Однажды я чуть было не поимел одну девку в плацкартном вагоне, история убийственная и трагическая, почему трагическая, да потому что я так и не смог потрахаться. Дело было вот как. Мы ехали из Москвы в Воронеж, у нас закончился каникулярный отпуск и я и мой друг Серега Горячев возвращались в военное училище. Настроение наипоганейшее, сидим, молча в карты играем. Мы сидели на боковых местах, друг на против друга, но своим, как говориться боковым зрением я усек, что сидящая слева от меня девчонка во всю на меня пялится. Тут должен еще сказать, что в этом так называемом купе, ну где четыре места, ехали две бабки и эта девчонка, так вот, она весь вечер не сводила с меня глаз, честно. Я в свою очередь так же стал на нее поглядывать, она была довольно ничего, хорошенькая. Потом слово за слово и мы с ней разговорились, дело было уже поздно вечером, бабки полезли на свои верхние полки, а мы с Серегой пересели к ней в купе. Я естественно сел рядом с ней, а Серега напротив нас на свободную койку. Кстати сказать, Серегино место было в другом вагоне. В общем, сидим мы, болтаем, а я чувствую, девка эта жмется ко мне все ближе и ближе, все теснее и теснее. Я уже начал думать о том, когда же Горячев свалит в свой вагон, я и моргал ему и кивал, он ни хрена не понимает, все сидит и трепется о всякой фигне. Я не выдержал и заявил, что пора бы уже спать, девчонка эта в знак одобрения моего предложения замотала башкой, как лошадь, понятливая оказалась. Горячев был недоволен тем, что его спроваживают, но делать ему больше ничего не оставалось, и он тяжело выдохнув побрел восвояси. Как только Серега ушел, мы с этой подругой посмотрели друг на друга и ни говоря ни слова кинулись дико обниматься и целоваться. Она дышала, как паровоз, терла мне руками грудь, спину и шептала на ухо: «Господи, эти плечи, эта грудь, ох-ох…» Я тоже шуровал у ней везде только в путь, залез туда, куда только можно было, а можно было везде. Она сказала, что хочет меня и даст мне прямо у себя на койке, представляете! Помню, залезаем мы под одеяло, я спустил с нее джинсы и трусы и уж было собрался пристроиться, как с верхней полки донеслось старческое бабкино кряхтение и следующая скрипучая тирада: «Ах ты, сучка такая, совсем стыд потеряла, ишь на глазах у всех ноги раскидала, сейчас вот позову проводника…» ну и так далее. Мы не стали связываться с этой каргой и пошли курить в тамбур. Пока курили, я предложил несколько вариантов нашего полового акта, первый – договориться с проводником и уединиться в его купе, второй – стоя в туалете. Оба варианта она отвергла по разным причинам, проводница была женщина и она постеснялась, а в туалете уж вообще, говорит, себя не уважать. Она предложила попробовать опять на ее койке, только попозже, когда бабка уснет. Заметано – говорю, но ждать долго мы не смогли и пошли пробовать. Представьте, у меня стояк такой, что им убить было можно кого угодно, пропороть насквозь, она без трусов трется сверху об меня, я собираюсь ей уже засадить, как бабка - сука опять закряхтела: «Да ты, вертихвостка, не угомонишься, вот же блядь какая, сейчас людей подниму, да проводника, это же безобразие какое то!» Вот же тварь старая – думаю, не спит все следит, гадюка! Однако, ни чего не поделаешь, мы натянули одежду и пошли опять в тамбур. Стоим, курим, вдруг девчонка эта молча залазит мне в штаны достает мое хозяйство и начинает мне его тереть, ну вы поняли... Я сделал у ней там то же самое, короче мы удовлетворили друг друга руками и пошли спать. Она сошла раньше Воронежа на какой то станции, я не успел даже адрес взять у ней. Просыпаюсь утром, а ее нет, даже не попрощались. Вот такое вот приключение.
ИЗГАЖЕННЫЕ ЛАКОМСТВА
В автобусах так же клево путешествовать, в них я почему то частенько блевал, так уж повелось, причем с самого детства. В детстве меня в них дико укачивало, а когда я был уже взрослым, я рыгал в них с дикого перепоя. Больше ни где со мной такого не происходило, только в автобусах.
Однажды, когда мне было лет девять, мы всем нашим классом рванули в цирк. Помню, повезли нас в Москву на Икарусе, блин, в них меня так же каждый раз выворачивало на изнанку. Я говорил маме, что боюсь ехать, боюсь дико опозориться перед одноклассниками, а она отвечала, что, дескать, все блюют, всех укачивает, что это естественно и все такое. Однако, она видимо понимала, что блевать это мерзко, тем более если ты это делаешь средь бела дня в автобусе, на глазах у всего честного народа, на пол или на спинку кресла своего соседа и протягивая мне полиэтиленовый пакетик с едой говорила: «В случае чего, вынешь бутерброды и рыгай в пакет, понял!»
Я дико нервничал садясь в этот проклятый автобус. Мама так же говорила, чтобы я не садился над колесом, так как именно на этом месте дико трясет, а так же, чтобы я не думал о том, что меня начнет укачивать, ну а если уж начнет, тогда дыши глубже – говорила она. Что же, я примерно все так и сделал, я ушел в самый конец автобуса сел у окна и сосредоточился на дороге, уставившись в окно.
Тошнота начала давать о себе знать после въезда в Москву, автобус то и дело тормозил у светофоров и от этих всех дерганий меня начало постепенно мутить. Я решил отвлечься и стал жевать бутерброды. Свои любимые шоколадные конфеты «Карнавал» и «Былина» я не стал есть, планируя полакомиться ими непосредственно в цирке, на представлении, и оставил их в пакете. Съев свой завтрак, вроде стало полегче, я интенсивно дышал, откинув голову на спинку кресла, но тошнота то и дело слегонца то подкатывала то откатывала, как морская волна. В окне уже замаячило здание цирка, очередной светофор и водитель автобуса как то резко затормозил, тошнота как раз была в состоянии прилива и я ее уже не смог сдержать. В ту же секунду я еле успел развернуть пакет. Как только я это сделал, содержимое моего желудка фонтаном хлынуло в него. Я блюя отвернулся в сторону, к окну и вроде бы моего конфуза ни кто не заметил, так как я ехал один, без соседей. Слава богу – думаю, не увидел ни кто. Я затянул в узел пакет и когда я это делал, увидел, что я заблевал свои любимые конфеты, их было штук семь, я так ни одной из них не съел.
Через минут десять мы подъехали к цирку, с ума сойти, я не продержался каких то десять минут и загадил все свои лакомства. Не везет, так не везет – думал я, выбрасывая пакет с блевотиной и конфетами в урну на улице, зато не заметил ни кто моего позора, хоть что - то хорошее, нет худа без добра – вроде так говорят.
ЛИЦО В ПЬЯНЫХ ГРИМАСАХ
Однажды так вообще была ужасная поездка. Дело было в Екатеринбурге. Я как то заехал в гости к своему очень хорошему другу, который жил в поселке Кольцово. Ну, мы начали вечер с ледяного не фильтрованного пива, потом его бабушка, которая в великую отечественную войну служила вместе с Жуковым, выставила совершенно дикий напиток. То была настойка какая то, совершенно звериная, пилась легко, а вот в башку ударяла будь здоров как. Так вот, нагрузились мы под полную завязку и я решил, что мне пора уезжать. Мой друг пошел проводить меня на автобусную стоянку. На остановке мы взяли еще по пиву, за каким хреном не понятно. Выпили, было здорово, только потом я сел в автобус. Конечно же, я был пьян, но должен заметить одно веское обстоятельство, мне в ту пору было уже под тридцать и я в этом возрасте как бы не нажрался, уже не падал и не блевал. Однако, только автобус тронулся и набрал скорость, я почувствовал первые признаки тошноты. Водитель гнал очень быстро, дорога была свободная, и он еле притормаживал даже на поворотах, с каждой минутой меня мутило все больше и больше. Я ужаснулся, я ни как не мог поверить в то, что меня скоро стошнит. На одной из остановок в автобус зашла компания молодых ребят и девушек и один парень сел прямо напротив меня. Мутило меня все сильнее, и в один миг я понял – все, хана. Будучи пьяным, я был понятное дело, заторможенным, тормозило все и мозг и тело, видимо я поздно сориентировался и фонтан из моего рта угодил прямо одному парню на плечо и рукав пальто. Я уже приготовился к тому, что меня сейчас будут дико бить. Облеванный парень уставился на меня, а я в свою очередь посмотрел на него взглядом не терпящим возражений, мое выражение лица говорило: «Что, парень, что - то не так, ты чем то не доволен, а то смотри…» Потом я прикинулся совершенно конченым алкашом, я весь скукожился, одновременно морща лицо в пьяных гримасах. Это меня видимо и спасло от дикой взбучки. Молодые люди, скорее всего, просто решили не марать об меня руки и собрались выйти из автобуса, так как в нем сидел я, и вокруг меня дико воняло. Я проводил их взглядом, который говорил: «Во во, проваливайте поскорее вон, а то как бы чего не вышло…» Через пару остановок я то же вышел из автобуса на свежий воздух, дабы прогуляться и хоть немного прийти в себя. Помниться, я так и дошел пешком до самого дома, немного протрезвел, да и снегом вычистил свою куртку от блевотины. Всю дорогу я испытывал чувство дикого стыда за свое поведение и одновременно я благодарил бога за то, что мне попались миролюбивые попутчики, так как если бы меня так обделали я, наверное, убил бы. Видимо я был рожден под счастливой звездой, да и мир не без добрых людей, теперь я это уж точно знаю, ха-ха-ха.
Однако, дело не только в добрых людях, дико скукоженное в пьяных гримасах лицо спасло меня, оно испугало людей, не иначе! Сколько раз я видел таких вот уродов - грязных, пьяных, облеванных и испытывал к ним ужасное отвращение, не дай бог дотронуться до них! А тут сам вынужден был из себя черт знает кого изображать, сами понимаете, не хотел быть избит ногами и выкинутым из автобуса в грязь. Помнится, играл я отлично, что - то мычал, губами причмокивал, типа я бухой в дерьмо, похоже, произвел впечатление на молодежь.
ОБМОРОКИ
В течение довольно таки длительного периода, одна довольно недурная с виду деваха повадилась падать в обморок прямо в вагоне. Причем она все время делала это стоя рядом с местом, на котором сидел я. Дело тут вот в чем, я всегда езжу по утрам в Москву на одной и той же электричке, в определенном вагоне и частенько на одном и том же месте. Я всегда сажусь недалеко от выхода из вагона, и как правило на крайнем месте, аккурат рядом с проходом. Делаю я это для того, чтобы потом не стоять в дикой толпе по приезду в Москву, а сразу выскочить на улицу. Так вот, я эту девку давно приметил, она заходила в электричку где - то на Воронке и уже на подъезде к Мытищам стояла белая, как мел, ну бледная то есть. В первый раз она чуть ли не рухнула прямо на меня. Она пошатнулась, и уж было начала падать, как стоящий рядом мужик ее вовремя подхватил. Мне пришлось уступить ей место, так как в моем, так сказать, купе ехали одни старухи и женщины. Еще через месяц, еду, читаю книгу, вдруг слышу вопли: «Человеку плохо, обморок, уступите кто ни будь место!» Орали прямо над моей головой, рядом по обыкновению ехали женщины, деды и дети. Уступать место по закону подлости опять пришлось ни кому иному, как мне. Я встал, оглянулся и увидел в руках одного мужика все ту же девку с белой, как штукатурка рожей. Вот блядь – думаю, опять она! На этот раз, поймавший эту фурию мужик, просто вложил ее в мои руки, почти швырнул. Какая же она была тяжеленная, вы бы знали, сама с виду тощая, а на самом деле весила наверное килограмм сто не меньше, хотите - верьте, хотите - нет, может человек находясь в обмороке тяжелеет, не знаю. Короче она повисла на моих локтевых суставах, в одной руке у меня - книжка, в другой - барсетка, мне неудобно и я, указывая взглядом на вещи в моих руках, гаркнул: «Возьмет, кто ни будь у меня из рук всю эту херню!» Сидящая рядом со мной женщина тут же выхватила у меня из рук книгу и барсетку. В этот момент бессознательная девка в моих руках дико навоняла, вонь была такая хоть святых выноси и я, одновременно усаживая эту подругу на свое место, попросил соседей по купе открыть окно. Как только она села и глотнула свежего воздуха, она открыла глаза и шепнула мне тихое «спасибо».
Думаете это все, вовсе нет, эта чертовка еще пару раз чуть не долбанулась в вагоне об пол и все рядом со мной! Я по обыкновению усаживал ее на свое место, а она стыдливо глядела на меня. Ей, похоже, было дико неудобно передо мной, но и хреново ей было по настоящему. Так не притворяются, это уж точно. В один из этих раз, уже где - то на Маленковской, она тихо сказала: «Садитесь, пожалуйста, мне уже лучше», нет уж – возразил я, сидите себе на здоровье.
В самый последний раз, когда я ее видел, она не упала в обморок, а было вот что. Сижу значит, еду, слушаю музыку, понемногу дремлю. Вдруг открываю глаза и боковым зрением вижу сидящую рядом со мной на корточках девушку. Сначала я подумал, что девчонка уронила чего - то и ищет. Потом смотрю, а она все не поднимается, пригляделся, черт ее дери, да это же моя старая знакомая! Согнулась в три погибели и сидит рядом с моим местом на корточках. Все понятно, ей опять было невмоготу. Я потрогал ее за плечо, она подняла лицо и посмотрела на меня. Здравствуйте – говорю, садитесь, пожалуйста. Она не смогла сама встать, я помог ей подняться и сесть.
Скорее всего, эти встречи продолжались бы, если бы я не стал ездить на другой электричке, время от времени в жизни что - то меняется, и надо сказать к лучшему.
ПЛЕШЬ
Как то поздно вечером я будучи подавлен моральными катаклизмами прошедшего рабочего дня ехал в метро и медленно покачивался в такт трясущегося вагона. Как бы я ни устал - ни когда не сажусь, а всегда стою, облокотившись на поручень, вот так я и стоял, а меня тихонько пошатывало. В башке было пусто, эмоции отсутствовали, я пялился на свое отражение в темном окне. Вдруг в вагон забежала радостная молодая пара, она (девушка) была такая игривая, веселая, он – более сдержан, но глаза его сияли любовью, как у еще необдолбанного жизнью романтика, о, это еще тот романтик, скажу я вам, как потом выяснилось… Хотя обо всем по порядку. Так вот, они стояли прямо подле меня и мило так обнимались, она была недурна, он мацал ее легонько и ненавязчиво, она что - то премило щебетала ему на ухо и глуповато хихикала, он сдержанно улыбался, кавалер, мать его. Сначала на ее головке был небрежно накинут капюшон, потом не без участия его рук, он спал, одновременно обнажив ее голову, и тут предо мной предстала почти лысая девка. Она была не совсем лысая, а ну как это сказать, нет, плешивая то же не подходит, ну в общем почти плешивая, ее волосы были на столько редки, что ее скальп светился так, что даже были видны все родимые пятна, что на нем находились. Черт возьми, мне стало ее жаль, но она вела себя так, как будто проблемы ее волосяного покрова ее не беспокоят, то же можно было сказать и о молодом человеке, так как он периодически нежно целовал ее непосредственно в плешь так сказать. Последнее меня просто убило, я еле сдержался, чтобы не заржать прямо им в лицо, но и глаз оторвать было невозможно, согласитесь, такое редко увидишь. Я заметил, что он не чмокал ее в губы, в щеки, брови, куда там еще? Его занимала макушка своей возлюбленной. Я ехал и думал, что целовать девушку в почти лысую голову равносильно тому, что вы будете лобызать свою подругу в безгубый рот или щекотать языком место, где раньше было ухо или нос, либо еще чего доброго - глаз. Он, как бы говорил своими действиями: «Не унывай, родная, мне нет никакого дела до того, что у тебя имеется плешь, мне даже это нравится, вот смотри…» после чего покрывал поцелуями ее череп. Он ей настоящий друг подумал я, это радует, серьезно. Это поучительная история, д-а-а-а, она демонстрирует настоящие чувства к человеку, те чувства, которые не обращают внимания на внешность, именно они самые сильные. Думаю, девчонка та была счастлива, ей я завидую, что же касается парня, то ему нет, к лысой девке я бы никогда не подошел, другое дело, если она в период их знакомства заболела или там несчастный случай какой имел место, тогда все понятно, но все же я бы не акцентировал свое внимание на внешних недостатках своей любимой.
Я рассказал эту историю одному своему другу, он громко и долго смеялся, а потом спросил меня, за которую сумму я подошел бы к этим милым молодым людям и спросил бы девушку: «Уважаемая, а почему у вас плешь, так сказать?» или парня: «Чувак, зачем ты целуешь ее в плешь, тебе это приятно?» Я сначала смутился, а потом сказал, что за сто пятьдесят рублей, потом поправился и испросил все триста, так как парень тот, чего доброго мог запросто напасть на меня, еще бы, после таких вопросов, весь романтизм улетучится.