– Нас тоже будет немало. И нефилимов, и нежити.
– Нежити... – Валентин усмехнулся. – Вы обратитесь в бегство при первой настоящей опасности. Нефилимы – вот истинные, прирожденные воины, защитники мира. Вас же мир ненавидит. Не зря чистое серебро и солнце жгут Детей ночи.
– Мне солнце не помеха, – чистым, сильным голосом отозвался Саймон, позабыв про хватку Клэри. – Вот он я, стою на свету.
Валентин рассмеялся:
– Ты «бог» сказать не можешь – задыхаешься. Что до твоей терпимости к свету, вампир... – он ухмыльнулся, – ты просто аномалия. Урод среди чудовищ.
Чудовищ... На корабле Валентин говорил: «Твоя мать обвинила меня в том, что я превратил ее первенца в чудовище, и сбежала, чтобы не дать мне сделать то же самое со вторым ребенком». Джейс. Даже имя его вспоминать больно.
И после того, что Валентин сотворил с сыном, он рассуждает о чудовищах!..
– Здесь только одно чудовище, – заговорила Клэри, превозмогая страх и забыв данное себе обещание держать язык за зубами. – Ты. Я встретила Итуриэля, – продолжила она, увидев изумление на лице Валентина, – и теперь знаю все...
– Нет, не знаешь. Если бы знала, молчала бы, ради братца. Если не ради себя.
«Не смей говорить при мне о Джейсе!» – хотела закричать Клэри, но не успела раскрыть рта, как заговорил другой – женский, бесстрашный и полный горечи, – голос.
– Как насчет моего брата? – спросила Аматис, становясь у подножия подиума и не обращая внимания на Люка; тот пораженно смотрел на сестру и мотал головой.
Валентин нахмурился:
– Люциана? – Вопрос застал его врасплох, наверное, потому, что Аматис стояла прямо перед ним и спрашивала открыто, тогда как сам Валентин забыл о ней, списал со счетов как слабую, неравную по духу. И вот теперь такой сюрприз, настоящий вызов!
|
|
– Да, ты сказал: Люк мне больше не брат. Отнял у меня Стивена. Разрушил мою семью. Ты утверждаешь, будто не хочешь зла нефилимам, будто ты нам не враг, но меж тем без угрызений совести восстанавливаешь нас друг против друга, семью против семьи. Ломаешь жизни. Ненавидишь Конклав, хотя сам же превращаешь всех в жалких параноиков. Прежде мы, нефилимы, верили друг другу, а ты нарушил эту веру. Нет тепе прощения. – Голос Аматис дрогнул. – Ни тебя, ни себя не прошу за то, что отреклась от Люциана.
– Аматис... – Люк шагнул ей навстречу, однако сестра остановила его жестом. Глаза ее блестели от Слез, но спина оставалась ровной, и голос звучал твердо.
– Было время, Валентин, когда мы все охотно тебя слушали. По доброй воле. Сейчас же твое время закончилось. Есть в этом зале кто‑нибудь, кто со мной не согласен?
Толпа Охотников показалась Клэри похожей на шарж: резкие контуры, смазанные лица. Патрик Пенхоллоу стоял, плотно сжав челюсти. Элдертри трясся, словно хилое деревце на ветру. Смуглое, утонченное лицо Малахи оставалось непроницаемым.
Все молчали.
Клэри ждала, что Валентин взорвется от гнева, не получив желанного ответа от людей, которых надеялся возглавить. Однако отец оставался невозмутим. Лишь слегка пошевелил желваками, будто не случилось ничего неожиданного.
– Будь по‑вашему. Не прислушались к голосу разума – значит прислушаетесь к силе. Я уже показал, как легко могу снять защиту с города. Вы ее отладили, но это ненадолго. Штурм повторится. Вы либо уступите, либо встретитесь со всеми демонами, каких может призвать Меч смерти. На сей раз они не пощадят никого: ни мужчин, ни женщин, ни детей. Вы сами выбрали смерть.
|
|
Собравшиеся засуетились, загомонили. Люк пристально посмотрел на Валентина:
– Ты готов уничтожить свой род?!
– Дабы спасти весь сад, больные растения выкорчевывают. Если болен весь сад... – Валентин обернулся к испуганной толпе. – Вы сами избрали свою участь. У меня есть Чаша смерти, и я готов начать новый род Сумеречных охотников, сотворенных и обученных мною. Впрочем, даю шанс: если Конклав отпишет правление Советом мне и примет мою единоличную, неограниченную власть, я остановлюсь. Все нефилимы присягнут на верность и примут печать – руну вечной преданности, которая свяжет их со мной. Таковы условия.
Повисла тишина. Аматис накрыла рот ладонью. В глазах у Клэри помутилось, Зал Договоров поплыл. Нельзя, нельзя поддаваться врагу! А есть ли выбор? Какой остался выбор нефилимам, запертым в ловушке? Как и сама Клэри с Джейсом – они в ловушке кровных уз.
Через минуту – растянувшуюся, как показалось Клэри, на целый час – тишину нарушил тонкий голос Инквизитора:
– Единоличную, неограниченную власть? Твою власть?!
– Элдертри... – Консул не успел перехватить Инквизитора – тот вывернулся и побежал к подиуму.
На бегу Инквизитор вопил, повторяя одни и те же слова. Он как будто совершенно утратил рассудок; глаза у него закатились. Отпихнув Аматис в сторону, Элдертри вскарабкался на подиум к Валентину и проорал:
– Я Инквизитор, понимаешь ты, нет?! Я Инквизитор, часть Конклава и Совета! Я тут правлю, не ты. Я создаю законы и не позволю тебе командовать, выскочка! Мразь, заводчик демонов...
|
|
Со скучающим выражением на лице Валентин протянул руку, словно бы намереваясь похлопать Элдертри по плечу.
«Он не может, никак не может ничего коснуться, ведь он же проекция!» – думала Клэри. Тем не менее рука Валентина по самое запястье погрузилась в грудную клетку Элдертри и на глазах у изумленной толпы резко дернулась влево, будто проворачивая непослушную дверную ручку.
Коротко вскрикнув, Инквизитор камнем рухнул на пол.
Опустив руку – покрытую кровью, словно пурпурной перчаткой, – Валентин оглядел пораженную толпу, и его взгляд остановился на Люке.
– Даю срок до завтрашней полуночи, – медленно проговорил Валентин. – К тому времени моя армия встанет на равнине Брослин. Если же в означенный срок вы не капитулируете, мои силы войдут в город и на этот раз не оставят в живых никого. Время я дал, используйте его мудро, решайте.
На том он исчез.
Глава 14
Темный лес
– Вот не повезло, – сказал Джейс, не глядя на Клэри. Он на нее, по правде, не взглянул ни разу с того момента, как Клэри с Саймоном ступили на порог занятого Лайтвудами дома. Опершись плечом об оконную раму, Джейс смотрел на быстро темнеющее небо. – Пошел хоронить братишку и пропустил все веселье.
– Джейс, – тихо и очень устало одернул его Алек. – Перестань.
Он сидел в пухлом потертом кресле – наверное, потому, что больше сидеть было негде. Обстановка казалась странной, чужой, как и в любом не своем доме. На стенах обои с навязчивым цветочным орнаментом; мебель выглядела ветхой, старомодной. На столике возле кресла стояла стеклянная чаша, полная шоколадных конфет. Клэри с голоду съела парочку, от старости они были безвкусными и крошились во рту. Что за люди тут обитают? Такие, которые бегут, стоит прийти беде. Забрать у них дом не жалко.
– Чего «перестань»? – обернулся Джейс. В отражении на стекле глаза его почернели.
Джейс надел траурный наряд: не черный, поскольку черный – цвет боевого облачения, а белый, с алыми рунами вдоль ворота и манжет. Только эти руны, в отличие от боевых – настроенных на агрессию и защиту, – сообщали исцеление и скорбь. На руки Джейс нацепил кованые браслеты с теми же рунами. Алек оделся точно так же, и на белом фоне его волосы смотрелись темными‑темными.
Джейс, напротив, походил на ангела. Из тех, что приносят возмездие.
– Ты ведь не сердишься на Клэри? Или Саймона? По крайней мере, я надеюсь, – слегка обеспокоенно добавил Алек, – что на Саймона ты не сердишься.
Клэри ждала, что Джейс огрызнется в ответ, однако брат лишь ответил:
– Клэри знает, что я на нее не сержусь.
Саймон, облокотившись на спинку дивана, закатил глаза:
– Чего я не понимаю, так это как Валентин умудрился убить Инквизитора. Проекция в принципе никому не может навредить.
– В принципе, да, – согласился Алек. – Проекция – это иллюзия. Подкрашенный воздух, если можно так выразиться.
– Только не та, что мы видели. – Клэри передернуло. – Валентин просунул руку в грудь Элдертри, и... кровищи было...
– Как по заказу, а? – поддел Саймона Джейс.
Вампир не обратил внимания.
– Инквизиторы вообще своей смертью умирают? – подумал он вслух. – Или они как ударники «Спайнэл тэп»[13]?
Алек провел ладонью по лицу:
– И ведь родители до сих пор ничего не знают. Не то чтобы я тороплюсь им сообщать...
– Где они? – спросила Клэри. – Не наверху?
Алек покачал головой:
– До сих пор в некрополе. Хотели побыть на могиле Макса одни и отослали нас домой.
– А Изабель? – спросил Саймон. – Она‑то где?
– Заперлась в спальне. Считает, что гибель Макса – ее вина. Даже на похороны не явилась.
– Ты говорил с ней?
– Нет, по щекам хлестал. Как думаешь, почему не сработало?
– Уже и спросить нельзя? – мягким голосом выразил обиду Саймон.
– Тогда расскажи ей историю с поддельным Себастьяном, – предложил Алек. – Может, Изабель полегчает? Она ведь казнит себя за то, что не сумела распознать в нем подвох. Однако если он шпион... – Алек пожал плечами. – Подвоха не заметили даже Пенхоллоу.
– Так и думал, что он сволочь, – сказал Джейс.
– Да, но только потому, что... – Алек еще больше съехал по спинке кресла. Его лицо на фоне ярко‑белого костюма смотрелось бледно‑серым. – Неважно. Стоит сказать Изабель, чем нас запугивает Валентин, и ее уже ничто не взбодрит.
– Разве он может на такое решиться? – спросила Клэри. – Наслать армию демонов на нефилимов? Ведь он Сумеречный охотник. Как можно погубить собственный род?!
– Ему на родных‑то детей наплевать, – напомнил Джейс и посмотрел Клэри в глаза. – Так с чего о народе печься?
Алек посмотрел на Клэри, затем на Джейса. Интересно, сказал ему Джейс о встрече с Итуриэлем или нет?
– Джейс... – грустно и недоуменно произнес Алек.
– Одно остается неясным, – говорил Джейс, не глядя на Алека. – Магнус предложил использовать следящую руну на чем‑нибудь, что Себастьян оставил в доме Пенхоллоу. Правда, ничего не вышло. Магнус сказал, предметы... пусты.
– В каком смысле?
– Вещи принадлежат настоящему Себастьяну Верлаку. Самозванец забрал их у него, когда перехватил по пути сюда. Пусты вещи потому, что настоящий Себастьян...
– Скорее всего, мертв, – закончил предложение Алек. – Самозванец достаточно умен, чтобы не оставить следов. Для поиска абы что не сгодится. Нужны предметы, которые плотно связаны с искомым человеком. Семейная реликвия подошла бы, стило, расческа с волосами... что‑нибудь в этом роде.
– Плохо дело, – заключил Джейс. – Такой предмет вывел бы прямиком на Валентина. Фальшивый Себастьян бежал к хозяину с полным отчетом и наверняка поведал бредовую теорию Ходжа о том, что Зеркало смерти – это озеро Лин.
– Теория вполне может оказаться верной, – возразил Алек. – На пути к озеру выставили стражу и навели барьер – на случай, если кто‑то попытается телепортироваться к Лин.
– Фантастика! Теперь можно расслабиться. – Джейс оперся спиной о стену.
– Мне все еще непонятно, – заговорил Саймон, – почему Себастьян остался в городе. После того, как убил Макса и оглушил Иззи. Его повязали бы, и никакое притворство не спасло бы. Пусть Себастьян и думал, что убил Иззи, но сам‑то остался цел – как такое объяснить? Нет, он растерялся. Иначе не бегал бы по улицам в разгар битвы, не пришел бы в Гард за мной. Уверен, ему плевать, жив я или мертв.
– Зачем так строго? – спросил Джейс. – Себастьян определенно болел за тебя мертвого.
– Вообще‑то, – сказала Клэри, – остался он из‑за меня. Я так думаю.
Джейс метнул в нее взгляд золотистых глаз:
– Из‑за тебя? Надеешься на повторное пылкое свидание?
Клэри залилась краской:
– Нет. Первое‑то пылким не вышло. Это даже не свидание было. Короче, не в том дело. Придя в Зал, он пытался выманить меня наружу. Хотел сказать что‑то...
– Или тебя хотел. – Заметив выражение на лице сестренки, Джейс поправился: – Не в том смысле. Для Валентина хотел.
– Я не нужна Валентину. Его только ты заботишь.
В глубине глаз Джейса сверкнул странный огонек.
– Ты так это называешь? – Черты его лица сделались пугающе невыразительными. – После битвы на корабле Валентин хочет именно тебя. Значит, тебе стоит быть осторожнее. Намного осторожнее, чем прежде. Запрись в комнате и носу не кажи оттуда, как Изабель.
– Не дождешься!
– Правильно, тебе лишь бы мучить меня.
– Слишком много думаешь о себе, – яростно возразила Клэри.
– Может, и так. Но признай: чаще всего ты просто мне перечишь.
Клэри едва сдержала рвущийся наружу крик.
Саймон откашлялся:
– Раз уж речь об Изабель зашла повторно – первый раз Иззи упомянули вскользь, и поэтому беру на себя смелость говорить о ней сейчас, пока ее совсем не забыли, – то может, мне пойти поговорить с Иззи?
– Тебе?! – вскинулся Алек и сразу же, смущенный поражением, добавил: – Просто... она к родным‑то не выходит, так почему должна тебе открыть?
– Может, потому, что я не родственник? – Саймон встал, гордо расправив плечи и сунув руки в карманы. На шее у него – где по горлу ударил Валентин – и на запястьях белели тонкие шрамы. Знакомство с миром Сумеречных охотников изменило Саймона: не только внешне или на уровне крови – изменился характер – Саймон спокойно переносил нападки Джейса и Алека, словно не замечая подколок и оскорблений. Того Саймона, который испугался бы или обиделся, уже нет.
Клэри ощутила укол боли. Как же не хватает прежнего Саймона.
– Хоть попробую разговорить Изабель, – сказал Саймон. – Попытка не пытка.
– Уже почти стемнело, – напомнила Клэри. – Мы обещали Люку и Аматис, что вернемся до захода солнца.
– Я тебя провожу, – сказал Джейс. – Саймон дорогу в темноте сам найдет. Правда, Саймон?
– Разумеется, найдет! – с негодованием произнес Алек, как будто решивший загладить вину за недостойное поведение. – Он же вампир, и до меня только дошло, что ты, похоже, шутишь. Не обращай внимания.
Саймон улыбнулся. Клэри раскрыла рот, чтобы снова высказать несогласие, – и тут же закрыла его, поняв, что отчасти поступает неразумно. И отчасти – потому что заметила взгляд, которым Джейс мимо нее смотрел на Саймона. В этом взгляде читалось изумление вперемешку с благодарностью и – ничего себе! – толикой уважения. Потому‑то, пораженная, Клэри и не решилась говорить.
* * *
Дорога от нового дома Лайтвудов до Аматис вышла короткой. Лучше бы времени ушло больше. Казалось, бесценно каждое мгновение, проведенное с Джейсом. Словно стоит расстаться, и новой встречи не будет.
Клэри искоса глянула на брата. Тот смотрел прямо перед собой, будто шел по улице один. В резком свете ведьминых огней линии его профиля выглядели четко очерченными; локоны вились у висков, не скрывая шрама‑знака; на шее поблескивала цепочка с кольцом Моргенштернов. Бинтов на левой руке не было, и Клэри заметила царапины на костяшках. Так значит, Джейс послушал Алека и лечится, как примитивный?
Она вздрогнула, и Джейс спросил:
– Холодно?
– Так, задумалась: почему Валентин убил именно Инквизитора? Инквизитор – нефилим, а Люк – нежить. К тому же у Валентина с Люком личные счеты.
– В каком‑то смысле Валентин уважает Люка, – возразил Джейс, и Клэри вспомнила, как он смотрел на Саймона. Она постаралась выбросить из головы эти мысли, потому что ненавидела сравнивать Джейса с Валентином, пусть даже в такой мелочи, как взгляд. – Люк хочет заставить Конклав думать иначе, того же добивается Валентин, хотя цели у них... не совсем одинаковые. Люк – бунтарь, жаждет перемен. Инквизитор для Валентина представлял старый, толстокожий Конклав, и от него предстояло избавиться.
– Когда‑то эти двое дружили. Люк и Валентин.
– И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[14]. – Судя по насмешливой интонации, Джейс кого‑то цитировал. – К несчастью, именно тех, кто был нам некогда дорог, мы ненавидим больше всего. Спорю, Валентин приготовил для Люка нечто особенное. Преподнесет сюрприз, когда добьется власти.
– Он не придет к власти, – сказала Клэри, а когда Джейс не ответил, добавила повышенным тоном: – Валентин не победит... не сумеет. Ему на самом деле не нужна война против нефилимов и нежити.
– Почему ты решила, будто нефилимы станут биться с нежитью? – Джейс по‑прежнему не глядел на Клэри. Он шагал, плотно сжав челюсти и отвернувшись к воде в канале. – Люк сказал? Он идеалист.
– Разве союз – это плохо?
– Нет, просто сам я не такой. – Клэри ощутила холодный укол в сердце, услышав пустоту в голосе брата. Отчаяние, гнев, ненависть – качества демонов. Джейс примеряет их на себя вместе с ролью чудовища.
У дома Аматис Клэри остановилась и посмотрела на Джейса:
– Может быть. Но ты не Валентин и не похож на него.
От этих слов – или от уверенности Клэри – Джейс вздрогнул и обернулся. Посмотрел на сестру впервые с тех пор, как они покинули дом Лайтвудов.
– Клэри... – начал было он и замолчал на вздохе. – У тебя кровь на рукаве. Ты поранилась?
Он взял ее за руку, и Клэри с удивлением обнаружила на рукаве плаща алое пятно неправильной формы. Действительно кровь... Разве она не темнеет со временем?
– Это не моя, – нахмурилась Клэри.
Джейс немного расслабился и разжал пальцы у нее па запястье:
– Чья тогда? Инквизитора?
Клэри покачала головой:
– Себастьяна.
– Себастьяна?
– Помнишь, он приходил за мной в Зал? У него на шее были царапины – видимо, Изабель задела ногтями, – и, похоже, кровь из них попала мне на рукав. Я думала, Аматис простирнула плащ... оказывается, нет.
Джейс неожиданно долго держал руку Клэри, изучая пятнышко. Потом все же выпустил.
– Спасибо. – Клэри какое‑то время смотрела на брата, потом, покачав головой, спросила: – Что это значит, ты, конечно, не скажешь?
– Ни за что.
Клэри устало вскинула руки и попрощалась:
– Все, я в дом. Увидимся позже.
Поднялась по ступенькам крыльца и, разумеется, не увидела, как Джейс, глядя ей вслед, перестал улыбаться. Дверь закрылась, но он еще долго стоял в темноте перед домом, вертя в пальцах ниточку.
* * *
– Изабель! – позвал Саймон. Он постучался в несколько дверей, и только крик «Убирайся!» подсказал, какая из них ведет в спальню Иззи. – Изабель, впусти.
В дверь что‑то ударилось. Видимо, запущенная рукой Изабель туфля.
– Видеть не хочу – ни тебя, ни Клэри! Уходи, Саймон!
– Клэри со мной нет. И я не уйду, пока не поговорю с тобой.
– Алек! Джейс! Уведите его!
Саймон выждал некоторое время, но шагов на лестнице не услышал. Алек либо ушел из дому, либо затаился где‑то, предпочитая не вмешиваться.
– Их тут нет, Изабель. Я один.
После недолгой паузы Изабель заговорила вновь. На сей раз ее голос звучал ближе, как будто девушка подошла к самой двери.
– Ты точно один?
– Один, один.
Дверь открылась. Изабель вышла к Саймону в черной комбинашке, босая, ненакрашенная; спутанные волосы ниспадали на плечи черными космами.
– Входи.
При свете из коридора комната Изабель выглядела так, будто по ней прошелся смерч (как любила выражаться мама Саймона): одежда разбросана, дорожная сумка раскрыта, словно взорвалась; на одном кроватном столбике висит электрумный хлыст, на другом – белый кружевной лифчик... Ой! Саймон отвернулся. Шторы задернуты, лампы погашены.
Изабель плюхнулась на край кровати и с мрачным задором заметила:
– Вампир покраснел. Кто бы мог подумать! – Она посмотрела на Саймона: – Ну, впустила я тебя. Говори, чего хочешь?
Изабель выглядела совсем юной: большие черные глаза на узком бледном лице, шрамы – на руках, спине, ключицах, ногах... Если Клэри и дальше пойдет по стезе нефилима, то однажды станет такой же, всё ее тело покроют рубцы. Подобная мысль прежде испугала бы Саймона, но не сейчас. Изабель, например, своими шрамами гордилась.
Она вертела в пальцах некий предмет – маленький, тускло поблескивающий. Какое‑то украшение?
– То, что случилось с Максом, – заговорил Саймон, – не твоя вина.
Изабель неотрывно смотрела на маленький предмет у себя в руках.
– Знаешь, что это? – Она протянула Саймону игрушечного деревянного солдатика – раскрашенного вручную Сумеречного охотника в полном вооружении. В руке у него поблескивал меч, краска на котором почти стерлась. – Солдатик Джейса, – сказала Изабель. – Он только его и принес из Идриса. Может, когда‑то солдатиков было больше, целый набор... Я лично думаю, Джейс этого нефилима сам вырезал. Он вечно таскал игрушку с собой. Потом я заметила однажды, как с солдатиком играет Макс. Наверное, в тринадцать лет Джейс почувствовал себя слишком взрослым и отдал игрушку Максу. В общем, когда Макса нашли, то в руке он сжимал именно этого Охотника. Наверное, схватился за него, когда Себастьян... когда... – Изабель замолчала. Стараясь не заплакать, она сильно искривила губы. – Я должна была быть рядом, защищать Макса. Я, а не тупая деревянная игрушка... – Она с силой швырнула солдатика на кровать. На глазах заблестели слезы.
– Ты чуть сама не погибла, Иззи. Ты ничего не могла поделать.
Покачав головой, Изабель яростно, дико посмотрела на Саймона:
– Что ты знаешь?! В ту ночь Макс видел, как кто‑то лезет на башню. Мы не поверили и отправили его спать. А ведь Макс оказался прав. Спорю, он видел, как на башню лез ублюдок Себастьян. И Себастьян убил Макса, чтобы тот замолчал. Прислушайся я к Максу... хоть на секунду, на мгновение... ничего не случилось бы.
– Вы не могли знать заранее. Что до Себастьяна, то... он и не племянник Пенхоллоу. Нас всех одурачили.
Изабель не удивилась:
– Знаю. Вы уже говорили Алеку и Джейсу. Я стояла на лестнице и слушала.
– Подслушивала.
Изабель пожала плечами:
– Только до того момента, как ты собрался пойти поговорить со мной. Потом смылась к себе. Не хотела видеть тебя. Впрочем, ты настойчивый, заслужил разговор.
– Послушай, Изабель. – Саймон шагнул ей навстречу и вдруг очень отчетливо осознал, что Изабель не особенно обременена одеждой, и потому не решился положить ей руку на плечо или сделать иной успокаивающий жест. – Когда у меня умер папа, я точно знал: моей вины в том нет. Однако я все время думал, чего не успел сделать или сказать ему.
– Ага, но здесь‑то – моя вина. Единственное, что от меня требовалось, – это выслушать Макса. Теперь остается найти подонка Себастьяна и прикончить его.
– Вряд ли поможет...
– Откуда тебе знать? Ты что, отыскал виновного в смерти отца и убил его?
– Папа умер от сердечного приступа. Так что нет.
– Значит, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Изабель посмотрела ему в лицо. – Иди сюда.
– Что?
Она властно поманила его пальцем:
– Подойди, Саймон.
Саймон неохотно сделал еще шаг навстречу. Когда его от Изабель отделял какой‑то фут, девушка схватила Саймона за грудки и притянула к себе. Их лица сблизились настолько, что Саймон разглядел следы недавних слез на щеках девушки.
– Знаешь, что мне сейчас нужно? – спросила Изабель, отчетливо проговаривая каждое слово.
– Э... нет.
– Отвлечься. – Она повернулась, опрокидывая Саймона на кровать рядом с собой.
Приземлившись на кучу белья, вампир слабо запротестовал:
– Изабель, думаешь, тебе станет легче?
– Расслабься, – ответила она, кладя руки ему на грудь, поверх застывшего сердца. – Мне уже лучше.
* * *
Клэри лежала в кровати и следила, как ползет по потолку пятнышко лунного света. За день нервы напряглись чересчур сильно, к тому же Саймон так и не пришел к ужину.
Перед сном Клэри рассказала об опасениях Люку, и тот, перекинувшись волком, побежал к Лайтвудам. Вернулся ликантроп слегка озадаченный.
– С Саймоном все в порядке, – сказал он. – Иди спать.
Затем он вместе с Аматис отправился на очередное собрание, которым конца и краю видно не было. Интересно, кровь инквизитора уже смыли с пола?
Не найдя иного занятия, Клэри отправилась спать, однако сон все не шел и не шел. Мысли упрямо возвращались к сцене, когда Валентин вырвал Инквизитору сердце, к моменту, когда Валентин предупредил: «Молчала бы, ради братца». Тяжелее всего давили на сердце открытые Итуриэлем тайны, и терзал страх: вдруг мама умрет? Куда скрылся Магнус?
Занавески зашелестели, и в комнату из открытого окна хлынул поток лунного света. Резко сев, Клэри потянулась за клинком серафима на столике.
Ее остановила знакомая рука – изящная, покрытая шрамами.
– Успокойся. Свои.
Клэри ахнула, и ночной гость убрал руку.
– Джейс? Ты зачем пришел? Что случилось?
Джейс не отвечал, и Клэри, не сводя с него глаз, поспешила прикрыться одеялом. На ней только и было, что пижамные штаны да тонкая ночная кофта. Клэри залилась краской, однако стоило увидеть выражение лица Джейса, как смущение испарилось.
– Джейс? – шепотом позвала Клэри. Он по‑прежнему стоял у изголовья кровати в траурном облачении, в глазах – ничего, даже отдаленно напоминающего сарказм. Бледный Джейс смотрел на сестру испуганными, потемневшими от напряжения глазами. – Что с тобой?
– Сам не знаю, – как будто очнувшись ото сна, произнес Джейс. – Я и не хотел приходить. Шатался по улицам – не мог уснуть, – и ноги сами привели к тебе.
Клэри выпрямилась, и одеяло выскользнуло у нее из рук.
– Почему тебе не спится? Что‑то случилось? – Она тут же сама поняла, насколько глупо прозвучал последний вопрос. Чего только не случилось! Джейс, впрочем, как будто и не услышал вопроса.
– Мне надо было увидеть тебя. Понимаю, что нежелательно, но... надо.
– Садись, раз пришел. – Клэри подобрала ноги, освобождая место на краю кровати. – Ты меня пугаешь. Уверен, что ничего не случилось?
– Я и не говорил, что ничего не случилось. – Джейс присел. Казалось, наклонись – и можно поцеловать его...
В груди сильно сжало.
– Что... что‑то плохое? Кто?..
– Нет, ничего дурного. Это даже не новости. Все и так известно – и мне, и тебе, наверное. Бог судья, я ничего не скрывал. – Джейс скользил взглядом по лицу Клэри, словно запоминая его. – Я... понял одну вещь.
– Джейс, – прошептала Клэри. Она боялась того, что может сказать брат. – Тебе не обязательно...
– Я хотел уйти куда‑нибудь... в другое место. Но меня что‑то толкало сюда, и я просто не мог остановиться. Думал, не переставая, о том, как встретил тебя и как не мог забыть. Как заставил Ходжа отправить за тобой именно меня. И как потом увидел тебя в кофейне с Саймоном – картина сразу показалась неверной, потому что вместо Саймона рядом с тобой должен был сидеть и веселить тебя я. От того чувства избавиться никак не получалось. Со временем оно лишь усилилось. Я и прежде хотел девушек, однако стоило сойтись с ними, как влечение пропадало. С тобой все иначе – влечение крепло день ото дня, пока не настала та ночь в приюте у Ренвика. Мне открылась природа чувства – чувства, что ты частичка меня, которую я однажды утратил и не знал о ней, пока вновь не обрел. Ты оказалась пропавшей сестренкой. Такая вот шутка. Словно Бог оплевал меня. И главное – за что?! За мысли об обладании тобой, о заслуженном счастье? Чем я заработал кару?..
– Наказали нас обоих, – произнесла Клэри. – Меня терзают такие же чувства. Но нам нельзя... мы должны убить их. Это единственный шанс...
– Шанс на что? – Джейс сжал кулаки.
– Быть вместе. Иначе – никак. Иначе нельзя находиться рядом, даже в одной комнате. Я не выдержу. Лучше будь мне братом, чем вообще никем...
– Буду пассивно смотреть, как ты встречаешься с другими парнями, влюбляешься, выходишь замуж?.. – Голос Джейса звучал натянуто. – Буду умирать понемногу каждый день?
– Нет. Тебе к тому времени станет безразлично, – ответила Клэри – и только сейчас поняла, что не может представить Джейса, которому плевать, с кем она. Только сейчас Клэри попыталась вообразить, как Джейс влюбляется в кого‑то, женится, но увидела перед мысленным взором лишь долгий, длиною в вечность, темный тоннель. – Прошу... если будем молчать в присутствии друг друга, притворяясь...
– Никто не притворяется, – абсолютно четко проговорил Джейс. – Я люблю тебя и буду любить до самой смерти. И после, если есть жизнь после смерти.
Клэри задержала дыхание. Наконец Джейс произнес заветные слова, и обратной дороги нет. Она попыталась ответить и не придумала как.
– Ты считаешь, будто я хочу быть ближе к тебе, лишь бы показать, что я монстр. Может, и так, может, я и есть монстр, не знаю. Но даже если во мне и течет кровь демона, в моих жилах есть и кровь человека. Не будь во мне хоть капли человечности, я не смог бы любить так, как люблю. Демоны вожделеют, не любят. Я...
Джейс неожиданно и очень резко поднялся. Совершенно потерянный – как тогда, когда стоял над телом Макса, – подошел к окну.
– Джейс? – Клэри внезапно испугалась. Выбравшись из постели, она встала рядом с ним, взяла за руку. Джейс продолжал смотреть в окно, на бледные, полупрозрачные, словно призраки, отражения высокого парня и девушки ростом пониже. – Что не так?
– Зря я столько наговорил. Прости. У тебя вид был такой, будто... ты не все сумела переварить. – Его голос буквально звенел от напряжения.