П оследнее Декабря… Наверное, воскресенье.
О днако ж, и непоседа был новорождённый день! –
С утра он летел вперёд секундами вдохновенья,
Л етел, приземлился, пал на серую мокротень.
Е два ли был мой каприз – назвать этот миг весенним,
Д авай прогуляем время, возьми мою руку, скорей!
Н аполнены смыслом взгляды, слова и прикосновенья,
Е два уже тёплый кофе вчерашних твоих идей –
Е динственный эликсир для нового тысячелетья.
Д ождливая хмарь небес, глаза голубые озёр
Е щё остановят взгляд… Не стану о вас жалеть я
Когда разомкнётся круг, и новый сплетём узор.
А первому января останется всё исполнить:
Б ывалые песни петь, печальные думы даря.
Р одится немало зорь,но после… И только помнить
Я буду, как воскресенье, последнее Декабря
ЛУЧШИЕ ДНИ
Люди будут смеяться, читая давние стихи,
Стихи, написанные тобою годы назад.
Люди будут смеяться,
Но ты любишь веселить людей.
Люди станут смеяться, услышав, что ты
Был счастлив тогда.
Люди станут смеяться
И никто не заплачет.
Люди скажут: «Этого не может быть».
Люди скажут: «Это тюрьма,
И ты НЕ МОГ, НЕ МОГ, НЕ МОГ
Быть счастлив в тюрьме!»
Люди много чего скажут,
Но это не сделает их счастливыми.
И ты ничего им не говори,
Но знай: это были прекрасные дни,
Это были чудесные дни,
Возможно, лучшие дни в твоей жизни.
Это были лучшие дни.
<2001>
Амфитеатр
АМФИТЕАТР
Он ждал Ее в амфитеатре,
а мы гуляли вдвоем.
(Абсурд, но все это было!)
Я тело свое дождем
прикрыла, чтоб не остыло.
Но дождь прошел, и тогда блеснуло
лезвие месяца из темноты.
И я на идущего рядом взглянула
(Абсурд, но это был Ты.)
И вот,
в озаренье священного мига,
в трансовой пляске небесных огней,
Твое лицо – открытою книгой
предстало.
Книгой судьбы моей.
Ее читала я снова и снова.
Карандашом исчиркала со зла.
Но не смогла прибавить ни слова,
ни строчки присочинить не смогла.
… тогда я сказала: стихи – это грубо,
писать их можно только в бреду…
Пегас мой, хромая на тридцать два зуба,
дожевывал чизбургер на ходу.
… А в центре амфитеатра, впотьмах,
сжимая в дрожащей ладони пион,
с бьющимся сердцем, Другой на часах
стоял в ожиданье лучших времен.
Но не спешили они на свиданье,
хоть было назначено в девять ноль-ноль…
И я осознала: нет в жизни страданья,
когда Он впервые почувствовал боль.
Его завитые, холеные нервы
все растрепались в буйстве стихий…
И Ты сказал, что Он будет первым,
кто возненавидит мои стихи.
… В амфитеатре Он ждал так долго,
потом подумал: да ну ее!
Но я-то знаю:
Любовь – как солнце,
вокруг нее вращается все!»
Какой-то пьяный, шествуя мимо,
взглянул на меня и сказал не тая:
«Как Анжела Дэвис! Посередине –
- и вся правильная!»..
28.07.02
***
Рассвет брызнул кровью червонной в окна,
Ты спишь. Румянец алеет загадочно.
А я наклонилась, целуя локон
Волос, рассыпанных беспорядочно -
Ветер их взволновал и бросил,
Ветер-домушник, пьяный, нервный.
… гадаю, сколько осталось весен
В твоей колоде с козырем «черви»?
Но мне выдан туз с прощальным напутствием,
И чувства растрепаны, брошены на смех.
А ветер, готовый ко всяким безумствам
Уносит мой стих, сочиненный наспех…
СО-НЕТ
М.
Агония огня,
в тисках тоски.
Похмельные сонеты и картины…
И вянут огневые лепестки,
Свернувшись в ложе старого камина.
Недолог век у сорванных цветов.
Горят сердца – и оплывают свечи,
Союз наш был так ярок, но не вечен
И перед ним ничто вся мудрость слов.
Твои слова – моё молчанье.
И
Мы расстаёмся, словно в забытьи
И кажется, что нам не до любви…
Но пусть так холодна твоя ладонь,
Пусть чей-то голос шепчет мне: «НЕ ТРОНЬ!»,
Я отогрею гибнущий огонь.
* * *
Белой ночью так хочется спать,
но мешаются воспоминанья…
Руки сонных влюбленных уже не разнять,
а мосты разошлись и глядят в ожиданье.
Засыпаешь среди беспорядка.
(Ну-ну.)
Ты привык.
Под окном успокоился ветер.
Ночь-блондинка болонку-луну
на прогулку выводит по Невскому.
Дети
спят, обняв своих плюшевых мишек.
А мы
разошлись, как мосты. Ждем сигнала.
Ждем зари и погоды, а может, зимы…
Окончания фразы, что я оборвала.
Продолжения нет.
Этот миг пустоты
оглушил тишину моего монолога,
но оставил взамен то, к чему я и ты
Привыкать будем долго…
Ночь короткая только.
20-23.02.2002 г.
МОЕМУ ГОРОДУ
Будет лето… Снова розы
Разойдутся буйным цветом.
Как больной в тисках наркоза,
Неопрятным, неодетым
Он предстанет — город этот
Не устанет мыслить, даже
Задыхаясь под корсетом
Вековых многоэтажек.
Тих, как женщина. Спокоен.
И никто его не спросит:
Может, он совсем не склонен
Вид иметь на триста вёсен?
И, расслабив стан свой строгий,
Опоясавшись Невою,
Отдыхает, руки-ноги
Распластав звездой морскою.
И, когда при полном свете
Ночь сойдёт на Питер спящий,
Будет лето, небо, ветер,
Будет город… настоящий,
Но не скоро. А пока он
Смог глотает терпеливо,
Завернувшись, словно в саван,
В ледяную хмарь залива.
<2000>
* * *
Как холодно,
холодно,
холодно
в солнечный полдень…
Вот ветер задул – словно смерч пробежал по листве,
и снова всё тихо… И лишь по нагретой траве
скользит моя тень…
… а сама где – не знаю ещё,
но там отыщу я надёжного друга плечо…
Как холодно,
холодно,
холодно…
горячо…
Июнь 2000
* * *
Письмо
отправляется АВИА на Суринам,
там кто-то тоскует по Вашим всеядным губам,
там кто-то считает часы и минуты без Вас,
там кто-то целует
Вас в чёрно-белый анфас…
Там кто-то… но я не могла, я так поздно легла.
Страницы романа,
вода из-под крана,
забытая кем-то игла…
Нет, я не из тех, кто любил Ваш неискренний смех,
и я не искала сомнительных этих утех.
У тех … были жёны, мужья, ордена, имена,
гулянья под небом цветным – допьяна, дотемна,
они так спешили исполнить Ваш всякий каприз,
ответной любви не узнали… но я-то не из..!
Прошу, не пишите, прошу, не смешите себя,
прошу, не смущайте любовью сон Вашего «я»,
ответ мой сознательно краток – он в этих строках…
P.S. При первой попытке сближенья я бью прямо в ………….
НЕВМЕНЯЕМОСТЬ
Невменяемость, Невменяемость,
У Него Ни В Кого Не Влюбляемость.
Невменяемость, Неприкаянность,
Недосказанность, Недосягаемость,
Недомыслие, Недоумие,
Недоверие, Недобезумие.
Невменяемость, Невтебяемость,
Ни В Меня, Ни В Тебя Не Влюбляемость.
***
Стать пламенем свечи, лизать твои ладони,
Пуститься врассыпную стайкой жгучих мотыльков
По гладкой коже рук, в неистовой погоне,
Плясать в бездумной глубине расширенных зрачков,
Поджечь твоих ресниц направленные стрелы,
Низвергнуться плеядой искр – до самого до дна,
До страха пронизать трепещущее тело
И в душный дым от сигарет развоплотиться…
На!
Лови последний блик,
не стой, не жди, окликни,
На вдохе удержи летящую невесть
Куда.
Сгори совсем.
Из пепла вновь возникни.
Забудь, что я была,
и только вспомни, что я – есть…
***
Нежней,
чем голос в темноте,
твое «Прощай».
А «До свиданья»
звучит, как мне напоминанье
о чем-то важном.
Невзначай
«До завтра» бросишь
и уходишь вновь.
Не знаешь ты, что голос громче слов.
23.02.2002
ПЛАЧ
Кто позвал Ангела в небо?
Кто увёл его от меня?
Кто позвал Ангела ввысь,
Далеко?
Чья рука ухватила солнце за космы
И дёрнула за горизонт?
Чья рука разлила черноту,
Чьё дыханье навеяло холод?
Кто позвал Ангела ввысь,
Чей это был голос?..
Чьи это были слова?..
Но только дождь по стеклу,
Только дождь по стеклу.
Только тени в углах,
За стенкой — мерный топ-топ…
Но ангелы ходят неслышно…
И всё же! Всё же,
Не вечно же ночи на троне сидеть!
Солнце стряхнёт дурман,
Распустит огнистую гриву,
С неба сойдёт мой Ангел,
Погасит в душе пылающий ад.
А я заберу его крылья,
Да, я заберу его крылья
Украдкой…
И больше он не уйдёт,
И больше он не умрёт…
Разве от старости только,
Как умирают люди,
Но эта смерть не страшна —
Она меня подождёт.
Она не подарит мне одиночества.
Только уйдёт печаль,
Тихо-тихо уйдёт печаль,
Как ангелы ходят под вечер —
Едва касаясь земли…
10.07.2000
АНГЕЛ
Как лепестки уснувшей розы он гладил волосы мои,
Затем, поддавшись настроенью, шепнул мне
что-то о любви,
И обнял вдруг мои колени,
Вспорхнул,
подобный смутной тени
Взмывая ввысь,
«Не оступись!» —
воскликнул резко и тревожно…
… но не нужды быть осторожной,
когда он пару белых крыл
в моей постели позабыл.
<2000>
***
Как любить,
Коль в душе нет весны?
Как любить?..
Как мне быть,
Если эхом глухим от стеклянной стены
Отразилась волна…
Как мне плыть,
Не почувствовав тока вибраций по дну,
Как играть научиться без фальши?..
… как мне жить,
Если даже поймав на мгновенье волну,
Не могу передать её дальше?
Если я каменею
Перед ликом святейшим твоим –
На, возьми, мою душу!
Ни о чём не жалею –
Раз Господь тебя создал таким,
Стало быть, это нужно.
Всё отдам за любовь,
Что терять кроме верных оков да сумы!..
Не проси одного:
Не могу я творить –
У меня нет ни мыслей, ни слов;
Всё, что есть – только взято взаймы,
Своего ничего.
Как любить?!.
Я СКУЧАЮ •
облака плывут с севера,
холодные облака.
я плету венок из клевера,
но немеет рука
и волна голубая Атлантики
мне приносит монетки и фантики:
ни письма, ни звонка…
…только в мраморной крошке залив
и листва со следами тления.
закричу, целый мир оглушив
заводным повторением
и волна кружевного эфира,
обойдя за секунду полмира
мне подарит прикосновение.
а наутро проснусь в чужом теле,
на чужой необъятной постели,
посмотрю одноактную драму из жизни,
а мне в спину в уклончивой укоризне
будет пялиться что-то забытое, скорбное,
в душу вдруг заползёт очарованной коброю…
я ладонью сожму онемевшее горло,
я замру и услышу загадочный шорох:
так змея покидает уютную нору,
демонстрируя спину в пятнистых узорах…
вновь свободна…
…и крылья,
раскрытые ветру навстречу,
прорастут, к небесам увлекая тяжёлые плечи,
оттолкнусь и взлечу,
но Земля прилипает к ногам,
притяжение – как пуповина,
её разорвать не даровано нам.
…снова в мраморной крошке залив,
я брожу вокруг, не узнавая,
крылья белые не опалив,
я не знаю, зачем читаю
чужие стихи,
что выносит волной на пески,
я скучаю…
· Редакция 2017 года ликвидировала некоторые неточности изложения, попутно изменив некоторые смыслы. Но действительно понадобилось прожить последние несколько лет, чтобы понять, каким должен быть этот стих (прим. автора).
БОГ
Вместо крови в артериях музыка льётся,
И на кровоподтёках цветы зацветают,
Чёрный ящик сознания едко смеётся…
Только памяти капсула тихо мерцает.
Ты идёшь босиком, нестерпимо желанный,
И свободный от бремени тусклого нимба…
Оттого ли, что любят твой путь ураганы
Ты бежишь, словно птица,
Ты ползёшь, словно рыба
И летаешь – как люди… Такое бывает.
Ты закончишь свой путь под священной тропою.
Ты любим, как Иисус. И никто не узнает,
Что на этой земле ты хотел лишь покоя.
ДАР
В тебе есть то, что нужно им сейчас, –
Мечты, надежды, свет и вдохновенье,
Хлеб, зрелища, и кровь… и вожделенье!
Побудь для них Спасителем на час!
Но ты страшишься участи такой,
И каждое небесное знаменье
Воспринимаешь - словно искушенье,
И гонишь повелительной рукой.
Спешишь уйти, обременённый ношей,
Которую ни скинуть, ни продать…
Некупленная Божья благодать!
Скор на руку и ревностен суд Божий:
Тебя спалит невидимый пожар –
Сокрытый от людей небесный Дар.
Оркестр одиноких стихов
***
Глаза твои цвета кофе,
соло на флейте
с печалью в душе
и с перерывом на вдох.
Гармония ночи слышна в тишине –
не мертвой, не злой, но звенящей, живой.
Музыка кончится:
дальше? - смех, слезы?..
Объятья, встречи, прощанья,
объятья.
Музыка кончится:
соло на флейте,
дыханье со всхлипами.
Что-то сожмется внутри,
Что-то внутри не найдет продолженья,
вспыхнет, погаснет,
и перестанет быть.
Что-то…
Лишь встречи, прощанья, объятья,
не поцелуи – рукопожатья.
Не поцелую…
Завтра глаза твои цвета кофе заглянут в другую ночь.
***
«Где ты? Где ты?» - разносится крик среди ночи,
Кто-то слышал его и уже не сомкнет своих глаз,
А наутро найдет, разбирая бумаги рабочие,
Свой билет в дивный край,
о котором он слышал не раз.
Да, пора отдохнуть. И впервые ему хорошо,
И впервые он весел и горд,
грудью полною дышит.
Он уходит,
и шляпы долой перед тем, кто ушел:
Он теперь и мудрее, и чище, и выше,
Только где?!.
А безмолвное солнце свой лик поднимает,
Простирая лучи над продрогшими скатами крыш…
«Где ты, где ты?» - кричит в облаках птичья стая,
«Где ты, где ты?» - спросонья шепчет камыш.
* * *
Я нашла на снегу поцелуй,
Он потерян был по ошибке.
В нем звучало пение струй
Водопада, и пеной зыбкой
Был покрыт поцелуй.
Он сиял.
Сторонились этого дива
Проходящие мимо.
А я
Подняла. До чего красиво
Сразу сделалось на душе!
Сразу стало мне интересней.
Убрала я его в кошель
И пошла, напевая песню
Через горы, моря – к тебе.
Ты меня ожидал. Дождался!
Я достала сокровище.
«Э! –
Ты сказал, - Вижу, день удался!»
Подарила тебе поцелуй…
Ты его поместил для начала
В драгоценную рамку.
«Фэн – шуй?» -
Уточнил, только я промолчала.
Вот теперь мне ничто не мешало
Повернуться спиной и уйти.
И, хотя больше я на пути
Поцелуев нигде не встречала,
Я спокойна.
Спустя года
Я к тебе – стародавнему другу –
Возвращусь и скажу: «Угадал!»
Ты в ответ поцелуешь мне руку.
***
Вместо ушей два крыла
Господь ему дал.
И голова
В небо взлетела,
За собой увлекая тело,
Моргая глазами,
Хлопая крыльями, но не ушами!
Ужас, что было!
Народ собрался,
Видит: он поднимается ввысь,
Лестницу тащат, кличут: «Держись!»…
Но не слышит.
Ведь вместо ушей – два крыла.
Так велено свыше.
***
Юное счастье,
где ты сегодня живешь?
Где ты цветешь,
Чайная роза?
Пришли холода,
в долинах танцует дождь.
Вот оземь,
ударилась чья-то слеза
и обернулась твердой,
как камень,
льдинкой.
Ни слова
в ответ,
ни взгляда
назад…
А если вдруг невидимкой
ты притаилось рядом со мной,
Юное счастье,
живешь за стеной,
в квартире соседской?
Девочка-беженка,
у тебя нет своей детской.
Среди тысячи лиц тебя я узнаю.
«Кто вы?» -
притворишься.
Подсуну записку под дверь:
«Можно тебя на два слова?
Знаешь что, дорогая,
очень непросто быть взрослой,
поверь».
Мне снится
небесных озер филигранная рябь.
В морщинах – ничего страшного,
в общем.
Успокойся, усталые веки расслабь,
Ни о чем меня только не спрашивай,
впрочем,
Юное счастье,
тебе лет немного,
мы вместе на свет появились с тобой:
два цветка,
две фантазии Бога,
две волшебные ноты из песни одной.
***
Возвращаясь к забытой теме любви,
переиначиваю роман,
превращая в поэму
в надежде, что кто-то напишет музыку
или поставит танец.
Читаю по ролям,
или пою …
Но всегда в одиночестве.
С чем сравнить – не идет на ум.
Открывая «Шелли в переводах Бальмонта»,
разочаровываюсь в жизни.
Возвращаясь к теме забытой любви,
теме Божьей власти
и милости,
и той малости, которой всегда не хватает,
и величия, что никого не вдохновляет,
не нахожу больше смысла в рифме.
Но читая ноты безбрежной –
и безгрешной души,
унесенной волною за горизонт жизни,
поражаюсь сытой и слепой пустоте
за створками раковины символизма…
***
Ах, если бы поэзия могла
поймать в капкан любовь,
и обличить,
расколдовать, и вновь заворожить
уже наверняка. Тогда б была
другая жизнь. Поэты (ох, пройдохи)
уж больше б не касались «личных» тем.
И фразам, тем, что выдохлись на вдохе,
и всем стихам, что кончились ничем,
я предпочла бы звездную ладью,
романтику апрельского полета
дворовой галки.
В скверике скамью,
где бабочки играют в догонялки.
Любое место, лишь бы состоялось
свидание двоих, таких, как ты и я…
И чтобы от меня не отказалась
мечта безумная моя.
Жить можно рядом,
скрещивая взоры,
на лестнице в подъезде.
Дотемна
писать признанья прямо на заборах.
Выслеживать друг друга из окна,
и вдруг столкнуться, и прозреть на миг,
и разойтись,
и встретиться опять,
когда весенней галки первый крик
заставит вновь любить и танцевать!
А если нет…
Изгнать любовь из дома,
из сердца, из ума – и все дела!
Чтоб спятившая муза по-другому
запела – как взбешенная юла.
Ах, если бы поэзия могла…
***
Брайану Джонсу
Господи, спаси и помилуй эту весну!
Жизнь – тяжелый наркотик
в легком жанре.
Камень, брошенный в воду, тонет –
Все это знают.
Драгоценный камень
в проволочной оправе.
Ты давно не играл мне –
Сыграешь ли снова?
Я прощаю,
Ведь ты –
за две тысячи световых лет от дома.
Звезда в полете к земле сгорает –
Все это знают.
Поезд покидает станцию,
Сияя двумя огнями:
Один из них – твоя любовь,
Другой – твое одиночество.
Ты опять опоздал
И течение уносит тебя
В иные края.
А я?
Прикасаясь к гитаре,
Ты забывал о звезде
И о воде.
Крик ярости –
И плач страсти…
Обе темы прекрасно тебе удавались.
Ты больше не играешь –
Ни тем, ни этим…
Время течет, как вода сквозь твои мысли
И легкие.
На поверхности – только окурки,
Прошлогодние листья,
Помутневшие лики тех,
Кто твердит:
«Ты вечно с нами».
Но ты не с ними.
Ночью я просыпаюсь от стука колес.
Поезд приходит к моему изголовью.
А ты сидишь в ногах кровати,
И сторожишь мой сон,
В котором у тебя есть шанс спастись.
Поезд приходит,
Сияя двумя огнями:
Один из них – твоя любовь,
Другой – твое одиночество…
***
В интерьере молчания
хочется завести зверя
(кошку, что ли? – чтоб охраняла покой).
Зачем тебе, глупая, двойные двери,
если можно короткой, «телеграфной» строкой
нарушить твое равновесие? –
схватить за локоть, ударить, трясти,
потом извиняться пространно.
И весело
и злобно смотреть. И уйти. И уйти…
Какая разница, кто и когда?
Ведь отозвалось,
вспомнилось…
вот и
мучает.
Женщина. Двадцать лет. Да!
И все же – кто он и кто ты?
Кто ты?
Ты не хочешь считать себя жертвою, нет.
Ты даешь выход собственной злости.
Мир широк!
Для тебя в нем – лишь кости
мастодонтов тех прежних, счастливых лет.
Улицы, площади, люди… Анналы
взорванных судеб. Иллюзий. Измен.
Ты их не видишь. Приелось. Достало
анализировать весь этот тлен!
Концерты, кино, цветные огни:
какой-никакой — а шаг
за порог.
Пусть знает твой враг,
да и все они,
что у тебя – еще много дорог,
что не тупик…
А домой –
как с ночного дежурства –
одна,
и грязь под ногами во тьме не видна.
Ты носишь вечный сумрак в глазах,
и траур, правда, лишь на ногтях:
черный лак облупился.
И что-то в тебе
отчаянно, резко кричит, что ты
слишком женщина,
слишком женщина,
слишком – для этой сырой темноты!
Но о том ты могла бы сказать
только мальчику из далекого детства,
который жил по соседству,
и рвал для тебя с газонов цветы.
Вы вместе ловили тритонов в пруду,
он навеки унес в сердце мечту,
что, может, когда-нибудь ты…
Девочка!
Пройдут твои двадцать эпических лет,
срывы, бури, холод ран,
разочарование…
Избежать этой боли нельзя,
но ты будешь знать, что не зря
сегодня покинула мрачное здание,
которое домом считала.
Его было слишком мало,
слишком мало,
для такой счастливой тебя.
ПОЛЕТ
Я замерзаю.
Накрыло лавиной.
Можешь не звать меня своей половиной.
Я – без минуты мертва. И темнеет в груди.
И все же – не останавливайся. Иди.
Бог не оставит меня,
Даже если не верю…
Даже если закрыла в душе все двери.
И уже не держу огня
На случай обморожения.
Во мне сейчас мало движения.
Почти не дышу. Послушай,
В последний момент не продают душу,
Хоть и такую – закрытую наглухо. И даже не дарят.
Иди – а не то догоню и ударю.
Успеешь
бросить,
успеешь
сдаться.
И развинтиться.
На кусочки распасться.
Это – быстро. Это – сразу.
Чуть-чуть подожди: я закончу фразу.
Знаешь, я умею кричать,
Когда очень больно.
Как зверь, могу зарычать,
И этого будет довольно
Для нашего драйва. Для черной мессы.
… лишь передышка.
Уход от стресса.
Вдох.
Сброс.
И чистый лист.
С этим листом ты явился в мир.
Оглянись.
Вот – на ладони
Уместится. Нежная, хрупкая,
Сильно не жми.
Как называется? – вспомни -
Все мы когда-то были детьми.
Чтоб ни случилось, ты сохрани ее.
Запомни лишь это.
Со мной – все.
И не все.
Ты вспомнил –
Человек рожден для любви.
Так не гони ее,
береги.
Она – в тебе, она есть в каждом.
Не весит ни грамма. Что, если б однажды
Ее порыв до выси, до гор мог
Тебя вознести и того, кто дорог?
Но где
Те храбрецы, что могут сказать
Это «люблю», когда уже тяжко дышать?!.
Я могу.
И я не умру.
Я верю.
И пусть закрыла все двери,
Самое время вспомнить и об окне.
(только не затворяй своих глаз,
оставь хоть щелочку мне).
… может быть, я упаду,
прямо в слепящий снег,
и не смогу идти.
Но – не держи. Отпусти.
Мне нужен разбег…
… ты проснешься сейчас,
на вершине седой горы,
под ногами – лишь хрупкий наст.
В небе след от огромных крыл –
Это мы.
А не веришь – вглядись.
Добрались. Не конец – итог.
Я возьму в руки чистый лист,
И ко мне прикоснется Бог.
***
Час рассвета – пора звездопада…
Звезды падают, звезды гаснут,
Пораженные стрелами Солнца,
Опаленные жарким дыханьем…
С каждой новой светлеет небо,
А дыханье - чаще и легче.
Меркнут звезды, мерцают звезды…
Отдают свою силу людям.
С каждой смертью все ближе утро.
Утро дня твоего рожденья.
Сила звезд да пребудет с тобой
Звезды гаснут – одна за другой.
Звезды падают, звезды меркнут …
Сердце Гриль
* * *
Босанова у постели больного.
Ходят звуки по кругу.
Им Бог не назначил числа.
А душа в ожидании доброго слова
утомилась и с вечера тихо спала.
Вот мистерия жизни:
всегда роды,
проводы,
роды…
Остановки не будет.
И это в порядке вещей.
Только белые тени
все водят вокруг хороводы.
Но не хочется видеть врачей.
И звучит босанова в палате больного.
Где-то там,
за окном,
на траве выступает роса.
А душе в ожидании мира иного
снится взлётная полоса.
Осенний аквариум.
Изо дня в день – дожди, и слабеет лирический пыл.
На улицах – люди в защитных костюмах.
Мужчины и, может быть, женщины.
Сегодня одна, из соседней квартиры,
оденется в зонт
и выглянет
осторожно
во двор.
Она спрячет свою красоту за васильками и лютиками. А нужен ли цветной зонт к серому плащу? Или лучше уж все, разом…
Эти и другие мысли приходят в голову с появлением желтых листьев на оконном стекле.
Их прибило приливом.
С отливом бегут из подъезда отчаянные – один за другим.
Так и я убежала когда-то. К тебе.
Старый клен стучится в стекло. Хочет войти.
Но я всегда задраиваю окна перед штормом.
Вода прибывает, и все нынче наоборот.
«Смотри, - говорю, - Дерево стало рыбой».
«Не рыбой, - ответишь, - А земноводным. Оно на земле и в воде».
Нам хорошо вдвоем,
потому что у тебя нет зонта,
да и я не дождь.
Но сколько можно сидеть взаперти?!
Я смотрю на тебя и понимаю: решимся.
Я все гадаю: а та,
с разноцветным щитом,
нашла себе пару?
Закрываясь от неба, все мы думаем: а кто первый начал?
Само же спряталось за тучами!
15.10.2003
***
Мы – подводники славной Эпохи Дождей
Dis
Закат зажигает верхушки деревьев.
Горят ночи августа.
Я вырежу твое имя
на лбу многоликой луны.
В последнее воскресенье лета
мы выпьем все чувства до дна океанских глубин.
Мы будем пусты и готовы уйти в облака и туманы.
Эпоха дождей примет нас – блудных деток,
неверных, изменников. Снова.
Как вечность до этого -
и вечность спустя.
Сентябрь – аромат нафталина
от прошлогодней тоски.
От воспоминаний у школьной доски.
Ты не хочешь.
Отвык
от золотистого сумрака осени.
(Июнь – это время, когда забывают об ужине при свечах).
Да, лето потеряно.
Но ведь кто-то украсил просторы вселенной
Тысячеокостью звезд?
Не для нас? Не для нас?!!
Август
сегодня пока.
И мы
идем, подчиняясь прощальному зову.
Жизнь стала прозрачна.
По левую руку - звучит говор моря.
По правую – мир на железном коне
грохочет по рельсам.
Последние следы босых ног ведут в океан.
Волна наступает на них…
Аритмия
Руки ко мне протянул,
Я тоже – конечно! – навстречу,
Но он
хотел лишь обнять за плечи,
А руки мои оттолкнул…
Своей ладонью мою ладонь
Накрыл,
схоронил,
запрятал …
А я подумала: «Что ж это он?
Что ж я–то?»
И у меня перебои ритма…
Два слова – и остановка.
Не для того, чтоб подумать – нет!
Не для того, чтоб поставить акцент!
И не потому, что стало неловко…
А просто.
У меня – аритмия.
Через два – перебои.
Может быть,
оттого,
что теперь нас – двое.
***
- Кто будет ловить тебя в облаках?
Из разговора.
«…оставляя земле лишь тень…»
В. Цой
Сегодня я ухожу в облака.
Сегодня мне дали прогноз хорошей погоды:
Сказали, что все спокойно и ясно – пока…
А мне – много ль надо для взлета!
С хорошей погодой вас, люди!
И на земле,
И в небе нужна воздушная легкость мысли.
И жить я могу только так – на крыле,
А там, внизу, просто тень – от меня и жизни.
23.01.2004
Весенние лады
Чуть подтаявший снег так похож на фруктовую мякоть.
Это снова весна, или кто-то тебя обманул?
Очень тонкая грань, когда снег превращается в слякоть… -
Ты все думал и думал об этом, пока не заснул.
Очень тонкая грань, когда будто слились воедино
Настроения осени и безрассудной весны.
Проплывут по воде величавые, гордые льдины
В путь последний под строгую сень моложавой сосны.
Кто-то смотрит на небо, а кто-то – с тоскою – на льдины,
Сердце тает на воле и бешено-дробно стучит.
Позабытые за год, такие родные картины:
Ликование птичье и кошки в прохладной ночи.
Проплывут по воде величавые, гордые льдины, -
Как дворяне под нож гильотины, - под солнца лучи.
04.04.2004
***
Река-поэма о берег бьется волной.
В сотню слов шириною, еще в полста – глубиной.
Шершавые волны лижут прибрежные камни,
Ревнуя их к солнцу и ветру,
Но камни всегда безответны…
Белые, серо-стальные летят над водой облака.
К небу вздымаются брызги.
Слышны в них детские визги.
И рыба уходит – туда, где тише и глубже.
Поет, не смолкая, поток.
Быть может, река – это время, что пущено на самотек?
Но нет, это только вода.
Свободна, не устает течь,
Бежит себе вдаль, и ей все равно, что чей-то корабль дал течь…
Река-поэма о берег бьется волной.
В ста словах душу раскрою, еще полста – за душой.
* * *
Есть ли магия в словах на бумаге?
Если так, покажи мне фокус:
сотвори из фразы картину,
чтобы там были птицы,
зеленые рощи,
равнина,
облака, словно белые мягкие льдины,
чтобы все, как в жизни – точь-в-точь.
Ну, а если б их не было –
птиц, облаков и равнины?
Ты ответил: «Была бы, наверное, ночь».
Есть ли магия в словах на бумаге?
13.09.2004
* * *
Сидел под смоковницей Будда,
Без устали сам с собой спорил.
Другому давно стало б худо
От бездны страданий и горя.
… обжегшись горячим чаем,
Сижу на чужом диване.
Вчера я была в отчаянии,
Сегодня пришло понимание.
Ничто не случается дважды,
Хоть много дорог исхожено.
И я – пусть не Будда – а тоже
Туда же! И все, как положено.
Мы – люди. Любого из нас
Сомненья терзают жестоко.
И снова, в который раз,
Я в доме того, кому плохо.
Внезапно кончаются силы…
Но есть одно облегченье:
Как будто сейчас получила
Я всех грехов отпущенье.
Но прежней меня – лишь отблеск,
Той ласковой, нежной, послушной…
Дайте душе моей отпуск,
Но не считайте бездушной.
22.07.2004-24.07.2004
ТЫВЕРИШЬ В ТАРЕЛКИ?
«Ты веришь?
Ты все еще веришь во что-то «такое»? -
«Да, в Бога.
В Деву Пречистую на небесах».
«А в небо? А в землю?» -
«Да, в землю – по ней я хожу.
Да, в воду – ее я пью.
И в воздух… во что-то еще
из чего состою».
«А веришь в тарелки?
А веришь в тарелки?
Которые не понарошку как птицы?» -
«В тарелки я верю сильнее всего.
Тарелки. Тарелки!
Ох, мне бы напиться:
меня что-то нынче совсем развезло».
«А веришь, что завтра все будет лучше?» -
«Я верю, что завтра будет.
Уж лучше будет».
30.09.2004
СЕРДЦЕ ГРИЛЬ
В дождь, когда кругом серая слякоть,
И каждый вынужден грести под себя, чтобы выплыть,
Мне некуда деться от твоих влажных глаз…
Кому-то может показаться,
Что мечусь я без цели меж ларьков и лотков.
А на самом деле кому-то просто не хватает терпения
Проследить за полетом моей мысли.
(Она не любит ограничивать себя,
Как и я.
Как и ты - с твоей любовью к широте и блеску).
В твоих глазах соцветия лун,
Они колышутся от твоего дыхания.
Эти влажные глаза поглотили все остальное:
Поглотили твои губы, волосы, ноздри –
Кадр за кадром…
А где твое сердце?!!
Совсем не обязательно глядеть внутрь,
Иногда достаточно поднять голову.
Блеск неоновых молний доносит до меня смысл,
И я вижу конец пути…
… когда я выхожу из кулинарии,
Позаботившись о хлебе насущном,
Вокруг уже плавают гондолы.
Скоро появятся акулы,
Придется кинуть и им по куску
(кому-то не понравилась твоя последняя рубашка?!!)
Как надоело думать о том, что я ем…
04.11.2004
ПАЛЬМА
Вчера, часу в восьмом,
Я писала тебе письмо
Под огромной раскидистой пальмой
На берегу земли дальней.
Вчера, будто назло,
У меня не хватало слов.
На слова был неурожай…
Я сидела у миража.
01.09.05-02.09.05
* * *
Любви комедии и драмы,
Обманы, разочарованья,
Страстей безумных панорамы,
И душ невинных истязанья.
Укоры, вечные вопросы…
Одно не сможет позабыться:
Цветок, прихваченный морозом,
Уже готовый распуститься.
Сентябрь 2005
Двенадцать месяцев.
Январь.
Лёд под ногами.
Звёзды от нас далеки –
Не согревают.
21.08.2001
Февраль.
Мимо идущий
Взглядом слегка зацепил –
И оцарапал.
2001
Март.
Всё выше небо.
Сосуд священный вижу:
Озеро во льду.
18 – 21.08.2001
Апрель.
Игрою света
Дни исполосованы.
Мы идём вдвоём.
19.08.2001
Май.
Девушка в белом
Улыбается с фото.
Составлю букет.
1