Андрей Тарковский обладал особым видением мира. Он выражал свое ощущение жизни сложными образами реальности, сновидений, фантазии, связанными между собой внутренними ассоциациями больше, чем внешней логикой сюжета. Человек у Тарковского предстает как яркая вспышка в фокусе бесконечной серии повторяющихся зеркальных отражений, образующих прошлое и будущее, определяющих настоящее; вспышка, трагическое предназначение которой самим человеком до конца еще не осознано, — возможно, она всего лишь для того, чтобы на мгновение запечатлеть слабый отблеск истинных отражений реальности. Особенно это проявилось в последних, наиболее значительных фильмах «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Фильмы Тарковского сложны. В них и фантастика, и сны, и грубое бытие вещей, и глубокий философский смысл. Эти фильмы как психологический тест Роршаха — одни видят кляксы, другие — целый мир удивительных картинок. Одни досидят от силы до середины сеанса, другие смотрят по нескольку раз. В прочем, сравнения с тестом Роршаха явно недостаточно. Надо еще понять, что стоит за всеми этими картинками, какая сила приводит их в ритмичное движение, связывает между собой в единое целое и вновь разбивает на бесконечное количество изменяющихся, ускользающих отражений. Поэтому фильмы Тарковского надо объяснять хотя бы для того, чтобы его глазами посмотреть на мир и попытаться, пока, может быть, еще не поздно, изменить его к лучшему. Кроме того, такие фильмы — хорошие уроки ассоциативного мышления. конечно, мы анализируем творчество с алгоритмических позиций. Нам важно выявить, какие алгоритмические конструкции использует Тарковский, что заставляет человека так пристально всматриваться в необычные зеркала. В «Ностальгии» трагические судьбы трех человек странным образом переплетаются, образуя загадоч
— ------------=
(92) Блок А, Искусство к революция. — С. 384.
— ------------=
ную игру отражений, игру света и тени, жизни и смерти. Современный русский писатель Андрей Горчаков путешествует по Италии, собирая материал для книги о русском крепостном композиторе и музыканте прошлого века. Судьба этого человека напоминает его собственную. Музыкант тоже путешествовал по Италии. Кажется, там даже женился. Вернулся в Россию. Тосковал. Запил. Умер — сгорел от водки, тоски, невозможиости самовыразиться. Писатель страдает от ностальгии. Встречает странного итальянца, который пытается уйти из жизни, затворившись дома и семь лет ожидая конца свод. Непонятным образом эти два человека соединены тайной, можно сказать, мистической связью. Их влечет друг к другу. Рассуждения одного об опасном пути человечества, о безысходности жизни, о тупике, в который зашла цивилизация, продолжаются в раздумьях дугого. Итальянец просит писателя пройти с зажженной свечой через бассейн святой Катарины в санаторной гостинице. Самому ему это не дают сделать люди, которые постоянно находятся в бассейне, — они считают его сумасшедшим. "Тогда все изменится", — твердит итальянец. Он выступает на площади, призывая человечество вернуться назад, в ту иллюзорную точку истории, откуда будущее представлялось спокойно прекрасным и еще не были видны грозные признаки грядущих потрясений. Странный человек заканчивает свою странную роль. Он обливает себя бензином и поджигает. Звучит восточная музыка. Итальянец уходит из жизни — на этот раз навсегда. На площади равнодушные люди, каждый занят собой. А кто-то, одетый как итальянец, пародирует его, не останавливаясь даже в трагический момент, — последнее гротескное отражение в кривом зеркале жизни. Писатель выполняет обещание. Бассейн пуст, его чистят. Лужи. Грязь. Застывшие, сломанные бесполезные предметы. Писатель два раза пытается пройти бассейн, но оба раза свеча гаснет (умер композитор, умер итальянец). Наконец, в третий раз ему с трудом удается одолеть весь путь. В последнем усилии он ставит свечу и умирает от сердечного приступа. Образы итальянца и писателя Тарковский соединяет глубокими ассоциативными связями. Сначала, во сне, к писателю как к хозяину приходит овчарка итальянца. В последних кадрах фильма она тоже будет с ним. Итальянец передает писателю свечу, выполняет его желание. Происходит постепенное связывание образов общими атрибутами. В зеркалах отражаются то один, то другой. Отражения меняются. В одном из снов писатель смотрится в зеркало шкафа, приоткрывает дверцу, и изображение в неуловимое мгновение меняется — на него из зазеркалья смотрит итальянец. В снах писателя маленький мальчик — то ли он сам из далекого детства, то ли итальянец, то ли его сын. Переводчица в снах трансформируется в другую женщину. В доме итальянца серые, бурые, в пятнах стены. Много воды, она непрерывно течет откуда-то сверху. Лужи. Отражения в воде. Перед отъездом писатель бродит по воде в древних развалинах. Опять серые, бурые, в пятнах стены. В воде — забытые — ненужные предметы. Странный, болезненно красивый символический натюрморт: начатая бутылка водки, угли небольшого костра, тлеет книга любимых стихов. Сам писатель лежит, погружаясь в сюрреалистический сон. Ассоциация не только с итальянцем, но и с композитором. Ассоциативные схемы развития образов писателя и итальянца одинаковы: уход (в себя, из страны), ностальгия (по жизни, по богу, по любимым, по прошлому), вода, огонь, смерть (последний уход). В более слабой форме эта схема рекурсивно повторяется в судьбе композитора, о которой размышляет писатель. Ассоциации рекурсивно вызывают друг друга, переплетаются, порождая сложную игру символов. Во сне писатель видит себя спящим и видящим собственный сон. Рекурсию усиливают фоновые образы уходящих вдаль повторяющихся колонн храма, арок, проемов дверей, ступеней лестниц. Сам храм все время меняется, оставаясь все-таки храмом. Последние кадры фильма. Писатель в храме. Неподвижно сидит на земле с собакой итальянца перед небольшим озерцом. В воде отражения трех белых ярких полос (три отражения, три судьбы). Храм расширяется, охватывая последний приют писателя. Становится заметным, что в воде отражаются три проема, образованные арками храма, за которыми — белый загадочный свет. Медленно идет не то снег, не то дождь, не то падают неясные осколки прошлых отражений. Время остановилось. Мастер ушел в свое зазеркалье. «Жертвоприношение» — последний и, пожалуй, самый загадочный фильм Тарковского. Действие начинает неторопливо разворачиваться в живописном изолированном уголке неподалеку от морского побережья. Сосны. Пустынные дюны. Уединенный дом. Предчувствие беды. Известный критик, журналист и писатель Александр в день своего рождения на прогулке с сыном рассуждает на тему "В начале было слово…". Неожиданно он теряет сознание. Резкий переход. В следующих кадрах — гостиная в доме. Неторопливо ходят люди. Неторопливый разговор. Александр принимает поздравления. Нарастает тревожное ощущение иллюзорности происходящего. Незаметно реальность выливается в сон или сон становится реальностью. Писатель, получая в дар старинную карту, размышляет о том, что любой подарок — по сути, жертвоприношене. Почтальон Отто рассказывает о странном случае совмещения настоящего и прошлого: на фотографии женщины, сделанной в шестидесятые годы, отпечаталось изображение ее сына, погибшего во время второй мировой войны. После рассказа Отто впадает в короткий странный обморок. Неоднократно многозначительно акцентируется внимание на картине Леонардо да Винчи "Поклонение волхвов", которой приписывается особый таинственный смысл. "Я боюсь Леонардо",говорит Отто. Незаметно, но настойчиво, путем рекурсивно нарастающего вызова ассоциаций зрителю внушается схема существования мира: жизнь — сон колдовство. В этой схеме даже время может быть относительным, надо только знать заклинания. Уже разбросаны ассоциативные приметы основного действия, кто-то собирает их сейчас в одной судьбе. Ткань сюжета ткут золотые нитки рекурсии. В кадрах обманчивая игра света, тени и отражений. За окном нарастает гул, дрожит посуда, дрожат отражения в зеркалах, разбивается бокал. Закружились тревожные ветры, и колдуны уже начали свои дикие пляски. Грядет волшебство. Остается только поверить в него. Происходят странные события. Началась ядерная война. Александр молится и обещает, если все вернется на круги своя, совершить жертвоприношение — разрушить дом, навсегда замолчать, отказаться от семьи, от всех, кого любит. Отто внушает ему, что служанка Мария обладает колдовской силой и, если она полюбит Александра, то может вмешаться в ход событий, повернуть течение времени и изменить прошлое, приведшее к катастрофе. Так и случается. В этом сне есть другой повторяющийся сон. Грязь. Мокрый снег. Суета людей. Разбитые машины. Вода. Отражения в воде, отражения от застекленной картины Леонардо да Винчи "Поклонение волхвов". Есть рекурсивная картинка. Александр видит сверху свой дом, который, как оказывается, — копия дома, сделанная сыном с помошью Марии. Много отражений в стеклах, окнах, зеркалах — скользящих, неуловимых, меняющихся. Где человек, а где его отражение? Где зеркало, а где дверь в таинственный мир? Александр просыпается. Светлое утро. Войны нет. Все как будто по-старому, но что-то неуловимо изменилось. Он верит, что фантастические события произошли наяву, и совершает обещанное жертвопринощение. Сгорает дом, разбита семья, Александра увозят в санитарной машине.
Рекурсия проявляется на уровне рекурсивных снов. Усиливается повторяющимися отражениями в зеркалах и повторами некоторых образов. Начало и конец фильма замыкаются кадрами одинокого дерева, рядом с которым — сын Александра. В конце фильма он, молчавший из-за операции на горле, повторяет извечный вопрос: "В начале было слово, почему так?" Некоторые воспринимают фильм не как описание рекурсивного сна, а как реальную будущность. Возможна и такая трактовка. Сам автор допускал многозначность в толковании своих картин. Но все же вариант с рекурсивным сном представляется более естественным. Почтальон впадает в короткий странный обморок, с женой Александра случается истерический припадок, заканчивающийся коротким сном, Александр в начале фильма внезапно теряет сознание. По аналогии можно предположить, что это тоже заканчивается сном. Вариант сна объясняет также, почему на удаленном (это специально подчеркивалось) от города участке неожиданно появляется санитарная машина. Можно предположить, что ее вызвали вечером, когда Александру стало плохо. Кроме того, при описании фантастических событий автор использует те же темные цвета и те же приемы, которые он обычно применяет в описаниях снов. Начало основного сна писателя не обозначено. Он начался или сразу после того, как Александр потерял сознание, или после рассказа Отто. Последнеее даже более логично — к этому моменту уже обозначены все ассоциативные ключи, которые в болезненном сознании писателя могли легко запустить механизм рекурсивного сна. Как мы уже говорили, это всегда страшно, а у зрителя вызывает, по крайней мере, чувство какой-то тайны. В целом Тарковский в своих фильмах постоянно стремился уничтожить зыбкую грань между сном и реальностью, показать сон как искаженное отражение реальности, а реальность как продолжение сна. Он видел вещие сны, снимал пророческие фильмы и даже предсказал свою трагическую судьбу. Он любил музыку Баха (опять рекурсия), стихи своего отца, поэта Арсения Тарковского, а перед смертью нарисовал странную картину: могила с крестом, большое дерево, в корнях его на темном фоне заметен смотрящий глаз. В детстве там, где он жил, было дерево, корни которого причудливо переплетались и выходили изпод земли. Он любил там прятаться (93). Тарковскому как никому другому удалось проникнуть в загадочный мир сновидений и запечатлеть вторую реальность. Знаменитый шведский кинорежиссер Ингмар Бергман признал первенство Тарковского в этой сфере. "Фильм, если это не документ, — сон, греза. Поэтому Тарковский — самый великий из всех… Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью" (94). Тарковский показывал модель мира, в которой были не просто зеркала или сновидения в зеркалах, но рекурсивное динамическое его от отражение. Поэтому все меняется и все повторяется в его мире, поэтому человек — трагическое существо — обречен вечно гнаться за своими неуловимыми отражениями, видя только тени других отражений. Бергман тоже пытался попасть в страну снов. Он ставил пьесу Стриндберга "Игра снов", он тоже видел загадочные тени и их отражения. Но в отличие от Тарковского он слабо применял рекурсию, поэтому и "проиграл соревнование". Тарковский на уровне ассоциативного мышления все время мучительно разгадывал загадку бытия от
— ------------=
(93) О Тарковском // Сост., авт. предисл. М. А. Тарковская. — М.: Прогресс, 1989.- 400 с.
(94) Бергман И. Laterna Magica // Иностр. лит, — 1989. — Э 9. — С. 211
— ------------=
истоков рефлектирующего сознания до индивидуальной смерти человека и тупиков общественного развития. Отсюда повторяющиеся символы воды и огня первичных стихий, давших начало жизни, отсюда рекурсивные сны — разгадка феномена человека в нем самом, отсюда бесконечные отражения в воде, зеркалах, судьбе, словах, космосе, в чем угодно — лишь бы отражаться, лишь бы не остановить этот колдовской поток. Только в этой игре жизнь, только это и надо запечатлеть. По крайней мере, ему, возможно, удалось разбудить многих спящих, но видящих вещие сны.
КОМПЬЮТЕРНЫЕ СНЫ
Какие сны могут сниться электронным существам? В памяти ЭВМ программы живут короткой драматической жизнью. Они получают и перерабатывают информацию, обмениваются данными, борются за ресурсы, изменяют сами себя, создают новые программные объекты, замирают, исчезают и вновь «просыпаются». Они не знают человеческих страстей, но содержат в себе отпечатки чувств и желаний программиста. Через компьютерные программы овеществляется идеальная мысль человека. Меняются технологии, меняется элементная база компьютеров. Большие надежды ученые возлагают на будущие фотонные компьютры, в которых вместо электронных сигналов будут взаимодействовать световые потоки. И если верно, что мир не может не измениться, если делать что-нибудь постоянно и достаточно долго, то, возможно, наступит день, когда еще одно порождение разума сможет самостоятельно разглядывать свои ускользающие отражения. И, может быть, именно в той будущей космической игре света и тени откроется предельный смысл мира и предназначение человека. В каком из снов разгадан ключ? Рассмотрим алгоритмически-лингвистическое моделирование процесса жизнь — сон (здесь под жизнью условно понимаем явь). Как уже неоднократно подчеркивалось, жизнь и сон в своей аналогии (особенно в творческом восприятии) заходят так далеко, что их следует считать проявлениями одной и той же алгоритмической процедуры. Эта процедура рекурсивно вызывает саму себя, и только значения локальных переменных внутри вызванной процедуры определяют периоды бытия (жизнь или сон). Локальная переменная — зто переменная величина, возникающая каждый раз при вызове процедуры, и только операторы, выполняемые внутри данной вызванной процедуры, могут менять ее значения. С исчезновением вызванной процедуры исчезает и соответствующая локальная переменная. Подробно с тонкостями программирования с введением локальных и глобальных переменных можно познакомиться в книге известного голландского специалиста Е. Дейкстры "Дисциплина программирования" (95). Человек служит интерпретируемой машиной для этой процедуры. Он проходит через жизнь все свои сны. Его восприятие реальности субъективно. Поэтому следует ввести глобальную переменную, пропускаемую через все вызовы процедур, принимающую значения жизнь или сон и выражающую осознание человеком момента своего существования. Разум анализирует текущую ситуацию (значения локальной переменной) и старается с наибольшей степенью достоверности определить значение этой переменной и присвоить его глобальной переменной. Это древний защитный рефлекс. Законы изменения значений жизнь и сон достаточно сложны и определяются психикой рассматриваемого индивидуума. Но, по меньшей мере, всегда после просыпаний сознание убеждено, что наступила жизнь. С учетом сказанного выше в условном алгоритмическом изобразительном языке программа, моделирующая жизнь — сон, имеет следующий вид:
ПРОГРАММА жизнь — сон; глобальная переменная v: (жизнь, сон); ПРОЦЕДУРА Р (х: (жизнь, сон)); локальная gеременнал и: (жизнь, сон); НАЧАЛО и:-х; ГЕНЕРИРОВАТЬ (и) l: ЕСЛИ и жизнь ТО вызвать Р (сон) ИНАЧЕ вернуться; v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (и); ПЕРЕХОД НА l КОНЕЦ (процедуры Р) НАЧАЛО (тело программы) вызвать Р (жизнь) КОНЕЦ
Здесь и — локальная переменная. При каждом вызове процедуры Р создается своя новая переменная
— ------------=
(95) Дейкстра Е. Эссе о понятии область действия переменных // Дисциплина программирования. — М.: Мир.
— ------------=
под именем и, доступная внутри вызванной процедуры. С исчезновением процедуры исчезает и локальная переменная. Переменная v глобальна, она передается от процедуры к процедуре и определяет субъективное восприятие жизни и сна. Величины и и v можно было бы считать наборами переменных, соответствующих процессам жизни и сна. Только для удобства и упрощения считаем их здесь одномерными переменными. Процедура ГЕНЕРИРОВАТЬ (и) задает действия, которые выполняются при заданном значении и. Можно считать, что эта процедура генерирует текст, соответствующий рассматриваемому периоду существования. Команда вернуться означает закрытие процедуры Р. После завершения выполнения вызванной процедуры вызывающая процедура продолжит свою работу, начиная со следующей после вызова команды. Значения переменной v могут меняться процедурой ГЕНЕРИРОВАТЬ. Единственное, что всегда выполняется, — установка v на жизнь после окончания сна. В этой программе сон — особый период жизни. Последовательность выполнения команд в программе жизнь — сон следующая:
вызвать Р (жизнь); жизнь и1: жизнь;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь);
вызвать Р (сон);
сон и2: сон;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
вернуться;
жизнь v: жизнь;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь); * вернулись к значе
нию и1 жизнь *
жизнь
вызвать Р (сон); сон и3: сон;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
вернуться; жизнь v: жизнь;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь);
вызвать Р (сон);
сон и4: сон;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
вернуться;
Как видим, жизнь сменяется сном, сон жизнью — и все повторяется вновь. Произведем следующее преобразование программы жизнь — сон: заменим везде слова жизнь на сон, а сон на жизнь. Тогда сон будет главной процедурой, периодически вызывающей жизнь. Получаем симметричную программу сон — жизнь. В ней жизнь — некоторый период, существующий внутри первого вызова сна. Какая из программ (жизнь — сон или сон — жизнь) адекватно моделирует действительность? Об этом много рассуждали философы от античности до наших дней. Все дело только в симметричной замене имен. Такое преобразование иногда используют как литературный прием. Для героя рассказа В. Брюсова "Теперь, когда я проснулся" главным был сон. В своих снах он безнаказанно совершал ужасные злодеяния. Это занятие так его увлекало, что он научился специально вызывать сны. Жизнь была только короткой необходимой подгоговкой ко сну и тоже воспринималась как этап сна. В итоге он в реальной жизни совершил кровавое убийство, думая, что все происходит во сне. Произошло несоответствие значений глбальной переменной, определяющей субъективное восприятие действительности, и локальной, задающей фазы реальности. У Борхеса в рассказе "Книга руин" маг снов в конце жизни понял, что он только призрак, который видится кому-то во сне. В том сне, начавшемся вызовом программы сон — жизнь, жизнь и сон мага были только подпрограммой процедуры ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон). Граница между действительностью и сном может быть расплывчатой, не обозначенной четко. Поэтому часто авторы задают постепенную трансформацию значений тех или иных переменных в свою противоположность. Для моделирования подобных явлений необходимо вводить градацию степеней сна и ральности. Например, можно считать сон выражаемым отрицательным числом, а жизнь — положительным. Чем ближе сон к нулю, тем он ближе к жизни. И наоборот, жизнь переходит в сон, если значение жизни постоянно уменьшается. Если ввести несколько дополнительных переменных, легко модифицировать программу жизнь — сон таким образом, чтобы локальная сигнализирующая переменная и постепенно изменялась, переходила в свою противоположность. Если при этом значения v не менять, получим процесс, описывающий постепенное изменение жизни на сон, а сна на жизнь, и при этом человек в конце концов воспринимает себя во сне, а свою прошлую жизнь с удивлением осознает как сон. Такой эффект достигается в случае, если процедура ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон) порождает текст, связанный с определенными событиями, временем и местом, а ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь) порождает текст с другими атрибутами существования. Тогда в результате выполнения указанного преобразования человека со значением v, равным жизнь, вступает в процедуру ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон). В силу ограниченности объема изложеиия мы не приводим подробное описание этой программы. Такое преобразование также описывалось в литературе. Пример — уже упоминавшийся рассказ Кортасара "Ночью, на спине, лицом кверху". Как задать постепенный переход одного объекта в другой мир, например объект из жизни включить в сон? Для этого нужно совершить следующие изменения в программе жизнь — сон. Локальная переменная и не затрагивается. Зато глобальная переменная, соответствующая бытию объекта, заменяется на две связанные компоненты. Первая свидетельствует о степени присутвия в жизни, а вторая определяет степень принадлежности ко сну. Каждый раз во время сна необходимо уменьшать первую компоненту и увеличивать вторую. Процедура ГЕНЕРИРОВАТЬ реагирует на эти изменения, порождая соответствуюшие описания погружений в сон. Отличие этого преобразования от предыдущего, описанного выше, в том, что меняется сам человек, а не мир. Аналогичным образом, выполняя согласованные действия с двумя двухкомпонентными переменными, можно добиться синхронной замены объектов из сна и жизни. Это распространенный прием в литературе. Иногда сон заменяется зеркалом или книгой. Аналогом сна выступает таинственное зазеркалье или текст волшебных книг. В рассказе Брюсова «Зеркало» с переменным успехом борются за право присутствия в мире две женщины — реальная и ее зеркальное отражение. В рассказе Кортасара «Аксолотль» человек, пристально наблюдающий в аквариуме неподвижное лицо водной личинки, вдруг ощущает себя поменявшимся с ней местами.
"Я видел очень близко, за стеклом, неподвижное лицо аксолотля. Без перехода, без удивления я увидел за стеклом свое лицо, вместо лица аксолотля увидел за стеклом свое лицо, увидел другую сторону стекла. Потом мое лицо отодвинулось, и я понял… Я был аксолотлем и теперь мгновенно узнал, что никакое понимание невозможно" (96).
Если в процедуре ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь) описывать определенные события и с некоторым опережением задавать их в процедуре ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон/зеркало), получим эффект вещих снов (зеркал, книг). Аналогичное можно выполнить и с прошлым. Если постепенно сближать описания событий в этих двух процедурах и в итоге генерировать один заключительный текст, получится как бы слияние предсказанного будущего (или известного прошлого) с настоящим. Подобный прием наблюдаем у многих писателей. Маркес в своем рекурсивном романе "Сто лет одиночества" заканчивает повествование эпизодом, когда последний из рода Буэндиа расшифровывает последние страницы волшебной книги Мелькиадеса, оказавшейся описанием событий рода Буэндиа и города Макондо. По мере приближения к концу поднимается ураган, тоже описанный в книге, и с последней строчкой все исчезает — город Макондо, род Буэндиа и вещая книга. Опять у Борхеса в рассказе "Чернильное зеркало" правитель зачарованно наблюдает собственную смерть в чернильном отражении. Когда палач в зазеркалье опускает меч на голову осужденного, правитель тоже падает мертвый. В "Мастере и Маргарите" Булгакова события прошлого алгоритмический модуль Иешуа — Пилат — вызываются из основной темы. Здесь действует одна рекурсивная процедура Р (х), функционирующая аналогично программе жизнь — сон. Процедура Р (Мастер и Маргарита) вызывает процедуру Р (Иешуа и Пилат). В конце все времена встречаются в последнем пристанище. Можно пойти дальше. Любые игры с переменными допустимы. Можно задавать независимые или зависимые друг от друга изменения локальных и глобальных переменных в программе жизнь — сон. Можно в качестве имен добавлять новые миры. Таким способом можно получать странные переходы жизни в сон,
— --------------
(96) Кортасар Х. Другое небо. — С. 70.
(97) Анисимов А. В. Информатика. Творчество. Рекурсия. — С, 136–151.
— ------------=
сна в жизнь, исчезновения и появления жизни или сна, другие измерения, метущееся мелькание или медленное таяние глобальных объектов среди снов и жизни. Это эксперименты для будущего XXI в. Путь указан. Таким образом, писатели и сны убетдают: бытие инвариантно относительно дискретно-непрерывных преобразований симметрии жизнь-сон-зеркало-жизнь. Все дело только в двух названиях, нескольких переменных величинах и законах их изменения. "Быть может, всемирная история — это история различной интонации при произнесении нескольких метафор" (98). Перейдем к рекурсивным снам. В процедуре Р (х) сон вызывается после сравнения локальной величины и со значением жизнь. Такое однозначное сравнение происходит только а случае абсолютно нормального функционирования процессов жизни и сна. Но часто механизм запуска сна задается более сложными законами; например, возможен вызов сна в процессе сна. Поэтому в описании программы жизнь — сон следует заменить условие ижизнь на предикат а(х), учитывающий и другие возможности вызова сна. Явное задание для этого предиката физиологам еще неизвестно.
ПРОГРАММА жизнь — сон; глобальная переменная v: (жизнь, сон); ПРОЦЕДУРА Р (х: (жизнь, сон)); локальная переменная и:(жизнь, сон); НАЧАЛО и: х; ГЕНЕРИРОВАТЬ (и); l: ЕСЛИ а(и) ТО вызвать Р (сон) ИНАЧЕ вернуться; v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (и); ПЕРЕХОД на l; КОНЕЦ (* процедуры Р *) НАЧАЛО (* тело программы *) вызвать Р (жизнь) КОНЕЦ
Как уже отмечалось, предикат а (и) может принимать значение истина и в случае, когда и равно сон. Поэтому возможны рекурсивные сны. Например, задаваемые следующей последовательностью операторов, образованных при выполнении программы.
— -------------
(98) Борхес Х. Л. Сфера Паскаля// Проза разных лет. — С. 202.
— ------------=
* Погружения в сон идут внутри сна, поэтому они часто не фиксируются сознанием. Окончание сна всегда сопровождается установкой значения глобальной переменной v, равного жизни. Несоответствие сна и установки на жизнь вызывает сильное чувство страха.
СОН ЧАРТКОВА
Н. В. Гоголь. "Портрет вызвать Р (жизнь); и1.: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь)
…Таким образом, Чартков совершенно неожиданно купил старый портрет… Он опять подошел к портрету, с тем чтобы рассмотреть эти чудные глаза, и с ужасом заметил, что они точно глядят на него…
вызвать Р (сон); и2.: сон; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон); пусто вызвать Р (сон); и3.: сон; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон); пусто
вызвать Р (сон);
и4.: сон;
ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
… Он видит ясно: простыни уже нет… портрет открыт весь и глядит мимо всего, что ни есть вокруг, прямо в него, глядит просто к нему вовнутрь. У него захолонуло сердце. И видит: старик пошевелился и вдруг уперся в рамку обеими руками… Чартков силился вскрикнуть — и почувствовал, что у него нет голоса, … — видно, старик вспомнил, что не доставало одного свертка…
вернуться;
Полный отчаяния стиснул он всею силою в руке своей сверток, употребил все усилие сделать движенье, вскрикнул — и проснулся.
v: жизнь; ГЕНЕРОРОВАТЬ (сон);
Холодный пот облил его всего: сердце его билось так сильно, как только можно было биться;… "Неужели это был сон?" — сказал он, взявши себя обеими руками за голову… И видит он: это уже не сон: черты старика двинулись, и губы его стали вытягиваться к нему, как будто бы хотели его высосать… С воплем отчаяния отскочил он — и проснулся.
вернуться v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
"Неужели и эго был сон?" С бьющимся на разрыв сердцем ощупал он руками вокруг себя. Да, он лежит на постели в таком же положении, как заснул. Пред ним ширмы; свет месяца наполнял комнату… Итак, это тоже был сон… И видит ясно, что простыня начинает раскрываться, как будто под нею барахтались руки и силились ее сбросить. "Господи боже мой, что это!" — вскрикнул он, крестясь отчаянно, и проснулся.
вернуться; v: жизнь, ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь);
И это тоже был сон!.. он подошел к окну и открыл форточку. Холодный ветер оживил его…
СОН СВИДРИГАЙЛОВА
Ф. М. Достоевский, "Преступлеяне и наказание"
вызвать Р (жизнь); и1: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь)
…Ему все не спалось. Мало-помалу давешний образ Дунечки стал возникать перед ним, и вдруг дрожь прошла по его телу… Он уже забывался: лихорадочная дрожь утихала,
вызвать Р (сон); и2: сон; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон); пусто вызвать Р (сон); и3: сон; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
вдруг как бы что-то пробело под одеялом по руке его и по ноге. Он вздрогнул: "Фу, черт, да это чуть ли не мышь! — подумал он, — это я телятину оставил но столе…" Он бросился ловить ее, но мышь не сбегала с постели, а мелькала зигзагами во все стороны, скользила из-под его пальцев, перебегала по руке и вдруг юркнула под подушку, он сбросил подушку, но в одно мгновение почувствовал, как что-то вскочило ему за пазуху, шоркает по телу, и уже за спиной под рубашкой.
вернуться
Он нервно задрожал и проснулся.
v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
В комнате было темно, он лежал на кровати, закутавшись, как даве ча, в одеяло, под окном выл ветер. Он встал и уселся на краю постели спиной к окну. "Лучше уж совсем не спать" — решился они вызвать Р (сон-забытье); и4:---=сон-забытье; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон-забытье);
Ему вообразился прелестный пейзаж; богатый, роскошный деревенский котедж, в английском вкусе, весь обросший душистыми клумбами цветов, обсаженный грядами, идущими кругом всего дома …а посреди залы, на покрытых белыми атласными пеленами столах, стоял гроб… Вся в цветах, лежала в нем девочка…
вернуться; Свидригайлов очнулся, v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон);
встал с постели и шагнул к окну. Он ощупью нашел задвижку и отворил окно. Ветер хлынул неистово в его тесную каморку и как бы морозным инеем облепил ему лицо и прикрытую одною рубашкой грудь. …Теперь же с деревьев и кустов летели в окна брызги, было темно, как в погребе,… вышел со свечой в коридор,… Он нагнулся со свечой и увидел ребенка — девочку лет пяти, не более, в измокшем, как помойная тряпка, платьишке, дрожавшую и плакавшую… Он положил ее на постель, накрыл и закутал совсем с головой в одеяло… Ему вдруг показалось, что длинные черные ресницы ее как будто вздрагивают и мигают, что-то нахальное, вызывающее светится в этом совсем не детском лице… "А, проклятая!" — вскричал в ужасе Свидригайлов, занося над ней руку.
вернуться; Но в ту же минуту проснулся. v: жизнь? ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь);
"Кошмар во всю ночь!". Он злобно приподнялся, чувствуя, что весь разбит, кости его болели… Проснувшиеся мухи лепились на нетронутую порцию телятины, стоявшую тут же на столе. Он долго смотрел на них и,
вызвать Р (сон-забытье); и5: сон-закрытье; ГЕНЕРИРОВАТЬ (сон-забытье);
наконец, свободною правою рукой начал ловить одну муху. Долго истощался он в усилиях, но никак не мог поймать. Наконец, поймав себя на этом интересном занятии,
вернуться; очнулся, вздрогнул,
v: жизнь; ГЕНЕРИРОВАТЬ (жизнь);
встал и решительно пошел из комнаты. Через минуту он был на улице… Свидригайлов спустил курок.
Диаграммы снов Чарткова и Свидригайлова изображены на рис. 11, 12. У Гоголя явно выраженный сон глубины 3, у Достоевского — глубины 2 в который вклиниваютсч грезы. Как в странном танце. Два шага назад, шаг вперед, полшага назад, полшага вперед, шаг вперед, четыре шага назад, четверть шага вперед, на бесконечность назад. Можно провести аналогию с канонами и фугами Баха. Сон Чарткова. Звучит тревожная мелодия жиз
* Рис. 11. Сон Чарткова (Н. В. Гоголь. "Портрет") * Рис. 12. Сон Свидригайлова (Ф. М. Достоевский. "Преступление и наказание")
ни, незаметно переходящая в тему сна, та же тема поднимается вверх, и звучат обе темы (информация из третьего сна присутствует во втором), затем опять звучит тема сна, но уже на октаву выше, сочетаясь с двумя предыдущими. Наконец, еще выше включается тема жизни. Такая форма — поднимающийся трехголосный канон. Сон Свидригайлова — это фуга. Интонации, дельные фрагменты повторяются. Ловля мыши, ловля мух, девочка-утопленница, противонаправленная тема: девочка-камелия, диалог с девочкой — диалог с Ахиллесом, цветы, летний день, противонаправленная тема — серый дождливый день. Учитывая вышеизложенное, варьируя переменные и схемы программы жизнь сон, можно получать самые невероятные сочетания вложенностей снов, отражений и переходов из одного мира в другой. Поняв предыдущее, этого добиться уже достаточно просто. Подобных примеров можно было бы привести мнжество. Ограничимся только одним.
— ПОСЛЕДНИЙ СОН КИТАЙСКОГО ИМПЕРАТОРА
Домашнее упражнение на предыдущую тему
В старинных медленных танцах промелькнули странные лица, а может быть, тени. Промчались века. Осужденный на казнь завороженно следил за плавным движением руки, неотвратимо вынимающей меч из ножен. В его расширенных зрачках отражался блеск холодного металла, палач и еще кто-то, стоящий за палачом. Присмотревшись, он с ужасом стал понимать… "Что же это?" — в смертельном испуге вскрикнул он — и проснулся. В этот момент упала первая звезда Вселенной, китайский император XIII в. обнажил старинный меч, и Программист закончил составлять моделирующую программу. Он любил работать с компьютером по ночам. Сгущались тихие сумерки, затихал городской шум, на экране дисплея беззвучно пробегали знакомые фразы, символы, числа. Программист был профессионалом. Он любил свои программы. Он жил с ними одной жизнью. Все значения переменных мелькали в его воспаленном мозгу, он ощущал их скользящее ритмичное движение, их тихий невнятный шепот, прерываемый грубыми окриками команд управления. Их жизнь казалась ему знакомой и понятной. Они тоже любили, страдали и умирали в фиолетовых сумерках. Он всматривался в знакомые движения символов, мелькание чисел, изменения переменных. Как выразить набором нулей и единиц приглашение к танцу и приглашение на казнь, начало пути и его конец? Что же там, за барьером, где все выразимо? Он часто разговаривал со своим старым компьютером, пытаясь из его беззвучных ответов понять, что же происходит там — за бесстрастным экраном дисплея? Какова неуловимая жизнь проносящихся цифровых вселенных? Часто ему казалось, что компьютер — это не просто организованный набор электронных схем, а нечто гораздо большее, способное каким-то непостижимым образом ощущать и осознавать мир. Иногда ему казалось, что компьютер, в свою очередь, примериваясь, наблюдает за ним, пытаясь своими ответами задавать ему вопросы о его, Программиста, мире, об этой непостижимой Вселенной, о звездах, словах, шуме прибоя, печальных улыбках, потерях, воспоминаниях, ритуальных масках китайских императоров и смысле значений собственных переменных… Средневековый китайский император в алых шуршащих одеждах взмахнул старинным мечом, упала звезда, и Программист запустил свою моделирующую программу. Он долго всматривался в экран дисплея. Знакомые числа, символы, знаки, знаки, символы, числа, слова. Плыла тишина. Завориживающе блестели чьи-то глаза. В какой-то неуловимый момент он вдруг с удивлением почувствовал, что с интересом рассматривает самого себя, смотрящего на экран дисплея. Он ощутил свое новое тело, состоящее из миллионов потоков нулей и единиц, ложных высказываний и правдоподобных извинений, непрерывных поисков данных и их мгновенных забываний, изменяющихся наборов неуловимых локальн