штуковина у вас в ящике лежит?
– Разумеется, – покачал головой Людоед, – Я работал с такими устройствами. Это ядерный заряд.
– А для чего он вам?
– Я его берег много лет. Думал пригодиться. Пригодился. Это теперь наш безотказный выключатель ХАРПа.
– Ну, насколько он безотказный, учитывая его возраст, скажут утром мои специалисты после тестов. И я, будучи убежденный в вашей решимости выполнить эту миссию, хочу предложить вам еще парочку подобных устройств.
Варяг удивленно уставился на Святогора и вымолвил:
– У вас есть ядерное оружие?
Генерал сел, наконец, на свой стул и утвердительно кивнул.
– Есть. Но без носителей. Это не ракеты. Портативные заряды. Так что. Вам нужно еще? – он взглянул на Илью, ожидая ответ от него.
Крест сделал сильную затяжку и сосредоточенно смотрел на пепельницу, о чем-то усердно думая. Генерал терпеливо ждал. Людоед, наконец, раздавил окурок и отрицательно мотнул головой.
– Нет. Нам нужен только один заряд.
– Что?! – воскликнул Сквернослов. – Крест, ты чего? Как это так? Зачем отказываться от такой удачи? Нам же еще пригодиться!
– Славик, заткнись, когда старшие разговаривают, – раздраженно бросил Людоед.
– А я, что, маленький что ли? Ты чего городишь? – он повернулся к Яхонтову, – Варяг! Варяг, ну скажи ты ему, что нужно еще взять!
|
|
Искатель пристально смотрел на Людоеда, задумчиво покусывая мундштук трубки. Затем вымолвил:
– Илья прав. Только один заряд.
– Мужики, да вы чего?! – не унимался Вячеслав.
– Все! – рявкнул Людоед, – Решили и на том тему закрыли! – затем он обратился к генералу, желая повернуть разговор в другое русло, – Ты тут про идеологию вашу что-то упоминал. В чем замут?
– Идеалы братства превыше всего, – пожал плечами Святогор. – Все очень просто. Высшая ценность – Братство. И на том стоим. Собираем тут все, что может иметь ценность для будущего возрождения. Литературу, диски, станки, чертежи, произведения искусства. Все накопленные знания прошлого и весь, удачный и не очень опыт человечества. И вот эти бумаги, что вы оттуда вытянули, очень нам пригодятся. У истоков возрождения новой империи стоять должно братство и государственное устройство будет основано на добродетельной и сильной власти братства.
– Власть может быть добродетельной? – усмехнулся Варяг.
– Разумеется, если власть не единоличное правление одного человека, а власть братства. И тогда весь народ постепенно, выращенный и воспитанный на этих идеалах, станет одним большим братством. Единая, монолитная и великая империя.
– Утопия, – вздохнул Яхонтов.
– Это ты так думаешь, – строго заметил Дитрих.
– Ну, ладно, спорить не буду, – поморщился Варяг, – А что за история с рейдерами?
– Да все очень просто, – улыбнулся Святогор, – Мы структура секретная. Всегда так было. Потом, когда мы упрочили свои позиции тут, в Аркаиме, и стали собирать наших артельских коллег, то пришлось устраивать походы в близлежащие окрестности. То тут, то там возникали различные банды и группировки, которые могли угрожать если не нападением, то рассекречиванием нашей базы. Одних мы громили, других стравливали друг с другом. Третьих не трогали из-за их положительных качеств и действий, налаживая через внедренных туда наших агентов контроль над группировкой. Однако постепенно поползли слухи, что орудует какой-то загадочный отряд в Уральских горах и окрестностях. А те немногие свидетели, которым повезло выжить после нашей работы, твердили о странных роботах или еще чем-то фантастическом и странных машинах. Тут хорошую службу нам сослужили и костюмы и вездеходы. Вот тогда мы и помогли зародиться легенде о рейдерах. Иногда специально, разбивая караван наркоторговцев, людоедов, бандитов или рабовладельцев, позволяли кому-то уйти, чтоб тот продолжал эту легенду, наводя на всех ужас. Слово рейдеры, звучное, внушающее мистический страх. Не банальные вандалы или мародеры, а именно рейдеры. Что-то непонятное и грозное. На грани фантастической реальности и мистического, суеверного страха. И как итог, никто уже долгие годы не суется в наш район горной гряды. Никто даже не пытается пересечь Уральские горы ни здесь, ни на сотни километров вокруг. Потому как есть молохиты, а есть еще и рейдеры, которые в отличие от тех, мобильны и хорошо вооружены. Но кто это, никому не ведомо…
|
|
– А если кто сунется, убиваете? – спросил до сих пор молчавший и внимательно всех слушавший Васнецов.
– Зачем же? Нет, конечно. Если это отморозки, то кончаем их конечно. Если по дурости полезли, то зависит от того, что они из себя представляют. Либо вербуем, либо берем в вечный плен. Пленники живут тут хорошо, иные вольные с разрушенных городов позавидуют. Но заняты на работах. Однако сильно мы их не перегружаем.
|
|
– И, тем не менее, они пленники, пусть и в тепле и сытости. – Покачал головой Яхонтов.
– Ну, а что делать? Секретность блюсти надо. Я же говорил, вам сильно повезло, что среди вас наш человек, артельский, хоть и не в курсе наших дел. Но благодаря ему, мы отнеслись к вам как к равным.
– Какая честь, – произнес Варяг с неприкрытым сарказмом. – А как насчет ХАРПа? Кто если не мы?
– Ну, и это конечно тоже. – Святогор кивнул, не обращая внимания на сарказм.
– Так вы нам поможете? – Крест пристально посмотрел на генерала.
– Я же сказал. Боеприпасы, какие надо. Техники осмотрят вашу…
– Это само собой. А как насчет усилить группу вашими людьми? Как насчет костюмов?
Святогор тяжело вздохнул и посмотрел мимо Ильи.
– Нет, – коротко сказал он.
– Здорово! – зло воскликнул Людоед, – И почему?
– Почему? У нас каждый человек на счету. И нас не так много как кажется. Более того, на нас вся инфраструктура. У многих тут семьи, которые надо защищать и о которых заботиться. А еще и десятки пленных. У нас отточенный годами баланс. Я не могу жертвовать людьми. Даже если кто-то добровольно захочет к вам присоединиться, я им не позволю. Но сомневаюсь, что такие найдутся, ибо у нас братство, превыше всего. То же касается и костюмов. Они есть не у каждого. Они именные. Их мало. Производство мы наладить не смогли. И они нам очень нужны в борьбе с молохитами и во многих других вопросах. Так что эти два пункта обсуждению не подлежат.
– Да чего будет стоить вся ваша борьба и все ваши идеалы, если планета погибнет?! – Воскликнул Крест.
– Один раз уже погибла. Ничего. Сильнейшие, то есть мы с вами, выжили. Но вы тоже не забывайте, что вы, уничтожив ХАРП, дадите шанс не только нам или себе. Но всей нечисти в том числе. И молохитам и бандитам и всякому отребью. А молохи ждут своего часа. Они прячутся в своей норе и учатся. Они уже научились стрелять из автоматов. Они производят там себе пищу. Там у них резервный ядерный реактор, который еще работает на автономке и дает им электричество и тепло. И они все чаще устраивают вылазки по ночам на поверхность и все дольше находятся на улице, только для того, чтобы организм их привык к холоду. И тогда они ринуться в наш мир. Понимаете? Тогда чего будет стоить ваша миссия, если в итоге победят худшие из людей или вообще не люди? Но мы, реальная сила, способная противостоять здесь темным силам. Так давайте каждый заниматься своим делом!
– Реальная сила? Да вы просто позеры, – фыркнул Крест.
– Капитан! Не забывайтесь! – генерал хлопнул кулаком по столу и поднялся, – Не надо испытывать мое терпение и великодушие! Я говорю в последний раз, что ни людей, ни костюмов мы вам не дадим! Но вы получите новую одежду, патронов и гранат, сколько сможете увезти! Еду и медикаменты! Наши техники приведут в порядок вашу машину, которая, уже на ладан дышит, о чем вы, подозреваю, даже не в курсе! Мы проверим вашу бомбу на предмет ее пригодности к использованию!
– Генерал, – тихо позвал Пересвет, – Генерал!
– Что!
– Один из них летчик. – Пересвет кивнул на Варяга.
– Кстати, – Святогор сразу успокоился и посмотрел на Яхонтова. – На каких типах машин летали?
– МиГ-29 в основном, – Варяг непонимающе посмотрел сначала на Пересвета, а потом на генерала. – А что?
– И все?
– Ну, еще МиГ-21. С инструктором на МиГ-31 и на Су-34 летал. Кукурузник или Цессну какую с закрытыми глазами… А почему спрашиваете?
– И какой опыт?
– Ну не ас, но умею.
– До сих пор?
Яхонтов нервно усмехнулся.
– Да это как на велосипеде… Раз научился, потом стоит только за баранку сесть.
– А что-нибудь большое, осилите?
– Слышь, генерал, – нахмурился Людоед, – Ты не тяни кота за все достоинства. У вас что, самолет тут припрятан?
– Не тут. Под Екатеринбургом. В надежном месте. Сюда мы его, конечно, перетащить не можем. Но регулярно проведываем его. – Святогор улыбнулся, сменив гнев на милость, – Иногда контрольный запуск двигателей производим. Поддерживаем в рабочем состоянии.
Варяг подавился дымом своей трубки и, заливаясь кашлем, пробормотал:
– Что за самолет?
– Ил-76.
– Тю… – разочарованно вздохнул Крест, – Был бы Ту-160, через три часа ХАРПа уже бы не стало.
КОНВОЙ
Смутное, еще не до конца сформировавшееся ощущение разочарования уже протоптало дорожку, чтобы поселится в душе. Каждый раз убеждаться, что всюду и все, в общем-то, одинаково, значит разочаровываться снова и снова. И Николай это чувствовал. И эта база и эти люди исключением не стали. И тут вражда, амбиции, ненависть и какая-то политико-идеологическая подоплека, за которой не видно было ценности простых человеческих жизней. Вся действительность била по рукам, заставляя все время думать о целесообразности их миссии. И Васнецов чувствовал постоянное смятение от того, что он был полон решимости уничтожить ХАРП и не сомневался в том, что это сделать необходимо. Но при этом он постоянно задавался вопросом – зачем? И теперь, к прежним разочарованиям добавилось и разочарование рейдерами. Он, когда еще только услышал о них, чувствовал, что они приблизились к какой-то великой тайне и, столкнувшись с ними, облаченными в эти диковинные костюмы и обладающими луноходами, ощутил что это какая-то великая и могучая сила. Возможно, так на него подействовало их облачение, из-за которого он стал их идеализировать, спроецировав образ отца. Но они оказались обычными людьми, причем, судя по реакции и поведению Варяга и Людоеда, не самыми лучшими из тех, кого они могли встретить на своем пути. Его чутье, на которое он последние дни всецело полагался, опять подвело? Просто, он, наверное, еще не может контролировать свои способности, в наличии которых не желал сомневаться. Во всяком случае, рейдеры и не самые плохие из людей, что им попадались. Они ведь обещали помочь. Более того, готовы даровать им самый настоящий самолет. И теперь Варяг, сидя на своей койке, перебирал разложенную на столике внушительную кипу технической документации и учебных пособий, которые ему дали рейдеры. Вся эта литература касалась исключительно летного дела и самолета ИЛ-76, о котором сам Николай не имел ни малейшего представления.
Сквернослов нервно перелистывал страницы одного лежащего на тумбе журнала за другим, совсем не вникая в содержимое. Что-то злило его, и резкое перелистывание страниц помогали ему либо держать себя в руках, либо переадресовать свою агрессию на бумагу.
– Ну, где этот Крест опять? Его уже часа два нет! – воскликнул, наконец, он.
– Угомонись, – пробормотал Варяг, задумчиво глядя в очередную страницу изучаемой им технической литературы, – Дела у них артельские. Обсуждают, наверное. Есть о чем поговорить. Ложись спать. Когда еще будет такая постель и чистое белье…
– Варяг! – продолжал свои восклицания Вячеслав, – Почему вы от дополнительных бомб отказались, а?!
– Слушай, не мешай мне. Я занят, – зло пробубнил Яхонтов, пытаясь сосредоточиться.
– Колян, а ты чего молчишь?! – Сквернослов обратился к Васнецову.
– А что мне, как ты орать? – равнодушно произнес лежавший на кровати Николай, задумчиво глядя в белый потолок.
В помещение кто-то вошел. Все кроме Яхонтова посмотрели в его сторону. Это был Людоед. Его спортивный костюм, который выдали рейдеры всем после задержания, сменился на новый черный мундир, точно, такой как у хозяев этого убежища.
– Поздравьте меня с обновкой, – Ухмыльнулся он, – Морпеховский ПШ мне больше нравился, конечно. Но он уже свое отжил. Особенно после радушной встречи молохитов. А этот с иголочки совсем.
– Я надеюсь, ты не решил остаться со своими коллегами? В братство ихнее не обратился за такой щедрый подарок? – Варяг, наконец, посмотрел на него.
– Нет, конечно. Я с вами, не волнуйся, – вздохнул Крест, садясь на стул. Затем он приложил к губам указательный палец и, молча, указал на висевший радиоприемник.
Яхонтов поднял бровь, покрутил ладонью возле уха и тоже кивнул на радио. Людоед, в ответ, молча, качнул головой. Эти жесты, видимо, значили, что рейдеры постоянно прослушивают помещение.
– Ты почему от бомб отказался, что они предложили? – резко спросил Вячеслав.
Крест внимательно посмотрел на Сквернослова, затем хмыкнул, покачав головой, и ответил:
– По той же самой причине, по которой в группе не должно быть женщины.
– Я не понял?!
– Вот в этом твоя беда, Славик.
– Да ты толком объясни, черт тебя дери!
– Соблазн, – Сказал Людоед, – Что такое соблазн в таком деле? Ну, у нас не одна атомная бомба, а две. Три. И что тогда? В пути встретим еще утырков разных, типа людоедов, бандитов, молохитов, вандалов… И к каждому придет соблазн. Ведь так легко и просто избавиться от врага, превратив его в пепел. Не напрягаясь. Не тратя сил и патронов. Надо только отойти подальше и взорвать. Разве нет?
– А если для дела надо? Ну, мало ли какие обстоятельства?! А?! – Вячеслав не унимался и продолжал наседать на Людоеда.
– Для дела надо? – Илья медленно поднялся и сделал два шага к Сквернослову. – Для дела, говоришь надо? – Он схватил Славика за ворот и заорал, – ТЫЗАБЫЛ, В КАКОМ МИРЕ ЖИВЕШЬ?! Ты забыл, что этот мир сделало таким?! Соблазн, мать твою! Такие вот бомбы! Дурные головы!
– И ты! – Вячеслав оскалился, обличающе глядя в глаза Илье, – Ты! Ты ведь жал на кнопку! Ты и такие как ты… – Получив головой в переносицу, Сквернослов рухнул на кровать и схватился руками за лицо, – Сука…
– Да, – спокойно произнес Крест, – Я нажал на кнопку. Не первый. Но это уже роли не играет. Я нажал на кнопку. И именно поэтому я говорю, что больше никаких бомб. Я ведь знаю, каково это. Это ведь я чувствую как вокруг меня, словно смерч, кружатся души невинных жертв всего того безумия, которое подвело меня к такому выбору. И я о своей ответственности не забывал ни на секунду. И это бремя мне нести, не тебе, сосунок. Именно поэтому я имею право говорить. Больше никаких бомб. Только одна, как неизбежное зло. И то на случай, если иного способа ликвидировать ХАРП не будет. Не во имя истребления, а ради жизни. Только одна бомба и никакого выбора. Никакого соблазна. Никаких взрывов, ни в моей стране, ни в другой, быть больше не должно. Потому что все это наша планета. И другой не будет и быть, не может. И шанс у нас только один. Поэтому не надо искушать судьбу. Оппенгеймер сказал уже после того, как ядерное оружие испытали на мирных людях, – «мы сделали работу за дьявола». И надо было видеть его глаза, которые сохранила кинохроника, чтобы понять какую жуткую истину он осознал. Заигрались интеллигентные ученые. Разве только Нильс Бор и Клаус Фукс чувствовали ответственность и отдаленно понимали к чему все идет и хатели что-то сделать наперекор. Да тебе эти имена ничего не скажут. Но смысл что заигрались люди. И в этом тот самый соблазн. И не надо испытывать себя такими соблазнами. И таких обстоятельств, в которых без ядерного оружия не обойтись, просто не может быть. Все что противоречит этому утверждению, лишь следствие человеческой слабости и глупости. А слабым быть нельзя. И надо умнеть.
– Ты ему так нос сломать мог, – Вздохнул Варяг.
– Я знаю, как бить. Не волнуйся. Но если по-другому разум в человеческую голову не вбить, то приходиться так. – Он снова сел на стул. – Кстати, Варя, поздравь меня. Я теперь полковник. Капитан первого ранга.
– Поздравляю. – Яхонтов улыбнулся. – За какие заслуги?
– За то, что выжил. За то, как подкорректировал за эти годы черный список, что в моем красном блокноте. За то, во что ввязался с вами.
– А чего не генерал? – спросил Николай.
– Тут уже есть один генерал. Зачем равный, хоть и на временном постое? Я и так своенравный очень. – Людоед устало облокотился на стену и вздохнул. – Я спросил у них, на счет администратора Вавилона. Знают ли они, что он в черном списке. Да и не могут они этого не знать. Блокноты с черным списком есть ведь у каждого.
– И что?
– Знают. Объяснили мне, почему его никто не убивает. Его в список кураторы наши тогда внесли не по политическим и идеологическим соображениям. И не из соображений правосудия. Просто тот, кто составлял список, имел к этому человеку личные счеты. Администратор, будучи весьма преуспевающим и зажиточным человеком в те времена, с легкостью увел у него жену. Вот и вся подоплека. Нет у нас веских оснований его убивать. Вот уже действительно, если красота спасет мир, то погубит мир, брючный интерес… Ладно. Лирика все это. Сейчас надо отдохнуть хорошенько. Такого комфорта может уже не предвидеться больше. Так что надо воспользоваться. Завтра выдвигаемся к Катину Городу. Они формируют конвой. До самолета с нами пойдет группа на двух луноходах. Покажут место. У нас есть… – Он посмотрел на наручные часы и лениво улыбнулся, – Слушай, Варяг, это напоминает старые добрые времена, да? Когда наша жизнь во многом зависела от времени. Помнишь? Без часов никуда. Время, время, время. Рабочий день. Редкие выходные. Все куда-то спешат. Чего-то хотят успеть. Сам торопишь календарь, чтоб скорее отпуск настал. Думаешь, ух сколько дел за отпуск сделаю. А потом с ужасом замечаешь, что в отпуске время уходит как вода сквозь пальцы. С дикой скоростью. И вот осталось пять дней. Два дня. И завтра на службу. И понимаешь, что сколького не успел. И снова ждешь год. И снова время, время, время… Часы тикают. Жизнь проходит. А потом все кончилось. И у тех, кто выжил, времени стало бесконечно много. И часы не нужны. Не надо спешить. Только найди теплый ночлег и чем прокормиться. Найди оружие и все. Время остановилось. Но мы-то теперь понимаем, что фактор времени никуда не делся. Мало его. Очень мало. Верно?
Яхонтов задумчиво закивал головой.
– Н-да. Все так. Только ведь это для тех, кто сам себе предоставлен времени нет. У нас в Надеждинске, например, существует трудовая повинность. Надо работать, чтобы выживать. День расписан по часам. Да и в конфедерации вашей тоже так. Но, знаешь, для меня было наоборот. Выходные, отпуск, тянулись так долго. Я всегда торопил время, чтоб поскорее вернуться на службу. На родной аэродром. К своему МиГу. С нетерпением ждал той минуты, когда взмою к облакам. В небо. Это не передать, Илья. Это такое счастье. Я очень любил свою службу. Ты не представляешь, что такое для летчика – разлука с небом. Что такое видеть, как гниет на стоянке твой самолет.
– Да, Варяг, ты был одним из немногих, кому посчастливилось иметь работу по своему естеству. Это здорово, когда любишь свое ремесло. Тогда и жизнь полнее и дольше. Всегда завидовал летчикам и космонавтам… Н-да… Бедные Юра и Андрей… – Людоед вздохнул, – А ведь физики тоже свое ремесло любили. Все время тратили на познания тайн атома. Смастерили урановую бомбу. Потом плутониевую. Потом им вздумалось поджечь дейтерий. Никак остановиться не могли… И Ферми сказал, после первого взрыва, – «Какая интересная физика». Чтобы он сейчас ляпнул интересно? Ну да ладно. Чего уж теперь… Ну, что Варяг. Теперь ты готов тряхнуть стариной и воспользоваться своим ремеслом?
– Слушай, Илья. Неужели, правда? Неужели действительно самолет? – спросил взволнованно Яхонтов.
– Ну, вроде как, правда. – Крест улыбнулся. – Мы беседовали на эту тему. Вроде никакого подвоха. У них и вертушка есть. Ка-50. Где-то тут в горе. В ангаре. Только с летчиками проблема. Было трое. Один вертушник. Но он покалеченный был. Разбился на Ми-24. Умер давно. Два военных пилота. Один слепой. Вспышкой взрыва его. Тоже давно умер. И еще один погиб десять лет назад в рейде. Техников у них хватает. А вот пилотов… Дефицит, что и говорить. Кто в первые дни не погиб, был растерзан толпой по противоположным причинам. Одних за то, что они якобы виновны во всем. Палачи будто бы. Других за то, что не успели разбомбить врага и предотвратить воздушные и ракетные удары. Короче в связи с наличием вертолета, нужны им летчики. Они так и сказали, если бы не ХАРП, то приняли бы тебя в братство.
– Зачем мен это? У них высшая ценность – идеалы братства. Для меня мой городок Наждеждинск. И эти два оболтуса. Отец их неизвестно где. Гусляков, который им его замещал в его отсутствие, погиб. Никого кроме меня у них не осталось.
– Чай не маленькие. Сами справимся. – Недовольно проворчал Сквернослов.
– Да я ведь тебя не вербую, Варяг, – усмехнулся Людоед, – Чего ты, в самом деле. Лучше скажи, что думаешь о самолете. Осилишь?
Яхонтов вздохну и почесал бороду.
– Слушай, я ведь на таком не летал никогда. Ну, летал, конечно. И в кабине во время полета был не раз. Но не управлял. Как это делается, видел. Но сам… И я за штурвалом столько лет уже не был…
– Не понял, – Людоед нахмурился, – Как же так, Варяг? А как же велосипед? Ты что им тогда говорил?
– Тогда говорил, а сейчас подумал. – Яхонтов вздохнул, – Вообще я волнуюсь как мальчишка перед первым свиданием. Да как лететь без компоса?
– Слушай, ну гироскопы всякие там, горизонтомтеры или как там их… Да ты же летчик, Варяг, черт подери! – Крест развел руками.
– Ну, ладно. Это решаемо. Можно и по расположению солнца, сверяя его с текущим временем суток. Правда, я не знаю какая теперь разреженность атмосферы на высоте. Может быть помпаж если двигателям воздуха хватать не будет. А это хреновая штука. Последние годы ведь деревья, замерзшие и, кислород практически не производится в природе. Короче лететь надо низко, чтоб не рисковать. А это дополнительный расход топлива.
– Да все нормально с кислородом. Деревья не сразу замерзли. Хвойные многие еще стоят живые. Да и люди с того дня уже атмосферу не травят и кислород не съедают так как раньше, – махнул рукой Илья.
– Зато за один день изгадили, и сожгли его, так что на тысячу лет хватит, – буркнул Вячеслав.
– Вот как? И кто только что хотел атомными бомбами дорогу прокладывать? А? – Усмехнулся Людоед.
– Что у них с топливом, кстати? – Яхонтов взглянул на Илью.
– Говорят есть. С чего им нам пустой самолет давать?
– И докуда дотянем? – Варяг достал из стопки документации атлас и стал его листать.
Людоед присел рядом.
– Они говорили, что на четыре тысячи километров хватить должно. До Аляски не дотянем, но так сэкономим месяцы пути и всего остального. Вот смотри, – он ткнул пальцем в карту. – До Якутии долетим точно.
– И что потом? Прыгать что ли?
– А сесть не судьба? – съязвил Людоед
– Да куда тут садиться Илья? Это же не дельтаплан! Это Ил-76. Ты хоть представляешь что за бандура?
– Видал на картинке, – мрачно пробормотал Крест и задумчиво уставился в карту. – Лена, – буркнул он после минутной паузы.
– И кто такая Лена? – Яхонтов взглянул на Людоеда и прищурился.
– Да река Лена. Вот. Ее не заметить трудно. На нее сядем. Лед крепкий в наше время даже на Лимпомпо. А уж в Якутии… Ил-76 и в Арктику и в Антарктику летал. А там условия похожие. Лед, да снег. Это тебе тоже, не Шереметьево, не Пулково, не Чкаловск и не Елизово.
– А дальше как? – спросил Николай, внимательно слушавший этот разговор.
– Дальше как обычно. Луноходом. Или уже все забыли, что когда началась экспедиция, то о самолете никто и не помышлял?
– А что, Луноход в этот Ил-76 поместиться? – недовольно проворчал Сквернослов.
– В Ил-76 и вся Луна поместиться, если киркой немного поработать. – Засмеялся Людоед. – Ну что, Варяг Елисеевич, осилим? – Он обнял Яхонтова за плечо.
– Да не будь я, черт возьми, русский летчик, если не осилю. Наши люди на жестяном хренолете Челюскинцев спасали. Да я что, хуже? – Варяг засмеялся, и Крест поддержал его смех. И вдруг, не сговариваясь, они дуэтом запели, раскачиваясь как на хмельном банкете:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор.
Нам Сталин дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца пламенный мотор.
Всё выше, и выше, и выше
Стремим мы полёт наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
Васнецов, глядя на это мальчишеское веселье двух взрослых мужиков, почувствовал изумление и непривычное чувство оптимизма. И еще, его лик посетила такая редкая для него улыбка.
Сквернослов тоже смотрел на поющих Варяга и Людоеда, затем повернулся к Николаю и покрутил пальцем у виска.
* * *
Расставаться с комфортом было действительно грустно. После стольких лет житья в мрачных подвалах и сна на пропитанных старостью матрацах, под свербящими нос пыльными солдатскими одеялами и звериными шкурами. После долгих дней пути и сна в трясущемся по снежным барханам луноходе, когда и мрачные подвалы вспоминались как уютное гнездышко, покидать светлую теплую комнату с большими мягкими кроватями и чистым бельем, пахнущим свежестью было тоскливо. Может именно поэтому рейдеры стали такими инертными? Их растлил комфорт и уют? Поразительной ухоженностью отличалась не только комната, в которой они провели почти сутки, но и остальные места в Верхнем Аркаиме, в коих им удалось побывать. И та столовая, где была беседа с генералом. И этот коридор, по которому они теперь шли. Освещение хорошее. Стены не обшарпанные. То и дело различные двери в хорошем состоянии. Когда некоторые из них открывались, то они не издавали скрипа, что было непривычно. И люди им встречались достаточно опрятно одетые. Миновав коридор и большие железные двери, они оказались в большом ангаре, где кипела работа. Сверкали всполохи сварки в дальнем углу. Шумели инструменты. Тут было примерно пятнадцать человек занятых ремонтом какого-то огромного вездехода. Он был раза в три больше лунохода и очень на него был похож своими формами. Только гусеницы еще шире относительно корпуса и цвета он был оранжевого.
– Что это? – спросил Варяг у провожавшего их Пересвета.
– Вездеход арктический. Его кстати, те же люди и то же конструкторское бюро проектировали, что и луноход. Когда спор международный зашел о разделе арктического шельфа и претензии к нам на территории посыпались, стали срочно проектировать такую технику для освоения. Все никак с силовой установкой не справимся. Там вроде планировался миниреактор.
Они двигались дальше. За большим корпусом вездехода виднелись ряды полуразобранных снегоходов, над которыми тоже трудились ремонтники. В следующем ангаре тоже кипела работа. Двое мужчин и две женщины стояли у сваленных в гору книг и журналов и сортировали их. Одни складывали рядом с собой в аккуратные стопки, другие небрежно швыряли в кузов грузовой вагонетки, стоящей на уходящих в темный тоннель узких рельсах. В стороне стояли станки. Некоторые уже были смонтированы. Другие ремонтировались и собирались. В третьем ангаре стоял выкрашенный на манер зебры, в черно-белые полосы, вертолет Ка-50 с демонтированными лопастями винтов. Позади груда деталей от других вертолетов. Так же в ангаре стояли два танка. Рабочие в перемазанных известью робах, макали пакли на длинных палках в железную бочку и хлестали по танку, оставляя на нем большие белые разводы. Видимо таким образом они наводили на машинах зимний камуфляж. Все бы ничего в этой картине, но рабочие эти, как оказалось, были в сковывающих ноги железных кандалах, чьи цепи были прицеплены замками к гусеницам танка. И за ними присматривали четверо автоматчиков.
– Что это значит? – Яхонтов нахмурился.
– Это пленные. А что, работа не сложная, творческая, – Пересвет усмехнулся.
– Это и есть те счастливчики, которым большинство вольных позавидует?
– Они в тепле. Хороши питаются. Такое пропитание как здесь просто больше негде добыть. Им ничего тут не угрожает. Чем плохо?
– Они в кандалах! Им ничего не угрожает? А эти парни с автоматами для душевной беседы тут? Чему здесь завидовать? Вы же рабовладельцы!
– Послушай, Варяг, – Теперь нахмурился Пересвет, – Я, конечно, понимаю твою позицию. Но не надо переходить границ.
– Да это вы тут все границы переходите…
– Ты не знаешь, что это за люди и почему тут очутились в таком качестве. Для большинства из них такая участь, большое проявление великодушия с нашей стороны. Так что оставим этот разговор.
– Что лучше, сытое рабство или голодная свобода, – хмыкнул Людоед, – Брось Варяг, порядок вещей ты тут своим негодованием не изменишь.
В очередном ангаре стояли луноходы. У массивных железных ворот находилась их машина и еще два, с гудящими двигателями. Возле них стояла группа из десяти рейдеров в своем облачении. Только масок на лицах пока не было. Возглавлял отряд уже знакомый Дитрих с одной бровью.