Дорога из гравийной перешла в грунтовую. Себастьян повел Путника вверх по склону холма и на гребне остановился:
– Ну, вот мы и на месте.
Вынырнув из задумчивости, Клэри уставилась на «место»: черные от сажи камни, печная труба все еще тянется в небо; в единственной уцелевшей стене зияет пустой оконный проем; сквозь трещины в фундаменте пробивается трава.
– Ничего не понимаю. Ты куда меня привез?
– Не узнаёшь? Здесь жили твои папа и мама. Здесь родился твой брат. Это поместье Фэйрчайлд.
И вновь в голове у Клэри зазвучал голос Ходжа: Валентин сжег и себя, и жену с ребенком. Пожар разгорелся такой силы, что земля почернела, и больше на проклятом месте никто ничего не строит.
Не говоря ни слова, Клэри слезла с коня и побежала вниз по холму. Себастьян окликнул ее, но Клэри не обернулась. Остановилась она только перед самым домом. Под ногами хрустел треснувший камень тропинки. Из высокой травы выглядывали, резко обрываясь, уцелевшие ступени крыльца.
– Клэри... – позвал Себастьян. Он тоже спустился с холма, но Клэри попросту не замечала его присутствия. Она медленно оборачивалась вокруг себя, разглядывая останки поместья: опаленные деревья, тенистая лужайка... Над деревьями виднелась крыша соседней усадьбы. Солнце искрилось на осколках стекла в раме уцелевшей стены. Переступив через обожженные камни, Клэри вошла в пределы дома. Видно было, как он делился на комнаты. Нашелся даже шкафчик – обугленный, он лежал на земле, среди осколков фарфора.
Некогда это был настоящий дом... Семейный очаг. Мама вышла замуж и воспитывала здесь ребенка, а потом пришел Валентин и обратил поместье в прах. Он заставил Джослин поверить, будто ее сын мертв, и вынудил скрыть правду от дочери... Сердце пронзила щемящая боль. Сколько жизней в тот день сломал Валентин!
|
|
Прикоснувшись к лицу, Клэри ощутила влагу на пальцах. Она не заметила, как расплакалась.
– Прости, Клэри. Я думал, ты захочешь увидеть дом. – Обеспокоенный Себастьян шел следом, поднимая с камней облачка пепла.
– Да, хочу... хотела. Спасибо.
Снова подул ветер, и на лицо Себастьяну упали черные пряди. Парень горько улыбнулся:
– Тяжело, наверное, думать обо всем, что здесь случилось. О Валентине, о Джослин... Она была такая мужественная.
– Знаю. Мама и сейчас не утратила храбрости.
Себастьян нежно коснулся ее лица:
– Характером ты пошла в нее.
– Себастьян, ты не знаешь меня.
– Неправда. – Себастьян обхватил ее лицо ладонями, очень нежно, почти неуверенно. – Я все о тебе знаю, Клэри. Знаю, как ты сражалась против отца за Чашу смерти, как отправилась спасать друга из вампирского гнезда. Изабель мне рассказывала, и слухи доходили. Клэри, едва я узнал о тебе – услышал твое имя, – и мне сразу захотелось с тобой встретиться. Ты особенная.
Клэри вяло рассмеялась:
– Надеюсь, ты не слишком разочарован?
– Нет. – Пальцы Себастьяна скользнули к подбородку. – Совсем не разочарован.
Он приблизил Клэри к себе и губами коснулся ее губ. От удивления Клэри даже не шевельнулась, только затрепетала и машинально закрыла глаза. Ей вдруг захотелось, чтобы ее обняли и целовали. Чтобы все на свете забылось... Клэри обхватила Себастьяна за шею, прижалась к нему. Погрузила пальцы в шевелюру на затылке; кончики волос приятно покалывали кожу. У Джейса волосы более шелковистые, но и у Себастьяна они мягкие, нежные на ощупь... Прочь, прочь, мысли о Джейсе! Себастьян погладил Клэри по щеке – несмотря на мозоли, касание получилось нежным. У Джейса тоже мозоли, да и у всех нефилимов, ведь они воины...
|
|
«Хватит, хватит думать о Джейсе!» – твердила себе Клэри, но забыть брата не получалось. Закрывая глаза, она видела его образ: острые, угловатые черты, передать которые в портрете никогда толком не выходило, пусть даже лицо, изящные кисти, покрытые шрамами плечи и запомнились – прочно и навсегда.
Острая волна желания, столь плавно и нежно охватившая ее, пропала, ушла – резко, словно отпущенная тетива лука. Себастьян по‑прежнему целовал Клэри, мягко придерживая за затылок, но сама Клэри онемела. Ощутила ледяной укол дурного предчувствия. Что‑то не так. Происходит ошибка, ужасная ошибка. Клэри ошибается сильнее, чем в желании быть с тем, с кем быть не может! Она будто уверенно шагнула вперед, и нога вдруг провалилась в зияющую пустоту.
Ахнув, Клэри отпрянула. Так резко, что чуть не споткнулась. Она упала бы, если бы не объятья Себастьяна.
– Клэри? – Взгляд парня оставался томным, щеки пылали румянцем. – Что не так, Клэри?
– Ничего. – Собственный голос показался ужасно тонким, писклявым. – Я... я просто не готова. Не надо нам пока...
– Слишком резко? Можем помедленней. – Себастьян потянулся к Клэри, и та невольно отшатнулась. Пораженный, Себастьян сказал: – Я не обижу тебя, Клэри.
– Знаю.
– Случилось что‑нибудь? – Себастьян убрал со лба Клэри выбившиеся прядки. Девушка с трудом подавила желание отстраниться. – Ты из‑за Джейса?..
|
|
– Джейса? – Откуда он узнал, что Клэри думала про Джейса? И все же... – Джейс мне брат. С какой стати ты упомянул его?
– Показалось... – Себастьян замотал головой, и на лице у него попеременно отразились боль и смятение. – Может, тебя кто‑то другой обидел?
Клэри плавно и в то же время решительно убрала от щеки руку Себастьяна:
– Ничего подобного. Просто... я словно... совершаю ошибку.
– Ошибку? – Боль на лице Себастьяна уступила место недоверию. – Какую ошибку, Клэри? Мы связаны. Сразу, как только мы встретились...
– Себастьян, прошу, не надо...
– Я сразу понял, что ждал именно тебя. Ты меня тоже узнала. Не отрицай.
Нет, Клэри испытывала совсем иное чувство. Будто оказалась в незнакомом городе, свернула за угол и напоролась на свой дом. Удивительно, но неприятно: дескать, он‑то здесь откуда?!
– Все не так, Себастьян.
В глазах парня темным, бушующим пламенем вспыхнул гнев, и Клэри перепугалась. Себастьян больно схватил ее за руки:
– Не верю.
Клэри попыталась вырваться:
– Себастьян...
– Не верю, – повторил он. Чернота радужек затмила собой зрачки, а лицо превратилось в жесткую бледную маску.
– Себастьян, – как можно спокойнее позвала Клэри. – Мне больно.
Себастьян отпустил ее. Тяжело дыша, он сказал:
– Прости. Прости, я думал...
«Индюк тоже думал», – хотела сострить Клэри, но прикусила язык. Лучше не злить Себастьяна.
– Нам лучше вернуться. Скоро стемнеет.
Себастьян только кивнул, пораженный собственной выходкой не меньше, чем Клэри. Развернувшись, он побрел к Путнику, который мирно пасся в тени дерева. Клэри осмотрелась: больше здесь делать нечего, решила она и отправилась вслед за Себастьяном. Украдкой глянула на руки: запястья покраснели, на пальцах – что еще удивительней – темные, как будто чернильные, пятна.
Себастьян молча помог забраться в седло. Когда Клэри наконец уселась, он произнес:
– Прости, что я недобро подумал о Джейсе. Он никогда бы тебя не обидел. Ради тебя он даже пошел навестить пленного вампира в темнице Гарда...
В этот момент Земля словно остановилась. Клэри слышала собственное дыхание, видела, как ее же руки, похожие на руки статуи, впились в луку седла.
– Пленный вампир? – шепотом спросила девушка.
Себастьян удивленно посмотрел на нее:
– Ну да. Вампир по имени Саймон, которого Лайтвуды привели из Нью‑Йорка. Я... я был уверен, что ты в курсе его злоключений. Разве Джейс ничего не рассказывал?
Глава 8
Все еще человек
Саймон проснулся. Внутри все болело от голода, а в глаза били блики солнечного света, отраженного от блестящей металлической фляжки. Кто‑то подбросил ее в камеру, пока Саймон спал. Вокруг горлышка была обмотана полоска бумаги; размотав ее, Саймон прочел написанное на ней послание:
«Саймон, это бычья кровь. Свежая, только‑только с бойни. Надеюсь, сойдет. Джейс все рассказал. Ты молодец, настоящий герой. Держись, мы что‑нибудь придумаем.
ХОХОХОХОХОХОХ Изабель».
Глядя на рядок «X» и «О», Саймон усмехнулся. Приятно знать, что пламенная страсть Изабель не угасла. Отвинтив крышку, вампир приложился к фляге. Он успел сделать несколько больших глотков и вдруг ощутил покалывание между лопаток.
За спиной стоял Рафаэль – заложив руки за спину, в отутюженной белой сорочке, черном пиджаке и с золотой цепью на шее.
Саймон чуть не подавился кровью:
– Те... тебе нельзя сюда.
Рафаэль беззлобно оскалился:
– Не бойся за меня, светолюб.
– Я и не боюсь, – соврал Саймон. В горле и желудке начало неприятно покалывать, стоило вспомнить, при каких обстоятельствах Саймон с Рафаэлем виделись последний раз. Тогда Саймон, весь в крови и синяках, выбрался из наспех выкопанной могилы, а Рафаэль швырнул ему пакеты животной крови. Новоиспеченный вампир вгрызался в них зубами, будто и сам был животным. Такое лучше не помнить. И мальчишку‑вампира лучше тоже больше не встречать на пути. – Сейчас день, и солнце светит. Как ты терпишь?
– Меня здесь нет. – Голос Рафаэля звучал очень мягко, тягуче. – Ты видишь проекцию. Гляди. – Он коснулся рукой стены, и пальцы прошли сквозь каменную кладку. – Я не могу причинить тебе вреда, как и ты мне.
– Я тебе вреда не желаю. – Саймон отставил флягу на матрас. – Только скажи – зачем пришел?
– Ты очень внезапно покинул Нью‑Йорк. Хотя прекрасно знаешь, что перед уходом обязан предупреждать главу местного братства.
– Главу братства? Тебя, что ли? Я думал, у нас кто‑то другой за главного...
– Камилла до сих пор не вернулась, – сухо ответил Рафаэль. – Я за нее. Ты, видимо, поленился ознакомиться с уложениями братства?
– Я не хотел покидать Нью‑Йорк, все получилось неожиданно. И не прими за обиду, но братом я тебя не считаю.
– Dios[4]. – Рафаэль опустил взгляд, пряча насмешку. – Упрямец какой.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такое?
– Ну, вещи‑то очевидные.
– Я про... – В горле встал комок. – То слово. Как у тебя получается произносить... «Бог»?
Рафаэль поднял взгляд – он и правда насмехался над Саймоном.
– Возраст. И практика. Вера... или ее потеря. Со временем, птенчик, ты поймешь, что разницы, в принципе, нет.
– Не называй меня птенчиком.
– Но так оно и есть. Ты дитя ночи, вот почему Валентин поймал тебя и лишил крови. Из‑за твоей сути.
– Смотрю, ты много знаешь. Просветишь?
Глаза Рафаэля превратились в узкие щелочки.
– До меня дошел слух, что ты пил кровь Сумеречного охотника и обрел дар светолюба. Это правда?
У Саймона зашевелились волосы на затылке.
– Фигня. Если бы кровь Охотника давала такую силу, вампиры об этом давно знали бы, и мира между нами и нефилимами не установилось бы. Кровь Охотников объявили бы деликатесом. У тебя ложные сведения.
Рафаэль усмехнулся уголками губ:
– Звучит логично. Кстати, о деликатесах: ты ведь понимаешь, что в качестве светолюба сделался ценной добычей? Нет такого представителя нежити, который не хотел бы заполучить тебя.
– Ты тоже?
– Разумеется.
– И что сделаешь, когда получишь меня?
Рафаэль пожал худыми плечами:
– Я, наверное, единственный из своего рода, кто не считает благим даром твою способность пребывать на солнечном свету. Мы дети ночи, и зовемся так не без причины. Для меня ты – такой же выродок, как и вампиры для людей.
– Серьезно?
– Почему нет? – Рафаэль говорил совершенно без эмоций. – Ты опасен для вампиров. В темнице, светолюб, ты навсегда не останешься, выйти в мир в конце концов придется. И вот что я скажу: клянусь, не трону тебя и даже не стану искать, если спрячешься, забудешь всех, кто был дорог тебе в прежней жизни. По‑моему, честная сделка.
Саймон покачал головой:
– Семью не брошу. И Клэри тоже.
Рафаэль раздраженно фыркнул:
– Они больше не часть твоей жизни. Ты теперь вампир.
– Не в душе.
– Ах эти сопли... Ты не заболеешь, не умрешь, навсегда останешься здоров и молод, забудешь о старости! Чем плох вампиризм?
Вечно молодой? Здорово, конечно, но только не в шестнадцать. Останешься неуклюжим, неразвитым. Ладно бы в двадцать пять, когда и лицо, и тело достигнут расцвета. И вообще, с такой юной мордашкой ни в один бар не пустят и алкоголь не продадут. Никогда. Совсем.
– Ну и, – продолжил Рафаэль, – солнце остается твоим другом.
Покупаться на речи Рафаэля Саймону больше не хотелось.
– Я слышал, что говорят о тебе в «Дюморе». Якобы ты по субботам надеваешь крестик и навещаешь родных. Они, поди, не знают о твоей сущности. Как смеешь ты предлагать мне забыть близких? Я не откажусь от них и не буду давать тебе ложных клятв.
Глаза Рафаэля недобро блеснули.
– Неважно, во что верит моя семья и что она знает. Важно, что я принял смерть. Ты же никак не смиришься, по‑прежнему считаешь себя человеком. Потому и опасен. Цепляешься за мир живых.
* * *
Домой Клэри вернулась под вечер. Закрыла дверь и в полутьме коридора привалилась к ней спиной. От усталости ноги гудели, тело будто налилось свинцом.
– Клэри? – Тишину нарушил требовательный голос хозяйки. – Ты?
Клэри не спешила отзываться. Закрыв глаза, она постояла какое‑то время в убаюкивающей темноте, отдавшись на волю чувств. Хотелось обратно в Нью‑Йорк. Так сильно, что во рту ощущался металлический привкус бруклинского воздуха. Клэри будто наяву увидела маму – как она сидит у окна, пишет картину, и сквозь стекло на холст льется пыльный бледно‑желтоватый свет. От тоски засосало под ложечкой.
– Клэри. – Голос прозвучал гораздо ближе. Аматис стояла чуть не вплотную: седые волосы собраны в тугой узелок на затылке, руки уперты в бока. – Твой брат пришел. Ждет на кухне.
– Джейс тут? – Только бы гнев и удивление не отразились на лице! Не дело выказывать чувства перед сестрой Люка.
Аматис пригляделась к Клэри:
– Мне что, не стоило впускать его? Ты же вроде хотела поговорить с братом?
– Нет‑нет, вы правильно поступили. – Ровный тон дался не без труда. – Просто я устала.
– Ну‑ну... – Аматис сделала вид, что поверила. – Если понадоблюсь – я наверху. Вздремну пока.
Клэри кивнула, хотя толком еще не знала, для чего Аматис может понадобиться. Слегка прихрамывая, Клэри прошла в залитую ярким светом кухню. На столе стояли чаша с фруктами – апельсины, яблоки, груши – и тарелка с толстыми ломтями хлеба с маслом и сыром. А еще... печенье.
Аматис напекла печенья?
Джейс сидел за столом, опершись на локти. Золотистые волосы взъерошены, ворот рубашки распахнут (вдоль ключицы виднеется плотная цепочка рун); рука, в которой Джейс держит печенье, забинтована. Значит, Себастьян сказал правду: братец таки поранился. Клэри, впрочем, за Джейса не испугалась.
– Наконец‑то, – сказал Джейс. – Я уж испугался, что ты в канал свалилась.
Клэри, не говоря ни слова, села напротив. Интересно, увидит Джейс гнев в ее глазах? Брат тем временем откинулся на спинку стула, перебросив через нее руку. Если бы в этот момент у Джейса не дрогнул кадык, Клэри поверила бы в напускную беззаботность.
– Ты какая‑то усталая. Где тебя весь день носило?
– Гуляла с Себастьяном.
– С Себастьяном?! – Ошеломленное лицо Джейса моментально окупило все страдания.
– Вчера он любезно проводил меня домой, – сообщила Клэри, а в душе все еще болью отзывалось слова: «Я тебе брат, и только. Брат». – Он единственный, кто обошелся со мной по‑человечески. Так что да, я была с Себастьяном.
– Понятно. – Джейс отложил печенье на тарелку. Его лицо сделалось совершенно невыразительным. – Клэри, я хочу извиниться. Не стоило говорить таких вещей...
– Да уж, не стоило.
– Еще я хотел спросить: ты готова вернуться в Нью‑Йорк?
– Боже, ты опять...
– Здесь небезопасно.
– Чего бояться? – без интонаций спросила Клэри. – Что меня бросят в тюрьму, как и Саймона?
Лицо Джейса оставалось бесстрастным, но сам он подался назад, будто от удара:
– Саймон?..
– Себастьян все рассказал, – продолжала говорить все тем же бесцветным голосом Клэри. – И как ты приволок Саймона сюда, и как отдал его на растерзание Инквизитору... Добиваешься моей ненависти?
– Ты поверила Себастьяну? Давно ли вы знакомы!
Клэри уставилась на брата:
– Так он соврал?
Взгляд сестры Джейс выдержал, но лицо превратилось в маску – как у Себастьяна, стоило Клэри оттолкнуть незадачливого ухажера.
– Нет, это правда.
Схватив тарелку, Клэри метнула ее в Джейса. Тот увернулся, соскочив со стула, и «снаряд» ударил в стену над мойкой. Клэри схватила еще одну тарелку и швырнула ее, не глядя: срикошетив от холодильника, посудина раскололась о пол на ровные кусочки.
– Как ты мог? Саймон доверял тебе! Где он теперь? Что с ним будет?
– Ничего. Саймон цел и невредим. Я навещал его прошлой ночью...
– До или после моего прихода? До или после того, как притворился, будто у тебя все хорошо?
– Так ты ушла из дома Пенхоллоу, думая, что у меня все здорово? – Джейс издал подобие смешка. – Значит, я актер хоть куда. – Парень криво усмехнулся. Зря – этим он словно бросил спичку в хворост сестринского гнева.
Как он смеет улыбаться! Клэри хотела схватить чашу с фруктами, но передумала. Отшвырнув с дороги стул, кинулась на брата. Прямой атаки он точно не ожидал... Правда, Клэри забыла, насколько Джейс ловок и быстр: он перехватил нацеленный в челюсть кулак и с силой опустил руку Клэри.
Брат и сестра оказались очень близко, вплотную друг к другу. Хрупкая Клэри навалилась на Джейса, прижимая его к кухонной стойке.
– Отпусти, – потребовала девушка.
– Чтобы ты меня тут же ударила? – сверкая глазами, спросил Джейс одновременно грубым и мягким голосом.
– Заслужил!
Его грудь затряслась от невеселого смеха.
– По‑твоему, я все заранее продумал? По‑твоему, я на такое способен?
– Саймона ты не любишь. Он тебе никогда не нравился.
Возмущенно крякнув, Джейс отпустил Клэри и, когда она отошла на шаг, поднял правую руку ладонью вверх. Клэри не сразу заметила неровный шрам на запястье.
– Я вскрыл себе вены, чтобы напоить кровью твоего дружка‑вампира, – натянутым, словно струна, голосом проговорил Джейс. – Чуть не убил себя. И после этого я вот так запросто брошу его погибать?
Клэри неотрывно смотрела на шрам, на один из многих шрамов – всех форм и размеров, – покрывающих тело Джейса.
– Себастьян говорил, что ты уволок Саймона сюда, а после Алек отвел его в Гард. Позволил Конклаву бросить Саймона в темницу. Ты, наверное, знал обо всем...
– Саймона я сюда привел случайно. Пригласил в Институт, думая подговорить, чтобы он убедил тебя остаться в Нью‑Йорке. Саймон, кстати, не согласился, если тебе от этого легче. Потом напали отреченные, и пришлось драться. Я пронес Саймона, смертельно раненного, через портал.
– Тогда зачем предал Конклаву? Знал же...
– В Гарде единственный рабочий портал. Конклав обещался вернуть Саймона в Нью‑Йорк.
– И ты поверил? После того, что случилось с Инквизитором?
– Клэри, предыдущий Инквизитор – аномалия. Тогда ты столкнулась с Конклавом впервые, я – нет. Я нефилим, часть Конклава, который чтит правила.
– Не в этот раз.
– Да, не в этот раз, – устало согласился Джейс. – Хуже всего – вспоминать речи Валентина о том, как прогнил Конклав, как его надо очистить... Ангелом клянусь, он говорит дело.
Клэри не ответила. Сначала не нашла что сказать, потом онемела от удивления. Джейс привлек ее к себе, и Клэри не посмела сопротивляться. Сквозь белизну сорочки она видела черную вязь знаков, похожую на языки темного пламени. Захотелось прижаться щекой к груди Джейса, ощутить его объятия. Захотелось столь же сильно, как хотелось воздуха, когда Клэри тонула в озере Лин.
– Валентин прав, Конклав надо исправить, – согласилась она. – Ошибается Валентин в выборе средств. Сам видишь.
Джейс прикрыл глаза, и стали видны темные круги – следы бессонных ночей.
– Кажется, я уже ничего не вижу. Ты права, Клэри, твой гнев справедлив. Зря я доверился Конклаву. Так отчаянно хотелось думать, что Инквизитор – исключение, что она действовала без ведома руководства, что слово Сумеречного охотника еще ценится...
– Джейс, – прошептала Клэри.
Открыв глаза, он посмотрел на нее сверху вниз. Они стояли так близко, что почти прижимались друг к другу. Клэри слышала, как бьется сердце Джейса.
«Отойди от него», – велела себе Клэри, однако ноги не слушались.
– Что такое? – мягко спросил Джейс.
– Хочу повидать Саймона. Отведешь к нему?
Джейс отпустил ее столь же резко, сколь и прижал к себе:
– Нет. Тебе и в Идрис‑то нельзя, а ты в Гард намылилась!
– Саймон решит, что все его бросили. Подумает...
– Я ходил к нему, – напомнил Джейс. – Собирался даже вызволить, сломать решетку собственными руками, – обыденным тоном произнес он. – Саймон сам не позволил.
– Не позволил? Добровольно остался в тюрьме?
– Он рассказал, что Элдертри копает под меня и под мою семью. Хочет свалить на нас ответственность за случившееся в Нью‑Йорке. Никого из Лайтвудов пытать не дадут, поэтому Инквизитор взялся за Саймона, хочет, чтобы он оболгал нас. Будто мы в сговоре с Валентином. Поэтому и выкрасть Саймона из темницы нельзя – Элдертри догадается, кто спас вампира, и проблема только обострится.
– Благородно, конечно, со стороны Саймона, но что он задумал? Остаться в тюрьме навсегда?
Джейс пожал плечами:
– Стратегию мы обсудить не успели.
– Мальчишки... – устало вздохнула Клэри. – Ладно, обеспечим тебе и Лайтвудам алиби: идите в людное место, а мы подрядим Магнуса Бейна – вызволим Саймона из тюрьмы и отправим домой.
– Вряд ли Магнус кинется помогать только потому, что считает Алека симпатичным.
– Есть другой приз – Белая книга.
– Белая... что? – моргнув, переспросил Джейс.
Клэри быстро поведала о смерти Фелла, о том, что в доме погибшего мага встретился Магнус, и о книге заклинаний. Джейс слушал затаив дыхание.
– Демоны? Фелла убили демоны?
– Нет. – Клэри покопалась в памяти. – В доме воняло чем‑то демоническим, и Фелла убили «прислужники Валентина». Так сказал Магнус.
– Бывает, заклятия черной магии имеют след, пахнущий точь‑в‑точь как демоны. Если Магнус ничего не уточняет, значит, побаивается. Где‑то поблизости бродит маг‑преступник... Валентин, правда, не первый раз посылает дитя Лилит на грязную работу. Помнишь, как он убил паренька‑мага в Нью‑Йорке?
– Забрал у него кровь для ритуала. Помню... – Клэри вздрогнула. – Джейс, Валентину Белая книга нужна затем же, зачем и мне? Разбудить Джослин?
– Вполне вероятно. Или если Магнус прав насчет силы книги, то Валентин может искать трактат ради заключенной в нем мощи. Так или иначе, найти книгу надо раньше Валентина.
– Как по‑твоему, она до сих пор в поместье Вэйландов?
– Уверен, – ответил Джейс, немало удивив Клэри. – В семейной библиотеке только одна поваренная книга. И я видел ее на месте.
Голова закружилась. Клэри просто не верила, что появился шанс.
– Джейс... Отведи меня в поместье, помоги найти книгу, и я вернусь в Нью‑Йорк вместе с Саймоном. Ноги моей здесь больше не будет, обещаю.
– Магнус прав, поместье защищено плутающими чарами, – медленно проговорил Джейс. – Я провожу тебя в дом, но путь неблизкий. Пешком – часов пять.
Клэри вынула из кармашка на поясе у Джейса стило. Инструмент светился бледным светом, похожим на сияние башен.
– Пешком идти необязательно.
* * *
– Странные к тебе гости приходят, – заметил Сэмюель. – Джонатан Моргенштерн, глава нью‑йоркского братства вампиров... Я впечатлен.
Джонатан Моргенштерн? Ах да, это полное имя Джейса.
Саймон сидел на полу, лениво вертя в руках пустую флягу:
– Я, видать, важнее, чем думал.
– Ну а кровь тебе принесла Изабель Лайтвуд. Какой сервис!
Саймон поднял голову:
– Откуда вы знаете? Я не говорил...
– Я видел ее в окно. Дева пошла в мать... по крайней мере, Изабель похожа на Маризу в детстве. – Повисла неловкая пауза. – Учти, гостинец в виде крови – решение временное. Скоро Инквизитор проверит, не помер ли ты с голоду. Застанет тебя сытым, догадается обо всем и уморит иным способом.
Саймон посмотрел в потолок: рунические письмена перемежались и накладывались друг на друга, словно песок и галька на пляже.
– Лучше довериться Джейсу, он обещал найти выход. – Сэмюель ничего не ответил, и тогда Саймон добавил: – Я и вас попрошу вызволить. Честно.
Сэмюель издал придушенный звук, похожий на смех, который так и не сумел вырваться из глотки.
– Сомневаюсь, что Джейс Моргенштерн захочет спасать меня. К тому же голод – меньшее из зол для тебя. Скоро на Аликанте нападет Валентин, и тогда всем конец.
– Вы так уверены?
– Когда‑то я был близок к Валентину, знал все его планы и цели. Он хочет разрушить защитные барьеры Аликанте и ударить по Конклаву в самое сердце.
– Говорят, что в Аликанте демонам не пройти, что барьер непроницаем.
– Говорить‑то говорят... Барьер снять можно изнутри, используя кровь демона. Однако демоны в город пройти не могут, и посему мы имеем идеальный парадокс. Валентин однажды поклялся, что отыщет способ снять барьер. Я верю, так и случится: Валентин изыщет лазейку, нашлет на город армию демонов и всех погубит.
От спокойной уверенности в голосе Сэмюеля по спине побежали мурашки.
– Вы как будто смирились. Не лучше ли предпринять какие‑то действия? Предупредить Конклав?
– Я предупреждал – на допросах. Говорил им, говорил, что Валентин хочет проникнуть в город и разрушить барьер, но Конклав не поверил. Якобы барьер простоял тысячу лет и потому стоять будет вечно. Мало им Рима. Ведь когда‑нибудь всему приходит конец. – Сэмюель рассмеялся, горько и гневно одновременно. – Сиди, светолюб, и гадай, кто первым убьет тебя: Валентин, иная нежить или Конклав.
* * *
Оказавшись между «там» и «здесь», Клэри против воли выпустила руку Джейса. Вихрь выплюнул ее посреди комнаты – одну, без брата.
Прокатившись по полу, Клэри села. Ее выбросило в самой середине комнаты: персидский ковер, каменные стены, мебель, накрытая белыми простынями и оттого похожая на горбатых призраков; на больших окнах – посеревшие от пыли бархатные портьеры. В лунном свете танцуют пылинки.
– Клэри? – Джейс вышел из‑за накрытого простыней рояля. – Ты цела?
– Ага. – Клэри хотела подняться и поморщилась от боли в ушибленном локте. – Правда, когда вернемся, Аматис убьет меня за битую посуду и портал, открытый прямо посреди кухни.
Джейс подал ей руку:
– Лично меня ты впечатлила, чего бы нам переход ни стоил.
– Спасибо. – Клэри еще раз огляделась. – Так вот где ты рос. Похоже на домик из сказки.
– Скорее на декорации к фильму ужасов. Господи, как давно я не был дома! Уж больно тут...
– Холодно? – Клэри поежилась и застегнула плащ на все пуговицы. Однако холодом веяло не столько физически; в доме как будто никогда не топили, не зажигали света, не веселились.
– Нет, холод дома стоял всегда. Я про пыль. – Джейс достал из кармана и зажег ведьмин огонь. Магическое сияние подсветило его лицо, выхватив впадины под скулами и на висках. – Мы в кабинете, а нужно в библиотеку. Идем.
Он повел сестру по длинному, сплошь увешанному зеркалами коридору. Клэри глянула на свое отражение и ужаснулась: плащ в пыли, волосы растрепались. Украдкой она хотела привести себя в порядок и уже в следующем зеркале заметила, как ухмыляется брат. Его‑то волосы – несомненно, благодаря магии нефилима – оставались в безупречном порядке.
За открытыми дверьми Клэри видела точно такие же пыльные бесхозные комнаты, как и рабочий кабинет. Валентин говорил, у Майкла Вэйланда родни не осталось. Похоже, после «смерти» владельца Валентин занял поместье, однако причина упадка была явно в другом. Стены дома дышали скорбью и забвением. У Ренвика Валентин назвал поместье домом и показал Джейсу через портальное зеркало воспоминания о зеленых лугах и забытом поместье. Воспоминания в позолоченной раме... Врал, конечно, сейчас Клэри это отчетливо поняла. Валентин никогда здесь толком не жил: скорее всего, оставил поместье гнить без присмотра, лишь изредка наведываясь и бродя по нему, словно призрак.
Джейс плечом толкнул последнюю дверь и пропустил Клэри вперед. Библиотека нисколько не походила на институтскую: обычная комната, наполненная книжными полками, к которым крепятся лестницы на роликах. Под плоским потолком видны балки. Зеленых бархат портьер, словно изморозью, покрыт вездесущей пылью. Зеленое и синее оконное стекло в лунном свете льдисто поблескивает. За ним, снаружи, царит плотная чернота.
– Это и есть библиотека? – прошептала Клэри, боясь нарушить покой огромного пустого дома.
Джейс смотрел мимо нее, углубившись в воспоминания:
– Вон у того окна, в кресле, я читал все, что велел отец. Учил языки: по субботам – французский, по воскресеньям – английский. В какой день латынь – не помню. Понедельник ли, вторник?..