Катастрофа, дневник.
Это год моих несчастий.
Несчастье 1
Ребека меня не любит.
Несчастье 2
Рокерский автомобиль Глыбиного папаши по-прежнему цел.
Несчастье 3
Кто-то тайком читал дневник.
И самое большое из всех несчастий: гробовая бацилла заразила меня капитально. Я ДОЛЖЕН НОСИТЬ ОЧКИ! Я БУДУ ОЧКОВОЙ ЗМЕЁЙ! Я УМРУ!!!
Сначала из-за гробовой бациллы у меня было расстройство желудка. Потом у меня обнаружилась близорукость.
Почему от этой мерзости нельзя получить что-нибудь повеселее?
Это папа обнаружил, что у меня близорукость.
Я щурился, смотря телевизор.
— Ага, проверка зрения, — сказал папа.
Он заставил меня прийти в магазин «Оптика».
Я уверенно утверждал, что я не близорук. Папа мне не верил. Я подсмотрел в таблицу.
С З Р П О Т Л стояло в самом низу.
Ха-ха, подумал я. С З Р П… я должен запомнить.
— Что стоит в самом низу? — спросил папа.
— Просто, — хихикнул я. — С З… В… Г… Оооох…
— Нет, не О, — возразил папа.
— Там стоит АСРЛПБЛМХ, — неразборчиво пробормотал я.
Я врал. Я не видел. И не помнил тоже. Я специально бормотал, чтобы перехитрить папу.
Но папа мне не поверил. Меня разоблачили, и я был вынужден примерять омерзительные очки. Я хотел иметь солнечные очки.
— Нечего, — сказал папа. — Вот эти достаточно крутые.
Он достал очки для зубрил в синей оправе.
Я упал в обморок. (Это немного преувеличено).
Я не собираюсь носить мои очки в публичных местах. И уж точно не в классе. Только когда смотрю телевизор. Естественно, с задёрнутыми шторами.
Проклятая гробовая бацилла! Я должен её каким-то образом поймать.
Я позвонил в зоопарк, чтобы одолжить медведя, который мог бы походить немного по квартире. Они положили трубку.
Мне пришла мысль, что Оке мог бы мне помочь. Но он не решается прийти ко мне домой, пока гробовая бацилла на свободе. Он тоже не хочет стать очковой змеёй. А мне уже поздно. Я уже заражён.
— Я должен попросить о помощи кого-то, кто уже близорук, — сказал я сам себе. — Тогда не будет опасности.
Юхан в шестом носит очки. У него волосы ёжиком, розовые очки и серьга… Он сам выглядит почти как гробовая бацилла.
Идеальная приманка.
Вчера сборная Швеции проиграла в хоккей Финляндии. Папа бросался носками в телевизор и порвал телевизионную программу. Он заявил, что сядет в танк и отправится в сторону границы. Надеюсь, он врёт.
Теперь о развлечениях.
Мама с папой пытаются не есть. Это называется поститься. Они только пьют омерзительные соки и пугающие бульоны. Вот примерно то, что они пьют:
сок из опилок,
сок из гробовой бациллы,
бульон из крапивы,
чай из сорняков,
мутную воду.
Папа умирает. Я его дразню:
— Папочка, хочешь колбаску?
— Ой, какой вкусный бутерброд, папуля.
— Папочка, хочешь попробовать пиццу?
И ещё. И ещё. И ещё.
В конце концов я был отправлен к бабушке. Это случилась сразу после того, как я обнаружил в туалете хлебные крошки.
— Папаша тайком ест в туалете, — прошептал я маме.
Она мне не поверила. Теперь я сижу у бабушки. Я там пробуду всю Пасху. У неё я не смогу взрывать пасхальные бомбы[2].
— Ты что, хочешь завлечь сюда ведьм? — спросил я серьёзно.
Мне было разрешено взорвать одну скудную грошовую бомбочку.
— Бессмыслица. Это их отпугнёт на пятнадцать минут.
Бабушка заперла входную дверь.
В этом году будет бедная Пасха.
Я не буду наряжаться пасхальной бабкой[3]. В этом году я взрослый.
В прошлом году мы с Оке были пасхальными индейцами. Это себя оправдало. Почти все давали нам деньги. Это было удачей — для них. Если нам давали только яблоко, мы поджигали в благодарность пасхальную ракету и бросали на лестничной клетке.
— Весёлой Пасхи, если у вас получится! — кричали мы, убегая.
Бабушка очень хотела, чтобы я был пасхальной бабкой.
— Ты такой хорошенький, когда переодеваешься в девочку, — говорит она.
— Ненормальное поведение, — отвечаю я и добавляю, что скоро у меня вообще-то начнёт расти борода.
Скоро я войду в переходный возраст. У меня появятся мускулы, и я стану говорить басом. А со временем появятся усы и волосы на груди. Это будет захватывающе. Я буду невероятно хорош — с усами и говорящий басом.
Я прочитал бабушке отрывок из Библии. Я немного изменил повествование. Я сказал Фантом вместо Иисус. И чёрный Петер вместо Понтий Пилат, и Фома Мотоциклист вместо Фома Неверующий.
Вот что я произнёс: И яблочное пюре забрало с собой все свои яблоки из Египта и отправилось в растёртую в пюре страну.
В этот момент бабушка заснула. Она храпела.
Я бросил с балкона три мелкие монетки. Это меня немного развеселило.
На балконе я обнаружил одну вещь. Там лежал расплющенный молочный пакет. Бациллоловка! Гробовая бацилла и в бабушкиной квартире. Может быть, это та же самая бацилла, которая преследует меня. Может быть, у меня скоро начнётся чума… от гробовой бациллы.
Счастье, что я захватил с собой папашин рыбный сачок. Я должен держать ухо востро.
В Страстную пятницу к бабушке пришли родственники. Но не мама с папой. Они, наверное, уже съели друг друга.
Пришедшие родственники:
Дядя Гуннар и тётя Мари. Они живут на большом хуторе. Выглядят богатыми.
— Это всё блеф, — говорит папа.
Курт-Эрик, Лассе и Сандра — их дети. Они большие и старые, как высотные дома. Курту-Эрику — 21 год. Лассе — 19 лет. Сандре — 17 лет.
Сандра добрая. У неё идеальное лицо, волосы без изъяна и фантастическая осанка. Сандра выглядит очень доброй. Двоюродных сестёр нельзя считать красивыми. Поэтому Сандра выглядит доброй.
Курт-Эрик, Лассе и Сандра — почти шведы. Они живут на Готланде. Однажды Лассе бросил в меня шишкой, чтобы проверить мой болевой порог. Курт-Эрик знает названия всех столиц мира. Лассе не настолько умён. Он знает только столицы Европы и Западной Африки.
Бабушкина сестра Клара тоже пришла. Она жила в Америке.
— You know, — говорит она в конце каждого предложения. Это здорово.
Потом пришёл дядя Дан со своей семьёй. Это тётя Тура и мои двоюродные сёстры Малин и Дезире.
Я пою песенку:
Дядя Дан чистит банан
И шкурки кладёт в карман,
Малин и Дезире какают во дворе,
А тётя Тура — законченная дура.
После этого мне не дают шоколадное пасхальное яйцо.
Это неважно. Я ем настоящие яйца. Двенадцать с половиной яиц съем я в день Пасхи. Второй половиной тринадцатого я постараюсь заманить гробовую бациллу.
Конец простой — пасхальный вой
Вальборга)
Симсалабим, дневник.
Сначала немного на моём секретном языке: Конкаклофф силибум пуллен трейре трофф. Сегодня всё секретно. Оке ночевал у меня. Его папа ходит на курсы, на которых учат кричать.
Оке и я приобрели новую профессию. Мы — фокусники. Вчера мы тренировались. Мы заколдовали уху так, что она превратилась в гамбургеры. Мама это обнаружила.
Вот что исчезло с помощью нашего колдовства:
папины очки для чтения,
папины ключи от машины,
папины выходные брюки,
папино терпение.
Вот что появилось с помощью нашего колдовства:
папино плохое настроение,
страшные ругательства,
кружка с водой,
пожарная машина (почти что),
мамина головная боль. Это было проще всего.
Мы устроили представление для мамы с папой.
У Оке есть саквояж фокусника. Он таинственный.
Волшебную палочку можно сгибать — в одну сторону. Я согнул её в другую сторону…
Ну, она и так не была очень уж хорошей.
Мы долго репетировали фокус с апельсином. Потом мы проголодались и съели апельсин.
Оке себя называл Непобедимый Доктор Смит. Я получил имя Юханссон.
— И вообще, это мой саквояж фокусника, — заявил Оке.
Оке прикрепил резинку английской булавкой с изнанки рукава рубашки. Потом он приклеил скотчем стокроновую купюру на другом конце резинки. Он показал зрителям (мамаше с папашей) сотню, а резинка была не видна.
— Дамы и господа. Стокроновая купюра сейчас исчезнет.
И она исчезла. Но не в рукаве. Она улетела в аквариум.
Папа смеялся… пока не сообразил, что это была его сотня.
Непобедимый Доктор Смит во всём обвинил Юханссона.
— Вычтем у Юханссона из зарплаты, — распорядился он.
Потом Оке жонглировал тремя яблоками. Одно из них превратилось в яблочное пюре.
Зрители аплодировали.
Папа хотел показать фокус с картами.
Тогда представление закончилось.
В пятницу через две недели я получу мои отвратительные очки. Все знают, что я в этом не виноват. Это гробовая бацилла, заразившая меня близорукостью.
Оке отказывался прийти ко мне на прошлой неделе. Он не хотел тоже заразиться и превратиться в очковую змею.
Но Оке умён. Он изобрёл лекарство против гробовой бациллы. Если принимать лекарство, близорукость тебе не грозит. И Оке принимал. Я поинтересовался, что входит в состав лекарства.
— Это тайна, — ответил Оке. — Учёный не раскрывает секретов.
Осторожно! Гробовая бацилла не поймана. Она скребётся по ночам в темноте.
— Не мог бы Непобедимый Доктор Смит заколдовать гробовую бациллу, чтобы она исчезла? — спросил я Оке перед сном.
Оке обещал подумать и попробовать на следующий день.
Потом у нас была встреча в дискуссионном клубе.
— Подходящий случай поднять тему девчонок, — предложил Оке.
Оке рассказал, что у них с Линдой всё хорошо.
Он предположил, что где-то к концу мая они будут вместе.
Я почти не дискутировал на тему девчонок.
— Девчонки дурные, — всего-то и сказал я.
— А Ребека? — поинтересовался Оке.
— А это ещё кто? — спросил я. — Ах, эта. С бровями и тёмными волосами. Она позабыта.
В течение десяти минут мы разговаривали о крыльях самолётов.
— Спокойной ночи, Непобедимый Доктор Смит, — сказал я.
— Спокойной ночи, Ассистент Юханссон, — сказал Оке.
— Непобедимый Ассистент Юханссон, — поправил я.
Непобедимый Ассистент Юханссон заснул в ту же секунду.
Мне снилось что-то о последнем задании Треба Волкера. Треб Волкер боролся с семью парнями.
Вдруг что-то стало тыкать меня в живот. Я проснулся.
— Что ты обычно делаешь, когда идёшь спать? — спрашивал Оке. Он объяснил, что хочет провести исследование.
Мне пришлось рассказать. Вот что я сказал:
1. Я ложусь.
2. Я закрываю глаза.
3. Я расслабляюсь.
4. Я думаю о приятном. Мультфильмах и вообще.
5. Я не думаю о неприятном (как гробовая бацилла, очки и Глыба).
6. Я засыпаю.
— Понял? — спросил я.
Но Оке не понял. Он спал.
Утром мы продолжали колдовать. Мы хотели заколдовать телевизор, чтобы из него пошла вода. Мама нас выгнала. Мы пошли во двор. На скамейке сидел Капитан.
— Мы — фокусники, — сказали мы.
— Хорошо, приколдуйте сюда женщину, — ответил Капитан.
Этого у нас не получилось.
— Приколдуйте тогда мою потерянную каску, — требовал Капитан.
И этого у нас не получилось.
— Что же вы тогда можете? — вопил Капитан.
— Мы можем вас заколдовать, и вы будете невидимым, — предложил Оке.
Придурок Оке.
— Фокус-покус, филийокус, теперь вы невидимый, Капитан.
Я это подтвердил.
Где вы, Капитан? — спросил Оке, оглядываясь кругом.
— Вы меня не видите?
Капитан скорчил рожу, чтобы мы рассмеялись.
Мы сдержались.
— Ха-ха, — сказал Капитан. — Я невидимый. Это я должен проверить.
Потом он пропал.
Ютта сидел во дворе со своей дочкой. Ютта курит.
— Совершенно опасно для жизни, — сказал Оке.
Ютта повернул лицо к солнцу.
— Теперь я буду загорелым и красивым, — сказал Ютта.
— Ага, как брусничное варенье, — ответили мы и убежали.
Вечером празднуется Вальборга. Тогда всё горит. В основном костры и вообще.
Три года назад горело особенно хорошо. Я был у моих двоюродных братьев Томпы и Клюдде в Западном Гётланде. У них в подвале было множество хороших вещей. Например, ящик с мусором.
— Из этого выйдет хороший майский костёр, — сказал Томпа.
— Согласен, — ответил я.
Клюдде поинтересовался, не опасно ли это.
— Конечно, нет, — сказал Томпа.
— Согласен, — ответил я.
Мы устроили майский костёр в подвале. Он горел хорошо. Слишком хорошо. После этого в подвале не осталось никаких хороших вещей. Все они сгорели. Я и Томпа никогда бы не признались. Это сделал Клюдде. Он получил приз пожарной охраны за лучшее ябедничество. Глупо с нашей стороны, что мы не признались. Мы жалели в течение девятнадцати минут. После этого мы сообщили пожарной охране о других пожарах. На всякий случай, вдруг у них ещё осталось несколько призов.
— Горит в загоне, на холме и около площади, — сообщили мы.
— Мы знаем! Это майские костры, — ответила пожарная охрана и положила трубку. Приза нам не досталось.
Однажды нам с Оке удалось прожечь дырку в папиных брюках. Папа этого не обнаружил, пока не пришло время идти на работу.
— Брюки загораются быстро, — сказал Оке.
— Как и папина вспыльчивость, — сказал я после того, как папа нас выругал.
— Тот, кто играет с огнём, писается в кровать, — сказал папа.
— Значит, каждый малыш — пироман, поскольку они писаются постоянно, — ответил я.
Хорошо сказано. Я думаю, что с формулировкой мне помогло моё шестое чувство.
Я куплю электродрель.
— Что ты будешь делать с дрелью? — удивляется мамаша.
— Сверлить понемногу, делать дырки в стенах и вообще.
— Одолжи папину дрель, — предложила мамаша.
— А если он её кому-нибудь одолжит как раз тогда, когда она мне понадобится? И вообще папина дрель дурацкая.
— Незачем тебе покупать совершенно новую дрель, чтобы сделать несколько дырок, — ворчала мамаша.
— Всегда хорошо иметь такую вещь, для разных нужд.
Дискуссия окончилась.
Сегодня по радио сказали, что пришла весна.
Я написал весеннее стихотворение:
Вот и весна,
Мне любви не принесла.
Я и Оке можем колдовать,
Мама мяч не умеет пинать,
А папа умеет лишь всех ругать.
Я думаю, что через десять лет все автомобили смогут летать.
Конец простой — вампира вой