На протяжении последних ста лет одним из самых популярных типов мистического антигероя или злодея в культуре является вампир. В данной работе мы не имеем возможности рассмотреть все тексты, так или иначе относящиеся к данной теме, но постараемся проследить основные тенденции в репрезентации этого образа в современной культуре.
В истории человечества практически в каждой культуре возникали воплощения образа вампира, которые были ответственны, в частности, за эпидемии и смерти людей при загадочных обстоятельствах. Одним из наиболее ранних памятников письменности, найденных археологами, было магическое заклинание, относящееся к 4000 году до н. э. Оно было написано матерью для защиты своего ребенка от Экимму - духа-вампира, который даже тогда рассматривался как древнее зло.
В феврале 1892 года в "Нью-Йорк Таймс" вышла статья, посвященная обсуждению недавно переведенной переписки правителя Миттани и египетского фараона Аменофиса III. Эти письма периода 1500 года до н. э. и посвящены они посольским делам. Помимо этого, они содержат множество упоминаний о том, что жители Аккада и Вавилона верили в ведьм и вредоносных духов, охотящихся за человеком. Так же статья содержала колдовскую формулу для изгнания демонов, включая Лилит и Экимму:
I hold aloft the torch, set fire to the imagesUtukku, Schedu, Rabisu, Ekimmou, Labasn, Achahaza,, Lilitu of the maid Lilu,all that is hostile, that attacks me.their smoke mount heaven,their sparks cover the sun,the priest, the son of the god Ea, break their spell
В 1576 году, во время чумы жители Венеции верили, что город наводнили вампиры. Чтобы остановить болезнь, похоронных дел мастера хоронили жертв чумы особым образом. Маттео Боррини из Университета Флоренции обнаружил скелетированные останки женщины, у которой во рту был кирпич, что говорит о том, что ее подозревали в вампиризме. Пятьсот лет назад было широко распространено верование, что вампиры вызывают чуму, жуя свой собственный саван, и это мистически распространяло болезнь на выживших членов их семей. Чтобы это предотвратить в рот покойнику и клали кирпич.
Энциклопедия "Мифы народов мира" дает такое определение: "вампир - в низшей мифологии Европы мертвец, по ночам встающий из могилы или являющийся в облике летучей мыши, сосущий кровь у спящих людей, насылающий кошмары. Вампирами становились "нечистые" покойники - преступники, самоубийцы, умершие преждевременной смертью и погибшие от укусов вампиров. Считалось, что их тела не разлагались в могилах, и прекратить их злодеяния можно было, вбив в тело вампира осиновый кол, обезглавив его и т. п. Оберегами против вампиров служили также чеснок, железо, колокольный звон и др."
По одной из версий, в русский язык слово "вампир" пришло из южнославянских языков, в частности древнеболгарского. На месте современного "а" некогда было "о носовое" - давно исчезнувший гласный с носовым призвуком, который в древнерусском языке превратился в "у" (отсюда известное слово "упырь").
Согласно другой версии, слово "вампир" заимствовано из немецкого или французского языка в XVIII в. и означает "кровопийца, ночной призрак", "сказочный оборотень".
Макс Фасмер считает, что немецкое слово Vampir происходит из полабского или древне-польского.
Настоящее возвращение вампиров в литературу началось в 1897 году, когда вышел знаменитый роман Брэма Стокера "Дракула". Вампиры появлялись и в более ранних произведениях готической прозы (в творчестве Дж. Байрона, Теофиля Готье, Шеридана ле Фаню и других), но именно "Дракула" Стокера совершил своего рода революцию. Образы этого произведения оказали огромное влияние на последующее развитие темы. Именно тут появляются и сам главный вампир, с клыками и в плаще, и распущенные вампирши - жены Дракулы, и длинноволосые бледные девы-жертвы в длинных ночных рубашках, и профессиональные охотники на вампиров. В романе Дракула выглядит довольно картонным, и несмотря на название, его сложно назвать главным героем. Для современного читателя книга даже несколько скучна, практически отсутствует кульминация сюжета, так характерная для современных произведений, с последней битвой сил добра и зла. Дракулу Стокера просто пробили колом в светлое время суток.
Эта история пережила огромное количество экранизаций, причем один из первых фильмов был снят в 1920 году в России, но считается утерянным. Сюжет получает развитие, появляются фильмы "Дочь Дракулы" и "Сын Дракулы" и множество других. Дракула встречается с Франкенштейном и другими монстрами. Особенно интересной является экранизация 1992 года, снятая Френсисом Фордом Копполой. Режиссер создает довольно нестандартный образ графа Дракулы, страдающего от тоски по своей жене, совершившей самоубийство, и видящего ее воплощение в Вильгельмине Мюррей (роль обеих исполняет Вайнона Райдер). Вильгельмина же воспринимает его как загадочного, меланхоличного и несколько экзотичного аристократа из Восточной Европы. Он не кажется злым или пугающим, а скорее вызывает сострадание. Все его несчастья и злодеяния в фильме оправдываются несправедливым отказом церкви в христианском погребении его жене. Положительному отношению к образу Дракулы так же способствует красивый визуальный ряд фильма и личная харизма исполнителя главной роли Гэри Олдмена.
В 1995 году был снят фильм-пародия на все вампирские фильмы, и на "Дракулу" Копполы - "Дракула: мертвый и довольный". Фильм откровенно высмеивает штампованность сюжета и визуальных приемов вампирского кино. Дракула в исполнении Лесли Нильсена вызывает только смех.
Одной из довольно интересных экранизаций последнего времени является фильм "Дракула 2000", снятый в 2000 году Уэсом Крейвеном. Действие фильма происходит в наши дни и отчасти перекликается с оригинальным сюжетом "Дракулы". Тут присутствуют и сам Дракула, и Абрахам Ван Хельсинг, уже около ста лет поддерживающий в себе жизнь с помощью крови Дракулы, и Люси, которая правда сменила фамилию Вестенра на созвучную. Но вместо Вильгельмины Мюррей и Джонатана Харкера в фильме появляется дочь Ван Хельсинга Мэри и его помощник Саймон. Основное действие происходит в Новом Орлеане, ставшем просто вампирской Меккой после выхода "Интервью с вампиром" и других книг Энн Райс. Самой интересной находкой в фильме является то, что вполне современный Дракула в кожаном плаще и не несущий в лице никаких признаков аристократизма, оказывается ни кем иным, как Иудой Искариотом, который две тысячи лет бродит по миру по ночам, поскольку его даже в ад не приняли. В конце фильма он произносит прочувствованный монолог, стоя на крыше перед неоновым распятием, обращаясь к Христу и утверждая, что был ему нужен и поэтому не заслужил вечного проклятия. Дракула/Иуда погибает, повешенный Мэри на проводе от этого самого распятия, и перед тем как сгореть в лучах восходящего солнца, он благодарит Мэри за избавление. Помимо прочего, этот фильм иллюстрирует тенденцию поиска источника вампиризма, которая проявилась в кино и литературе относительно недавно.
За время существования кинематографа и вампирских фильмов сложился вполне канонический образ вампира. Бледное лицо, черный длинный плащ, горящие глаза. С помощью такой внешности подчеркивается "другость" персонажей. Часто внешность оказывается и вовсе пугающей, как, например, в фильме "Носферату: симфония ужаса".
Более поздние произведения начинают несколько смещать акценты. "Я видел вокруг него неземное свечение. Такого существа мне еще не приходилось встречать. Я чувствовал свою полную ничтожность перед ним." - так Луи впервые видит Лестата в "Интервью с вампиром". Вампир начинает выглядеть либо совершенно обыденно, неотличимо от современного молодого человека, и его другость сливается с образом юного маргинала, либо обретает неземную красоту, которая близка к ангельской, и если и пугает, то только своей идеальностью (этот вариант более характерен для литературы).
Можно выделить три типичных вида визуальной репрезентации вампиров, сложившиеся начиная с 70х годов:
· Аристократ, элегантный, романтичный, с прекрасными манерами ("Дракула Брэма Стокера", "Интервью с вампиром");
· Маргинал, представитель готической, панковской или другой молодежной субкультуры ("Пропащие парни", вампиры Дикона Фроста из фильма "Блэйд");
· Вампир обыкновенный, полностью сливающийся с людьми ("Сумерки", "Византия").
В 1983 году выходит фильм "Голод" (The Hunger, 1983), который открывает новую эру вампирского кинематографа и дает толчок развитию готической субкультуры. В самом начале фильма пара вампиров, Мириам и Джон, выглядят весьма маргинально, традиционно одеты в черное и кожу. Но как только заканчивается первый эпизод фильма, вампиры преображаются во вполне респектабельную пару с достатком явно выше среднего. Они одеваются весьма элегантно, и у них даже нет клыков, вместо которых они используют небольшие ножи в форме египетских анкхов. Эти персонажи нарушают сложившийся стереотип о том, что вампиры не выносят дневного света. Их никак нельзя принять за опасных и мистических существ. Они не живут в старом замке в горах, как большинство вампиров до того, а имеют красивый особняк в центре большого города. Они совершенно нормальны на вид, может быть лишь чуть более холодны, чем нормальный человек. Фильм обладает довольно небанальным сюжетом и определенным экзистенциальным подтекстом. Он очень красиво снят и насыщен классической музыкой. В этом фильме отсутствует свойственная другим фильмам концентрация на насилии и мотив борьбы добра со злом.
В фильме "Пропащие парни" ("Lost Boys", 1987) вампирами оказалась довольно обычная на вид банда панков-подростков. Такие представляют опасность и без каких-то мистических способностей. Никакого вампирского аристократизма тут и в помине нет. В 2005 году финская глэм-готик группа The 69 Eyes выпускает видео на песню Lost Boys, в котором частично повторяют сюжет фильма и несколько осовременивают образы фильма.
Тему "тусующихся" вампиров продолжает фильм Блэйд ("Blade", 1998), действие которого начинается с клуба, который ничем не отличается от любого другого, пока с потолка не начинает литься кровь. В этом фильме противопоставляются молодые клубные вампиры во главе с Диконом (Дьяконом) Фростом, который похож на типичного представителя золотой молодежи с полным отсутствием тормозов, и партия "клыкастых бизнесменов", старых и чистокровных вампиров. Противопоставляются как идеологически, так и внешне и в поведении. Старые вампиры носят деловые костюмы и ведут себя спокойно и сдержанно, и считают, что вампиры должны скрываться от людей; молодые одеты в кожу, мех и джинсы, носят длинные волосы, кладут ноги на стол и считают, что людей надо превратить в скот.
Весьма популярен и образ вампира как элегантного аристократа. Такими вампиры предстают в "Интервью с вампиром", в последующих книгах "Вампирских хроник", в "Дракуле Брэма Стокера", и во многих литературных произведениях, в которых обычно подчеркивается возраст и старомодность вампиров.
Довольно интересен тот факт, что за последние 20 лет вышло несколько произведений, в которых вампиры уже не являются тайной для людей, а вполне легализованы и пытаются интегрироваться в общество. Наиболее известными из них являются два довольно похожих книжных сериала: "Southern Vampire Mysteries" (цикл о Сьюки Стакхаус) Шарлин Харрис (а так же снятый по книгам сериал "Настоящая Кровь"), и серия об Аните Блейк Лорел Гамильтон.
Факт легализации породил несколько отдельных интересных тенденций в развитии образа вампира. Одна из них - это появление вампироманов - людей, стремящихся к общению с вампирами, сексуальным контактам, укусам, а в цикле о Сьюки Стакхаус и к употреблению вампирской крови, которая считается мощным наркотиком и стимулятором, и является предметом нелегальной торговли. Вампиры и до этого частенько изображались сексуально привлекательными, а укус вызывал скорее удовольствие, чем боль. Но сейчас вампир становится чем-то средним между драг-диллером, проституткой и рок-звездой. Вампиры развлекают людей, эксплуатируя сложившийся до этого киношный образ, и зарабатывают на этом деньги. В этом, по-видимому, заключена некоторая ирония по отношению к поклонникам вампирских фильмов и литературы.
Это подводит нас ко второй тенденции, а именно к изображению вампирского клуба как места обитания местного вампирского правителя. То есть, вампир меняет замок в неком уединенном месте на шумный и современный ночной клуб (стоит отметить, что клубы часто являются местом обитания и мафиози, драг-диллеров и т.п.). Это либо открытое заведение для развлечения зевак ("Farngtasia" в цикле о Сьюки Стакхаус, "Запретный плод" и многие другие клубы в цикле об Аните Блейк), либо закрытый клуб, место сборища вампирских банд (клуб "Dance macabre" в "Дюжине черных роз", Ненси Коллинз, клуб в фильме "Блэйд)". Обычно в этих клубах устраиваются специфические развлечения с участием вампиров или для вампиров. Они почти всегда имеют сексуальный подтекст или же являются откровенным насилием. "Зал был полон выпивки, смеха и деланных воплей ужаса, когда официанты-вампиры обходили столы. И подводная струя страха - тот захватывающий ужас, который охватывает вас на американских горках и фильмах ужасов. Безопасный ужас".Так описывает свое первое посещение "Запретного плода" Анита Блейк.
Третьей, и, пожалуй, самой интересной тенденцией является появление вампирской и антивампирской политики. "Сами вампиры считают, что они и есть главное русло своей культуры и гордятся этим. А именование "банда" - была бы плохой рекламой". Вампиры пытаются стать цивилизованными, и борются за свои права. При этом почти всегда находятся те, кто хочет эти попытки разрушить (Дикон Фрост в "Блэйде" ради собственных амбиций идет против многолетней политики скрытности, Оливер в цикле об Аните Блейк пытается разрушить легальность вампиров, чтобы они не заселили всю землю). В сериале "Настоящая кровь" эту идею достаточно ярко выражает образ вампирши - активистки Нэн Флэнаган (в сериале социальная составляющая вообще подчеркнута гораздо сильнее, чем в книге, но к этому мы еще вернемся). В цикле об Аните Блейк же существует так называемая Церковь Вечной Жизни - вампирская церковь, которая строго говоря, к религии отношения не имеет ("Церковь без Бога, что здесь странного?"), но при этом:
а) пропагандирует некоторые моральные нормы сообщества вампиров;
б) обращает в вампиров отличившихся прихожан - людей.
"Церковь не любит, чтобы ее связывали с непристойными увеселениями. Стрип-клуб вампиров, "Цирк Проклятых", ай-ай-ай, как не стыдно. Себя они считают главным направлением культуры нежити".
В противовес этому создаются разного рода общества, призывающие к поголовному истреблению вампиров и других мистических существ. В цикле о Сьюки Стакхаус фигурирует церковь пастора Ньюлина, которая призывает вампиров самих добровольно покаяться и выйти на солнце (на самом деле, в основном добровольно-принудительно). В цикле об Аните Блейк существуют общества "Люди против вампиров" и "Человек превыше всего", которые не гнушаются откровенной террористической деятельности и разного рода подлогов в отношении вампиров с целью выдвижения против них обвинения и, как следствие, смертного приговора. В этом случае, вампиры предстают либо вполне положительными персонажами, либо и вовсе жертвами, а вот злодеями, напротив, выступают фанатично настроенные люди.
Так же появляются произведения, где власть вампиров централизована, каждая отдельная территория управляется своим вампирским принцем или принцессой, что делает линию борьбы за власть между разными кланами основной сюжетной линией. То есть уже не люди борются с вампирами (злом), а вампиры борются друг с другом, и это больше напоминает противостояние мафиозных группировок. Над региональными вампирскими властями обычно стоит некий тайный или явный верховный совет (во многих произведениях фигурируют две противоборствующие организации - Камарилья и Сабат).
Одним из наиболее прижившихся в последнее время вампирских образов является вампир, обращенный в детском или ранне-подростковом возрасте. Первым воплощением подобного персонажа стала вампирша Клодия (Клавдия) из "Интервью с вампиром" Энн Райс. Появление Клодии в книге, судя по всему, связано с личными переживаниями писательницы, поскольку ее дочь умерла в раннем возрасте, но как бы то ни было, этот образ продолжают эксплуатировать до сих пор.
Отличительной чертой ребенка-вампира является то, что поскольку вампиры живут неограниченно долго и тело остается таким, каким было при обращении, ум его развивается, и через пару десятилетий разум полностью взрослого человека живет в теле маленького ребенка, который не может никак самостоятельно существовать. У такого персонажа обычно начинаются разного рода проблемы с психикой, что приводит к депрессии (как у Клодии) или вспышкам агрессии и желанию мучить других (читай заменять насилием отсутствие интимной жизни), как например у Бартоломе и Валентины из цикла об Аните Блейк, которые помимо всего прочего были обращены вампиром-педофилом. Эти дети обычно наделены ангельской внешностью и вздорным характером. В "Сумерках" и цикле о Аните Блейк существует непреложное вампирское правило не создавать детей-вампиров, поскольку они психологически нестабильны, неуправляемы, но при этом обладают сверхъестественными способностями и поэтому опасны.
Еще одним вариантом воплощения подобного образа является Эли из шведского фильма "Впусти меня" ("Låt den rätte komma in", 2008). Этот фильм является неким синтезом сюжетной линии Клодии и образа Мириам из "Голода". Эли старше Клодии, но все равно не может существовать в одиночестве, и поэтому выбирает себе возлюбленных, которые ее сопровождают на протяжении жизни. Но она не обращает их в вампиров, а периодически меняет. В фильме есть легкий сексуальный подтекст (как и в фильме "Интервью с вампиром", где Клодия несколько старше себя книжной и довольно явно проявляет свою зарождающуюся сексуальность), проявляющийся в отношениях Эли и со своим бывшим возлюбленным-компаньоном, и с Оскаром. Создатели фильма, по-видимому, хотели показать невозможность физических отношений между Эли и ее возлюбленными, которые со временем вырастали во взрослых мужчин, что создавало определенную проблему для обоих.
Все больше появляется текстов, повествующих об охотниках на вампиров, которые являются улучшенными представителями вампирской расы. Они обычно сочетают вампирскую силу с отсутствием типичных вампирских слабостей (в основном боязни солнечного света, серебра и др.) и являются дампирами или результатом неких экспериментов.
Дампир - это потомок вампира и человеческой женщины. В западнославянской мифологии он считается лучшим охотником на вампиров. Однако дампир обычно живет не очень долго и одной из причин этого является отсутствие у него костей.
Примером таких персонажей являются Блэйд (а во второй части с дампиром - Блэйдом соперничает неудачный генетический эксперимент Новак), Соня Блю ("Ночью в черных очках" Н. Коллинз) и другие. Несколько неплохих примеров дает нам японские аниме\манга сериалы, такие как "Хельсинг" (персонаж Алукард), "Кровь Триединства" (крусники Авель и Каин) и "Кровь +" (вампирские королевы Сая и Дива). Два последних сериала демонстрируют современную трактовку близнечного мифа, то есть, главным протагонистом (Авель и Сая) и главным антагонистом (Каин и Дива) являются близнецы. "Кровь +" содержит намек на образ "ужасной матери", поскольку кровь каждой из вампирских королев смертельна для потомства другой.
В 2005 году увидел свет своеобразный феномен вампирской фантастики, роман Стефани Майер "Сумерки". И роман и его экранизация обрели просто немыслимую популярность среди молодежи. "Сумерки" внесли некоторые новые черты в образ вампира.
Вампиры в "Сумерках" практически потеряли свою другость. Они ходят в школу, одержимы шопингом и не пьют кровь людей. Их отличает лишь бледность и подчеркнуто аристократичная внешность, а это скорее привлекает, чем пугает.
Авторы книги "Twilight and Philosophy; Vampires, Vegetarians and the Pursuit of Immortality" считают, что такие идеальные образы вампиров, бессмертных, воскресших и прошедших некий катарсис (превращение в вампира у Майер проходит в сильных страданиях), являются следствием того, что автор - последовательница мормонской церкви.
В ходе данной работы нами были проанализированы форумы, посвященные "Сумеркам" (как русскоязычные, так и англоязычные), с целью выяснить причины такой популярности "Саги". Русскоязычные форумы однозначно выделили главной причиной историю любви Беллы и Эдварда, а англоязычные нашли несколько более интересное объяснение: жертвенность Беллы (по отношению к родителям и к новой семье). Она готова уехать в холодный Форкс из жаркого Финикса, чтобы не мешать своей матери строить личную жизнь, а так же готова пожертвовать жизнью ради победы в битве с выводком "отрицательных" вампиров вскрыв себе вены, чтобы отвлечь их предводительницу (до этого она, правда, додумалась не сама, а благодаря квиллетской легенде о третьей жене).
При этом Белла поступает как обычная современная девушка-подросток, выросшая на фильмах о вампирах. Вместо того, чтобы испугаться, она влюбляется в вампира и начинает просить его ее обратить (по сути, она ничем не отличается от вампироманов из других книг, только ее влечение выглядит чуть более романтичным, хотя и основано преимущественно на внешности Эдварда, если четко полагаться на текст). Таким образом, она сочетает в себе и христианскую (мормонскую) добродетель, и облик самой обычной девочки-подростка, пытающейся вписаться в общество и мечтающей о самом красивом парне школы, и черты типичного вампиромана с сильной тягой к саморазрушению (об этом же говорит и интимная жизнь Эдварда и Белки, так неуклюже описанная Майер) и отсутствие осознания опасности каких бы то ни было связей с вампирами.
Нам бы хотелось поподробнее остановиться на образе Карлайла Каллена. Он имеет самый нестандартный для вампира "дар", способность к состраданию. Вампир, работающий врачом в клинике, напоминает алкоголика, работающего в баре. Помимо сострадания он обладает отличным контролем своей жажды, подчиняя ее почти полностью. Не смотря на то, что никого из своей семьи он не заставлял следовать его примеру, он их вдохновил на это. Сострадание выделяет его среди других вампиров.
В некоторых текстах о вампирах появляется некая рефлексия на тему их происхождения (в более ранних текстах обычно рассматривалось происхождение отдельной группы вампиров, в представленных же текстах речь идет о происхождении вампиров как расы). Остановимся на двух самых показательных текстах на эту тему. Это цикл об Аните Блейк (Лорел Гамильтон) - образ Марми Нуар, и "Королева Проклятых" (Энн Райс) - Акаша. Обе они являются первыми вампирами - женщинами, безумно древними, обе погружены в длительный сон. В каждой из них в определенной степени воплощается архетип "ужасной матери", и, как обычно бывает в волшебной сказке, в финале вампирская богиня подвергается уничтожению. Но при этом часть ее сущности принимает в себя кто-то из героев. (Маарет в "Королеве проклятых", и Анита Блейк).
Одним из источников вампиризма считают валахского князя Влада Цепеша или Иуду Искариота. Оригинальным решением этого вопроса является фильм "Византия", в котором вампиризм не передается через укус, стать же вампиром можно посетив пещеру на неком таинственном острове.
Сейчас подобным источником все чаще становятся не некие мистические силы, а вирусы или даже нано-машины (например, аниме -сериал "Кровь Триединства" - "Trinity blood").
Социальные изменения, произошедшие в XX веке, довольно сильно затронули и horror fiction. В фильмах и литературе все чаще начинают звучать вопросы, касающиеся расизма, гендера, феминизма, сексуальной ориентации.
Обычное положение вещей: мужчина - охотник, женщина - жертва, или, в лучшем случае, второстепенный персонаж, (невеста Дракулы), в корне изменилось. Раньше на множества вампиров - мужчин приходилась одна вампирша Кармилла из одноименной новеллы Шеридана ле Фаню, и ее бесчисленные киновоплощения. Стоит отметить, что именно образ Кармиллы положил начало теме лесбийской любви в вампирской литературе и кино. К тому же, ее образ достаточно монструозен и трансгрессивен, что делает ее достаточно нетипичным женским персонажем для литературы викторианской эпохи. Появляется все больше главных героинь - женщин-вампирш, либо сильных охотниц на вампиров (Анита Блэйк, Баффи).
Два фильма наиболее ярко представляют взгляд на феминизм через призму horror fiction. Первый - "Вкус ночи" ("Wir sind die Nacht", 2010), в котором показаны три вполне довольные жизнью вампирши, прожигающие свои бессмертные жизни. Они рассказывают новообращенной Лине о том, что сами истребили всех вампиров мужчин и поклялись больше не обращать их, так как "они были слишком шумными, слишком жадными и слишком глупыми". "Уже более двухсот лет ни один мужчина, смертный или бессмертный, не указывает, что мне делать. Ни король, ни начальник, ни супруг. Какая еще женщина может этим похвастаться?" То есть, превращение в вампира рассматривается как своеобразный процесс эмансипации.
Но под яркой обложкой видны внутренние проблемы каждой из них. Самая старшая, Луиза, одержима поисками своей второй половины. Жертвой этого желания становятся ее спутницы, Шарлотта и Нора, а позднее и главная героиня Лина. Шарлотта находится в депрессии, поскольку примерно лет 90 назад Луиза оторвала ее от мужа и маленького ребенка, и даже прелести вечной жизни не могут излечить ее от этого и в конце концов она приходит к самоубийству. Нора остается внутренним ребенком, страшно боится постареть и не в состоянии вовремя остановиться. Она искренне хочет любви, но люди слишком хрупки для нее. Так она выпивает симпатичного швейцара досуха, а потом рыдает над его трупом.
Второй фильм - "Византия" ("Byzantium", 2012), рассказывающий о бессмертных матери и дочери Кларе и Элеоноре, вынужденных скитаться по миру, чтобы спрятаться от вампиров - мужчин (Братства), пытающихся их наказать за нарушение кодекса вампиров. "Женщина не должна создавать". Параллельно показана история их смертной жизни, в которой они страдали по вине мужчин. Клара попала в бордель благодаря жестокому капитану Рутвену, забеременела, и ей пришлось отдать дочь Элеонору в приют. Клара не умерла от туберкулеза только благодаря тому, что украла у капитана карту острова, на котором можно стать вампиром.
Оба фильма приводят зрителя к выводам, противоположным изначально заданной линии. Во "Вкусе ночи" в открытом финале содержится намек на то, что Лина все-таки обратила полицейского Тома, то есть не смогла эмансипироваться и обратила своего возлюбленного. В этом содержится намек на некоторую несостоятельность феминизма.
В "Византии" Братство все-таки находит Клару и Элеонору, но они спасаются благодаря Дарвелу, давно влюбленному в Клару. Братство перестает существовать, а с ним и закон, запрещающий женщинам-вампирам создавать себе подобных. То есть, подтверждаются права женщины, в том числе связанные и с воспроизводством.
Оба фильма мало похожи на типичные фильмы о вампирах, первый скорее фильм похож на вампирский "Секс в большом городе", второй на мелодраму о семейных отношениях (в фильме немаловажной является линия непростых отношений между матерью и дочерью).
Намек на борьбу ЛГБТ за свои права содержится в сериале "Настоящая кровь". Авторы сериала использовали переиначенные лозунги сообщества (God hates fangs/God hates fags и Coming out of the coffin/Coming out of the closet) в отношении вампиров, показали яростную борьбу вампиров за равные права с людьми, в том числе и за право выходить замуж или жениться. массовый культура антигерой репрезентация
Достаточно внимания уделяется теме рефлексии персонажей. Многие герои глубоко переживают и анализируют свое превращение в вампира. Можно выделить ряд общих проблем.
Одной из них является проблема потери человеческой сущности и, вследствие этого, изменение отношений с человеческим обществом. "Чем так хороши слова "человек", "человечный", "человеческий"? Ты всё время оплакиваешь свою человеческую сущность, отказываясь от силы и привилегий, которые твои по праву, - а всё потому, что боишься перестать быть человеком. Ты не даешь себе делать то, что для тебя естественно, - только потому, что гордишься своей человечностью."
Вампир в своем новом состоянии мучается от дилеммы - пить кровь и убивать людей, или погибнуть (хотя есть вампиры, питающиеся консервированной донорской кровью или суррогатом, как в "Настоящей крови". Но они почти всегда говорят, что кровь в бутылках не сравнится с кровью из вен живого человека). Многие персонажи цепляются за свою человечность, чтобы не превратиться в чудовище окончательно.
Еще одной проблемой является одиночество. Вампир не может открыться смертным, а сообщество его собственной расы обычно достаточно малочисленно. ("Ты будешь среди своих. Не надо будет притворяться или быть изгоем. Тебя примут такой, какая ты есть".) Вампир не может вступить в отношения с человеком, т. к. "люди слишком хрупки". Обычно это приводит к тому, что вампир эгоистично (то есть, не спрашивая мнения) обращает человека, к которому испытывает какое-то чувство ("в конце концов, в самой натуре Своих (вампиров) - любить живое."). Нередко результат этого поступка - конфликт создателя и создания (например, в "Голоде", "Вкусе ночи" и др.).
В некоторых текстах вампир трактуется как некое высшее существо. Он может являть собой "сильного, попирающего слабого", как например, Дикон Фрост в "Блэйде", который относится к людям, как к кормовой базе. Или может брать на себя функцию высшей справедливости ("Вампирские хроники" Энн Райс). Один из ключевых персонажей "Хроник", Лестат де Лионкур, убивает только преступников, о которых узнает, читая их мысли. "Всевидящие глаза даны ему в знак избранности, обособленности от мира. Ему дарована возможность наблюдать человеческую жизнь во всей её полноте. Без слезливой жалости, но с заставляющим трепетать душу восторгом, потому что именно он ставит в ней точку, он - орудие божественного промысла". "В этом храме не было Бога, только статуи, эти каменные истуканы; сверхъестественные же силы воплощались только во мне. Я здесь один, высшее, бессмертное существо, и спокойно стою под этой крышей."
Пожалуй, одной из главных причин популярности героев - вампиров в современной культуре является способность вампирского фольклора и литературы успокаивать страх собственной смерти и потери близких.
Естественный страх смерти может быть минимизирован через персонализацию смерти как фигуру дьявола, друга, или Бога. Распространенные фольклорные сюжеты об играх со смертью или выкупе у нее жизни иллюстрируют человеческое желание контролировать смерть. Вампиры порой играют роль некого антропоморфного хаоса, смерти, с которой можно заключить сделку или победить ее.
Еще одной причиной популярности является привлекательная визуальная репрезентация образа вампира. На роли вампиров в фильмах выбирают наиболее привлекательных и популярных актеров (например Том Круз в роли Лестата в "Интервью с вампиром"). В литературе вампиры описываются как существа с неземной красотой.
Третья причина популярности - наделение вампиров нечеловеческой силой и сверхъестественными способностями (телепатия, телекинез, пирокинез и другие). Хорошим примером является серия "Сумерки". С. Майер практически скрестила типичную вампирскую историю с популярным комиксом "Люди Х". Каждый вампир обладает своим оригинальным даром, который основывается на его личных качествах как человека (т. е. вампир уже не оживший труп, а серьезно улучшенная версия человека, сильная, практически неубиваемая и умеющая предсказывать будущее или причинять боль силой мысли). Так же, вампиры практически всегда представлены достаточно богатыми, живущими в больших и красивых домах, носящими дорогую одежду и ездящими на быстрых машинах. Вампир, принадлежащий к среднему классу - нонсенс.
В современном кинематографе оборотни лишь немного уступают по популярности вампирам. Волкодлак - в славянской мифологии человек - оборотень, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка. Считалось, что колдуны могли превратить в волков целые свадебные поезда. Исключительная архаичность этих представлений явствует из того, что в других индоевропейских традициях (в частности, в хеттской) превращение жениха в волка связывают с распространенной формой брака - умыканием.
Понятие "оборотничество" по-видимому, произошло от ритуальной маскировки древних охотников, когда одевание в шкуру того или иного зверя было жизненно необходимым. Кроме того, процесс изображения из себя животных был достаточно распространен в различных тотемических процессах. Северные шаманы до сих пор во время ритуалов надевают на себя шкуры животных. У наших далеких первопредков, очевидно, бытовало представление о некоей зооантропоморфной природе человека. Недаром в некоторых племенах младенцам в качестве имен давали названия животных. Архаическая концепция всесторонней "взаимооборачиваемости" вполне сопоставима с мотивом оборотничества. А для потустороннего мира вообще характерна "оборотность" - вместо дня там ночь, а земные формы и установления представлены как бы в перевернутом или зеркальном виде.
Обряды, связанные с переходом человека из одного состояния в другое, будь то женитьба, рождение или смерть, также имеют некоторый налет оборотничества.
Для Европы особенно характерно обращение именно в волка, поскольку волк - это животное, относящееся к военной дружине.
В современных текстах существуют различные типы визуальной репрезентации оборотня. Существуют два основных типа: оборотень полуантропоморфный, сохраняющий черты и человека и животного (что, по видимому является символом двойственной природы), либо полный зверь, часто более крупных размеров, чем реальное животное (полная потеря контроля, преувеличенная дикость).
Отчасти они детерминируются тем, является ли персонаж протагонистом или антагонистом. В фильме "Ginger Snaps", например, оборотень - наполовину волк, наполовину человек, выглядит довольно неприглядно. Это плешивое чудовище грязно-серого цвета, вызывающее ужас и отвращение. Напротив, в "Сумерках" оборотни похожи на плюшевые игрушки размером с пони.
Одним из самых известных сюжетов о волке в культуре является сказка о Красной шапочке, мастерски проинтерпретированная Эрихом Фроммом. Многие современные сюжеты строятся именно на этой сюжетной маске. Только обычно вместо охотника, спасающего героиню, выступает такой же волк, к которому героиня испытывает сильное влечение. Примечательно, что авторами подобных книг являются практически всегда женщины. И если Фромм называет "Красную шапочку" историей "торжества женщин, ненавидящих мужчин, история, заканчивающаяся победой женщин", то в современных текстах женский персонаж спасается от агрессивно-сексуального и каннибальски настроенного волка с помощью другой стороны маскулинной натуры, защитника, который, однако, содержит в себе те же негативные черты, от которых героиня бежит. В сказке присутствует мораль: "вступать в сексуальные отношения опасно", в современных текстах женские персонажи сознательно поступают наперекор этой морали. Понятно, что такой тип текстов говорит о том, что средневековое восприятие интимных отношений уходит в прошлое, уступая место современному мнению, что женщина вольна выбирать и может быть сама инициатором отношений, и это не будет истолковано как-то неправильно.
Одним из самых важных символов в изображен<